— И этот человек пахнет, как барсук? - спросил он.
— О, да, сэр, точь-в-точь!
Ридикулли усмехнулся:
— Мистер Барнстебл, этот старик, о котором вы говорите, - мастер любого боевого искусства, которое когда-либо было придумано. Мало того, он лично разработал большинство из них и сам является единственным известным мастером дежа-фу[30]. Он может швырнуть удар в воздух, и тот последует за вами до самого дома и будет лупить вас в лицо, стоит вам открыть входную дверь. Он известен как Лю-Цзе, и это имя вселяет ужас в тех, кто не знает, как оно правильно произносится, не говоря уже о том, чтобы его записать. Мой совет: улыбнитесь ему и как можно скорее приведите в мой кабинет.
Лю-Цзе внимательно осмотрел батальон бутылок с бренди, которые аркканцлер выкатил на скрипящем передвижном столике, и откинулся назад. Ридикулли, чья трубка дымила, как труба Железной Герды, сказал:
— Приятно видеть тебя, старый друг. Ты тут по поводу локомотива?
— Конечно, Наверн, - стоит ли еще что-то добавлять? Замедлители вертятся, и все в Ои Донге боятся Гиннунгагапа…. Темнота окутает старый мир перед началом нового, хмм? Думаю, это прекрасная идея, учитывая что этот мир забитый, неухоженный и заброшенный. Единственная проблема, которую я еще не решил, - это как перебраться из умирающего мира в новый. Это вроде загадки. Но даже Настоятель встревожен появлением паровой машины, когда ее время еще не пришло.
Ридикулли поковырял трубку ершиком и сказал:
— Да-а, это загадка. Действительно, как могла появиться паровая машина, когда ее время не пришло? Если бы вы увидели свинью, вы бы сказали: ну, вот свинья, стало быть, пришло время свиней. Вы бы не сомневались в ее праве там быть, не так ли?
— Конечно, нет, - сказал Лю-Цзе. – В любом случае, от свинины веет чем-то зловещим. Мы знаем, что вселенная – это бесконечная история, которая, по счастью, пишется непрерывно. Беда с моими братьями в Ои Донг в том, что они зациклены на мысли, будто вселенную можно целиком понять, каждую йоту, каждую мельчайшую частицу.
Ридикулли расхохотался:
— Честное слово, мне кажется, мой замечательный сотрудник Думминг Тупс впал в такое же заблуждение. Кажется, даже мудрецы пренебрегают наставлениями одной важной богини… Пиппины, дамы с Яблоком Раздора. Она знает, что вселенная, помимо правил и стабильности, нуждается в толике хаоса, неожиданного и удивительного. В противном случае, это будет механизм, замечательный механизм, тикающий столетия напролет, но ничего больше в нем не произойдет. Так что, можно считать, что на этот раз нарушение равновесия простительно, и леди, благосклонно решив, что этот механизм может породить замечательные вещи, даст ему шанс.
— Я был бы не против дать ему шанс, - сказал Лю Цзе. – Спонтанность мне не чужда. Монахи долгое время были пастырями мира, но, думаю, они упустили из вида, что у паствы иногда возникают идеи получше. Неопределенность всегда неопределенна, а трудность с людьми, которые полагаются на систему, состоит в том, что всё на свете кажется им систематичным, и рано или поздно они становятся бюрократами. Так что, друг мой, полагаю, мы скажем «виват» Пиппине и случайным диссонансам. Я уверен, остальной круг придерживается того же мнения, судя по их действиям. В конце концов, это так же очевидно, как нос на вашем лице. Паровая машина здесь, следовательно, пришло время паровых машин.
— Ура! – сказал Ридикулли. – Я выпью за это.
— Спасибо. Я добавлю коньяка в чай, чтобы согреться, - сказал Лю-Цзе.
Мокрист сидел за столом, и его мозг вскипал от раздумий, как преподнести Гарри Королю мысль о Щеботане. Безучастно обратил он внимание на… солидного… господина прямо перед ним, который сказал:
— Мистер Губвиг? У меня есть предложение к…
Мокрист рассмеялся:
— Сэр, любой, у кого есть ко мне предложение в эти дни, получит максимум пять минут, из которых одна уже прошла. Что у вас?.
— Я вам не кто-нибудь, мистер Губвиг, - сказал человек, выпрямляясь во весь рост, который, надо сказать, был меньше его полного обхвата. – Я повар. Может, вы слышали обо мне, - Весь Джолсон. Как я узнал из некоторых источников[31], со дня на день ваши замечательные локомотивы отправятся на Сто Лат. Интересно, вы не задумывались о том, что люди на борту будут есть? Я хочу подать заявку на франшизу, чтобы продавать еду в поезде и, возможно, залах ожидания. Легкие закуски и более существенные блюда для дальних поездок. Нет ничего лучше моего трущобного пирога, чтобы поднять настроение усталого путешественника. Или прима-суп – очень согревающий. Я экспериментировал с его сервировкой в небольших чашках с крышками, потому что, честно говоря, суп – это не та вещь, которую хотелось бы пролить на себя.
Мокрист заглотил основные слова, как форель свежую наживку. Еда в поездах! Залы ожидания, да! Места, где люди будут тратить деньги. Он снова вспомнил, что железная дорога – это не только рельсы и пар.
Джолсон передал ему весьма засаленную визитку, и Мокрист позволил разуму заполниться видениями дополнительных возможностей. Да, действительно, необходимо помещение, где можно подождать своего поезда, сухое и теплое, с напитками и даже, боги сохраните, с сосисками в тесте, которые, возможно, когда-то находились рядом со свиньей. И раз уж Дик сказал, что будет счастлив, если поезда будут ходить и по ночам, в пунктах назначения можно устроить железнодорожные гостиницы, такие же шикарные, как вагоны, и оживленные, потому что люди будут приходить и уходить в любое время дня и ночи. Словно бы весь мир находится в движении.
Раззадоренный, он вышел на предприятие и направился к большому сараю. Думая, что молодой Симнел счастлив жить мечтой, он был удивлен, увидев инженера сидящим рядом с содрогающейся Железной Гердой в одиночестве и, за неимением лучшего слова, в мрачном расположении духа.
Мокрист автоматически вошел в его положение, как масло, смазывающее колеса прогресса, и спросил:
— Что стряслось, Дик?
Словно терзаемый невидимыми демонами, Симнел мрачно произнес:
— Да как вам сказать, мистер Губвиг. Нас пригласили в Гильдию Изобретателей, чтобы поговорить с мистером Пони, и знаете что? Он сказал, что я должен поступить к кому-нибудь в ученики! Я! Парни отлично справляются и, по сути, являются моими учениками, но, оказывается, я должен сперва проходить у кого-то в подмастерьях четыре года, чтобы называться мастером и брать подмастерьев самому. Ну, и я сказал им, что никогда не в ученичество не нанимался, и мастера надо мной никогда не было, и знаете почему? Потому что не было никого, кто мог бы меня научить тому, что я знаю. Я должен был до всего дойти сам! А потом я прочитал о тех парнях из Эфеба, которые когда-то построили небольшой паровой двигатель, который работал… А потом он взорвался, хотя никто не пострадал, и дорога не пострадала; они спаслись, потому что их паровоз был чем-то вроде лодки, так что они просто попадали в воду и промокли насквозь. И тогда я подумал: те парни наверняка знали пару уловок, так? Так что я нашел еще одну книгу в библиотеке Сто Лата, и знаете что, мистер Губвиг? Эти парни с их тогами и сандалиями, они придумали также синусы и косинусы, не говоря уже о тангенсах. Вся эта математика, от которой я без ума. А еще они придумали квадратные уравнения. Невозможно ничего сделать без квадратных уравнений, понимаете? Они походили на кучу стариков, о которых можно подумать, что они занимаются ерундой и спорят о философии, а потом оказывается, что они уже тогда все знали, ну, и записали, конечно. Можете в это поверить? Это было у них в руках, они могли создать рабочий двигатель и паровые лодки, которые бы не взрывались. Вот они – мои академики. Но они вернулись к обсуждению красоты и истины чисел и упустили из виду, что они открыли корень всего. Что касается меня, то если я хочу красоты и истины, я смотрю на Железную Герду.
Дик ударил кулаком по металлическому панцирю:
— Здесь красота. Да! Именно здесь! И все эти знания были спрятаны. Взгляните на нее! Это моя машина! Я построил ее. Я! И я еще недостаточно хорош даже для подмастерья.
Он перевел дух.
— Не поймите меня неправильно, мистер Губвиг, вы знаете, что это только слова, но меня чертовски задевает, что из-за того, что я никогда не был учеником, я никогда не стану мастером, потому что нет никого, кто бы знал о том, что я делаю, больше, чем, ну, я сам. Я прочел все книги и все пособия, но теперь оказывается, что нельзя быть мастером, пока все остальные мастера не скажут, что ты мастер.
Симнел выглядел теперь еще более удрученным, а Мокрист стоял рядом с метафорически распахнутым ртом и слушал, как дотошный мистер Симнел корит себя за собственную гениальность.
— Парни, как я их называю, - продолжал он, - даже надеяться не могут на то, чтобы стать мастерами, потому что инженерии их учит не мастер. Да это же смешно!