Надежда и оптимизм прискорбно умирают всякий раз, когда происходит что-то трагическое и непредвиденное, как в данном случае. Казалось, убийство Кица открыло в моей душе еще больше пространства для ненависти. Но все, что можно было сделать, — поскорее найти убийцу или убийц и прекратить весь этот ужас.
И мы стали работать над делом еще усерднее. Для начала Бри, Сэмпсон и я остались в доме на Девятнадцатой улице до поздней ночи. Собрали, какие только могли, улики на месте преступления, но, честно говоря, толку от них оказалось мало. В доме все было чисто. Выяснилось, что владельцы дома уехали на месяц. Никто из соседей не заметил ничего необычного. Никто не видел ПУ до или после того, как он убил Брайана Кицмиллера.
Я вернулся домой около половины четвертого утра, поспал несколько часов, потом заставил себя подняться и начал все заново. Первым делом нужно было повидать родителей Кица, но я использовал утреннюю пробежку в управление для обдумывания всего, что было у меня на уме. Потом еще раз. И еще раз.
Что я упускал? Убийца совершенствовался — это было ясно: совершенствуется почти каждый успешный серийный убийца, — вопрос только как. Конечно, его методы улучшались, становились более сложными. Вот и вчера он получил все, что хотел, — не только грандиозное освещение в прессе, но даже прямой эфир.
Статус его все время растет. Вот что менялось наиболее драматично. Это мне стало ясно, когда я бежал по направлению к Моллу[19]и легкие начинало жечь. С каждым убийством рейтинг ПУ рос, он получал над нами все больший перевес. Это означало, что время работает против нас.
Я по-прежнему думал об убийце как о мужчине, но это могло быть ошибкой. Возможно, мужчина и женщина действовали вместе, оставляя нам путеводные нити.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ
Мне казалось, что я веду двойную жизнь, — может, потому, что так оно и было. После встречи с Сэнди Куинлен в то утро я принял Энтони Демао, решив, что устрою ему как можно больше сеансов. Я все еще не знал, как обстоят дела между ними после той сцены в приемной.
И облегченно вздохнул, когда при ее уходе они не обратили друг на друга внимания. Сэнди выглядела смущенной! Энтони казался равнодушным. Я остался доволен, потому что эта связь не была нужна ни ей, ни ему. Она выглядела порочной.
Как только Сэнди ушла, поведение Энтони начало меняться. Он был явно взволнован.
Несмотря на жару, Энтони пришел в длинных брюках и камуфляжной куртке — та была плотно запахнута, когда он вошел в кабинет и плюхнулся на кушетку.
Потом Энтони встал и принялся расхаживать по комнате. Ходил он быстро, держа руки в карманах и что-то бормоча под нос.
— Что происходит? — пришлось мне спросить в конце концов. — Ты как будто взволнован.
— Так думаешь, док? Мне опять снился сон две ночи подряд. О Басре. Проклятая пустыня, война, вся эта мерзость, понятно?
— Энтони, сядь. Пожалуйста.
Он уже пытался поговорить со мной о Басре, но сказал недостаточно для того, чтобы я понял его состояние. Я догадывался, что на войне с ним случилось что-то жуткое, но не знал, что именно.
Когда Энтони в конце концов тяжело опустился на кушетку, я увидел у него под курткой выступ. Понял, что это такое, и выпрямился, сердце у меня колотилось.
— Ты вооружен?
Он положил руку на выступ.
— Пистолет не заряжен, — отрывисто ответил Энтони. — Это не проблема.
— Дай, пожалуйста, его мне. Здесь нельзя находиться с пистолетом.
Энтони, сощурившись, посмотрел на меня:
— Я же сказал: он не заряжен. Не веришь? Да и у меня есть разрешение носить пистолет.
— Только не здесь. — Я встал. — Все. Уходи.
— Нет-нет. Вот, возьми его. — Энтони полез под куртку и вытащил «Кольт-9». — Бери эту треклятую пушку!
— Медленно возьми его за рукоятку двумя пальцами. Положи на журнальный столик. Другую руку держи на месте.
Энтони уставился на меня как-то по-новому, словно только сейчас что-то понял.
— Ты что, коп?
— Делай то, что я попросил, ладно?
Он положил «кольт» на журнальный столик. Убедившись, что пистолет не заряжен, я запер его в ящик стола. Сделал вдох и медленно выдохнул.
— Итак, хочешь рассказать мне о своем сне? О Басре? Что там с тобой произошло?
Он кивнул. Потом начал говорить — и снова расхаживать по комнате. Но по крайней мере был безоружен.
— Он начался как всегда… этот сон. По нас открыли огонь, и я бросился в траншею. Как всегда. Только на этот раз я был не один.
— Ты говоришь о Мэтте? — спросил я. Мы уже дошли до Мэтта в рассказах о его сне.
— Да, он был там со мной. Нас было только двое. Мы отбились от своей части.
Мэтт являлся его другом, я уже слышал о нем. Они вместе водили грузовик с боеприпасами, но, кроме этого, я ничего не знал.
— Он был изувечен, док. Обе ноги были разорваны в клочья. Мне пришлось тащить его за руки. Больше ничего я поделать не мог.
Он уставился на меня, прося взглядом о помощи.
— Энтони, ты говоришь о своем сне или о том, что действительно тогда произошло?
Тут его голос понизился до шепота:
— В том-то и дело, док. Кажется, я говорю о том и другом. Мэтт вопил, как дикое раненое животное. И когда я услышал этот вопль во сне, мне показалось, что я слышал его раньше.
— Мог ты помочь ему?
— Нет, в том состоянии Мэтту не мог бы помочь никакой медик.
— Так. Что было дальше?
— Мэтт начал говорить: «Я не выживу. Я не выживу». Снова и снова. И все это время по нас стреляли со всех сторон. Не знаю, наши или иракцы. Деваться нам было некуда — ноги у него изорваны в клочья, внутренности вываливаются. А потом он начал говорить: «Убей меня. Убей. Пожалуйста».
Я видел, что Энтони погружен теперь в этот сон, в ужас того, что произошло с ним на войне. И не перебивал его.
— Он достает свой пистолет. Едва может держать его, плачет, потому что не может застрелиться, а я плачу, так как не хочу, чтобы он стрелялся. А минометы бьют со всех сторон. Все небо освещено как Четвертого июля.
Энтони потряс головой и умолк. В глазах его стояли слезы. Я подумал, что понимаю: у него не было слов, чтобы описать это.
— Энтони, ты помог Мэтту покончить с собой?
По его щеке скатилась слеза.
— Я положил руку поверх его руки и закрыл глаза… потом мы выстрелили. Вместе. — Энтони уставился на меня. — Ты веришь мне, правда, доктор Кросс?
— Я должен верить, разве не так?
— Не знаю, — сказал он, и в глазах его вспыхнул гнев. — Ты доктор. Ты должен знать разницу между дурными снами и реальностью. И знаешь, так ведь?
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ
Во время нашего очень странного и странно напряженного сеанса Энтони Демао спросил, не коп ли я, и я не ответил ему. Теперь я сам толком не знал этого. Я по-прежнему помогал столичной полиции, но мое положение было особым. Наверняка я знал одно: я никогда не работал усерднее над делом — а оно с каждым днем казалось все более сложным.
К нашей общей досаде, хотя при таких обстоятельствах это дело обычное, руки у нас были связаны расследованием смерти Брайана Кицмиллера. Киберотдел в Бюро обещал в скором времени новый контакт и полную информацию обо всем, что делал Киц незадолго до смерти, но за этими словами чувствовалось, что в ФБР считают, будто мы виноваты в смерти их сотрудника.
Вот почему Сэмпсон и я на другой день появились на пороге Бет Кицмиллер в Силвер-Спринге, штат Мэриленд. Нам не хотелось беспокоить эту семью в горе, но у нас не было выбора.
— Спасибо, что позволили нам приехать, — сказал я Бет, когда она впустила нас в дом.
Лицо ее было осунувшимся, она выглядела смертельно усталой, но в голосе звучали сила и решительность.
— Брайан погиб, разыскивая этого ужасного, ужасного человека. Делайте все, что нужно. Оставайтесь здесь сколько нужно. Алекс, нам нужно довести это дело до конца. Нужно мне. И моим детям.
Шестилетняя Эмили стояла на верху лестницы и молча смотрела на нас широко раскрытыми глазами. Мужественная девочка, но при виде ее у меня сжалось сердце.
— Мы хотели бы заглянуть в его кабинет, — сказал я Бет. — Я знаю, что он много работал дома.
«И если у кого-то пересеклись пути в Интернете с убийцей, то у Кица», — подумал я, однако не сказал этого вслух.
— Само собой. Сейчас покажу вам его берлогу.
Бет повела нас через несколько раздвижных дверей в заднюю часть уютного особняка колониальной архитектуры, которого Киц больше не увидит. Окна его кабинета выходили на задний двор с качелями и зарослями подсолнухов. Жизнь продолжается. Во всяком случае, для кое-кого. Правда, не для Кица.
Бет встала в дверном проеме.
— Не знаю, найдете вы что-то нужное или нет, но, пожалуйста, ищите где вздумается. Запретных мест нет в нашем доме.
— Это единственный компьютер, которым он пользовался здесь? — спросил Сэмпсон, севший за большой загроможденный письменный стол. Я обратил внимание, что система на удивление простая, только центральный процессор и монитор.
— У него был портативный компьютер из Бюро. Однако я сомневаюсь, что он здесь. Мне он нигде не попадался.
Я поглядел на Сэмпсона. Мы не нашли портативного компьютера ни в кабинете Кица, ни в его машине.
— Вы знаете пароль? — спросил я у Бет.
Она глубоко вздохнула:
— Попробуйте «Гамми уорм».[20]Брайан иногда им пользовался. — Бет робко, страдальчески улыбнулась. — Он так называл Эмили. Иногда и меня.
Сэмпсон отстукал «Гамми уорм».
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ
Это был пароль Кица — по крайней мере на домашнем компьютере, — и пока Сэмпсон интенсивно работал на клавиатуре, я рылся в ящиках стола.
Я обнаружил толстую стопу незаконченных дел, большая часть их касалась серийных убийств и представляла собой ксерокопии оригинальных материалов. Мне стало любопытно, приносил ли он эти «неразрешенные» копии с работы. Киц был фанатом подобных вещей и даже слегка одержимым, но это отчасти и делало его таким хорошим специалистом. Разумеется, мне пришло на ум: Киц служил в ФБР, и Кайл Крейг — тоже. К сожалению, такой ход мыслей делал подозреваемым и меня.
О первом деле, в которое заглянул, я слышал раньше. Кто-то вламывался ночами в загородные мэрилендские дома и душил женщин в постели. Никаких краж, никакого вандализма — только жестокие убийства. Их на протяжении пяти месяцев было три, по одному на каждой седьмой неделе.
В следующем деле под кодовым названием «Картограф» вкратце обрисовывалась серия убийств из одного и того же пистолета. Жертвами, очевидно, оказывались случайные люди — объединяло их только место проживания. Убийства, пока что их было четыре, совершались на уличных перекрестках, стрельба велась по прямой линии, идущей через северо-запад округа Колумбия.
Потом я нашел досье, которое Киц составил на Кайла Крейга. Оно включало в себя даже сведения о том, как я взял Кайла. Киц использовал все старые дела Крейга, в том числе расследование, ведущееся в то время, когда он был арестован.
Когда я нашел дело ПУ, там были в основном старые сведения об убийствах на территории Вашингтона — карты местности, копии сообщений об убийствах, результаты лабораторных анализов, протоколов допросов. Почти ничего нового или полезного. И ничего, связывающего напрямую ПУ с Крейгом.
— Как дела у тебя? — спросил я Сэмпсона. — Нашел что-нибудь? Хорошее или плохое?
— Здесь много материала. У него есть «Текнорати», «Блогдекс», «Пабсаб»… Алекс, это следящие программы. При нужной настройке он мог найти любого, кто высказался в блоге или вошел на чужой сайт.
— Ну и как нам выяснить, что было известно Кицу? Где он это хранил?
Сэмпсон побарабанил пальцами по столу.
— Можно просмотреть его интернет-историю, возможно, есть сайты, на которые он часто заходил. Пожалуй, начну оттуда. — Через несколько минут Сэмпсон внезапно откинулся на спинку кресла Кица и свистнул сквозь зубы. — Черт побери, Алекс! Иди сюда.
Я уставился на экран через его плечо.
— Знакомо выглядит? — спросил он. — Надеюсь, что да.
Сэмпсон вывел длинный перечень сайтов. Названия многих мне были уже знакомы, но не они привлекали мое внимание. В дополнение к сайтам с названиями перечень включал в себя десятки номеров. При более внимательном взгляде я увидел, что это на самом деле один номер, повторяющийся снова и снова, разделенный по-разному точками и слэшами.
«344.19.204.411
34.41.920.441/1
34.419.20.44/11
344.192.04.411…»
Перечень продолжался и после цифр на экране, но мы нашли интересующий нас таинственный номер — с почтовой сумки в музее.
— Алекс, это ай-пи-адрес. Веб-сайт. Во всяком случае, Киц, видимо, считал так.
— Почему он не сказал нам об этом? Сэмпсон, что здесь происходит?
— Может, не нашел нужной комбинации. Может, еще не искал. Или сайт был бездействующим.
— Существует только один способ все выяснить. Давай начнем сверху и дойдем до конца перечня.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ
Бри Стоун стояла совершенно одна на крыше дома на Девятнадцатой улице, глядя на лужицу крови Кицмиллера, превратившуюся под палящим солнцем в черное, покрытое трещинами пятно. В голове у нее возникали ненужные вопросы: «Киц, ты очень страдал? На тебя напали неожиданно? Была у тебя возможность сопротивляться? Хоть какая-то? Знал ты, кто это сделал?»
Это были неизбежные вопросы, человечные, но для данного расследования ненужные. Ей требовалось сосредоточиться на методах убийцы, а потом найти все улики, какие он мог оставить.
Вечером приедут биотехники для очистки «желтого дома». Владельцы его должны вернуться на другой день. Это был последний осмотр, ее последний шанс найти какую-то улику, которую вскоре уничтожит повседневная жизнь.
Все указывало на то, что убийца поднялся через световой люк и спустился по малярным подмостям позади дома. Осмотр трупа Кица выявил ссадины на руках и волокна на рубашке — следы веревки, на которой его поднимали. В крови обнаружили несмертельную дозу хлоралгидрата — это указывало на то, что он был без сознания: пока что единственная хорошая новость.
Следов крови в доме не обнаружено. Горло Кицу перерезали здесь, на крыше, незадолго до появления полиции. Убийца, видимо, имел возможность рассчитать время.
«Этот мерзавец решил позвонить в последнюю минуту. Он все спланировал, в том числе и смерть Кица вскоре после нашего приезда».
Бри прижала к затылку костяшки пальцев. Пульсирующая головная боль, с которой она проснулась, никак не проходила. И надетая на ней темная рубашка представляла собой неудачный выбор. Она уже вся пропиталась потом.
Бри пошла к подмостям, мимо кучи сигаретных окурков, которых раньше там не было: это означало, что кто-то сюда приходил. Алекс называл таких «психотуристами», жалкими подонками, которых привлекают сцены серийных убийств. И черт возьми, это было, пожалуй, наиболее сенсационное дело за последние десять лет, к сожалению для всех причастных к расследованию.
Бри посмотрела с крыши вниз. Автостоянка в это время дня была почти пустой. Именно на ней обнаружили белую «камри» Кица.
Убийца либо ушел пешком, либо его ждала машина.
То есть… если вообще покинул место преступления.
Покинул ли?
Или остался понаблюдать, набраться воспоминаний?
Всегда, совершая преступление, он потом слонялся поблизости?
Это убийство он совершил втайне — интересное отклонение для ПУ. Его аудитория, правда, оказалась на сей раз очень большой, но и более абстрактной — где-то у телевизоров. Бри задалась вопросом: хотелось ли — требовалось ли — ему повидать «живых» зрителей, собравшихся на Девятнадцатой улице? Она была готова биться об заклад, что этот мерзавец так и сделал.
А женщина, которая была его сообщницей в Балтиморе? Она находилась здесь? Принимала во всем участие с самого начала? Что их объединяет? Они любовники? Бывшие пациенты какой-то психиатрической больницы? И что связывает их с Кайлом Крейгом?
Бри села на край крыши, потом наконец спустилась по подмостям, осторожно, потому что ощущала легкую слабость — слишком много стресса, мало сна и мало Алекса. Через несколько секунд она была на земле.
Оттуда Бри заставила себя идти по наиболее вероятному пути убийцы, по переулку до Эй-стрит, потом обратно к Девятнадцатой.
Теперь там было тихо, особенно по сравнению с позавчерашним днем. Перед домом стояла одна полицейская машина. Хауи Пирсолл, полицейский, привезший ее сюда, находился на пассажирском сиденье. Хауи — ее друг, хороший человек, только не самый честолюбивый на свете.
Приезд вместе с ним был предосторожностью, но Бри не воспринимала ее всерьез. Скорее она защищала бы Хауи, чем наоборот. Увидев, что подходит начальство, он встал, выпрямился и что-то стряхнул с рубашки.
— Вольно, рядовой. Обойдемся без этого. Извини, Хауи, что я так долго.
— Как там дела?
— Хауи, там нет никаких дел. Подожди, я сейчас вернусь.
Она пошла по дорожке и сорвала с двери полицейское объявление. С местом преступления покончено.
— Прошу прощения, детектив! — Человек на газоне позади нее появился словно бы из ниоткуда. Что он делал здесь, черт возьми? — Я Нейл Стивенс из АП. Хотел задать вам несколько вопросов.