Рысь.
Близился вечер, а ей все еще не удалось раздобыть хоть какую-то еду. Рысь тихо передвигалась по зимнему лесу, прыгая с ветки на ветку, и зорко смотрела вниз, все еще надеясь поохотиться. Она не могла придти ни с чем. Там в неглубокой норе за небольшим оврагом ее ждали дети. Три котенка. Еще не взрослых, и только недавно переставших пить материнское молоко. Они ждали мать, и она не могла их подвести.
В животе немного тянуло от голода. Он диктовал свои условия, и рысь решила двигаться быстрее. Прыжок, еще прыжок, еще. Но нет, на снежном покрывале не было видно даже чьих-то следов. И даже запахи сейчас не доносились. Осмотрев лесную опушку, у рыси вдруг создалось впечатление, что здесь вообще нет зверей. Тогда она ощутила небольшую волну страха, быстро сумев подавить ее здравым смыслом и памятью о ранее удачной неоднократной охоте.
Вдруг впереди что-то послышалось. Какой-то хруст. Стремглав бросившись туда, рысь вскоре остановилась и затаилась. Перед ней буквально метрах в семи стоял лось. Большая особь с раскидистыми ветвистыми рогами. Он был крупнее серой кошки, но голод не давал ни единого шанса отступить.
Аккуратно и тихо приблизившись к нему поближе, рысь прыгнула сверху, вцепившись острыми когтями в его спину. В следующее мгновение лось вдруг понесся куда-то, быстро скинув с себя рысь. Она все же не совсем смогла оценить свои шансы, и теперь вынуждена была отряхиваться от холодного белого снега.
Вдруг послышался громкий хлопок, затем еще один. Они были слышны с той стороны, куда понесло лося. Быстро вскочив со снега, кошка бросилась в ту сторону. В несколько прыжков она добралась до места, а именно увидела лежащее окровавленное тело большого рогатого животного.
Рядом пока никого не наблюдалось, и рысь, подбежав, жадно принялась отдирать кусок мяса с ноги мертвого зверя. Однако этого ей сделать не удалось, поскольку буквально в следующую секунду вблизи показался человек. Только завидев его, кошка вмиг зарычала и ощетинилась. Но поняв, что он не испугался и продолжает двигаться к лосю, предпочла отбежать в сторону.
Она видела людей и раньше. Они передвигались на двух лапах и часто за своей спиной имели что-то продолговатое, страшное, несущее смерть лесным обитателям. Вот и этот двулапый что-то нес за своей спиной. А хлопки, услышанные чуть раньше, скорее всего, принадлежали именно ему, а точнее были произведены этой штуковиной.
Он подошел к телу лося, осмотрел его, затем посмотрел на рысь, все еще сидящую неподалеку. Перед собой человек видел большую серую кошку с черными кисточками на ушках, внимательно наблюдающую за всем происходящим. И хотя это было очень опасно оставаться сейчас здесь, но она почему-то сидела на месте и даже не двигалась. Несколькими мгновеньями назад, когда рысь отходила от туши лося, он увидел немного оттянутые соски на ее теле и понял, что эта самка где-то кормит своих детенышей.
- Ты чего-то ждешь? – поинтересовался человек, обращаясь к кошке.
В ответ он заметил, как рысь повела своими ушами, поняв, что он обращается именно к ней. Вдруг где-то сзади послышался собачий лай, после чего на поляну выбежал пес и сразу же начал скалиться на кошку.
- А ну ка, не сметь! – вновь раздался голос двулапого, после чего пес замолчал и отошел в сторону.
- Рысица, не боишься, что сейчас могу в тебя выстрелить? – вновь произнес человек, глядя на животное.
Она лишь облизнулась и немного перемялась на лапах. Она все еще оставалась на месте и смотрела на него своим проницательным взглядом.
- Очень есть хочешь…, - заключил человек. – Я поделюсь с тобой!
С этими словами он достал из кармана нож и принялся резать тушу. Через несколько минут он вновь повернулся к рыси, затем, подняв со снега лосиную ногу, кинул ее большой кошке:
- Это тебе! Бери!
Рысь немедленно поднялась со снега и, сделав несколько шагов, подошла к подарку. Затем быстро взглянув на человека, взяла лосиную ногу в свою пасть и удалилась прочь.
Вскоре стемнело. Но рысь хорошо могла видеть в темноте. Еще немного, и она была рядом со своими детками. В этот вечер все они были сытыми и счастливыми.
С тех самых пор большая кошка часто вспоминала этот случай и этого человека. Будучи от природы очень любознательной, а так же малозаметной на ветвях высоких деревьев, рысь часто за ним наблюдала. Он жил в лесу неподалеку - в деревянном доме и был лесничим. Кроме него из людей здесь редко, кто показывался. Если только браконьеры иногда забредали в эти края, и тогда человек шел по их следу.
Как-то раз здесь были и дети. Двое – самка и самец. Рысь увидела их еще в начале леса, затем аккуратно по веткам проводила до дома. Они ее не заметили, хотя при одном из прыжков, на самца с ветки и упало немного снега. Позже из их разговоров серая кошка поняла, что имя лесничего Тихон.
Тихон был обычно немногословен и имел густую, немного седую бороду. Он ходил на охоту, как правило, со своим псом, и часто показывался на лесных просторах. Однако сколько бы серая кошка за ним не наблюдала, все же так ни разу больше и не решилась показаться на глаза. Он был ей интересен, и иногда она думала о том, что было бы, если бы можно было поближе с ним познакомиться и подружиться.
Наблюдая за ним еще и еще, она все больше и больше хотела этого.
Кино на этом закончилось. Но он все еще оставался сидеть в бордовом кресле.
- Воспоминания, воспоминания…, - мужчина услышал за собой чей-то голос. Вскоре рядом с ним сел сторож - седой старик в валенках и шапке-ушанке.
- Все сторожишь? – задал ему вопрос мужчина, затем сам ответил на него. – Да-а-а, ты хороший сторож!
Старик улыбнулся:
- Ты знал, что она наблюдает за тобой? Твоя рысица.
- С той встречи я ни разу ее не видел, но чувствовал, что она где-то рядом.
- Как сейчас? – старик показал на кресло рядом с мужчиной, на котором сейчас оказалась большая серая кошка.
- Как сейчас! – мужчина стал гладить животное. – Как же давно я тебя не видел, моя девочка! – ласково произнес он.
В ответ рысь положила передние лапы ему на плечи и, нежно лизнув его в щеку, уткнулась туда своим холодным носом, после легла мордой на колени мужчины. Следом в зале раздалось ее приятное мурчание.
Продолжая ее ласкать, мужчина обратился к сторожу:
- Давно хотел спросить тебя, почему именно этот образ? Шапка-ушанка, валенки, седые волосы?
- Честно признаться – один из моих любимых! – ответил старик. – Когда-то дядей Ваней я был по-настоящему счастлив…
- Со своей Машей?
- Со своей Машей! – кивнул старик и принялся вспоминать ту историю…
Киса.
Уже наступил вечер. Зажглись фонари. Свет от одного из них тот час принялся отражаться в пока еще незамерзшей луже, напоминая собой большое желтое лакомство, конфету например. Так же стали видны разные тени. Иногда они тоже напоминали что-то съестное - кусок котлеты или корочку хлеба, или же непонятное или даже страшное – злобную собаку с острыми клыками, крысу или птицу с большими крыльями и сверкающими глазами.
С одной такой злобной собакой, а точнее с каким-то облезлым псом немного подросшему котенку уже как-то раз довелось встретиться. Будучи еще совсем маленьким, он нашел какую-то косточку и с жадностью принялся ее глодать, а голодный пес, грозно принялся рычать и скалиться, желая побыстрее заполучить добычу. Не желая расставаться со съестным, глупый котенок не сразу отбежал в сторону и даже попытался шипеть в ответ, отчего чуть было не лишился жизни, поскольку раздраженный пес уже был готов перегрызть ему горло.
Тогда от собачьей ярости его спасла облезлая рыжеватая кошка. Она вдруг прыгнула перед псом, видимо в отместку за его недавнюю кражу чего-то съестного, и тем самым просто желая его позлить. Котенку же при этом кошка равнодушно прошипела, чтобы тот скорее убирался отсюда. Затем и сама быстро отпрыгнула, ловко увернувшись от клыкастой собачьей пасти.
Эту историю котенок запомнил на всю жизнь, после чего стал с опаской находиться рядом с любыми собаками.
Сейчас ему было холодно, зябко. Вдобавок вскоре начался дождь или даже снег.
От холода и сырости не спасала даже густая шерстка. Немного поежившись, котенок, попытался прильнуть к какой-то темно-зеленой громадине. Но, прикоснувшись, сразу же отшатнулся в сторону. Этой громадиной оказался железный мусорный бак, от прикосновения с которым стало еще холодней.
- Мяу! – невольно вырвался звук.
Однако на это никто не обратил внимания. Рядом с мусоркой проходили двуногие, все как один стараясь перепрыгнуть через желтую конфету в луже, и то и дело проезжали громадные штуки на больших крутящихся колесах. Здесь их было принято называть автобусами. На их пути лучше было не становиться, иначе они могли раздавить. Котенок уже видел подобные случаи и хорошо запомнил последствия, хотя с конфетой в луже у них это все же никак не получалось.
«Наверно она их сильнее», - в маленькой пушистой голове мелькнула мысль.
Он так и продолжал сидеть рядом с зеленым баком, от холода поджав хвост и то и дело поочередно приподнимая свои лапы.
- Мяу! Мяу! – снова раздались жалобные звуки.
Очень хотелось есть. Сегодня котенку посчастливилось лишь позавтракать какой-то булкой правда с мясным запахом. Высокий двуногий ел пирожок и выплюнул тесто без мяса. Как раз этот кусок и удалось съесть котенку, ведь на его счастье он оказался ближе всех к упавшему лакомству. Иначе не было бы и этого. Конкуренция на автовокзале была сильной.
Все куда-то спешили и торопились. Мимо постоянно мелькали чьи-то ноги то в сапогах, то в валенках с калошами. Эти двуногие, по мнению котенка, были двух видов – большие лысые кошки с какими-то тряпочками на телах, и очень похожие на них, но с плотным мехом или шкурой по всему телу. Первых он уже давно не видел, да и видел раньше только в теплую погоду, когда был еще совсем маленьким. Теперь же с наступлением холодов на улице попадались лишь двуногие из второй категории. Хотя, надо признать, котенок догадывался, что перед ним по-прежнему большие лысые кошки, только успевшие отрастить шкуру перед холодами.
Откуда-то пахнуло едой, отчего из живота маленького зверька раздалось урчание.
- Мяу! Мяу! – вновь послышался жалобный голос.
В следующее мгновенье к мусорке подошла знакомая рыжеватая кошка, которая с небольшим пренебрежением посмотрела на котенка, произнеся на кошечьем языке:
- Ну, что ты орешь?
- Есть хочется!
- Зря! Все равно ничего не дадут! - с этими словами она приготовилась к прыжку и уже хотела запрыгнуть на мусорный бак. Но в этот момент в поле ее зрения показался серый кот. На автовокзале он был недавно, хотя и имел достаточно внушительные размеры. Судя по всему, раньше он был домашним, а теперь вот был вынужден жить здесь, борясь за свое существование. По всему его виду было заметно, что он тоже намеревается запрыгнуть в бак, но подобная конкуренция отнюдь не входила в планы облезлой кошки. Тогда, выгнув свою спину, она издала грозный и раскатистый звук:
- Мя-у-у-у/!
При этом ее глаза вдруг ярко сверкнули, а из мягких подушечек лап показались длинные острые когти. Ее «предупреждение» прозвучало громко и устрашающе, и серый кот немедленно поспешил удалиться в неизвестном направлении.
Проводив его все еще сверкающим взглядом, кошка, прыгнув, скрылась в железном баке.
Глядя на нее, котенок тоже попытался туда вскарабкаться, но все его попытки окончились неудачей. Он был пока еще слишком мал для этого.
- Мяу! Мяу! – снова зазвучал жалобный голос.
Вскоре из бака послышалось шуршание, и кошке удалось что-то найти и съесть, после чего она гордо удалилась. Котенок опять остался один.
Конфета в луже все еще светилась и завораживала, но никто почему-то не пытался ее съесть. Котенок тоже. Несколько дней назад он предпринял было одну такую попытку, после которой чуть было не угодил под автобус. После этого желание съесть конфету немного поутихло, но все же еще не до конца.
Живот к тому времени принялся урчать с новой силой. Холод и сырость пробирали до самых костей. Решив, что он успеет хотя бы лизнуть конфету, маленький зверек приготовился и прыгнул прямо на нее.
В следующее мгновенье он попал в лужу, обрызгав какую-то большую лысую кошку в черных сапогах, которая сразу принялась громко кричать и ругаться, замахнувшись при этом. Не теряя ни секунды, котенок быстро убежал, так и не успев даже лизнуть заветное лакомство. Затем он снова вернулся к мусорному баку.
- Мяу! Мяу!
Теперь стало еще холоднее. Его лапы и низ живота намокли. Как бы он ни старался их подгибать, и тем самым хоть немного согреться, все было зря.
- Мяу! Мяу! – еще жалобнее простонал он.
- Чего кричишь? – вдруг над собой зверек услышал чей-то голос, после чего какая-то большая теплая рука взяла его под брюшко и подняла вверх. – А?
Перед собой маленькое создание увидело добрые глаза, которые принадлежали большому коту, даже не сказать, что лысому, но с большим мохнатым белым ртом.
- Меня зовут дядя Ваня, - представился он, все еще осматривая котенка. – А тебя?
- Мяу! – прозвучало в ответ.
- Ну- ка посмотрим, - незнакомец поднял котенка еще выше и заглянул при этом ему под хвост. – Ага! Девочка, значит! Ну что же - будешь Маша!
- Мяу! – в ответ снова раздался голос.
- Ну, вот и познакомились! – незнакомец расстегнул телогрейку и посадил котенка себе за пазуху. Затем снова застегнул пуговицы.
За пазухой было тепло. Немного повозившись и обтерев сырое брюшко и лапы о нового знакомого, Маша быстро пригрелась. Вскоре она ощутила, что они с дядей Ваней куда-то идут, потому поспешила просунуть свою усатую морду меж пуговиц его телогрейки и теперь из-под белой мохнатости внимательно наблюдала за происходящим, водя своими ушами из стороны в строну.
Не зная, что будет дальше, и куда ее несет этот большой лысый кот, Маша не сильно тревожилась, почувствовав, что от незнакомца веет теплотой и заботой и, возможно, ей даже перепадет какой-нибудь съестной кусочек.
Так и вышло. Из своей плетеной корзинки дядя Ваня достал кусочек хлеба и пол яичка и угостил кошку. Это было очень вкусно! Она съела все без остатка, после чего получила добавки.
Далее они с дядей Ваней сели в какой-то автобус и уехали из города. Наевшись и согревшись, кошка вскоре уснула. А когда проснулась, то оказалась в новом незнакомом месте.
Расстегнув свою телогрейку, лысый мохнатый кот посадил Машу на деревянный стул, стоящий возле стола.
- Ну, что теперь вместе жить будем! – ласково произнес он, погладив животинку, и улыбнулся из-под седой мохнатости. – Я вот хозяин этого дома! Так что теперь вместе тут хозяйничать будем!
«Хозяин, значит», - запомнила кошка, попытавшись при этом свернуться клубком, поскольку в доме было не слишком тепло.
Заметив это, хозяин произнес: - Не боись, Маша! Сейчас печку натопим! Тепло будет!
Далее он принялся растапливать печь, почти остывшую за время его отсутствия, кошка же в это время успела немного оглядеться и даже обнюхать несколько вещей, водя своими длинными белыми усами в воздухе.
Она находилась в деревянном бревенчатом доме с большой белой печкой – большой высокой штукой, которую как раз сейчас растапливал хозяин, бросая ей в рот заранее приготовленные поленья. Тут не было богато, хотя как именно выглядит это «богато» Маша не знала, лишь только несколько раз слышала на вокзале беседу каких-то двух бывших домашних котов. Они говорили о коврах и каком-то христале - то ли люстре, то ли вазе. Ну, или о чем-то в этом роде. Точнее маленькому котенку все равно не удалось расслышать, а подходить ближе она тогда не решилась.
Из всего убранства нового дома Маша в этот вечер запомнила стул, на котором сидела, стол, кровать с зеленым покрывалом напротив, теплую печку и какой-то серый ящик, стоящий на еще одном похожем, предположительно тумбочке.
Далее кошка вспомнила всю свою недавнюю историю. О том, как она родилась на каком-то темном чердаке, еще когда на улице было тепло. Помимо нее в помете у матери было еще три котенка. Затем, когда котята немного подросли, их нашли дети. Так большие лысые кошки называли тех, что поменьше. Эти дети стали играться с пушистыми комочками, а когда это увидели большие лысые кошки, то сказали, что будут «топить всю эту шоблу-ёблу».
Маша не знала ни что такое «топить», ни что такое эта «шобла-ёбла». Но один из этих детей тогда схватил ее за шкирку и убежал прочь. Он зачем-то принес ее к зданию автовокзала и долго плакал и гладил котенка. Потом он ушел, Маша больше никогда его не видела.
Найти дорогу назад она не смогла. И тогда осталась жить тут, на автовокзале. Сначала ей все нравилось: было тепло и вполне достаточно еды. Кто-нибудь что-нибудь обязательно забывал или кидал из жалости. Но потом постепенно стало холодно, и большим лысым кошкам стало совсем не до голодных животных. Тогда стало совсем туго.
Вспоминая сейчас все это и постепенно начиная согреваться от теплоты, льющейся от печи, Маша немного потянулась, затем начала оценивать свое новое имя. Старого у кошки не было, за исключением, пожалуй «кис-кис», «эй, облезыш» или «заморыш». Но такими именами на территории автовокзала называли всех без исключения кошек и даже некоторых собак, и поэтому как таковыми именами, по оценке тамошних обитателей, это все же не являлось. Так что сравнить тут было не с чем.
Тем не менее, новое имя было не длинным, звучным, кроме того в нем присутствовала шипящая буква, которая по оценке кошки, звучала гордо и даже немного грозно, что было очень даже не плохо. В общем, имя Маше понравилось.
Тем временем хозяин, растопив печь и немного согревшись, снял с себя верхнюю шкуру. Именно ту, под которой кошка сидела в автобусе и через пуговицы которой просовывала свою любопытную морду. Под снятой шкурой показалась другая – серо-белая. Это было очень странно! У самой Маши шкура была несъемная.
Затем дядя Ваня взял кошку в свои руки и направился к небольшому умывальнику, располагавшемуся возле печки. Смочив тряпочку, он принялся чистить Маше лапы и брюшко от остатков мутной воды из лужи.
- Ф-р-р! – немедленно вырвалось из зубастого кошачьего рта, после чего сама кошка попыталась улизнуть и где-нибудь спрятаться. Она прекрасно помнила, что уже успела обтереть основную грязь о хозяина и не желала сейчас никаких водных процедур.
Но дядя Ваня крепко держал Машу, отчего уже скоро шкурка была почищена, а кошка снова посажена, но уже на кровать. Оттуда после проделанных действий она, немного взъерошенная и надутая, принялась смотреть на хозяина с некоторым недоверием. И хотя зеленое покрывало оказалось мягким на ощупь, и сидеть на нем было намного приятнее, чем на жестком деревянном стуле, это пока не никак могло оправдать хозяйские действия.
Заметив это, дядя Ваня произнес: - Чего надулась? С грязными лапами в постель хотела лечь?
- Мяу! – прозвучало от кошки.
- И тебе не стыдно?
- Ф-р-р! – ответила Маша и принялась самостоятельно начищаться.
Она все еще была не в восторге от воды, смочившей ее тельце, хотя где-то в глубине души и понимала, что хозяин все же был прав.
Дядя Ваня только усмехнулся и, произнеся что-то про характер своей новой знакомой, угостил кошку свежим молочком, снова погладив по шерстке. После молочка все обиды у кошки, как рукой сняло. Выпив все и даже вылизав миску, Маша немедленно пришла ласкаться и петь песни, чем очень порадовала дядю Ваню.
- Ох, ты, Маша, как песни поешь! Какая ты музыкальная! – говорил хозяин, лаская пушистого зверя, на что кошка несколько раз попыталась проиграться с белой мохнатостью на его лице.
- Это называется брода! – пояснил хозяин.
Затем перед сном он показал кошке, куда надо ходить в туалет. Этим местом оказалась улица. Он сказал и показал лишь один раз, немного похлопав зверька по попе, но этого оказалось вполне достаточно. Маша все поняла. Сделав все свои дела, она быстро вернулась в теплый дом, поскребя лапой по двери, и, при входе увидев взгляд хозяина, тут же принялась очищать подушечки лап о входной коврик.
- Молодец! – улыбнулся дядя Ваня.
После, тоже выпив молока, он полез спать на печку, взяв с собой и нового жильца. Тут было очень тепло, и они оба быстро уснули.
Под утро стало жарко, и Маша спрыгнула с теплой печки. Пока хозяин спал, она внимательно осмотрела весь дом и обнюхала каждую интересующую ее деталь. Основным волнением кошки при этом являлось то, есть ли здесь еще какие-нибудь животные, и надо ли будет вести конкуренцию, подобно вокзальной.
Но быстро поняв, что именно она здесь единственная хозяйка, Маша успокоилась и принялась намывать свою мордочку.
Скоро проснулся дядя Ваня и вновь налил кошке молока. Вдоволь наевшись, Маша попросилась на улицу. На этот раз хозяин открыл ей не входную дверь, как вчера вечером, а другую, малозаметную.
- Иди через двор, - сказал он, - осмотри все там. Увидишь кур, не пугайся! Они не тронут!
Через мгновенье Маша оказалась во дворе дома – не отапливаемой примыкающей к основному строению постройке. Тут действительно, нахохлившись, на насесте сидели какие-то птицы.
«Значит, это куры», - подумала Маша.
Увидев незнакомого им зверя, они тот час пришли в движение и принялись громко и встревожено галдеть и смешно передвигаться с места на место, иногда чуть взмахивая крыльями. К Маше тут же подлетел один из них и немедленно заголосил и замахал крыльями. На его голове был виден красных хохолок, а сам он произвел на кошку довольно сильное впечатление.
Маша сильно испугалась и прижалась к полу. В это время, услышав какую-то возню во дворе, дверь открыл дядя Ваня.
- Ну что тут у вас? Петя, Машу мне не обижай! – обратился он к тому выступающему с красным хохолком.
Поняв, что хозяин заступается за нее, Маша поднялась с пола и подобно облезлой кошки с вокзала, выгнула спину и зашипела, выдав громкое и грозное «Мя-у-у-у/!». В этот момент ее глаза заблестели, а сама она была готова даже к прыжку.
Ощутив ее решительный настрой, Петя вдруг замолчал. На всякий случай он предпочел ретироваться, созвав за собой остальных кур, которые вскоре опять заняли свои места на насесте.
Поняв, что ситуация разрешилась, и Петя сам напуган кошкой, хозяин быстро успокоился и опять ушел в дом, сказав лишь что-то про боевой кошачий характер.
Маша же почувствовав, что тут ей бояться нечего, гордо проследовала на улицу через дырку для кур.
Так прошло ее первое знакомство с местными обитателями. В этот день, прогулявшись по окрестностям, кошек она не встретила, зато через несколько домов услышала собачий лай. Сначала было, испугавшись, и даже на всякий случай, взобравшись на какое-то дерево, Маша быстро поняла, что угроза от них минимальна, поскольку они обе сидели на цепи за высоким забором. Спустившись с дерева, кошка принялась дальше обследовать местную территорию.
К обеду она вернулась домой и, снова не забыв, немного потопталась на коврике у двери, чтобы убрать возможную грязь со своих лап. В миске рядом с умывальником ее уже ждал только что налитый суп. Быстро съев свою порцию, Маша проследовала к хозяину, который еще не успел пообедать. Затем кошка ласково принялась тереться о его ноги, за что получила вкусный лакомый кусочек какого-то мяска, от чего ее хвост принялся немедленно крутиться в воздухе, что, в общем-то, как выражение радости, было совсем не свойственно другим кошкам.
Поняв, что этим может не ограничиться, Маша вскочила на колени к дяде Ване и принялась мурчать, выпрашивая еще лакомство. Лишь ласково улыбнувшись из-под своей седой бороды, он вновь протянул ей мясной кусочек. Хвост при этом закрутился снова.
С тех самых пор хозяин и Маша стали жить в этом доме душа в душу.
Вскоре на улице сильно похолодало, потом выпал снег. Но это только еще больше сблизило новых друзей, поскольку кошка больше времени стала проводить дома.
Они много разговаривали. В основном говорил дядя Ваня, стараясь все объяснять своему новому другу, на что Маша кивала своей мордой или пристально смотрела ему в глаза. Иногда ей хотелось ответить ему или что-то уточнить в каком-то вопросе, или даже высказать свое мнение, но кроме как «Мяу» из зубастого ротика пока ничего больше не вылетало. И тогда Маша мечтала об умении разговаривать.
Иногда по вечерам хозяин включал серый ящик, который называл телевизором. Тогда он садился на кровать, а Маша сворачивалась у него на коленях. По этому ящику преимущественно шел балет, так хозяин называл танцующих больших лысых кошек в птичьих перьях, или же какие-то люди громко о чем-то спорили и, как говорил дядя Ваня, вели какие-то дебаты. Это было не слишком интересно, и тогда хозяин выключал телевизор и читал газету или книгу.
Спасли они по-прежнему на печке. Причем под утро, когда становилось жарко, кошка старалась подальше отодвинуть хозяина, полностью выпрямляя все свои четыре лапы. Однако, как ни странно дядя Ваня при этом ничуть не двигался, а вот сама Маша значительно отодвигалась. Для кошки это было удивительно. Затем, когда ей становилось еще жарче, она уходила спать на кровать, но все время водила ухом. И как только понимала, что хозяин просыпается, стремглав летела к нему, дабы показать свою любовь и как знак этого, то, что она все это время была рядом.
Он все прекрасно понимал и говорил при этом:
- Ой, ты мой хороший, пришел, пришкурился!
Дядя Ваня считал свою кошку хитрой и умной. Он часто называл Машу Кисой, при этом ласково гладил ее и чесал между ушей, которые, как правило, называл уханами.
- Ой, Киса! – иногда говорил хозяин. – Посмотри, какая ты красивая! Вся черная, беленькие только носочки на лапках, пятнышко на грудке, да и кисточка на хвостике! Моя Киса!
Иногда кисточку на хвостике хозяин называл околышем, отчего на душе кошки становилось еще теплее и радостнее, и она пришла к выводу, что этот самый околыш является ее главным достоинством в части красоты. Слыша это, Маша радовалась, как могла, и еще больше принималась показывать хозяину свое главное достоинство – а именно плавно водила хвостом перед его глазами.
- Да, вижу, вижу я твой хвост! – тогда говорил дядя Ваня. – А сам-то ты большой прохвост! – он шутил и смеялся, затем снова гладил своего хитрого прохвоста.
С каждым днем общения она любила своего хозяина все больше и больше. Он тоже ее очень любил.
Съев свою порцию, Маша больше не терлась о ноги внизу, а сразу прыгала на колени дяди Вани. Оттуда она дотягивалась до стола, и ее морда с хитрым прищуром очень часто возникала между хозяином и его тарелкой. И тогда либо лапой, либо зубом Киса вылавливала из тарелки лакомые кусочки. Она старалась не наглеть. Но иногда, когда это все же происходило, дядя Ваня легонько трогал по ее уху и говорил: - Киса! Киса! Ну и Киса!
Маша тут же понимала, что пора прекращать с выловом вкуснятины, и тогда немедленно останавливалась и начинала громко мурчать и ласкаться, смотря на хозяина немного виноватыми извиняющимися глазами. На это из-под седой бороды дядя Ваня только ласково улыбался. Он ее не ругал, наоборот ценил предприимчивость и задорный нрав, который иногда, правда, переходил в небольшую наглость, а затем и в ласку.
Если Маша чувствовала, у хозяина что-то болит, спина, например, то непременно приходила и ложилась на это место. После этого боль, как рукой снимало, и дядя Ваня целовал Кису в нос и говорил, что она лечебная кошка.
Иногда хозяин куда-то уходил. Тогда он надевал толстые штаны, валенки, ту шкуру, в которой он был, когда они только познакомились - телогрейку, а так же шапку-ушанку. Он говорил Маше, как и что называется. Она внимательно его слушала и запоминала.
Как правило, дядя Ваня ездил на рынок в город, откуда в корзинке приносил разные лакомства. Это было не часто. Но когда случалось, Маша хоть и оставалась в доме за главную, все равно всегда его ждала и очень скучала.
Большие лысые кошки, которых дядя Ваня называл людьми или человеками, или женщинами, или мужчинами, в их доме показывались нечасто. Как правило, это была одна пожилая женщина или мужчина, точнее бы Маша не сказала, потому, как пока еще не понимала разницу между ними, которая приходила с завидной регулярностью. Тогда хозяин показывал ей какую-то бумагу, на которой было написано «Стариков Иван Иванович» и получал несколько цветных бумажек - пенсию.
Для него эти бумажки явно имели какую-то ценность, а вот для Кисы, которая как-то раз подошла, обнюхала и даже попробовала их на зуб, они показались пресными и не слишком интересными, годящимися разве что для небольшой игры. Застав свою кошку за интересным делом в тот самый момент, когда она пробовала на зуб одну такую бумажку, а потом принялась с ней играться, хозяин стал ее журить, объясняя ей, что так делать нельзя.
Поняв, что с этими штуками действительно лучше не играть, Маша больше не пыталась предпринимать в отношении них какие-либо действия. Хозяин ее за это хвалил. Он вообще часто хвалил свою Кису, говоря, что она «Умница» или «Молодец». Это было очень приятно, и Маша старалась взамен как можно громче петь дяде Ване свои песни.
Каждую субботу хозяин ходил в баню. Она находилась в саду и принадлежала только хозяину. Однажды из любопытства туда направилась и Киса. Там было очень жарко, долго Маша там не просидела, однако была очень удивлена, когда хозяин снял с себя всю шкуру, кроме бороды и стал той самой большой лысой кошкой, а точнее котом.
«Значит, у людей - больших кошек шкура полностью отстегивается», - сделала тогда вывод Маша.
Когда на улице было холодно, Киса предпочитала сидеть на подоконнике и наблюдать, что происходит за окном. Иногда она видела мелких птичек – воробушков, синичек и пыталась за ними охотиться. А как-то раз в ночном небе появилась большая желтая конфета, очень похожая на ту, к которой как-то Маша прыгнула на вокзале. Тогда Киса вновь потянула к ней свои лапы, гладя при этом прозрачное стекло.
- Это луна! – объяснил хозяин. – Она не съедобная!
«Жаль, - подумала Киса и, убрав со стекла свои лапы, пришла к выводу, что, значит и та желтая конфета с вокзала тоже была не съедобной.
Тем не менее, забыв про несъедобную конфету, Маша принялась активно охотиться на мышей, причем, как правило, очень удачно. Когда на улице не было сильного мороза, она часто выходила во двор и там пряталась среди кур, которые вскоре вовсе перестали ее бояться, но одновременно с тем и не нападали. Притаившись, и заметив очередного грызуна, Маша точно рассчитав движение, молниеносно прыгала и ловила его.
После этого с победным видом она в обязательном порядке несла свою добычу хозяину. Иногда подобные дары он находил рядом с собой на кровати, иногда на подушке на печке, но чаще рядом с умывальником.
Дядя Ваня хвалил свою кошку, но каждый раз после этого куда-то убирал пойманную добычу, а так же мыл Кисе морду и лапы. Это Маше очень не нравилось, ей вообще не нравились какие-либо водные процедуры, и наступлением теплоты, она предпочла прятать, а точнее закапывать пойманных грызунов под одним из кустов в саду, нежели в очередной раз терпеть сырость на своем теле.
С наступлением лета из подрощенного худого котенка она превратилась в настоящую красивую кошку, которой шли имена и Маша, и Киса. В жизни обитателей дома почти ничего не изменилось, разве что теперь дядя Ваня и Маша спали не на печке, а переместились на кровать.
Вскоре в деревню приехало много незнакомых людей, которые привезли с собой своих кошек и собак. Последних Маша предпочитала избегать, или же быстро устраняться из поля их зрения, а вот кошачьих она не боялась. Хорошо отработанное к тому моменту фирменное и грозное «Мя-у-у-у/!» действовало безотказно. Это касалось всех кошек и котов, даже тех, которые при встрече, принимали некое равнодушное выражение морды, и всем своим видом показывали отсутствие любого, даже мало-мальского интереса.
Но Киса хорошо знала кошачью натуру (запомнила еще с вокзальных времен) и, что это далеко не так, иначе этих котов тут по простоту вообще бы не было, и активно и громко заявляла свои требования. В итоге в ее края никто старался даже носа не показывать, иначе, встретив черно-белую хозяйку данной местности, в испуге летел оттуда без оглядки.
Маша была этому очень рада и гуляла по своей территории, гордо подняв хвост с белым околышем. Людей она тоже не боялась и, хотя хозяин не раз говорил ей, что у чужих людей еду лучше не брать, поскольку «и отравить могут, и обидеть» Киса пока не придавала его словам особого значения. Скорее всего, это было лишь от недостатка опыта по причине того, что дачники приехали в деревню только недавно, и Маша еще не успела составить о них какого-то мнения.
Однако вскоре такой случай ей представился. В один из летних вечеров кошка, как обычно гуляла по деревне, как вдруг до нее донесся манящий запах копченой рыбки. Не имея ни малейшего шанса остановиться, Киса пошла на этот запах. Вскоре на окраине деревни на небольшой полянке она увидела трех человек. Они были еще не взрослыми, но и не детьми, какими она запомнила тех детей, что игрались с ней в самом детстве.
Эти трое сидели возле костра, что-то жарили, ели и громко смеялись.
- А ты, Егор, тут у бабушки, что ли? – спрашивал один из них.
- Ну, да! На все лето родители отправили! А ты, Елисей?
- И меня тоже на все лето к бабуле! И вон Проньку тоже! – кивнул он в сторону третьего.
В этот момент, еще более учуяв манящий запах, Маша вышла из-за густой травы.
- Кис-кис-кис! – заметив, ее тут же позвал тот, кого называли Егором.
Услышав приглашение и облизнувшись, Киса тут же подошла поближе и принялась тереться о ноги, выпрашивая что-нибудь вкусненькое.
- Какая красивая! – Егор взял кошку на руки и принялся гладить.
- Ну, да, вроде ниче! – согласился Елисей, отламывая для кошки кусочек рыбки.
- Можно сначала кошку вот так гладить, - снова прозвучало от Егора, - а потом плавно сжать ей шею, - парень в этот момент принялся делать то, о чем говорил, сдавливая постепенно свои пальцы на шее Маши. – Потом можно шею сломать и шкуру спустить!
В этот момент Елисей аккуратно поднес ко рту Кисы угощение. Однако в следующий миг, почувствовав, что не может дышать, кошка вывернулась и вместо того, чтобы взять кусочек рыбки, в целях самозащиты поцарапала обоих парней.
От неожиданности рука Егора разжалась, и Киса попыталась отпрыгнуть в сторону. Однако, испытав боль от ее острых когтей, он успел поймать животное и снова, злобно сжав кошку в своих руках, попытался ткнуть ее в раскаленные угли костра.
- Так тебе, так! Гадина! – повторял парень. – Танцуй тут теперь!
Кошка немедленно поджала лапы, даже не успев коснуться ими углей. Она полностью обвила своим телом руку парня. А вот прижать к себе хвост ей не удалось, как бы Киса ни старалась. Заметив это и отодвинув кошачий хвост от тела, Егор продолжил трогать угли именно белым околышем.
Двое остальных смотрели на эту ситуацию в растерянности.
- Да пустил бы ты ее! – прозвучало от Проньки.
- Щас прям! Да пусть хоть сгорит заживо! – Егор снова и снова тыкал Машиным хостом в раскаленные угли.
Хвост начинал тлеть. Почувствовав сильную боль, Маша, что есть силы, вмиг тяпнула парня за руку, затем впилась в обидчика своими когтями. От неожиданности он выронил животное, которое со всех ног пулей бросилось бежать прочь.
Услышав дикий смех парней далеко позади себя, и поняв, что они ее не преследуют, Киса остановилась. Она обернулась и навсегда запомнила этих троих, причиненный ей вред и нанесенную обиду.
У Маши очень болел кончик хвоста и левая лапа, которой она при падении тоже угодила в угли. Хромая, кошка отправилась домой. Только зайдя туда, она принялась жалобно мяукать и звать хозяина. Дядя Ваня, заметив муки кошки, тут же смазал пораженные места какой-то мазью и перемотал раны. Далее он очень долго гладил и жалел свою Кису, приговаривая:
- Машенька, кто же с тобой такое сделал?
- Мяу! Мяу! – слышал он жалобные звуки в ответ.
Раны на лапе и хвосте Кисы вскоре затянулись, и даже на месте околыша вместо пропалины теперь виднелась новая белая шерстка. Однако обида, засевшая в сердце маленького