- Петр, как получилось, что ваша довольно элитарная книга о городах мира и живших в них гениях - писателях, художниках, музыкантах, - вышедшая шесть лет назад, стала популярной телепрограммой?
- У меня были и раньше предложения по поводу "Гения места", раза три. С украинской компанией "1+1", которой ведал Александр Роднянский, мы даже поездили и что-то такое сняли. По причинам мне не вполне ясным киевляне свои начинания до результата не довели. А в 2003 году ко мне обратилась компания "Вокруг света", у нее намерения оказались солиднее. Мы объехали с ними кучу городов Европы, Америки и Азии и сняли 23 серии. Режиссер Екатерина Вещева, несмотря на молодость, проявила себя очень добросовестной, изобретательной и со вкусом. Получился сериал. Первым был сюжет "Вена - Малер", следующий - "Токио - Кобо Абэ", потом "Париж - Дюма" и так далее.
- Вам самому нравится, что получилось?
- Нравиться это не может, потому что на себя смотреть противно. Думаю, это ощущение нормальное. Все раздражает - жесты, мимика, походка. В день премьеры я оказался в Москве, владелец "Вокруг света" Сергей Васильев пригласил меня к себе в чудесный дом стиля ар нуво или, по-русски говоря, модерн. Все тем вечером было хорошо. Кроме вот этого - себя на экране.
Еще я не в состоянии перечитывать то, что написал. А в этом году все-таки перечитал "Гения места" (издатель заставил - в "КоЛибри" готовится исправленное и дополненное издание) - тоже странное ощущение.
- Примерно как свои детские фотографии пересматривать?
- Хуже. Зато познавательно. Мир-то, знаете, переменился за прошедшие шесть-семь лет. Может, по мелочам - но все равно не хочется обманывать читателя. У меня подробно описана могила Феллини в Римини, которая так была упрятана в фамильный склеп, что даже нельзя было положить цветов. Сейчас могилу поместили на широкую площадку перед входом на кладбище, поставили великолепный бронзовый памятник в виде стилизованного корабельного носа. В Севилье памятник Моцарту перенесли с одной стороны улицы на другую, а у меня обыгран тот факт, что он у самой реки. Мост построили из Швеции в Данию, так что шведам теперь куда легче за дешевым алкоголем ездить. Или вот появилась валюта евро, и разные обыгрыши крон и гульденов пропадают. Понятно, за всеми изменениями не угонишься - но все-таки врать, пусть и невольно, не хочется.
- Трудно переводить слово/книгу в картинку/фильм?
- Из плюсов: учишься краткости и конкретности. Хочешь не хочешь, в серии 26 минут - укладывайся. Взгляд наводится на резкость. Хотя потери, конечно, велики: исчезают рассуждения, которые, может, никому не нужны, но тебе-то дороги, потому что твои. А нельзя их в телевизор излагать.
- Почему нельзя? У вас в главке о голландцах есть деталь: картина Франса Хальса в его времена стоила половину того, что мясник получал за забой быка. Как это, например, Парфенов бы срежиссировал...
- Правильно. Но именно голландцы не вошли в сериал по моему настоянию. Питер де Хоох, один из моих любимых художников, с Амстердамом связанный, не укладывается в современный Амстердам.
- Завистливый вопрос: Вы человек служащий, главный редактор русской службы "Радио Свобода". Рабочий день, совещания, менеджмент, то-се... Когда ездить-то успеваете?
- Больной вопрос. В отпускные дни. Мне положены 25 дней в году, так что изворачивался, экономя каждый день, обязательно включая выходные.
- Вы живете в Праге. Шесть лет назад в послесловии к "Гению места" Лев Лосев написал, что Чехия "выздоравливает" - от советского прошлого. Сейчас остается ощущение, что Чехия и вообще вся Восточная Европа - "выздоравливают", а Россия - нет?
- Да, безусловно.
- Почему?
- Подозреваю, что могут быть самые простые объяснения. Одно дело производить реформы в стране с населением в 10 млн. и небольшой площадью, а другое - в стране, которая распространяется от Калининграда до Камчатки. Надо осознать, что Иркутск - лишь середина пути. Действительно: едешь и едешь, едешь и едешь. Или даже - летишь и летишь! Надо хотя бы раз пролететь - а мне приходилось это делать - от Владивостока или от Хабаровска до Москвы, чтобы понять, что там. А там ничего! Буквально - ни-че-го. Знаете, императрица Анна Иоанновна, кажется, устраивала какое-то празднество...
- Куда каждый народ российской империи должен был послать представителей? Камчадалы тогда опоздали, кажется, на три года.
- И сейчас все повсюду опаздывают.
- Почему же тогда все попытки разделить это пространство на более управляемые части неизбежно заканчиваются новым "собиранием земель вокруг Москвы"?
- Сейчас вышла книжка, называется "Выбирая свою историю". Там двадцать четыре, если мне не изменяет память, исторических перекрестка, когда у России были варианты выбора. Это книга трех историков, в том же "КоЛибри" вышла - серьезная, спокойная, без всякой аффектации, - но каждый раз видишь, что Россия всегда, при всех возможностях выбирала вариант не либеральный, не передовой, а только почвенный и мрачный. Всегда. Ну что делать? Такая грустная история. У нас.
- Поэтому Вы в свое время и уехали на Запад?
- Уехал я по своим мотивам, хотя, конечно, связанным с этим. В 1977 году мне было 27 лет, а собственная судьба просматривалась вплоть до смерти.
- Скучно стало?
- Естественно! Представьте: в 27 лет отчетливо прорисовывать свою жизнь до старости, почти без шанса на непредсказуемость. Нормальные условия закрытой авторитарной страны. Мрак и ужас. От этого я и уехал - чтобы какие-то другие горизонты открыть. У нынешних российских молодых совсем другая перспектива. Хотя дело потихоньку неприятно движется к той же закрытости и авторитарности, но инерция свободы набрана изрядная. Другая страна. Из такой России я бы не уехал. Зачем? Если я могу ездить по всему миру...
- А ездить - это был важный мотив?
- Исключительно важный. Свобода читать, что хочу, видеть, что хочу.
- В России эти свободы, кажется, важны немногим. Про "читать" не говорю, а вот за границу ездят всего 2, 5% граждан - статистика "КОМКОНа". Это со всеми Турциями и Бгиптами. Хотя теперь, конечно, "долларовый занавес" вместо железного.
- У Бродского сказано: "В каких рождались, в тех и умирали гнездах". Можно и так. Но на деле-то всякому человеку интересно узнать про себя - и есть разные пути для этого. Медитация там, молитва. А есть такой простой способ - поместить себя в другие декорации и посмотреть, как ты там выглядишь. Вот зачем путешествуют.
- Не могу не спросить: вот Вы поездили - и что про себя поняли?
- Не могу не умолчать: слишком интимно.
- Вы выросли в Риге, долго жили в Нью-Йорке. Как Вам в Москве?
- Почти родной город. У меня ведь отец коренной москвич. Я много времени в детстве провел у деда с бабкой в районе гостиницы "Пекин", учился здесь, институт оканчивал. Так что Москву довольно хорошо знаю.
- Но Венецию, судя по книге, - явно лучше. В "Гении места" даже есть такая мечта-фантазия о будущем - как Вы в свитере, в фартуке грузите лопатой лед на рыбном рынке в Венеции.
- Так, может, я теперь повыше рангом поднимусь? Гидом буду? Есть несколько городов, по которым я бы взялся вести экскурсию: Венеция, Рига, Нью-Йорк, Прага. В Венеции, кстати, у меня был единственный в жизни опыт проведения экскурсии. Это было два года назад, когда я оказался в этом городе во время кинофестиваля. Там мы с женой попали на какую-то киношную гулянку, ко мне подошли ребята из фильма "Возвращение", который через два дня получил "Золотого льва", - Андрей Звягинцев, Костя Лавроненко. Попросили поводить по городу. И вдруг в назначенное время вместо двух человек пришли двадцать пять. В общем, провел трехчасовую экскурсию по Венеции. И даже подумал: может, это мое будущее, может, можно деньги этим на старости лет зарабатывать?
- Есть вторая книга путешествий Вайля, называется "Карта Родины" - про бывший СССР. Как, увидим телеверсию?
- Предложений не было. И потом, подозреваю, что в нынешней России даже мало-мальски нелицеприятный фильм о стране не получится. Сейчас любое проявление нелицеприятности - русофобия. Думаю, на сегодняшнем телевидении такая программа невозможна, увы.
- И даже из такой России Вы бы сейчас не уехали?
- Конечно, нет, это же мой язык. Куда я без него? С другой стороны, жизнь сложилась, как сложилась, вернуться тоже невозможно. Привык к другим человеческим отношениям. В России все слишком "персонально". Не могу пожаловаться, ко мне люди располагаются, как правило, но это мне и не нравится.Не хочется, чтобы меня воспринимали "по персональности". Знаете, это знаменитое "я бы с ним пошел в разведку", "я бы с ним не пошел в разведку"... А я не хочу ходить в разведку, никогда вообще, ни с кем и в одиночку тоже!
- Да кто ж спрашивает-то...
- Так вот хочется, чтобы спрашивали. И еще, я хочу, чтобы мне говорили "здравствуйте" и "до свидания", "спасибо" и "пожалуйста".
- И только?
- Абсолютно! Ничего другого я от людей не жду и не имею права ждать. Героическая жертвенность или умный проникновенный совет вам нужны раз в десять лет. А простого доброжелательства не хватает. Хрестоматийное русское недовольство по поводу американских неискренних улыбок - да хрен с ними, пусть неискренние, но пусть это будут улыбки. А почему я должен, входя, условно говоря, в бакалею...
-...получать, условно говоря, по морде?
- По морде-то вряд ли, и вообще, повторяю, я скорее получаю улыбку, потому что сам улыбаюсь, входя, но не хочется быть зависимым от чьего-либо сегодняшнего настроения. Насколько удобнее всегдашний общественный этикет. Насколько проще. От человека требуется минимум. Например, не нужны умные - нужны сообразительные.
- Но ум же выше сообразительности?
- Конечно! Выше и глубже! Но как часто он вам понадобится? А вот сообразительность - то есть быстрое понимание, реакция на шутку - это нужно каждый день. Так же, как и вежливость. А преданность - зачем мне преданность, где и когда я ее надежность проверю? Западная школа повседневной жизни - совершенно иная, чем российская. И я боюсь, что к другому уже не привыкну. Снова. Да не только о повседневности речь. Того же порядка - российское представление о том, что жить надо не по праву, а по правде. Опять "персонально". По духу, а не по букве. На практике это выродилось в полное недоверие к закону, неверие в беспристрастность судебной системы и так далее. Ведь ни один человек не верит в объективность суда - с президента начиная!
- Еще недавно были надежды, что те ценности, о которых Вы говорите, в России начинают прививаться.
- Они и начинают прививаться. В последнее время надежд меньше, потому что общая ситуация социально-политическая напоминает то, что я оставил в 1970-е годы. Но я смотрю на молодых - они другие люди. Их уже не переделаешь обратно. Вот я ездил со съемочной группой по всем этим городам. Они втроем - режиссер, оператор и менеджер - суммарно были старше меня. Но любые двое, взятые вместе, - моложе. Это был колоссально интересный опыт. У них совершенно другое восприятие визуальных образов, звуковых, другие отношения со скоростью, с техникой. Иные ритмы, музыка.
- Громко включают?
- Да, и их это не беспокоит. Ну и так далее. Но самое главное ощущение - они свободные люди. Мне таким никогда не стать. Я 28 лет живу на Западе, но я прошел школу пионерской организации, комсомола, армии - и у меня это в подкорке. А они - свободны. Можно сказать, мое поколение больше знало, оно тоньше, изощреннее, может, даже умнее. Но я-то свободу ставлю выше всех достижений человеческих.
- А если эта свобода будет угрожать цивилизации?
- Свобода не может угрожать цивилизации. Ни-ког-да. Если вы говорите о преступлении - на это есть закон, полиция, суд. Но свобода не может угрожать цивилизации. Цивилизации может угрожать только несвобода.
Александр Зотиков. "Профиль" №002, 23 января 2006
Tags: genius loci, travel & living, видео
· 
ana_lee: ←Ушел из жизни Пётр Вайль