Выворачивание эпитетов
2009.10.27
Эпитет — это приложение к названию предмета, дающее яркую его характеристику. В нашем случае фактически — это пара «определение-определяемое». В принципе, приём также можно применять и к метафорам, но пока рассмотрим более простой пример.
В каждой такой конструкции есть понятия разной степени общности. Скажем, в словосочетании «белый снег» слово «белый» — это общее понятие, а «снег» — частное (можно рассматривать и наоборот; сути это не изменит). То есть сначала мы берём всё белое в целом, а потом находим среди этой массы снег. Белыми бывают — холодильник, молоко, бумага и многое другое. Нам нужен именно снег. И вот мы его получаем — «белый снег». Сочетание банальное, скучное. Если вы не умеете использовать банальности для создания чего-то оригинального, попробуйте использовать что-то оригинальное для описания банальности. Шутка.
Приём выворачивания прост. Мы разобщаем частное, и делаем частным общее. Т.е. переносим «снег» в позицию «белого». У нас получается, что определяемое слово — «белый» (точнее, «белизна», существительное), а определение — «снег» (т.е. «снежный»). «Снежная белизна».
А вот дальше начинается искусство. Увы, от него никуда не деться. Искусство сие заключается в использовании новополученной метафоры.
Основная идея — при изменении формы содержание должно оставаться практически то же самое. Понятное дело, вывернутую пару можно использовать не везде, где пару прямую. Надо подбирать значение, которое будет увязываться с обоими способами использования пары. Например: «меня окружает белый снег» или «меня окружает снежная белизна» — и то, и другое можно сказать от лица человека, стоящего посреди заснеженного поля.
Итак, вот вам упражнение. Берите любую пару и выворачивайте её. Через пару недель вы ощутите, насколько раскрепостилось ваше воображение.
Вперед! «Телефонный звонок» — «Звоночный телефон». «Громкий звук» — «Звучная громкость». «Чайная ложка» — «Ложечный чай»…
Сказать всё, не говоря ничего
2009.10.27
Описать событие, процесс, явление или предмет можно разными способами. Можно — сухо, как в отчёте начальству о проделанной работе. Можно — ярко и однобоко, как в агитационном тексте. Можно — скандально, с загадками, пафосно, грубо, пошло, неверно и так далее. Способов описания и изложения фактов — тьма. Я хочу вам рассказать о таком способе, который, описывая нечто, отстраняется от этого самого нечто, убирает его на второй план или вообще исключает, превращая во множество совершенно к нему не относящихся «нечт».
Думаю, проще всего суть приёма будет описать с помощью примера. Берём поезд и описываем его. Скажем, электропоезд. Что это? Это — длинная штука. То есть она чем-то похожа на червя, змею или что-то подобное. Она едет по рельсам. Как дрезина, трамвай; так же рельсовый механизм реализован на гоночных весельных лодках. Она издает стук. Скажем, сердце тоже издает стук. Она перевозит людей. Также как автобус, самолёт, и даже, при некотором приближении, гужевой транспорт.
А дальше опять начинается искусство. Основная идея — суметь использовать полученные результаты, как метафоры, при этом избавившись от слова «электричка». Сложность заключается в том, что очень легко переборщить, превратив описание в совершенно непонятный набор слов — тут уж ничего не поделаешь, совсем без чувства меры, элементарного таланта и примитивных понятий эстетики не обойтись. Можно получить много разных вариантов, у меня навскидку получается следующее:
Ползет по Сибири змея, и сердце её стучит,
Турбины её гудят — и люди в её утробе…
Про рельсы говорить не стал — пусть отдохнут. При некотором вдумывании можно понять, что это — поезд. В принципе, чем больше приводится подобных образов, тем чётче становится образ-прародитель, и, добавив ещё пару строк можно добиться такого результата, при котором любой человек сможет при определённом воображении понять, что это — именно электричка.
«Но зачем так морочиться, если можно просто сказать — электропоезд?» — Можете вы спросить. «Зачем вуалировать» — вопрос недостойный графомана! Шучу, шучу.
Ну, во-первых, с помощью подобного приёма можно создать настроение. Во-вторых, налить сколько угодно воды — незаменимая вещь для графомана. В-третьих, при подобных финтах часто получаются совершенно неожиданные обороты, а иногда даже рождаются неожиданные идеи — т.е. это просто полезно делать.
Итак, вот вам упражнение.
Опишите кружку кофе, не говоря «кружка кофе».
Если бы, но...
2009.10.27
Прием «если бы — но» оперирует противоположностями двух позиций: то, что могло бы быть при прочих равных, и то, что есть реально. Фактически читатель настраивается на одну «волну», а потом неожиданно получает «под дых» другой, сильно отличающейся позицией. Приём сильный при правильном использовании. Но, в отличие от первого и второго приёмов, использовать часто его не рекомендуется, поскольку он достаточно просто прослеживается у конкретного автора. Поэтому лучше чередовать его с другими способами построения сюжета (о них поговорим как-нибудь в другой раз).
Итак, сначала надо найти то, чем мы ударим читателя. Некую идею — может, смешную, может, страшную, может, просто какую-нибудь глупость — выбор за вами. Мне, например, сейчас в голову приходит такая идея: у лирического героя умер сосед. Идея неинтересная, скучная и не особо её опишешь.
А теперь делаем первую «волну» настроения, чтобы вторая попала в цель. Находим причину, по которой смерть соседа для этого самого героя — нечто страшное. И описываем эту причину. Скажем, сосед ему должен много денег, а лирический герой, в свою очередь, должен кому-то ещё.
Например, бандитам. Или брату, который без возврата долга протянет ноги. Или ещё что-нибудь такое. А дальше можно пойти двумя путями, один — путь реалиста, другой — путь мечтателя. Реалист составит сюжет так: описание проблемы с деньгами, приход к соседу и выяснение того, что сосед умер — и горели денежки. Мечтатель напишет так: описание проблемы с деньгами, герой приходит к соседу, получает обратно одолженное, помогает брату или отдает долг бандитам, все живы, счастливы и празднуют… А потом герой просыпается и идет к соседу уже наяву и выясняется, что тот умер.
Заметьте, технической работы в этом приёме не так уж много, и в целом приём несколько сложнее большинства других. Но, немного подумав и вложив некую часть души можно совладать и с этим монстром.
Итак, вот вам упражнение.
Ситуация, бьющая «под дых»: лирический герой открывает дверь и обнаруживает, что все уже ушли.
Игра ритма
2009.10.27
Название приёма может вызвать чёткую ассоциацию со стихами. Как ни странно, относится это не столько к стихам, сколько к прозе. Многие не считают важным работу с ритмической структурой прозаического произведения. В принципе, проза не особо и нуждается в ритмике, поскольку она оперирует несколько другими методами описания, нежели поэзия. Ритмика и метрика изложения надобится достаточно редко, но почти в любом случае с помощью неё можно придать тексту большей динамики и звучности.
Первым делом разберёмся с ритмами. Естественных природных ритма всего два — двутактовый и трёхтактовый. Двутактовый ритм ближе всего ассоциируется с шагами, последовательно — правая, левая, правая, левая. Так и в ритме: ударный слог, безударный, ударный, безударный и так далее (хорей и ямб; почти вся музыка строится на двутактовом ритме). Трёхтактовый близок к биению сердца — удар, удар, пауза, удар, удар, пауза. И получается: безударный слог, безударный, ударный, безударный, безударный, ударный (дактиль, амфибрахий и анапест; самый близкий музыкальный аналог — блюз). Все остальные ритмы — синтетичны, и являются детищем двадцатого века (кроме так называемых четырехтактовых «пеонов», использовавшихся в античности и являющихся, по сути, теми же ямбами и хореями, только с более чёткими акцентами через один).
Итак, с ритмами разобрались.
Стоит учитывать, что многие читатели прозы не обращают внимания на то, как текст звучит, больше уделяя внимания содержанию и тому, как в целом текст читается и понимается. А стало быть, если использовать внедрённую в прозу ритмику неграмотно, аудитории это в большей степени не понравится, нежели окажется «в жилу» — читабельность текста может сильно упасть. Поэтому прежде чем пользоваться этим приёмом — подумайте, а так ли он вам нужен.
А теперь непосредственно к самому приёму.
Суть заключается в том, что в строке, в абзаце, или предложении слова расставляются таким образом, чтобы чётко прослеживался конкретный ритм. Например: «Я сел за компьютер и почту проверил. Письмо, что я ждал, не пришло. Как всегда». Изменяя ритм повествования можно добиваться более яркого изменения настроения, более чёткой интриги, более резкого (по восприятию) поворота сюжета. Например, вы пишете, как человек грустит — скажем, анапестом, а потом вдруг описываете что-то, что его радует — и переходите на хорей. Это не означает, что надо писать весь текст подобным штилем. Можно сделать, например, так: эпизод «грусти» заканчивается в метре анапеста, а первое предложение «радости» написано хореем.
Не взирая на общую заманчивость этого приёма — избегайте крайностей. Не стоит писать прозаическое произведение стихами, не разбитыми на строки — это чаще всего получается плохо и очень тяжело читается. Также стоит избегать рифм, аллитераций и так далее — это, опять же, только ухудшит читабельность.
И вообще не стоит использовать игру ритма, если без неё будет явно лучше.
Итак, вот вам упражнение.
В два предложения, одно — ямбом, одно — анапестом, описать настольную лампу.
Рифмовка внутри
2009.10.27
Опять же, приём, в большей степени относящийся к прозе, нежели к стихам. Рифма — это созвучное окончание двух или нескольких стихов, основанное на тождестве слогов, начиная с ударного. Рифма может быть консонансная (точное или очень близкое повторение — «та пора — топора»), ассонансная (сходны одни гласные, но не согласные — «полежу — кулешу») или диссонансная (в принципе, это даже не рифма — просто повторение одного-двух звуков, как в классическом примере «палка — тарелка»). В случае внутренней рифмы в прозе это самое тождество слогов приходится не на окончания стихов (т.к. проза не имеет графического деления на строки), а на какие-нибудь произвольно выбранные места. Могут рифмоваться предложения, абзацы, заголовки, слова через три и так далее.
Этот приём хорош для создания атмосферы, добавления в повествование объема и ощутимости, создания ауры таинственности и ощущения загадки. Очень полезно рифмовать слова и фразы как-то по-особому увязанные, или просто слова, которые надо выделить на фоне остальных.
Пример: «На улице опять идёт дождь. Настала осень, я и не заметил. Я открываю окно — и мокрый ветер тотчас врывается ко мне в комнату. Гуляет, шумит, я знаю: он скоро высохнет, и снег придёт дождю на смену. Придёт ко мне».
Рифма может быть практически незаметной, как в примере выше, или явной, как, например, тут: «Когда я был моложе — я тоже гулял. Но, похоже, не так, как ты, шакал. Без драки ты не можешь, я от этого уже устал!».
В стихах же внутренняя рифма добавляет яркости, броскости, а так же стихи с внутренней рифмой легче запоминаются. Например:
И зыбкий дымный смог течёт по небесам,
Как липкий дынный сок по выцветшим усам…
(М.Щербаков)
Стоит помнить, что глагольные рифмы в прозаических текстах возникают сами собой, поэтому про них можно сразу забыть. Также стоит избегать ритмичности повествования (т.е. либо то, либо другое — лучше не смешивать, разве что в исключительных случаях; также ритмику можно использовать, если рифмы приходятся не на концы предполагаемых «строк»). Не стоит текст пересыщать рифмами или делать рифмованным весь текст целиком — приём хорош только для выделения (иногда, конечно, оправданно срифмовывание текста от начала до конца — но это случай редкий).
В случае же, если вы не можете отойти от поэтичности языка при использовании рифм, лучше вообще не пользоваться этим приёмом. Айкидо не любит слабых. Шутка.
Итак, вот вам упражнение.
Написать небольшой монолог, используя слова «знаком», «дом», «другом», «потом», «на слом», «поделом» и «ком».
Серый стих
2009.10.27
Теперь поговорим о стихах и только о них, а то что-то я всё о прозе да о прозе, в то время как искушённый читатель может мне сказать: «ни черта-то ты, паренёк, прозу писать не умеешь».
Что такое стихи в общем понимании — знают, по сути дела, все, хоть когда-либо их читавшие или слышавшие. Все знают, что у стихов есть определённые признаки. Основной признак — разбиение произведения на строки. В общем-то, это — единственный строгий признак стихов, остальные все соблюдаются не всегда. Из остальных признаков можно выделить: ритмичность (своеобразный способ подачи с помощью ударений и пауз), рифму (о ней говорилось раньше) и своеобразный поэтический язык, к которому предъявляются несколько иные требования, нежели к языку прозаическому. Например, в поэтическом языке допустимы неграмотности в построении предложений, искажения слов, иногда — искажения ударений в словах. Лично я не люблю, когда извращается звучание слова, но в принципе это допустимо.
Так же практически любой знает, что такое белый стих (без рифмы), вольный стих (без ритма) и свободный стих (верлибр — вообще не нуждающийся ни в чём, кроме графического деления на строки).
Поэтому перейду без особых обиняков к «серому».
«Серый» стих — это истинная радость графомана. Да-да, мои дорогие графоманы! Чтобы вас не обвиняли в измене Музе достаточно сделать несколько простых телодвижений, и вы увидите, что вы — не такая уж и бездарность, как почему-то кажется всем окружающим. Конечно, без некоторого знания языка и чувства эстетики даже такой простой инструкцией воспользоваться сложно. Но — не будем заниматься унижением себя и окружающих, перейдём непосредственно к инструкции.
Первое. Надо придумать эффектную концовку. Без разницы, о чём повествует стихотворение, надо придумать такую концовку, чтоб она убивала наповал. Предположим, концовка будет такая: лирический герой просыпается и понимает, что находится в могиле. Неплохо, правда?
Второе. Надо выбрать основной метр. Если стихотворение печальное — лучше использовать трёхтактовый ритм — амфибрахий или анапест — ими легче всего будет написать в нужном настроении. Если агрессивное или смешное — лучше двутактовый, скажем, ямб в случае агрессии или хорей — в случае весёлого. Но не стоит перебарщивать: если у вас уже готовы некоторые строки в печальном стихотворении, и написаны они ямбом — совершенно не обязательно их перерабатывать под амфибрахий, особенно если вам кажется, что они получились удачными. Я, к примеру, захочу написать страшное стихотворение — и избираю ямб.
Третье. Подбирается ритмический рисунок и рифмовка. Вот уж где можно дать волю воображению! Например, если вы намереваетесь написать две строфы по четыре строки — можно в каждой строфе сделать в первой строке — две стопы, второй — шесть, третьей — пять и в четвёртой — три. Но лучше сильно не расходиться с этим. Рифмовка — тоже весьма богата на возможность «выпендриться». Например, если строфа из восьми строк, можно придумать рифмовку с рисунком А-Б-А-В-А-Б-В-А. Что мешает? Ничего не мешает! Но и с этим сильно расходиться я б не советовал, особенно если вы хотите прописать какой-никакой сюжет — сложный ритм и сложная рифмовка весьма осложнит вам задачу.
Предположим, я изберу пятистопный метр, с рифмовкой А-Б-А-Б.
Ну и самое последнее — написание непосредственно стихотворения. Суть процесса сводится к тому, что вы можете написать совершенно любое стихотворение, хоть чем-то связанное с концовкой. Главное дело сделает концовка, можете быть в этом уверены. Поэтому если концовки нормальной у вас нет — возвращайтесь к пункту первому.
Мой пример:
Мне снился сон: я шёл через болото,
И, с кочки оступившись не туда,
В трясину угодил и понял: вот он
Конец пути, зловонная вода.
Смотрел во сне я на луну тоскливо,
Выл на неё, закусывал губу,
Я утопал в грязи неторопливо…
И вдруг проснувшись, понял: я в гробу.
Если же вы умеете писать и без всех этих пунктов — пишите без них. Так лучше, честное слово.
Итак, вот вам упражнение.
Сочините ироничное стихотворение, в концовке которого лирический герой узнаёт, что, побывав в прошлом, он переспал со своей собственной матерью, и приходится отцом самому себе.
Скрытые слова
2009.10.27
А теперь давайте перейдём к более простым приёмам, подходящим и прозе, и поэзии.
«Ну, ты муки намолол! Ух, влетит тебе от отца! Иди, отвори ставни, день уже на дворе». В этом примере скрыто два слова, которые не произнесены — но подразумеваются: «…намолол! Ух…» — «олух» и «…Иди, отвори…» — «идиот». Пример не из классики, просто первое, пришедшее в голову. В классике поищите сами, если будет интересно (в принципе, есть у нашего современника Пелевина даже рассказ, построенный вокруг такого «скрытого слова» — «Ухряб»).
Приём хорош тем, что слово не произносится — но подразумевается. Читатель, даже если поймёт, что за слово вы заключили в текст, скорее всего, решит, что сделали вы это случайно, и на него произведёт сильное впечатление тот факт, что слово это здорово вписывается в нить повествования. А если он и не поймёт, что присутствует этот самый призрак, он всё равно почувствует его наличие (если, конечно, это не какой-нибудь научный термин, известный исключительно узкому кругу людей).
Чтобы слово не слишком сильно бросалось в глаза, можно его исказить, но так, чтобы его всё равно можно было понять, как понимаются неграмотно написанные слова. Например, изменить «й» — на «и» («мои одеяла» — «йод»), «ё» — на «е» (и чтоб звучало как «е»: «пел капитан» — «ёлка»), «а» — на «о», «г» — на «к» и так далее.
С помощью скрытых слов очень легко добавить смака в описания, создать нужное настроение у читателя, а также вставить в произведение некий дополнительный смысл, который будет казаться чем-то гениальным только из-за того, что он — скрыт. Да-да, мои дорогие братья-графоманы, запретное и запрятанное вызывает больше всего интереса.
Тем не менее, не стоит забывать, что текст, написанный не скрытыми словами должен иметь смысл. Иначе читатель, с первых слов не поняв содержания, просто не станет калечить себе мозги чтением бреда, и не узнает того великого смысла, который вы хотели донести с помощью скрытых слов. Вывод банален и скуп: знайте меру.
Итак, вот вам упражнение.
Сочините связный текст, скрыв в нём слова «закон», «вода», «слово», «мера» и «автомат»; смысл слов со смыслом текста увязывать не обязательно.
Дробление процессов на процессы
2009.10.27
Любой сюжет заключает в себе определённый временной интервал, в который вмещаются все его события. Фактически, мы можем нарисовать график, на котором будет шкала времени и события на ней. А потом мы сможем взять увеличительное стекло и посмотреть на любую «точку» на графике — любое событие, поставленное в виде точки острым кончиком карандаша. Увидим ли мы точку?
Нет, мы увидим не точку, а некий кружок, овал, пятно — что угодно, но только не точку. Мы увидим закрашенную область, охватывающую некий интервал на нашей шкале времени. Интервал, который можно, в свою очередь, раздробить на меньшие интервалы.
В произведениях часто используются краткие обозначения действий и процессов. Например «я закурил». Или — «я лёг спать». Чаще всего это не требует разъяснений, если, конечно, «я закурил» не зажигая спичку ногой, и «я лёг спать» не на потолке. Но иногда малозначимое на первый взгляд действие можно вывести на первый план, таким образом, привлекая к нему внимание. Цели такого приема могут быть разные; например, отвлечь автора от сюжетной линии, чтоб потом огорошить его возвращением к ней; или описать какое-то психоделическое состояние героя через описание действия по миллисекундам; или дать читателю понять, что действие это — чрезвычайно важный пункт сюжета. В любом случае, мои дорогие братья-графоманы, подобное дробление имеет достаточно сильное воздействие на читателя, если выполнено грамотно.
Первым делом для дробления надо ознакомиться с материалом. Не обязательно перерывать гору научной литературы и технической документации. Но если вы описываете, например, как человек стреляет себе в висок, и что при этом происходит с патроном — всё же озаботьтесь и узнайте, что куда ударяет, что загорается и почему, как происходит детонация, как деформируется металл гильзы при возгорании пороха и отделении пули — и т.п., всё зависит от детальности дробления.
Второе, не менее важное для грамотного дробления — это решить, как вы, собственно, будете дробить. Тут всё как с проводниками-сопротивлениями: можно параллельно, а можно последовательно. Смешивать не рекомендуется, поскольку получается каша.
Параллельное дробление — это описывание процессов, происходящих одновременно. Любой процесс, при углублении в его сущность, содержит бесконечное количество одновременно происходящих процессов. В компьютере всё время гудит кулер, течёт электричество по проводам, работают блоки памяти — или что-то там ещё — а я нажимаю кнопку «ресет», и описываю процесс нажатия кнопки через все процессы, происходящие одновременно с ним. Или — после нажатия этой самой кнопки: гудение исчезает, экран меркнет, звук из колонок пропадает, мышка гаснет, электричество перестаёт бежать по проводам, индикатор процессора прекращает мигать и тому подобное.
Последовательное дробление — это набор следующих друг из друга фактов, действий, процессов. Они должны быть увязаны логически и иметь примерно одинаковое значение. Например, «позвонил жене». Дробим на три последовательных процесса: «взял телефон, набрал номер, дождался ответа». Потом дробим каждый из этих процессов на более мелкие части — и так далее, пока не достигнем нужного эффекта.
Дробление имеет наибольшее воздействие в моменты «стремительности» повествования. «Герой бежит мимо аптеки, догоняя машину. Машина делает поворот, и герой ухитряется настигнуть её. Более того — он на неё натыкается. И…» — тут начинается дробление — «Неожиданно для себя самого, собрав какие-то клочья воли, даёт сигнал всему своему телу. Правая стопа упирается в асфальт, передавая импульс колену. Импульс, не задерживаясь, бежит по бедру и доходит до поясницы, которая, почуяв его, тут же напрягается и скручивает корпус. Импульс же, продолжая движение вверх, достигает плеча, и рука, согнутая в локте, врезается в стекло…» — тут дробление заканчивается — «Летят осколки и герой выволакивает на асфальт водителя».
Бывают рассказы и стихотворения, написанные исключительно с помощью этого самого дробления. То есть, берётся какая-нибудь бытовая — или не бытовая — мелочь и расписывается в мельчайших подробностях. Произведений крупного объёма, написанных дроблением целиком, я не встречал.
Итак, вот вам упражнение.
Опишите с помощью пяти предложений процесс моргания глаза.
Отречение от шаблонов
2009.10.27
О, мои несчастные братья-графоманы! Как часто вы слышите слова «штамп», «стандарт», «шаблон», «банально» и «пошло»! И как часто слышать их вы не хотите! Знаю, знаю — по себе знаю.
И, стоит признаться, я сам не без греха — периодически пишу кому-нибудь эти самые стандартные «штамп» и «шаблон». Не отчаивайтесь, будет и на вашей улице праздник.
А дело всё в том, что приём, о котором мы сейчас поговорим — наверное, вообще самый простой приём начинающего и продолжающего графомана. Суть его заключается в поиске в недрах гениального потока банальной мысли штампов — и замене их на не-штампы. Право слово, нет ничего проще.
Предположим, у вас есть выражение, которое вы считаете штампом. Или просто устоявшимся выражением. Что делать? А очень просто!
Берёте — и заменяете в этом выражении часть слов на совершенно левые. Левые — означает не синонимы и не антонимы, а так же не понятия одного ряда (как, скажем, «белый»-«красный»-другой цвет; или, скажем — «конь»-«осел»-«як»…). Левое слово надо подбирать наобум. Если это сложно сделать — берёте любую книгу и находите там слово в нужной форме. Например, есть у нас предложение:
«Город спал, как трехлетний ребёнок после плотного обеда, и ждал утра, чтобы опять восстать и пойти на бой, на труд». Ах, какая банальщина! Смысл есть, но, честно говоря, лучше б его не было.
Сейчас мы это устроим! Меняем слова последовательно, там, где выражение кажется банальным или штампованным.
«Город вопил, как закисший ребенок после смешного обеда, и ждал утра, чтобы опять распять и пойти на макулатуру, на партитуру». А здесь нет смысла — полный бред. Зато мы избавились от вещей, которые считали штампами. Далее надо увязать всё. Теперь надо объяснить, что значит — город вопил, что такое закисший ребёнок, какой такой смешной обед, кого там ещё он собрался распять и так далее; что-то выбросить, что-то оставить. И после этого переформулировать, для получения окончательного варианта.
И вот, я перерабатываю: «Город беззвучно вопил — ребёнком, закисший в формалине, оставленном там, как насмешка голодного на развлечения человека. Город ждал утра, чтоб распять очередных рабов на крестах работы, и отправиться на журналистскую переработку».
Мрачновато получилось. Бывает.
В общем, работёнка непыльная. И упражнений давать не буду. Потому что — не за чем.
Разрушение сюжета
2009.10.27
Часто бывает так, что сюжет, написанный вами, слишком линеен. Читатель, скорее всего, с самого начала будет знать, чем всё закончится. Если вам это не нравится, а приём «Если бы — но» не применить, вы можете разрушить сюжет.
Приём заключается в том, что вы раздёргиваете, размазываете сюжетную линию множеством совершенно не относящегося к сюжету хлама.
Если ваш персонаж идёт по улице — он непременно думает о чём-то отвлеченном, и поток его мысли приводится в полном объёме; или он разговаривает по телефону; или на этой самой улице происходит что-то, не связанное с сюжетом. Если идёт диалог — персонажи непременно перескакивают с темы на тему, постоянно возвращаясь к ведущей теме; они делают что-то руками, ходят по помещению; можно описывать их мысли и так далее.
Главное здесь то, что «разрушающие» элементы очень слабо связаны с сюжетом. Например, если это мысли или разговоры — то они должны относиться к персонажу в целом, а не к нему «здесь и сейчас»; иначе говоря, персонаж может так говорить и думать — исходя из его характеристик. Но ни в коем случае не стоит делать такие «элементы» важными — по идее читатель мог бы пропускать подобные диалоги, мысли, события, если бы знал, что они — всего лишь инструмент отвлечения внимания и заполнения.
Например:
Работа — это сложно. Иногда.
Особенно когда придёт начальник,
И говорит: «Я вас сегодня ждал!»
И шторм в душе тотчас десятибалльный,
В нём стонут ванты хрупких кораблей,
Земля далече, морю нет предела,
Стихия правит душами людей…
Меня хотят повысить, что же делать?
Здесь описание стихии — вроде бы идет «в струе», но, реально, можно без него обойтись — и мало что потеряется. Описание стихии дробит сюжет, в котором человеку «грозит» повышение по службе, и догадаться о таком исходе становится очень сложно.
Приём хорош также для знакомства читателя с персонажем и окружающей его обстановкой.
Стихотворение сегодня
2009.10.27
«Стихотворение сегодня» — импровизационная зарисовка, описывающая что-то, относящееся к сегодняшнему дню. Приём, очень способствующий развитию поэтического мастерства. Стихотворение пишется относительно малого объема (например, не длиннее сонета; хотя при использовании какого-то особого жанра можно превышать объём без проблем). Важно указывать в самом стихотворении дату и месяц. Можно ещё и год, но это уже чересчур; при малых объёмах подобные финты не оставят места для иного содержания. Дата может быть указана как прямо («двадцать третьего сентября»), так и опосредовано («был вчера апогей Равноденствия, осень…») — т.е. с привязкой к общеизвестному факту, дате, количеству (например, можно сказать: «полон ещё Макаров» — таким образом намекая на число 17, т.к. в его обойме 17 патронов).
Идеальный вариант, как мне кажется — это восемь строк с перекрестной рифмовкой (abab). Но это уже дело личное у каждого автора.
Вот пример навскидку:
Вот — сердце ожило, забытое Богом,
И был то, как есть, разрешающий знак;
Проснулся — и солнце. Обидно немного.
Немного обидно, но это — пустяк.
Обидно-то что? Если всё ещё дышишь…
Я в мыслях, как в топком болоте погряз:
Мне снилось, что дождь по дорогам, по крышам
Идёт двадцать третьего сентября.
Очень полезно, прежде чем начинать заниматься подобной деятельностью, указывать себе определённые временные рамки. Например, начинаете вы 12 марта и заканчиваете 12 апреля — таким образом, набрасывая этюды на каждый день месяца (хоть и не по календарю).
Вкусные рифмы
2009.10.30
Я пишу стихи!
(Графоман)
Я верю.
(Критикан)
«Вкусные» рифмы — это такие рифмы, которые сами по себе уже что-то значат. Или хотя бы кажется, что они значимы (что, в общем-то, то же самое — значимость, как и боль, как и радость и тому подобное казаться не может, она либо присутствует, либо отсутствует). Самое важное в таких рифмах то, что они и без стихотворения имеют вес. Скажем, рифма у Маяковского — «Выел-впервые»; она не сложна, но и не тривиальна. Она красива сама по себе. Или другая рифма (там же, в «Лилечке»): «усталый слон, ца…-нету солнца». В стихотворении ей даже значения не придаётся, но стоит её заметить — и уже не отделаться, уже она выделяется и ставит свой «флажок» посреди текста.
Как достичь таких рифм? Ну, сначала стоит выбросить из сферы использования все глагольные рифмы (кроме составных, например «ведро замыл-угрозой был», или «враз я снял-разъяснял»). Глагольные — самые слабые рифмы, и они что есть, что нет — без разницы. Ситуации, когда такие рифмы нужны, крайне редки. Например, они могут понадобиться в агрессивном, крайне динамичном тексте, где можно пожертвовать «производительностью» ради «скорости». Но это — очень редко бывает, и выводить такую ситуацию в роль правила — неразумно. Поэтому глагольные рифмы надо не просто выбросить; их надо избегать и презирать. Хотя бы пока не сможете обходиться без них.
Приняв вышеозначенное правило, начинаете придумывать рифмы. Просто брать слово — и составлять для него рифму. Например, «кастрюля». Навскидку: «горю ли», «за брюлик». Или — «диван»: «вроде вам», «падаван». Не придумывается больше — переходите к следующему предмету. Но не спешите, не всё происходит сразу; поначалу может быть сложно. Важно проговаривать рифмы вслух — это, во-первых, улучшает понимание результата, а во-вторых, обостряет чутье на рифмы в целом. Многие люди не могут придумывать и понимать объёмные «вкусные» рифмы только потому, что прочитанные строки у них в голове не звучат; а при таком восприятии, понятное дело, дальше глагольных рифм уйти сложно.
После придумывания набора рифм, их надо увязать в текст со смыслом. Желательно делать это опять же в уме, произнося варианты вслух. Навскидку:
В огне любви твоей горю ли,
варюсь ли я на ней в кастрюле?
А ты меня отдашь за брюлик,
и будешь радости полна…
Или:
Тут письмо пришло, это вроде вам, —
прошептал зелёный ещё подаван.
Мастер сел поудобнее на диван
и ушёл с головою в чтенье.
Не то, чтобы это было что-то шедевральное — вовсе нет. Хотя чем чёрт не шутит, всякое может быть. Главное, чтобы смысл был, и важно проговаривать всё вслух. Поэзия вообще любит голос.
Делайте это упражнение почаще, и со временем «вкусные» рифмы сами станут к вам приходить, и, возможно, даже придётся от них сколько-то избавляться. Но это уже — совсем другая история.