Рука резко выключила информационную программу. – Хватит ужасов, их этим вечером и так уже было предостаточно, – заявила Аврора Каммерер. – Давайте лучше займемся чем-то повеселее. У меня две новости, хорошая и плохая. Она встала и принесла румяного жареного цыпленка. Цыпленок был обложен картофелем фри, приправленным кружочками лука и гвоздики. – Хорошая заключается в том, что мы сейчас устроим пирушку. Каждому из их тройняшек – Иштар, Кетцалькоатлю и Осирису – недавно исполнилось десять лет. Не успела Аврора подать блюдо, как дети жадно набросились на цыпленка, разделывая его вилками и руками. – А плохая? – спросил Давид. – Боюсь, что на всех здесь не хватит. – Пап, а правда, что птицы – последние потомки динозавров? – спросила Иштар с набитым ртом. – Ну… то есть… по сути… подобные утверждения небеспочвенны… птицы и правда далекие потомки динозавров. Помимо прочего, это можно увидеть на примере лап. Кроме того, кожа птиц совершенно идентична той, которой обладают рептилии. – Значит, природа позаботилась о том, чтобы они уменьшились в размерах и… стали теплокровными? – Земля изменяет виды с тем, чтобы они причиняли ей как можно меньше беспокойства. Слишком большие динозавры, к тому же наделенные чрезмерным потенциалом к разрушению, в результате последнего вымирания животных превратились в кур, которые ныне клюют дождевых червей. – Но ведь ящерицы тоже являются маленькими динозаврами, – напомнил Осирис. – Можно предположить, что ящерицы, будучи параллельным крохотным видом, не доставляли природе никаких неудобств. Поэтому ей и не пришлось уменьшать их, изменять систему теплообмена или уничтожать. – Значит, Иштар права и мы сейчас едим потомка динозавров? – С кетчупом он идет лучше. Дети стали задирать друг друга и перебрасываться скатанными из хлеба шариками, представляя, что это астероиды. – А тот булыжник, что летит к нам, ну, «Тейя», длиной, кажется, в двадцать восемь километров, он опасен? – спросил Осирис, давая понять, что и ему не чужды общечеловеческие проблемы. Давид Уэллс проглотил очередной кусок и кивнул. – Я хорошо знаю Эмму-109 и доверяю ей. Она женщина опытная, всегда держит слово и прекрасно справится с этой задачей. Так что риска нет. – Меня больше беспокоят не астероиды, а экспоненциальный рост числа наших собратьев, – заявила Иштар, отдирая от курицы еще один кусок. – Было объявлено, что за какую-то дюжину лет население Земли увеличилось с семи с небольшим хвостиком до десяти миллиардов человек. И если мы не ограничим рождаемость, то нас в обязательном порядке станет слишком много, это чистая математика. Потом, вполне возможно, мы начнем убивать друг друга – только ради того, чтобы поесть. Она проглотила жареную картофелину. – Не говори глупостей, Иш, – ответил ей Кетцалькоатль. – Ты прекрасно знаешь, что новое поколение экологов предлагает в целях стабилизации народонаселения Земли иметь в каждой семье не больше двух детей, а нас трое – два брата и сестра. Их послушать, так один из нас уже лишний. – Ну что же, – лукаво сказал Осирис, – в таком случае нам придется избавиться от тебя. – Лучше уж от тебя, Ози, ты ленивый и противный. – Нет, от тебя! Ты глупый и злой. – Ох уж это новое поколение! – вздохнула Аврора. – Порой я жалею, что произвела вас на свет. Ее слова тут же возымели действие. Все трое ошеломленно затихли. Видя реакцию детей, Аврора тут же уточнила: – Ладно вам, шучу. На самом деле я вас обожаю. Но детям, по всей видимости, непривычный юмор матери пришелся не по душе. – Мама сказала, что пошутила, – вмешался в разговор Давид. Затем, чтобы разрядить обстановку, добавил: – Что бы ни говорили новые экологи, контроля над рождаемостью не будет никогда. – Почему ты так думаешь, пап, – спросила юная Иштар. – Потому что заводить любое количество детей является первейшим и неотъемлемым правом любого человека. – А если нас станет слишком много, как мы всех прокормим? – Нарастим производство продуктов питания. – Да, но так мы истощим почву, – сказал рыжеволосый мальчонка, – а это, в свою очередь, обязательно скажется на качестве. – Да нет, культуры будут выращиваться с применением гидропоники и попросту плавать в питательном растворе, – возразил Кетцалькоатль. – Какая гадость! Еда станет совершенно безвкусной! – Над этим поработают химики. Придется добавлять витамины, а также вкусовые и ароматические добавки. Наука сама исправит свои недочеты. – Она права, – признал Давид, – для развития и роста растений земля вовсе не обязательна. – Но вода и питательные вещества содержатся в земле, – продолжила девочка. – Еду нельзя получать из ничего. И «искусственную воду» тоже не придумаешь… Родители не без удивления слушали спор детей по поводу будущего. – Мне кажется, что, отказываясь голосовать за законы, ограничивающие рождаемость, мы создаем мир, в котором все будут задыхаться. – Иштар перешла на более серьезный тон, чтобы произвести впечатление на братьев. – Это потому, что ты не веришь в способность человека всегда находить оригинальные решения, – ответил сестре Кетцалькоатль. Давид подложил всем еще картофеля. – Как бы там ни было, сегодня еды для семьи достаточно. Дети, давайте сюда ваши тарелки… Профессор Уэллс ел рассеянно, будто погрузившись в свои мысли. – О чем ты думаешь, дорогой? – О том, что наши дети, несмотря на юный возраст, уже имеют весьма зрелое мнение. Будущее поколение вполне могло бы стать двести первой земной нацией. У них должно быть официальное представительство. – Детский представитель в ООН? – Индейские вожди, собираясь вместе, чтобы принять те или иные решения, думали о том, как они отразятся на семи грядущих поколениях. Мы несем бремя ответственности не только перед планетой, но и перед людьми, которые унаследуют этот мир в том виде, в каком мы им его оставим. Не ты ли мне говорила: «Если нужно воздать должное и родителям, и детям, а сделать и то и другое одновременно не представляется возможным, то лучше потратить усилия на вторых?» – Я говорила так, потому что на тот момент еще не родила… теперь я больше так не думаю, потому как знаю – грядущее поколение представлено лишь избалованными, неблагодарными и самодовольными особями. Тройняшки стали имитировать крики животных. – Ах! Мама нам обещает, что следующее поколение не дотянет даже до второго сорта! – Они хором прыснули со смеху. Серьезность на лице Авроры сменилась озабоченностью. – Мам, хватит тебе дуться, что на тебя сегодня нашло? – сказал Осирис. – Иштар права, если мы будем продолжать в том же духе, то оставим детям в наследство планету, непригодную для жизни. В итоге наступит дефицит продуктов питания, и все начнут друг друга убивать. Я проводила эксперимент на крысах. Чем больше их было в клетке, тем агрессивнее они себя вели и тем охотнее проявляли готовность пожирать своих сородичей. – И что ты предлагаешь, чтобы этого не допустить, мам? – Направить толпу, которую слепец тащит за собой в пропасть, по другому пути. Выражение лица Авроры вдруг изменилось. Рука сжала салфетку, будто пытаясь кого-то задушить. Она откинула прядь волос и сурово взглянула на мужа. – Мы можем предпринять меры. – Мы? – заинтригованно спросила Иштар. Но мать сказала: – Идите спать, дети, время уже позднее. Удивленные этой внезапной переменой, тройняшки предпочли не спорить. – Пожелайте папе доброй ночи, обнимите меня, а завтра мы продолжим этот разговор. – Спокойной ночи, дети! – сказал отец. – Спокойной ночи, папа. Они по очереди обняли родителей и ушли спать. Аврора убрала со стола и со строгим лицом села напротив мужа. – Все плохо, Давид. Жизнь пошла не так и стала для меня невыносима. – Только этого еще не хватало. – Последние десять лет мы живем, как пенсионеры. Успех поверг нас в состояние какой-то летаргии. Почести отбили всякое желание бунтовать. Дети превратили нас в менеджеров, ведающих деньгами, временем, питанием, отпуском. В нашей жизни больше нет ничего интересного. Она сильнее сжала салфетку, зрачки ее сузились. – Давид, десять лет назад действительность – это были ты и я, мы сами были ее творцами. А сегодня мы пассивно за ней наблюдаем, будто зрители. Глядя на катастрофы и скандалы, мы сначала зеваем, а затем засыпаем на диване, как два старика. – Не понимаю, к чему ты клонишь. – Настоящее приключение – это ринуться во тьму и пролить свет на будущее, а не сидеть в классе, раздавая чеки детям обывателей. – И ты меня еще упрекаешь? Позволь заметить, что мы перестали быть авантюристами после того, как родились наши тройняшки. На мой взгляд, это достаточно веская причина, разве нет? Нам же нужно было ими заниматься… Он взял из корзинки горсть винограда и стал по одной бросать ягоды в рот. – Не лукавь, Давид, тебе просто недостает инициативы, а детей ты используешь лишь как предлог для оправданий. Знаешь, за эти десять лет ты очень изменился. Отрастил брюшко и поправился на десять килограммов – по одному в год. Он незаметно выпрямился и втянул живот, но не смог долго оставаться в этой неудобной позе. Аврора отбросила наконец салфетку и ткнула в его сторону ножом для чистки фруктов. – Что с нами стало, Давид? Я спрашиваю тебя – что с нами стало? – У нас нет права отказаться от бремени ответственности и заниматься непонятно чем. Мы должны воспитать детей, это наш долг. – Воспитать? Ты шутишь! Они проводят все время перед телевизором, смотрят фильмы и играют на смартфонах в игры, цель которых – выпускать наружу подавленные стремления. У меня нет ни малейших сомнений, что в данный момент все трое уткнулись в свои планшеты. Почему бы не привить им твой вкус к чтению книг? Давид сарказма в ее тоне не принял. – И что в этом такого? Для нашей эпохи это вполне нормально. – Знаешь, Давид, я, пожалуй, в том тебя и упрекаю. Эта «нормальная для нашей эпохи жизнь» выводит меня из себя. Эмма-109 запускает ракеты, чтобы защитить нас от астероидов, Друэн главенствует в ООН, а что полезного в это время делаем ты и я? Он посмотрел на нее в упор, но действенных аргументов не нашел. – Мы отбираем лучших участников конкурса «Эволюция», которые трудятся на благо будущего, – только и смог сказать он. – Иными словами, тех, кто желает стать профессиональными прорицателями и занять наше место? – иронично ответила Аврора и наклонилась к нему. – Посмотри на себя, Давид. От того тебя, каким ты был раньше, осталась лишь бледная тень. Неужели передо мной тот самый человек, который в разгар эпидемии гриппа бросился спасать мать? Неужели это он создал микролюдей, пережив в состоянии транса мгновения своей предыдущей жизни? Она вновь ткнула в его сторону ножом. – Предупреждаю тебя, Давид, я не вижу себя в будущем только в качестве музейного экспоната. Мне сейчас сорок, и, если я правильно понимаю, с помощью доктора Сальдмена вскоре можно будет жить до ста пятидесяти. Имей в виду – я не собираюсь сто десять лет дряхлеть на этом диване, смотреть, как ты пьешь пиво, толстеешь и пытаешься шутить, наблюдая в телевизоре конвульсии нашего мира. Он резко вскочил и взбунтовался. – Может, в твоем упреке и кроется истинная проблема, моя дорогая? – Не называй меня «дорогая». Все дело в том, Давид, что мне скучно. – Так давай развеем твою скуку! Можно съездить в Диснейленд либо отправиться в путешествие по Испании или Италии. – Наша семья – как общество в миниатюре. У нас только три варианта выбора: двигаться вперед, застыть на месте или умереть. И если ты ничего не будешь делать, то погибнет не цивилизация атлантов, а мы с тобой как два близких человека. – Ты мне угрожаешь? Она отвернулась и стала подчеркнуто смотреть в окно. – Я ходила к психоаналитику. Он сказал, что у меня начинается депрессия. – Это всего лишь психоаналитик – он зарабатывает деньги на несчастьях других. Аврора глубоко вздохнула и повернулась к мужу. – Давай не будем в ужасе отворачиваться от действительности. У нас была семья, но теперь ее больше нет. Я хочу изменить свою жизнь и расстаться с тобой, Давид. – Расстаться? Как это? Просто так, по глупой прихоти? Все разрушить? А дети? – Использовать подобный аргумент – это трусость. Я предпочитаю лишить их зрелища родителей, которые рвут друг друга на части по той простой причине, что между ними больше нет ничего общего. Я тебя и в самом деле любила, Давид… вначале. Ты очень волновал меня, я тобой восхищалась. Ты же знаешь поговорку: «Три месяца любят, три года ссорятся, тридцать лет терпят друг друга». К таким тридцати годам я просто не готова. – Ты сама не знаешь, что говоришь. – Десять лет с тобой мне и так показались слишком долгими. Нас, Давид, похоже, заела повседневность. Теперь ты должен уйти, а я останусь с детьми. Поверь мне, так будет лучше для всех. Давид, будто громом пораженный, даже не нашел что сказать. Аврора подошла и поцеловала его в губы, сначала мимолетно, затем припав надолго. – Этот поцелуй – последний. Поверь мне, порознь нам будет лучше, чем вместе. В один прекрасный день ты еще скажешь мне спасибо, что я нашла в себе смелость принять столь необходимое решение. Ему хотелось вознегодовать, но что-то внутри его естества, какое-то спрятанное глубоко в душе чувство удержало его от этого. Она меня больше не любит. Он отчаянно думал, какой линии поведения придерживаться, искал слова в свою защиту, но его будто парализовало. Не случайно все рухнуло именно сегодня, в годовщину нашего знакомства. В ней уже давно копились обиды, а сегодня они лишь выплеснулись наружу. Давид почувствовал себя совсем маленьким. – Расстаться? Как это? – ошеломленно повторил он. – Да, расстаться, и все. – Прямо сейчас? – Ждать – лишь откладывать неизбежное. – Но, Аврора… – Нужно всего лишь понять, что наши отношения зашли в тупик, не более того. Я осознала это раньше тебя, так что давай не будем терять времени. Уходи. Немедленно. Она погладила его по голове, будто мать, объясняющая сыну, что пора идти в школу. На лице женщины появилась вымученная улыбка. – Ожидание ни к чему не приведет, – с едва сдерживаемым волнением сказала она. – Мы оба поняли, что между нами все кончено. Давид сжал кулаки, на его скулах заиграли желваки. – Кто понял? Ты – да, но не я! – Я помогу тебе, Давид. Так будет лучше для нас обоих. Тебе предстоит пройти собственный путь, в то время как сейчас ты топчешься на месте. Ступай, гусеница, превращайся в бабочку и взлетай к свету. Тебя ждут множество других цветов. Давид боролся с собой и осаждавшими его образами, мысленно видя, как он хватает Аврору за волосы, вышвыривает на улицу и кричит: «Если кто-то и должен уйти, то это точно не я!» Но хотя его рот открывался, он не произносил ни звука. Кулаки разжались. Желваки со скул исчезли. Плечи опустились. Вот как все может закончиться – без малейшего сопротивления, без повода, без любви. Он вздохнул, в голове по-прежнему звенела короткая фраза: Бабочка, взлетай… 10. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ОТКАЗ ОТ НАСИЛИЯ
Китайская поговорка: «Лишь когда комар садится на твое мужское достоинство, начинаешь понимать, что любую проблему можно решить, не прибегая к насилию». Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия Относительного и Абсолютного знания», том XI11.
Рука энергичным жестом раздавила комара. Убив его, пассажирка самолета подумала: «Мне и в голову не приходило, что в салоне авиалайнера могут быть комары ». Она взглянула на размазанное по ладони насекомое, голова которого причудливо переплелась с лапками, будто образуя современную скульптуру, и сказала себе, что этот ленивый плут решил по-быстрому совершить перелет, не утомляя себя большими расстояниями, – не более того. «Лучше бы ты перелетел океан на собственных крыльях ». Она решила смахнуть трупик комара ногтем, но тот не пожелал отделяться от ладони. Подошла стюардесса, взмахнула в воздухе подносом и поставила его на откидной столик. – Если позволите, Ваше Величество, вы были просто великолепны, – заявила она, наливая напиток, приготовленный на основе зеленого чая. – Благодарю вас, мадемуазель, – ответила пассажирка, стирая комариные останки бумажной салфеткой. – Вы и правда думаете, что этот гигантский астероид, несущийся на нас, можно без труда остановить? – Стюардесса в восхищении покачала головой. Королева Эмма-109 любовалась бескрайним простором белых облаков, по которым грациозно скользил авиалайнер. Каждый раз, когда ей доводилось долго сидеть в одной позе, откинувшись в кресле, у нее начинала немного болеть спина, особенно поясница. Ей подумалось, что эволюция человечества в ее глобальном виде еще не закончилась, потому что спина до конца так и не приспособилась к вертикальному положению. Все люди, достигшие определенного возраста, страдают от болей в пояснице и межпозвоночной грыжи, оказывающей разрушительное воздействие на нервы, в первую очередь на седалищный. «А еще есть этот бесполезный отросток, называемый копчиком, животный рудимент, доставшийся нам в наследство от приматов и представленный в человеческом организме в виде трех сросшихся друг с другом позвонков. Мы, микролюди, унаследовали переходную форму человека: спину, до конца так и не приспособившуюся к вертикальному положению тела, копчик, еще не успевший окончательно отмереть, и челюсти с бесполезными зубами мудрости, молярами, которыми наши далекие предки жевали корешки. Даже волосы и те представляют собой атавизм, который, рано или поздно исчезнет, не оставив после себя на теле и малейшего пушка. И тогда лоб больше не будет ограничен линией роста волос ». Еще Эмма-109 подумала о способности человека говорить. Ей всегда казалось, что люди унаследовали смесь криков радости и боли далеких предков. Эта мысль ее позабавила. «Но у меня нет предков, следовательно, голос мой совершенно нейтрален и не помечен печатью страданий прародителей. Именно поэтому мне так трудно убеждать других, ведь я начисто лишена возможности передавать им свои эмоции. Даже в таком деле, как произношение слов, я всего лишь “ученица человека” ». Перед мысленным взором королевы вновь предстала сцена пленарного заседания ООН, на котором ей вчера довелось присутствовать. «Президент Мальдив всегда реагирует острее всех. Его данная проблема задевает в первую очередь, ведь он прекрасно знает, что острова, расположенные на уровне Мирового океана, при малейшем катаклизме тут же уйдут под воду, и тогда ему, президенту, придется первым заплатить страшную цену. Он говорил красноречиво и убедительно, но остальные не встревожились и не проявили с ним никакой солидарности, полагая, что если некоторых из их собратьев постигнет смерть, то на Земле всего лишь станет несколькими конкурентами меньше. В действительности люди, по своей природе, не любят друг друга и уж тем более не любят микролюдей, но я сделаю все, чтобы это изменить. Мы больше их не пугаем, порой они нам доверяют, а вскоре мы и вовсе станем для них незаменимыми ». Эмма-109 достала блокнот, предназначенный для заметок к ее книге «Следующее человечество», и записала мысли, касающиеся эволюции Homo sapiens, человека разумного, в первую очередь о переходе к вертикальному положению тела и о спине, так и не приспособившейся к этой недавней мутации. «У эмчей, людей уменьшенного размера, вес не так сильно давит на поясничные позвонки, наделяя их преимуществом меньше страдать от ревматизма и воспаления седалищного нерва ». Эмма-109 попыталась вспомнить книги по палеонтологии Великих, набросала рисунок, поставила внизу дату: минус семь миллионов лет, а рядом с ней написала: «Австралопитек», первый доисторический человек, известный на сегодняшний день.
После чего в колонке с названием «Африка» изобразила ствол дерева. Там, где на уровне минус 2,8 миллиона лет ствол стал расширяться, не выходя, однако, за пределы колонки «Африка», она написала Homo habilis, человек умелый. На уровне минус двух миллионов ствол, став еще шире, частично захватил колонки «Европа» и «Азия». Здесь королева начертала: Homo erectus, человек прямоходящий. Древо человеческого вида росло во времени и пространстве. На уровне минус двухсот тысяч лет ствол, если ей не изменяла память, разделялся на три отдельные ветви. На левой, в Европе, королева написала: «Неандерталец» (более рослый и могучий, с довольно узким лбом). На правой ветви, в Азии, появилась надпись Homo floresiensis, человек флоресский (небольшого роста, более ловкий и проворный), а в центре, в Африке, – Homo sapiens (среднего роста, с высоким лбом). На уровне минус тридцать тысяч лет наступил период, когда две большие ветви, европейская и азиатская, то есть неандерталец и Homo floresiensis, прекратили свое существование. «Эти два человеческих вида загадочным образом исчезли, по-видимому, из-за непредсказуемого климата и вулканической деятельности ». В приступе добросовестности королева стерла верхнюю часть древа и добавила после Homo erectus вид, открытый ее другом Давидом Уэллсом. Территория: Атлантида, название вида – Homo giganteus, человек гигантский. «Если я правильно запомнила то, что говорил мне Давид, Homo giganteus создал новый подвид людей, которые по сравнению с ним были совсем крохотные. Абсолютно искусственные существа, вышедшие из пробирок великанов-атлантов: Второе человечество, которое впоследствии назвало себя Homo sapiens, человек разумный ». «Как бы там ни было, маленькие Homo sapiens впоследствии заполонили собой все континенты, практически в одночасье изгнав конкурирующие виды, приматов или других доисторических людей, нам не известных. Что же до Homo giganteus, стоявших у истоков нового человечества, так жаждущего завоеваний, то восемь тысяч лет назад этот вид был изгнан со всех континентов Вторым человечеством, творением их собственного разума, после чего они нашли убежище на острове Атлантида, а затем и вовсе исчезли с лица Земли ». Эмма-109 стала дорисовывать верхнюю часть схемы: Homo sapiens, человек разумный, занял Америку, Африку, Азию и Европу. После того как вид Homo sapiens покончил с неандертальцами, флоресскими людьми и гигантами, число представителей этого вида на планете стало расти по экспоненте и в результате увеличилось с десяти миллионов, насчитывавшихся тогда, до нынешних десяти миллиардов. «А десять лет назад… они создали продолжение своего собственного вида ». И королева Эмма-109 добавила в колонке Европы, на уровне плюс 2000 лет, еще одну тоненькую ветвь: Homo metamorphosis. «Мы. Вот где наше место – на небольшой ветви эволюционного древа человеческого вида. Всего лишь сто тысяч особей, но обладающих таким огромным потенциалом ». Правительница была довольна – с помощью этой схемы ей удалось рассмотреть все грани вида, к которому она принадлежала. Эмма-109 перечитала несколько фрагментов из своего блокнота и подумала, что позже он станет бесценным свидетельством ее воззрений на эволюцию человеческого вида в целом. Затем королева посмотрела на свою руку, погладила ладонь и избавилась от последних фрагментов прилипшего к ней комара. «Все живое на Земле является результатом взаимодействия молекул, случайно или по необходимости образовавших ряд соединений, которые через четыре с половиной миллиарда лет привели к появлению на свет… меня. Мне так повезло, что я могу жить и что-то делать – здесь и сейчас. И это меня очень обязывает. Я должна повлиять на мир, чтобы больше адаптировать его к тем проблемам, с которыми он столкнется в будущем. Иначе зачем мне вообще было рождаться? » Королева приподняла салфетку, которой был накрыт ее поднос, и обнаружила на нем весьма специфичные блюда новой микролендской кухни: водоросли с соусом карри, соевый паштет, овощи и грибы. Она долго смотрела на свою схему, затем добавила несколько штрихов, изображающих вероятные физические особенности неандертальца, человека флоресского и первых Homo sapiens. – Все в порядке, Ваше Величество? – спросила стюардесса, протягивая ей лакомство на основе миндальных орехов и меда. Королева согласилась на порцию сладостей, насыщенных энергией и калориями, и попросила кофе. Стюардесса все принесла и тут же удалилась, чтобы не нарушать покой своей высокопоставленной пассажирки. Наконец Эмма-109 увидела в иллюминатор очертания вырисовавшихся вдали Азорских островов. Лайнер совершил мягкую посадку на предангарную бетонированную площадку нового микролендского аэропорта. Когда самолет остановился, к нему тут же подъехал трап. Толпа встречающих разразилась бурной овацией. Скромно подняв в знак приветствия руку, королева стала медленно спускаться по ступеням. Правительнице микролюдей было тринадцать лет, что в пересчете на человеческий возраст составляло примерно сто тридцать. Несмотря на пышные формы и преклонный возраст, она сохранила всю свою энергию и была горячо любима народом. Своей походкой, чуть склоненной вперед, она напоминала Черчилля в миниатюре. К ней подошла женщина, намного более стройная и облаченная в сутану из фиолетового атласа. – Видите, Ваше Величество, как мы вас любим, – произнесла папесса Эмма-666, широким жестом указывая на толпу. Папессе было столько же лет, сколько и Эмме-109, но если королева приобрела за эти годы округлость форм и жизнерадостность духа, то ее соотечественница, напротив, высохла и стала худой. «От духовности не растолстеешь », – подумала королева, обнимая ее. – Послушайте, как бурно вас приветствуют, Ваше Величество. Мы видели ваше выступление в ООН. По всеобщему мнению, вы были просто великолепны. – А какое мнение на этот счет сложилось у тебя, Эмма-666? Если папесса из уважения обращалась к королеве на «вы», то та, руководствуясь узами дружбы, говорила ей «ты». Так они и общались в этой странной манере, когда один выдерживает дистанцию, а другой постоянно пытается ее сократить. – Мне кажется, ваша уверенность немало удивила глав и послов всех государств Великих, Ваше Величество. – Я всего лишь сказала правду: единственное, к чему мы стремимся, это стать неотъемлемой частью глобального человеческого сообщества – ни больше ни меньше. Правительницы эмчей подошли к лимузину – точной, воспроизведенной вплоть до мельчайших деталей, но уменьшенной копии «роллс-ройса», снабженного откидным верхом и выпускавшегося в восьмидесятых годах. Водитель с телохранителем сели впереди, и «роллс-ройс» неспешно покатил в центр города. Королева Эмма-109, всегда питавшая особое пристрастие к предметам, «граничащим с совершенством», по достоинству оценила комфорт миниатюрной копии этого английского авто. – Лично я их не люблю, – заявила Эмма-666. – Кого? – Великих. Королева кашлянула в руку. – Да?.. А мне они нравятся. – По крайней мере, Ваше Величество, мы с вами сходимся в том, что на данном этапе их надо использовать, – внесла уточнение ее подруга. За окном проплыли зажиточные пригороды Микрополиса, и «роллс-ройс» въехал в столицу Микроленда. Зеваки, узнававшие монарший лимузин, громко кричали: – Да здравствует королева! Да здравствует Эмма-109! Та отвечала им покровительственным взмахом руки. – Ваше Величество, – сказала папесса, – мне нужно вам кое-что показать. Она знаком велела водителю ехать к собору. Святилище выстроили в форме розы. У основания цветка, по правую сторону от зеленого бетонного стебля, изобразили рай, по левую – ад, а посередине – людей, будто терзаемых муками сомнений. Внутри витражи первого этажа живописали рождение Вселенной из Первородного яйца. Из разбитой скорлупы рвался наружу фонтан звезд и планет. На галереях можно было насчитать не больше дюжины верующих. Узнав двух прославленных соотечественниц, они тут же начали креститься. Над алтарем висела гигантская скульптура наполовину разбитого яйца, из которого выглядывала обнаженная женская фигурка, выполненная из красного мрамора и символизировавшая Эмму-001, первую микроженщину, ставшую родоначальницей их вида. Эмма-666 вместе с гостьей свернула направо и открыла запертую на висячий замок дверь, за которой начиналась крутая лестница. Папесса повела ее в подвал храма, туда, где располагались бетонные корни розы. Они спустились по монументальной лестнице и вышли в просторный зал, защищенный каменными сводами. Там Эмма-666 собрала тысячи книжных полок с бумажными книгами. Для доступа к бесценным тяжелым фолиантам монахини пользовались подъемниками. – Ты сделала новые приобретения? – Вы даже не представляете, сколько усилий и денег пришлось потратить, чтобы собрать все эти раритеты. Тома на полках были классифицированы по году выхода в свет. – Книги из бумаги и картона… У Великих их скоро больше не будет, они останутся только у нас, – с гордостью заявила папесса. После чего повела королеву в зал, где главное место занимал труд под названием «Энциклопедия Относительного и Абсолютного знания». – Тебе удалось найти бумажную версию? – Издание за счет средств автора, Эдмонда Уэллса. Тираж составил всего двадцать экземпляров, один из которых сейчас перед вами. Качество исполнения фолиантов привело королеву в восхищение. Эмма-666 открыла наугад страницу и неторопливо прочла: – Все цивилизации рождаются, взрослеют, стареют и исчезают. Эмма-109, которую эта игра стала забавлять, по примеру папессы тоже открыла книгу и наугад прочла: – Чтобы понять ту или иную систему, нужно взглянуть на нее со стороны. – Человечество как вид делает три шага вперед, два шага назад, затем снова три вперед. Но в конечном счете все же прогрессирует. Это изречение мне очень нравится… – добавила она. Папесса открыла главу «Сотрудничество, взаимность, прощение». – В ее основу легли наблюдения за компьютерной игрой, виртуально воспроизводящей общество. В соответствии с этой игрой, лучший механизм взаимодействия с другими сводится к нескольким моментам: 1) предложить сотрудничество; 2) если они разочаруют вас или предадут, с ними нужно поступить точно так же; 3) после этого нужно все забыть, чтобы взаимодействовать дальше, а это уже не что иное, как прощение. – Я, кажется, помню этот увлекательный отрывок. – Должна признать, что Великие отыскали ответы на множество вопросов, проблема лишь в том, что они быстро забывают найденные решения. Концепция сотрудничества, взаимности и прощения представляется поистине изумительной находкой, позволяющей понять, как можно в долгосрочной перспективе действовать с максимальной эффективностью. Королеве и папессе нравилось встречаться, в такие минуты они узнавали что-то новое и сравнивали свои знания с познаниями Великих. – Подобно Великим, я тоже хочу написать книгу. Ее рабочее название – «Следующее человечество». Но литературный труд порой становится невыносим, для него требуется полнейшее одиночество. – Я по роду занятий мистик, и поэтому, когда часами сижу одна, читаю или что-нибудь пишу, меня это совсем не пугает… Королева взглянула на подругу, в последнее время похудевшую еще больше. Та очень женственным жестом поправила прядь волос. – Я тоже хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной, Шестьсот Шестьдесят Шесть. 12.