Граф Филипп-Поль де Сегюр родился в 1780 г. Он был одним из представителей старинного французского дворянского рода Сегюр (Segur), происходившего из провинции Гиень. В XVI в. Сегюры перешли в протестантизм и сильно пострадали во время религиозных войн во Франции между католиками и гугенотами. Прадед Филиппа-Поля Анри-Франциск де Сегюр (1689-1751) был генерал-лейтенантом в армии французского короля Людовика XV. Он отличился в войне за Австрийское наследство (1740—1748), защищал Прагу и выполнил искусное отступление к Пфафенгофену (1745). Его сын Филипп-Анри, маркиз, участвовал под началом своего отца в сражениях при Року и Лауфельде, затем прославился героическими действиями во время Семилетней войны (1756—1763). Филипп-Анри дослужился до маршала Франции и при короле Людовике XVI, в периоде 1780 по 1787 г., занимал должность военного министра.
Отец Филиппа Луи-Филипп граф де Сегюр д'Агессо (Lovis Philippe d'Aguesseau, 1753—1830) участвовал в войне за независимость США на стороне американских. В 1783 г. Луи-Филипп был назначен послом в Россию. В Петербурге он пользовался расположением императрицы Екатерины II и восхищал ее своим остроумием и элегантностью. Впоследствии Луи-Филипп был членом Учредительного собрания Франции, а в 1792т. занял пост посланника при прусском дворе.
После казни короля Людовика XVI в 1793 г, и начала
Стр. 3
якобинского террора членам рода Сегюр довелось перёжить тяжелые испытания. Дядя Филиппа Жозеф-Александр граф де Сегюр (1756—1805) маршал Франции, известный также как автор ряда пьес, опер и песен, был арестован и заключен в тюрьму де-ля-Форс. Только чудом ему удалось избежать гильотины. Отец Филиппа, которому ежедневно грозила такая же участь, оставил государственную службу и переехал в провинцию, в Шатенуа, где жил вместе с семьей. В это же время Луи-Филипп увлекся литературой и написал сборник талантливых пьес — «Theatre de Phermitage» (Париж, 1798), а также несколько трудов по европейской истории и политике «Историческая и политическая картина Европы, содержащая историю Фредерика-Гииома II»; («Tableau historique et politique de l'Europe de 1786—96 contenant I'histoire de Frederic-Guilliaume II»). Впоследствии, во время Консульства, Луи Филипп будет членом законодательного корпуса, а в период Империи — оберцеремониймейстером и сенатором. Людовик XVIII во время первой Реставрации сделает Сегюра пэром.
|
|
Юность Филиппа де Сегюра пришлась на годы Великой Французской революции, он видел разорение и изгнание своих близких во время террора. Впоследствии, во времена правления Директории (ноябрь 1795—1799), проживая в Париже, юный Филипп зарабатывал себе на жизнь тем, что писал водевили и сочинял стихи для местной газеты. Уже в ту пору у него обнаружился незаурядный литературный талант. Этот период жизни Филиппа отмечен сильным нравственным кризисом. Под влиянием Революции он разочаровался в прошлом и потерял всякую веру в будущее. «Все верования пошатнулись, всякое направление исчезло или стало неопределенным, — вспоминал позднее Сегюр. — Я видел только смерть, во всем и везде! Я томился, изнемогая, и меня ожидал жалкий и глупый конец!..»
В последние месяцы правления Директории отвращение к жизни в душе юноши сильно возросло. Уныние охватывало его все чаще и становились все тяжелее. Не помогало ничто, даже увлечение литературой. Се-
Стр. 4
|
|
гюр разочаровался в жизни и даже помышлял о самоубийстве.
К счастью, Сегюр сумел преодолеть этот тяжелый душевный кризис, Большое впечатление на молодого человека произвел переворот, осуществленный генералом Бонапартом 18 брюмера VII года Республики (9 ноября 1799 г.), в ходе которого был свергнут ненавистный французам режим Директории. Филипп-Поль де Сегюр стал свидетелем этих событий. Юноша видел стройные колонны марширующих солдат, кавалеристов во главе с Мюратом, отправляющихся занять Сен-Клу, генералов, отдающих войскам команды, блеск штыков и касок, бряцание оружия, веселые и радостные лица солдат, отправляющихся ко дворцу Тюильри вершить историю. Во главе них, верхом на лошади — генерал Бонапарт. Вот он — избранник судьбы? Победитель англичан при Тулоне, разогнавший мятежников-роялистов 13 вандемьера, перешедший со своими войсками через Альпы, сражавшийся в Египте и Сирии. Он молод, ему всего 30 лет, а за его плечами уже множество великих и славных побед, солдаты боготворят своего генерала и беспрекословно идут вслед за ним, куда он им ни прикажет. Внезапно Сегюр понял свое призвание. Он должен быть солдатом! Он должен быть среди этих людей, одетых в военную форму, среди этих творцов истории, предводительствуемых Великим Полководцем и Великим Человеком! «Воинственная кровь, наследие предков, кипела в моих жилах. Я понял свое призвание. С этой минуты я стал солдатом! Я мечтал только о битвах и презирал всякую другую карьеру».
Несколько дней спустя, несмотря на возмущение и протесты родственников, Сегюр поступает на службу в армию, в гусарский полк. Вскоре он был произведен в лейтенанты. Филипп де Сегюр принял участие во многих кампаниях Наполеона, отличился в битвах, зарекомендовал себя как храбрый, талантливый офицер, получил несколько ранений. Во время польского похода (1807) попал в плен к русским и был, освобожден после Тильзитского мира.
|
|
Стр. 5
В 1808 г, будучи ординарцем Наполеона Сегюр принял участие в боевых действиях в Испании. Одним из знаменательных событий в его жизни стало сражение при Сомо-Сьерре 30 ноября 1808 г. Наполеон послал Сегюра передать приказ командиру эскадрона польских гвардейских шеволежеров атаковать испанские позиции. Выполнив поручение императора, Филитгде Сегюр, движимый чувствами долга, товарищества и офицерской чести, решил остаться вместе с польскими кавалеристами и с ними принять участие в этой атаке. Отважный Филипп был в голове атакующего эскадрона. В ходе этой атаки, ставшей легендарной, польские гвардейские шеволежеры сумели овладеть хорошо укрепленными испанскими позициями, захватить вражеские артиллерийские батареи, сам противник был большей частью уничтожен, а его остатки обратились в паническое бегство. Но при этом сама польская кавалерия понесла тяжелые потери Среди раненых в этой атаке был и Сегюр.
1810г. Сегюр в возрасте тридцати лет производится в бригадные генералы* а затем становится адъютантом Наполеона. Находясь на военной службе, граф де Сегюр продолжает заниматься литературой, а также историей, идя тем самым по стопам своих предков, стремясь прославиться и как военный, как писатель, и как историк, В 1802 г, в Париже издается книга Сегюра «Campagne du general Macdonald dans les Orisons» («Кампания генерала Макдональда в Гризонах»).
После крушения империи Наполеона в 1814 г. и первой Реставрации Бурбонов Сегюр переходит на королевскую службу. Людовик XVIII вверил Сегюру преобразованную из Старой гвардии кавалерию. Во время кампании Ста дней Сегюр командовал армией, прикрывавшей Рейн. После второй Реставрации в 1815 г. он оставляет военную службу и решает посвятить себя научной и литературной деятельности. Граф де Сегюр начал писать историю похода наполеоновской армии в Россию, посвящая эту книгу героизму, мужеству и страданиям французских солдат в этой роковой для них войне...
Стр. 6
Двухтомный труд графа Филиппа-Поля де Сегюра «История Наполеона и Великой армии в 1812 г.» (L'Histoire de Napoleon et de la Grande Armee pendant L'annee 1812») был опубликован в 1824 г. Книга имела успех. За три года было выпущено не меньше десяти изданий работы Сегюра.
Несмотря на то, что книга Сегюра разошлась массовым тиражом, она встретила неоднозначную оценку у современников. Многие из ярых бонапартистов, обожествлявших образ покойного императора, сочли этот труд Сегюра лживым и предательским. Против Сегюра публично выступил барон Гаспар Гурго (Г783—1852), ординарец Наполеона в 1812 г. и верный его слуга в изгнании на острове Святой Елены. Гурго боролся за придание образу Наполеона в бурбоновской Франции героического характера. Возмущенный Гурго в 1825 г. издал свою работу «Наполеон и Великая армия в России, или Критический разбор материала г-на графа Ф.-П. де Сегюра».
«Гурго поставил перед собой задачу во что бы то ни стало опровергнуть все то, что Сегюр написал — и об императоре, и о событиях Бородинского сражения. Бородинская битва, по Гурго, была не просто выиграна Наполеоном, но и выиграна блестяще, следствием чего и стало занятие русской столицы французской армией. Наполеон и накануне, и в день битвы, демонстрировал кипучую энергию. Это в значительной степени и обусловило победу французского оружия.
Гурго решительно отверг обвинения Сегюра в том, что император отказался использовать Гвардию. Вообще, по Гурго выходило, что было невозможно действовать при Бородино более разумно, чем действовал Наполеон». (См. Земцов В. Н. Битва при Москве-реке. Армия Наполеона в Бородинском сражении. М., 1999, с. 10—13,169).
Естественно, Сегюр счел публикацию Гурго оскорбительной и воспринял ее как обвинение во лжи. Конфликт между двумя бывшими наполеоновскими генералами зашел так далеко, что дело закончилось дуэлью между ними, к счастью, не имевшей серьезных последствий.
Стр. 7
В 1829 г. выходит книга Сегюра, посвященная России во время правления Петра I — «История России и Петра Великого» («Histoire de Russie et de Pierre le Grand»). Однако эта работа отличалась более красотой слога, нежели глубиной исторического исследования. В 1830 г. граф де Сегюр был избран членом Французской Академии.,
Во время июльской монархии (1830—1848) Сегюр — пэр Франции. Он продолжает серьезно заниматься научной деятельностью. Его работы охватывают не только период Первой империи и наполеоновских войн. В 1835 г. в Париже выходит труд «История Карла VIII» (Histoire de Carles.VIII»).
Граф де Сегюр прожил долгую жизнь и умер глубоким стариком в 1873 г. За время своей научной и литературной деятельности Сегюр написал семь томов «Мемуаров» («Histoire memories, pendant periode de 1785 a'1848»), охватывающих весь период существования Империи. К сожалению, большая часть произведений Сегюра была опубликована только после его смерти («Мемуары» были изданы в Париже в 1873 г.).
Книга графа де Сегюра «История Наполеона и Великой армии в 1812 г.» множество раз переиздавалась, как на французском, так и на других языках. В России же она появилась в начале XX в. Имеется несколько переводов работы Седчора на русский язык: «Бородинское сражение» (Киев, 1901), «Поход в Москву в 1812 г.» (Москва, 1911), «Поход в Россию» (Москва, 1916) и другие. Однако, к сожалению, русские переводы произведения Сегюра являются слабыми и неполными, в особенности в том, что касается военно-исторической специфики. Тем не менее, несмотря на это, книга Сегюра является весьма ценным трудом по истории похода Наполеона в Россию в 1812 г., как для профессиональных историков, так и для любителей. Она важна тем, что в ней представлен взгляд на войну 1812 г. с французской стороны: Сегюр являлся генералом французской армии, был адъютантом Наполеона, лично принимал участие в походе и являлся очевидцем многих событий. В нашей стране после Октябрь-
Стр. 8
ской революции 1917г. мемуары французов — участников похода в Россию — практически не издавались и долгое время мы были лишены возможности познакомиться со взглядом на Отечественную войну 1812 г, «с той стороны», со стороны противника. На страницах мемуаров Сегюра Отечественная война предстает пред глазами русских читателей совершенно по-другому, нежели в русских источниках.
«Поход в Россию» не является сугубо научным историческим трудом. В своей работе Сегюр претендует и на роль историка, и на роль писателя, стремясь продемонстрировать на страницах этого литературно-исторического труда одновременно глубокие исторический познания, незаурядный литературный талант и знание человеческой психологии.
Произведение Сегюра может показаться напыщенным и высокопарным, заметно, что автор намеренно искусственно драматизирует события. Нередко он вкладывает фиктивные речи в уста своих героев и описывает вымышленные, нереальные события. Это одна из характерных черт его произведения. Другая особенность творчества Сегюра — то, что он один из первых обратился к «человеческой» и «психологической» сторонам в разработке темы похода Наполеона в Россию. В своем труде Сегюр не только соединил историю с литературой, но и попытался внести в историческую науку значительный элемент психологического исследования, показать войну «изнутри», глазами человека, принимавшего в ней участие. Сегюр большое внимание уделял не только описанию боевых действий, что удавалось ему весьма ярко и красочно, но и показывал отношение людей к происходящим событиям, осуществлял глубокое проникновение во внутренний мир человека, соприкоснувшегося с войной.
Стр. 9
Сегюр принадлежал к числу немногих солдат и офицеров Великой армии, кто остался в живых после похода в Россию в 1812 г. Он был участником и очевидцем многих сражений и мог со свойственным ему драматизмом
подробно описать героические и трагические сцены этого похода. С первых же страниц «Поход в Россию» увлекает, захватывает читателя и держит его в напряжении до самого конца повествования.;
На страницах этого произведения читатель увидит мощное и грозное движение армии Наполеона вглубь России, разочарование, испытываемое французами при виде ускользающей от них русской армии, всю тяжесть невзгод и лишений походной жизни, которую довелось пережить наполеоновским солдатам, сражения, в которых и французские, и русские воины проявляли чудеса героизма, мужества и стойкости, горящий Смоленск, мучительное принятие Наполеоном решения о движении на Москву, грандиозную Бородинскую битву, подробное и реалистичное описание которой схоже с тем, что дает на страницах «Войны и мира» Л. Н. Толстой, вступление французской армии в Москву, надежды на отдых и скорый мир, пожар русской столицы и отступление, а затем и бегство Великой армии из России, тяжелые бои, голод, морозы, описание кошмарных сцен переправы остатков французской армии через Березину.
Сегюр как бы заставляет читателя пережить все эти события вместе с ним и поражаться героизму солдат двух великих армий — русской и французской, — восторгаться необычным мужеством этих людей, ужасаться жестокостям войны и содрогаться от зрелища страшных, невообразимых людских страданий.
Сегюр восхищается мужеством русских войск, описывает их как храброго и достойного противника, упоминает о «единстве идеи русских людей, защищающих свою Родину». Но в то же время он весьма уничижительно отзывается о русских солдатах, считая, что их патриотизм держался только на слепой вере невежественных крепостных крестьян в Бога, царя и господ-угнетателей. Наполеона Сегюр считает «защитником цивилизации, богатства и владений народов Юга против невежественной грубости, алчных вожделений неимущих народов и честолюбия их императора и его дворянства». По
Стр. 10
мнению французского аристократа, Россия — «дикая и варварская азиатская страна, населенная невежественным и неграмотным, грубым народом». Согласитесь, такие заявления о нашей стране не делают чести автору. Однако Сегюр упоминает и об истинных целях похода Наполеона в Россию — «остаться одному господином в Европе, раздавив Россию».
Интересно описание такого грандиозного события, как Бородинская битва, которая для французов была «битвой при Москве-реке». (Земцов В. Н. ук. соч. стр. 12).
Сегюр оценивает численность наполеоновской и русской армий примерно одинаково: «по 120 тысяч человек и 600 пушек с каждой стороны; на стороне русских было преимущество: знание местности, общий язык, общая форма и то, что они представляли единую нацию, сражающуюся за общее дело. Но зато у них было много иррегулярных войск и рекрутов». Армия Наполеона была многонациональна, но пестрота ее мундиров компенсировалась большим количеством опытных солдат-ветеранов. Сегюр весьма высоко оценивает моральные и боевые качества французских солдат по сравнению с русскими. Надо отметить, что особое внимание он заостряет на самочувствии Наполеона перед Бородинской битвой и в ходе ее. Сегюр отмечает обострение многочисленных заболеваний, ухудшение общего состояния здоровья императора, упадок сил. В ходе сражения Наполеон по этим причинам был вял, апатичен: «Черты лица его осунулись, взгляд сделался тусклым, и свои приказы он отдавал каким-то вялым голосом», это была «вялая, бездейственная кротость». По мнению Сегюра, болезнь Наполеона не могла не отразиться на его состоянии руководить войсками в ходе сражения, контролировать ситуацию и быть способным принимать вовремя верные решения.
Также Сегюр рассматривает проблему об отказе Наполеона послать в бой императорскую гвардию с тем, чтобы окончательно разгромить русские войска. По его мнению, после окончания сражения французская армия
Стр. 11
была полностью истощена и в таком «состоянии ступора» находилась и на следующий день.
О русских потерях Сегюр не упоминает ничего, за исключением пленных, количество которых он оценивает приблизительно в 800 человек. Французские потери, по мнению Сегюра, составили около 40 тысяч человек.
«В целом Сегюр попытался более или менее последовательно проследить ход великой битвы, отдавая, правда, предпочтение красочным эпизодам и допуская явные передержки в угоду драматизации событий». (Земцов В. Н. ук. соч., с. 11).
Затем следует описание Сегюром вступления Великой армии в Москву, изумление наполеоновских солдат красотой и величием древней русской столицы, напоминавшей им старинный восточный город. Вот она, Москва — конченая цель всего похода! Забыты все тяготы походной жизни, невзгоды, бедствия и лишения. Всю французскую армию охватило бурное ликование. Так, должно быть, чувствовали себя воины Александра Македонского и римские легионеры, вступая в покоренные города, западноевропейские крестоносцы под стенами Иерусалима. Надежды на скорый мир, теплые зимние квартиры и возвращение с триумфом на родину оказались несбыточными. Сегюр описывает горящую Москву, подожженную самими жителями по приказу губернатора Ростопчина. Поджог Москвы — поступок, абсолютно непонятный для французов: как можно самим предать огню, свою древнюю столицу, город, считавшийся священным для каждого русского человека?! Что это — шаг отчаяния, проявление дикости и варварства или фанатичный патриотизм? Кстати, Сегюр пишет о самом Ростопчине почти что с восхищением, он возносит его за принятие решения о поджоге Москвы, считая, что на такой поступок мог решиться только пламенный патриот своей страны и очень мужественный человек.
Далее читатель увидит грабежи и мародерства наполеоновских солдат в Москве, падение дисциплины, упадок духа и начало разложения Великой армии. Надежды
Стр. 12
Наполеона на мир с русскими рухнули, началось отступление, превратившееся в бегство. Каждый день приносил французским солдатам новые страдания. Кто не погиб от русских пуль, ядер, штыков, от внезапных налетов казаков и партизан, умирали от голода и холода. Череда бесконечных боев и стычек с русской армией, сражения при Малоярославце, Вязьме, Красном, героический прорыв арьергарда Нея Солдаты армии Наполеона, несмотря на численное превосходство противника, находят в себе силы сражаться с невиданным упорством и мужеством, и более того — даже побеждать!
Сегюр описывает, как остатки некогда грозной Великой армии пробиваются к русской границе и как во время этого отступления проявляются различные человеческие характеры, как неузнаваемо меняются люди, как в них резко обостряются все самые лучшие, либо наоборот — худшие качества. На страницах «Похода в Россию» читатель увидит примеры героизма и мужества и в то же время трусости, самопожертвования собой во имя других, а рядом — подлость и предательство, стойкость, уныние, упадок духа.
Отступление Великой армии из России в книге Сегюра описывается как кошмарное бедствие, солдаты превращаются в толпу голодных призраков, тающую с каждым днем. Наконец, начинается переправа через Березину, где многие наполеоновские солдаты найдут свой страшный конец После этого Наполеон покидает остатки своей армии. Таким образом, Сегюр прослеживает историю похода от его многообещающего начала до трагического конца. Увлекательные описания сражений, яркие портреты Наполеона и французских полководцев, размышления автора о психологии солдата — все это делает «Поход в Россию» произведением, интересным для современного читателя.
Д. А. Тарасевич
Граф де Сегюр
ПОХОД В РОССИЮ
Записки адъютанта императора Наполеона I[i]
Вступление
Товарищи!
Я собираюсь рассказать здесь историю Великой армии[ii] и ее вождя во время 1812 года.
Этот рассказ я посвящаю тем из вас, кого обезоружили северные морозы и кто не может больше служить своему отечеству ничем другим, кроме воспоминаний о своих несчастьях и о своей славе! Ваша благородная карьера была прервана, но вы продолжали существовать еще более в прошлом, нежели в настоящем, а когда воспоминания так велики, как эти, то можно жить воспоминаниями! Я не боюсь поэтому, что, напомнив вам самый роковой из ваших походов, я нарушу ваш покой, купленный такой дорогой ценой. Кто же из нас не знает, что взоры человека, пережившего свою славу, невольно обращаются к блеску его прошлого существования, хотя бы этот блеск окружал скалу, о которое разбилось его счастье, и освещал бы только обломки величайшего из всех крушений.
Я Должен сознаться сам, что какое-то непреодолимое чувство заставляет меня постоянно возвращаться, мыслями к этой печальной эпохе наших общественных и частных бедствий.
Я не знаю, отчего я нахожу такое грустное удовольствие в воспоминаниях этих ужасов, запечатлевшихся в моей памяти и оставивших в ней столько болезненных следов? Не гордится ли душа своими многочисленными и глубокими рубцами от ран? Не доставляет, л и ей удовольствие показывать их другим? Не должна ли она гордиться ими? Или, может быть, она хочет только заста-
Стр. 14
вить и других разделить свои ощущения? Чувствовать и вызывать сочувствие — не является ли это самым могущественным стимулом нашей души?
Но каковы бы ни были причины того чувства, которое увлекает меня, в данном случае я уступаю только потребности поделиться с вами теми ощущениями, которые я испытал в течение этой роковой войны. Я хочу воспользоваться моим досугом, чтобы разобраться в своих воспоминаниях, рассеянных и смешанных, привести их в порядок и резюмировать. Товарищи, я обращаюсь к вам! Не давайте исчезнуть этим великим воспоминаниям, купленным такой дорогой ценой, "представляющим единственное достояние, которое прошлое оставило нам для нашего будущего. Одни против стольких врагов, вы пали с большею славой, чем они возвысились. Умейте же быть побежденными и не стыдиться! Поднимите же свое благородное чело, которое избороздили все громы Европы! Не потупляйте своих глаз, видевших столько сдавшихся столиц, столько побежденных королей! Судьба обязана была доставить вам более радостный отдых, но каков бы он ни был, от вас зависит сделать из него благородное употребление. Диктуйте же истории свои воспоминания. Уединение и безмолвие, сопровождающие несчастье, благоприятствуют работе. Пусть же не останется бесплодным ваше бодрствование, освещенное светом истины, во время долгих бессонных ночей, сопутствующих всяким бедствиям!
Что касается меня, то я воспользуюсь жестоким и в то же время приятным преимуществом, поэтому я хочу сказать то, что я видел. Может быть, я со слишком большой тщательностью буду описывать здесь все, до мельчайших подробностей. Но я думаю, что нет ничего мелочного в том, что касается удивительного гения и тех гигантских деяний, без которых мы не могли бы знать, до каких пределов может доходить сила, слава и несчастье человека!
С 1807 г. расстояние от Рейна до Немана было пройдено; обе эти реки превратились в соперниц. Своими ус-
Стр. 15
тупками в Тильзите, за счет Пруссии, Швеции и Турции, Наполеон приобрел благосклонность только одного Александра, но этот трактат был результатом поражения России и датой ее подчинения континентальной системе[iii]. Он задевал также честь русских, что было понято лишь некоторыми, и их интересы, что было понято всеми[iv].
Посредством своей континентальной системы Наполеон объявил беспощадную войну англичанам. Он связывал с ней свою честь, свое политическое существование и существование Франции. Эта система не допускала на континент никаких товаров английского происхождения или же такие, за которые была уплачена Англии какая-нибудь пошлина. Эта система могла иметь успех лишь в случае единодушного согласия и только посредством утверждения единой власти.
Но Франция восстановила против себя народы своими завоеваниями, а королей —революцией и новоиспеченной династией. Она не могла иметь больше ни друзей, ни соперников, а только подданных, так как ее друзья могли быть только фальшивыми, а соперники — беспощадными! Следовательно, нужно было, чтобы все ей подчинялись или же чтобы она подчинялась веем!
На какую высоту ни вознес бы Наполеон свой трон на западе и на юге Европы, он все равно видел перед собой северный трон Александра, всегда готовый властвовать над ним, благодаря своему вечно угрожающему положению. На этих обледенелых вершинах, откуда в былые времена на Европу обрушивалось столько варварских нашествий, Наполеон замечал складывание причин для нового вторжения. До этого времени Австрия и Пруссия являлись достаточной преградой, но он сам ее опрокинул или ослабил. Таким образом он остался один, и только он являлся защитником цивилизации, богатства и владений народов юга от невежественной грубости,. алчных вожделений неимущих народов севера и честолюбия их императора и его дворянства.
Было очевидно, что только война могла разрешить
Стр. 16
этот великий спор, эту вечную борьбу нищего с богатым. И однако с нашей стороны эта война не была ни европейской, ни даже национальной. Европа против своего желания участвовала в ней, так как целью этой экспедиции было усиление того, кто:ее объединил. Франция же, истощенная, жаждала покоя. Сановники, образовавшие двор Наполеона, пугались этого расширения войны, рассеивания наших армий от Кадикеа до Москвы. Сознавая необходимость, вытекающую из этого великого спора,
Стр. 17
они все же не считали доказанной безотлагательность этой войны.
Но император, увлекаемый своим предприимчивым характером, лелеял грандиозный проект — остаться одному господином в Европе, раздавив Россию и отняв у нее Польшу. Он с трудом сдерживал свои стремления, и они постоянно давали себя чувствовать. Громадные приготовления, которые требовал такой далекий поход, огромные запасы провианта и боевых припасов, весь этот звон оружия, грохот повозок и шум шагов такого множества солдат, это всеобщее движение и величественный и страшный подъем всех сил запада против востока, — все это возвещало Европе, что два колосса намерены померяться силами.
Чтобы достигнуть России, необходимо было пройти через Австрию и Пруссию и двигаться между Швецией и Турцией.
Наступательный союз с этими четырьмя державами являлся неизбежным. Австрия подчинялась превосходству Наполеона, а Пруссия — его оружию. Достаточно было ему только показать свой план, чтобы Австрия сама присоединилась к нему. Пруссию же ему было легко толкнуть на это. Опутанная, точно железной петлей, трактатом от 24 февраля 1812 г., Пруссия согласилась выставить от 20 до 30 тысяч человек и отдать в распоряжение французской армии большинство своих крепостей и складов[v].
Тем не менее Австрия не без умысла присоединилась к этому плану: занимая положение между двумя колоссами севера и запада, она была довольна, когда они вступили в драку. Австрия надеялась, что они обессилят друг друга и что ее собственные силы выиграют от истощения этих двух врагов. Четырнадцатого марта 1812 г. она обещала Франции 30 тысяч человек, но тайно приготовила для них осторожные инструкции. Она добилась неопределенных обещаний относительно расширения своих границ, вознаграждения за военные издержки, и заставила гарантировать ей обладание Галицией. Однако она все же допускала возможность уступки части этой провинции
польскому королевству и;в случае этого должна была получить в виде удовлетворения Иллирийские провинции; статья 6 тайного, договора ясно указывает на это[vi].
Таким образом, успех войны не зависел от уступки Галиции, и от необходимости щадить австрийскую щепетильность; в вопросе о владении этой провинцией. Наполеон, следрвдтельно, мог по вступлении в Вильно объявить открыто освобождение всей Польши, а не обманывать ее ожиданий и не вызывать ее изумления, стараясь охладить ее пыл неопределенными словами.
Между тем это был один из тех важных пунктов, имевших как в политике, так и в войне решающее значение; поэтому-то на них и надо настаивать. Но от того ли, что Наполеон слишком рассчитывал на превосходство своего гения, на силу своей армии и на слабость Александра, или же от того, что принимал во внимание то, что осталось позади и находил, что такую отдаленную войну опасно вести медленно и методично, или, наконец от того, что, как он сам говорил потом, он не был уверен в успехе, — но он пренебрег объявлением независимости страны, которую только что освободил.
Может быть, он не решился на это?
Он даже не позаботился очистить южные польские провинции от бессильных русских отрядов, сдерживавших патриотизм этих провинций, и не обеспечил себе посредством хорошо организованного восстания прочную операционную базу. Привыкнув, идти кратчайшим путем и обрушиваться, подобно удару молнии, он хотел и тут подражать самому себе, несмотря на разницу места и обстоятельств. Но такова уж слабость человека, что он всегда подражает кому-нибудь или самому себе; последнее встречается особенно часто у, великих людей, и в силу привычки является тоже своего рода подражанием. Поэтому-то необыкновенные люди и погибают так часто, именно вследствие сильных сторон своего характера.