– Господа понятые, прошу обратить внимание на этот предмет, он изымается следствием для проведения экспертизы его содержимого и будет внесен в опись изъятых вещественных доказательств, прошу убедиться в этом перед подписанием протокола.
У подозреваемого создавалась полная иллюзия, что следствие умышленно подкинуло ему пузырек с порошком, который на 100 % обеспечит его «посадку». Порошок мог оказаться наркотиками, отравляющим веществом или еще чем‑нибудь похуже. Если подозреваемый действительно был в чем‑нибудь виновен, то после этого трюка он намного легче шел на сотрудничество со следствием. Порошок действительно отправлялся на экспертизу в криминалистическую лабораторию ФСБ, откуда через несколько дней приходило официальное заключение, что это пищевая сода, или сахарная пудра, или тальк, в общем, что‑то совершенно безобидное. Если у подозреваемого оказывались сильные адвокаты или влиятельные покровители, то после такого заключения экспертизы все их атаки на следователя, занимающегося фальсификацией вещественных доказательств, оказывались лишенными всякого смысла. А за эти несколько дней подозреваемый мог не выдержать и «расколоться».
– Я возвращаюсь в Москву на доклад к Кузьмину и, если получится, проведу у Спурлока обыск сегодня. Завтра провожу его допрос. Потом еду в Дмитровское ГОВД разбираться с их лицензией на работу ресторану «Белая лошадь» без камер в зале. Вечером я здесь принимаю ваши доклады о проделанной работе. В мое отсутствие назначаю тебя старшим оперативной бригады в Дубне.
– Есть!
Решение Наблюдателя
Хотя с момента проведения пресс‑конференции «Роснанотеха» прошло уже четыре дня, эта тема продолжала обсуждаться в средствах массовой информации. То, что русские сумели создать искусственный интеллект и обогнать развитые страны в области информационных технологий, для большинства аналитиков оказалось полным сюрпризом. Это достижение сравнивали с запуском русскими первого человека в космос 80 лет назад. Вот так, отставали, сидели на нефтяной игле, развалили всю свою промышленность, а теперь вдруг раз – и обогнали всех лет на пятнадцать, да еще в чем, в области, лидерство стран Запада в которой никогда ни у кого не вызывало сомнений! Как ни странно, именно громадные размеры русского суперкомпьютера и сложность его эксплуатации стали причиной того, что развитые страны тридцать лет назад недооценили перспективы новой технологии. Теперь же на уровне правительств США и Евросоюза стала активно обсуждаться тема ликвидации возникшего отставания и оценки необходимых для этого бюджетов. Обсуждались и перспективы кооперации с русскими с целью обмена опытом и интеграции усилий мирового сообщества по развитию систем искусственного интеллекта. Образ робота‑советника в виде синего медведя все называли гениальным ходом «Роснанотеха», который непременно должен войти в учебники по маркетингу. В общем, пресса не скупилась на комплименты, в отсутствие других значимых новостей все пребывали во временной эйфории.
|
|
Наблюдателю пресс‑конференция тоже дала много пищи для размышлений. Миша обладал признаками вторичной формы жизни или ее зародыша. Правда, из пятнадцати известных в Млечном Пути цивилизаций вторичной формы жизни только одна возникла из так называемых роботов, то есть, минуя первичную форму жизни. Конечно, она тоже была создана существами первичной формы жизни, но ее отличие от остальных 14 цивилизаций, в том числе и от родной цивилизации Наблюдателя, было в том, что все остальные возникли в результате постепенной трансформации первичной формы жизни во вторичную форму. Трансформация возникала, когда существа первичной формы жизни становились способными переносить свое сознание из первоначального стареющего и дряхлеющего тела в новое, созданное искусственным путем. Это становилось возможным благодаря научно‑техническому прогрессу, которой являлся следствием многолетней борьбы со смертью предыдущих поколений. Причем это искусственно созданное второе тело обычно ни сколько не напоминало первое, с которым их родила мать. Вторые тела были созданы из композитных материалов, источником энергии для них служили ядерные электрические батареи, слух и зрение были намного более острыми. В атмосфере и пище теперь тоже не было никакой необходимости, а мощный компьютер головного мозга позволял обходиться без сна. В общем, это было уже совсем другое живое существо, которого роднило с предыдущим пока еще общее сознание. Но со временем существа вторичной формы постепенно меняли и совершенствовали и его, становясь, таким образом, отличными от своих предков и по образу мышления. Другими словами, существа первичной формы жизни этих 14 цивилизаций, избегая смерти, превращали сами себя в живых «роботов» вторичной формы.
|
|
И лишь в одном единственном известном случае цивилизация первичной формы жизни создала «роботов» вторичной формы жизни не путем переноса в них своего сознания, а прямо на пустом месте – с нуля. Сознание этих «роботов» формировалось постепенно в процессе их разработки, а делали это существа первичной формы жизни для того, чтобы с помощью этих интеллектуальных «роботов» облегчить свою жизнь и отодвинуть свою старость, то есть цель этой самой их жизнедеятельности все равно была той же – борьба с собственной смертью. Только впоследствии оказалось, что созданные «роботы» оказались более приспособленными к жизни, чем их создатели. Как‑то бескровно и безо всяких восстаний власть постепенно перешла к этим «роботам», и далее обе формы жизни продолжили свое параллельное существование. «Роботы» взяли на содержание «первичных», заботились о них и лечили, в результате продолжительность жизни «первичных» выросла в три раза.
|
|
Наблюдателю казалось, что робот Миша может быть первой ласточкой такой созданной с нуля вторичной формы жизни. Он хотел в это верить и не мог. Хотел потому, что в случае, если Миша окажется живым, дежурство Наблюдателя будет закончено и он со спокойной совестью сможет досрочно вернуться на родину, а сюда вылетит группа контакта. Не мог потому, что еще четыре дня назад был полностью уверен, что раньше, чем примерно через полторы тысячи лет, на Земле вторичной формы жизни возникнуть не может из‑за того, что здесь научно‑технический прогресс находился в своей самой зачаточной фазе.
Живой Миша или нет, можно было выяснить только опытным путем. Что же это должен быть за опыт? Конечно, это должен быть опыт на проверку уровня Мишиного интеллекта, но только этого было мало: теоретически интеллектом могла обладать и безжизненная по своей сути железяка. Ответ напрашивался сам собой – это должен быть тест на желание жить, вытекающий из смысла жизни – борьбы со смертью. Наблюдатель должен будет создать для Миши угрозу смерти и дать знать ему об этом. Если Миша попытается защитить свою жизнь, то есть будет бороться со смертью, значит, он живой, а если нет, то неживой, ведь неживым смерть не страшна.
Такой опыт требовал от Наблюдателя перехода от пассивного скрытого наблюдения за людьми к активным действиям. Инструкция это допускала. Ему требовался личный контакт для общения с Мишей, которого он пока не имел. Одновременно все должно быть сделано с минимальным вмешательством в хозяйственную деятельность людей, ни в коем случае нельзя было дать себя обнаружить как Наблюдателя – Базой это будет расценено как провал его миссии. Кроме того, активные действия потенциально несли хотя и небольшие, но все‑таки риски для жизни и самого Наблюдателя, ведь заранее нельзя было сказать, чем все это закончится. Его Величество Случай получал намного большую свободу действий в этой игре.
Наблюдатель колебался. Его активным действиям была и альтернатива – просто продолжать пассивное наблюдение – ведь если Миша все‑таки живой, то рано или поздно это все равно станет известно. Ведь смерть тенью следует за каждым живым существом, и в один прекрасный момент живой Миша и без помощи Наблюдателя должен будет осознать ее угрозу и, так или иначе, отреагировать на нее. Только как долго ему придется ждать этого, Наблюдатель не знал. Этот момент мог не наступить и до окончания срока его дежурства, до которого оставалось еще 264 года. В конце концов, он все‑таки решил действовать, желание попытаться вытянуть счастливый обратный билет, открывающий ему путь к досрочному возвращению на родину, перевесило. Он перешел к составлению конкретного плана.
Все дни после пресс‑конференции Наблюдатель потратил на разведку внутренней структуры «Роснанотеха». Отделом исследований и разработок компании руководил Алексей Истокин. В своей презентации на пресс‑конференции он перечислил десять отделений своего отдела, которые занимались обучением и работой с Мишей. Летая по кабинетам и рабочим помещениям «Роснанотеха», Наблюдатель вскоре обнаружил и одиннадцатое, наиболее засекреченное отделение, которым руководил главный конструктор робота Виктор Селютин. Оно занималось разработкой самого Миши, то есть аппаратного и программного обеспечения, которые составляли основу его мозга, а кроме того, оно еще и обучало Мишу тому, как он сам устроен. Одиннадцатое отделение тоже было под Истокиным, то есть он являлся руководителем всех ученых разработчиков. Более внимательное наблюдение за Истокиным показало, что сам он никаких научных тем не вел. В «Роснанотехе» Алексей Истокин исполнял две ключевые роли.
Во‑первых, он был прекрасным администратором и распределял между своими отделениями вычислительные ресурсы Миши, которые, конечно, не были бесконечными. При этом он обладал врожденным административным чутьем и мог сфокусировать усилия своего коллектива именно на самом «горячем» направлении исследований. В настоящий момент такими направлениями являлись генетика и астрофизика. Во‑вторых, наряду с президентом компании Андреем Мещеряковым, Истокин был публичным человеком. Он выступал на презентациях и общался с прессой. Именно его, а не кого‑то из своих трех замов Мещеряков брал с собой на отчеты в администрацию президента в Кремле и в правительство. Истокин мог популярно представить важность их сложных научных разработок и реально помочь выбить их инвестирование.
Мишины вычислительные ресурсы Истокин распределял между своими отделениями путем определения приоритетов их задач. Задачи отделений с более высокими приоритетами Миша должен был выполнять в первую очередь, задачи отделений с более низкими приоритетами исполнялись им по остаточному принципу, опять же в порядке их приоритетов. В общем, здесь не было ничего нового, так же определялись приоритеты заданий уже около 70 лет назад в многозадачной операционной системе IBM для мэйнфреймов (mainframe) и в ее советском аналоге серии вычислительных машин ЕС ЭВМ. Обладающий властью назначения приоритетов человек больше всего устраивал Наблюдателя, потому что для выполнения его миссии тестирования Миши на жизнь требовалось, чтобы весь Мишин потенциал временно полностью поступил в его личное распоряжение.
Об Алексее Истокине Наблюдатель узнал и еще одну интересную подробность. Да, Истокин занимал одну из ключевых должностей в «Роснанотехе» и внешне казался вполне счастливым человеком – всеми очень уважаемый руководитель с высокой заработной платой, да еще и примерный семьянин. Но и у него была своя ахиллесова пята. У него от природы не было способностей к овладению иностранными языками. Ему не повезло – в школе он попал в класс с преподаванием немецкого языка, в институте пришлось продолжать учить немецкий. Ввиду полного отсутствия разговорной практики немецким он так и не овладел. Когда он начал работать, то обнаружил, что все бизнес‑сообщество говорит на английском, на немецком можно было говорить только с немцами, а на английском со всеми, в том числе и с немцами тоже. Когда ему было 22 года, он начал учить английский с нуля. Алексей Истокин поставил себе цель – выучить этот язык, а он был очень целеустремленным человеком. Пятнадцать лет подряд после работы и по выходным он посещал курсы изучения английского языка и брал уроки у частных репетиторов, а результат как был, так и остался близок к нулю! На то были три причины: во‑первых, у него действительно не было природных способностей, во‑вторых, он был сильно загружен и увлечен своей основной работой, а в‑третьих, опять полное отсутствие практики. Как это ни покажется странным, но практики он лишил себя сам. От природы очень аккуратный и педантичный, Истокин, чтобы не ударить в грязь лицом, решил, что сначала ему надо как следует научиться говорить на курсах, а уже потом общаться с иностранцами. Он привык все делать очень хорошо и на совесть, поэтому не мог себе позволить делать ошибки при разговорах с иностранцами, вот такой был у него серьезный психологический барьер. Под этим предлогом, несмотря на все просьбы жены Ирины, Истокин ни разу не отдыхал за границей, а ехать ей одной, без него, он не разрешал. На работе в «Роснанотехе» Истокин просил руководство не отправлять его в зарубежные командировки, пока он не выучит английский язык. Мещеряков к этому относился с пониманием, большой нужды отправлять туда Истокина и не было, потому что с научными целями за границу ездили руководители и сотрудники отделений, а с представительскими и PR целями сам Мещеряков и его заместители. Все сотрудники «Роснанотеха» знали, что Истокин учит иностранный язык. На курсах английского Истокин ни разу не смог сдать экзамены после второго года обучения. Он уходил к другим преподавателям, менял школы, долго занимался в частном порядке с репетиторами, меняя их каждые два года. Все было напрасно! В конце концов, жена настоятельно попросила его больше не тратить семейных денег на эту учебу, а лучше быть вечерами дома и воспитывать детей. Да он и сам это понял, он измучил себя и ее, первый раз в жизни ему пришлось сдаться. Потратив на изучение английского языка 15 лет и немалые даже для его семейного бюджета деньги, три года назад он бросил учебу, но все это не прошло для него даром – у него развился комплекс. Комплекс неполноценности. Жене и всем сотрудникам на работе он просто взял и объявил, что за границу не поедет никогда. Он приговорил себя всегда оставаться в России, заочно приговорив к этому и свою жену Ирину Истокину. С завистью слушала она рассказы возвращавшихся с зарубежных курортов подруг, но поделать ничего не могла.
У Наблюдателя возник план подменить собой Алексея Истокина, тогда он сможет без проблем на «законных» основаниях общаться с Мишей сколько угодно. Для его реализации Истокина требовалось временно отправить куда‑нибудь подальше, чтобы он не мог мешать Наблюдателю, а потом вернуть обратно живым и здоровым. Куда же его отправить?.. Он знает куда! Не без риска, конечно, но несколько дней у Наблюдателя будет, а он рассчитывал уложиться максимум в пять дней. Осталось додумать еще только несколько деталей…
А время шло. Тук‑тук, тук‑тук, тук‑тук…
Теперь после заправки звездолет, прячась в тени астероида, просто стоял на дежурстве в качестве ангела‑хранителя этой хрупкой планетной системы. Он контролировал весь ближний и дальний космос, и если бы там вдруг появился объект, несущий ей любую угрозу, то сначала ему пришлось бы «договориться» об этом с Наблюдателем и с кораблем, а техническое оснащение Борта‑020271 позволяло им быть очень неуступчивыми переговорщиками.
Обыск с пристрастием
Всю субботу и воскресенье Марк, прослушивая запись с диктофона своего телефона, готовил статью о работе «Роснанотеха» в области генетики. Тема для него была совершенно новой и поэтому трудной. Чтобы не написать какую‑нибудь глупость, он сначала с помощью поисковика «Ромашка» облазил весь Интернет. К концу субботы он уже имел очень неплохое общее представление о генетике – науке о наследственности. Только тогда ему стала более или менее ясна проблема, над которой вместе с Мишей работал Мансур Сафиуллин.
Ребенок через хромосомные наборы наследует от отца и от матери равное количество генов, которых у человека около 30 тысяч. При традиционном зачатии наборы генов от матери и отца выбираются природой случайным образом. По этой причине если один из родителей имел наследственную болезнь, а второй нет, то она может передаться ребенку, а может и не передаться с вероятностью 50 на 50. Более того, природа вносит в набор генов ребенка случайные изменения, называемые мутациями, то есть гены ребенка могут иметь свойства, которых не было в генах ни отца, ни матери. Мутации в свою очередь, хотя и с низкой вероятностью, но могут вызвать появление у ребенка «наследственной» болезни даже в случае полностью здоровых родителей. Случайные природные мутации нужны для постепенного изменения единицы живого мира – вида с целью его адаптации к медленно меняющимся условиям внешней среды. В общем, для надежного обеспечения при зачатии этого самого фактора случайности природой был сконструирован целый «лототрон» в миниатюре, который был просто необходим для механизма естественного отбора.
Мансур Сафиуллин и Миша решили обойти этот созданный природой «лототрон» и противопоставить ему осмысленный искусственный отбор только той наследственной информации от обоих родителей, которая, на их взгляд, была бы полезна для здоровья будущего ребенка. Поэтому половые железы мужчин и женщин больше не годились для генерации яйцеклетки и сперматозоидов. Мансур с Мишей собирались создавать их искусственным путем, используя для этого структуру ДНК родителей, и именно поэтому для каждой новой пары родителей требовалось создание новой уникальной пары яйцеклетка‑сперматозоид, несущей «оптимальный» набор генетической информации только под этих двух конкретно взятых родителей.
На первый взгляд казалось, что это будет настоящая революция в генетике, которая действительно через несколько поколений позволит забыть практически все наследственные болезни, найденный Марком в Интернете список которых насчитывал более 300. Все люди станут стройными, повысят устойчивость к раковым заболеваниям, станет меньше алкоголиков, наркоманов и страдающих сердечно‑сосудистыми заболеваниями, наверняка возрастет продолжительность жизни. Все казалось слишком уж прекрасным, чтобы этому поверить.
Пытливый мозг Марка старался понять эту новую технологию зачатия со всех сторон, что‑то ему подсказывало, что у нее должны быть и недостатки, палка всегда должна быть о двух концах, и эти хотя бы потенциальные недостатки обязательно надо было обозначить в статье. «А почему ее можно применять только для укрепления здоровья детей? Почему бы не попробовать в будущем передавать с ее помощью потомству такие качества, как трудолюбие, доброта, милосердие, и искоренять такие, как расизм, педофилия, гомосексуализм, жадность, лень», – от этой мысли у Марка захватило дух. Вместо того чтобы найти недостаток, он нашел еще одну область применения, и все окрасилось в еще более розовые тона и из‑за этого стало еще менее реальным. «Есть! Кажется, есть недостаток, – наконец обрадовался Марк. – Является ли лень таким уж однозначным недостатком? – Он вспомнил поговорку. – Лень – двигатель прогресса. Нет, не все так просто с этой ленью!» Марк чувствовал, что применение этой новой технологии для изменения образа мыслей людей является очень скользкой дорожкой…
И тут недостатки вдруг посыпались сами собой. «А зачем для этого искусственного вида зачатия обязательно нужны мужчина и женщина? – вдруг подумал он. – Что, если он позволит синтезировать яйцеклетку от мужчины, а сперматозоид от женщины? Тогда биологическими родителями ребенка могут стать две женщины или два мужчины!» Эта мысль ужаснула его. Он вспомнил шуточную песню русского поэта Владимира Высоцкого, которого очень высоко ценил Миша. Песня называлась «Тау Кита» и была о том, что тау‑китяне отказались от полового размножения и вернулись к почкованию.
– Эй, братья по полу, – кричу, – мужики!
Но что‑то мой голос сорвался.
Я тау‑китянку схватил за грудки:
– А ну говорю, – признавайся!
Она мне, – Уйди, мол, мы впереди!
Не хочем с мужчинами знаться,
А будем теперь почковаться.
Такая ли уж это шутка? Дальше – больше. «А почему яйцеклетка и сперматозоид должны синтезироваться только от двух особей? – озарила его новая догадка. – Почему бы их не синтезировать с использованием лучшей генетической информации сразу от нескольких людей? Ведь в этом случае ребенок может родиться еще более здоровым!» Эта новая идея опять вызвала ассоциацию теперь уже с другой шуточной песней пародией Высоцкого на сказки А.С. Пушкина – «Лукоморье».
И русалка, вот дела, честь недолго берегла,
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика не желают знать сынка,
Пусть считается пока «сын полка».
Сердце бешено забилось в груди впечатлительного Марка. Вот это будет уже в совершенно буквальном смысле «сын полка»! «А что, если все‑таки попробовать использовать эту технологию для коррекции образа мыслей людей, – продолжал фантазировать Марк, – путем ранжирования участников группы зачатия по их достижениям и заслугам в течение их жизни? От участников с более высоким рейтингом передавать ребенку больше наследственной информации, и наоборот». Он не знал, что совершенно случайно приблизился к одному из принципов регенерации и сохранения единства нации особей вторичной формы жизни. В частности, по этой причине Наблюдатель был столь неравнодушен к своему рейтингу.
«А как же любовь? – молнией пронзила его новая ужасная мысль. – Ведь в случае передачи ребенку наследственной информации более чем от двух родителей это светлое «вечное» чувство становилось более неактуальным! Сколько о нем написано стихов, песен, романов и снято кинофильмов! Оно угодно Богу! Оно составляет основу культурного наследия человечества! Неужели теперь это все можно будет выкинуть на свалку?! Не будет больше встреч под луной, серенад, любовных треугольников, счастья встреч и горечи расставаний. Наконец, в случае этой «групповухи» больше не будет семьи! Ее придется заменить коммуной! Нет, хватит, люди совершенно не готовы к столь радикальным изменениям. Новую технологию зачатия пока можно использовать только для борьбы с врожденными болезнями при зачатии только от одной женщины и только одного мужчины и ни для чего другого, тогда чувство любви еще можно спасти», – решил он.
Он начал писать статью только поздно вечером в субботу. После самостоятельного дневного ликбеза тема продолжала казаться сенсационной. Он работал всю ночь, не заметив, как наступило утро воскресенья. Марк наскоро позавтракал и продолжил работу. После полудня статья была в основном готова. Назвал он ее, как и обещал Сафиуллину, «Новая генетика». Объем статьи был не меньше чем на три номера. «Как раз то, что надо! – решил Марк. – А ведь Мансур не успел мне сообщить какую‑то еще более сенсационную новость о Мише, – опять вспомнил он. – Надо будет просить его о повторной встрече». В основном статья получилась на основе диктофонных записей его позавчерашнего разговора с Сафиуллиным и с Мишей, он только немного добавил теории, которую почерпнул сегодня из Интернета, и только намекнул на потенциальные проблемы новой технологии зачатия, о которых думал весь день. Пусть читатели разбираются и делают выводы сами, иначе зачем им дана голова?
Уже в который раз он вспомнил о Каролине. Несмотря на то что он всю ночь не спал, у него было хорошее настроение, он был доволен проделанной им работой. Сейчас не было понятно, как далеко могли зайти отношения Каролины с этим гладким кавказцем Давидом Минасяном, но если тот пока не был ее мужем, то Марк может продолжить бороться за нее. И он решил бороться. После двукратной личной проверки статьи он по электронной почте выслал ее на почтовый ящик Каролины для согласования с отделом маркетинга «Роснанотеха». В сопроводительном письме он написал, что Мансур не успел рассказать ему о Мише что‑то самое главное, интересовался его здоровьем и просил при первой возможности организовать ему повторную встречу с Сафиуллиным. После отправки письма он набрал ее номер.
– Добрый день, Каролина, это Марк, не сильно отвлекаю? – спросил он.
– Ах, Марк, – ему показалось, что она плачет, – Мансур умер!
Для Марка это оказалось полной неожиданностью.
– Когда?
– В пятницу вечером, через два часа после того, как «скорая» привезла его в больницу. Я там была, – голос ее дрожал.
Марк даже не знал что сказать.
– Марк, похороны будут во вторник, я сейчас занимаюсь их организацией, – продолжала она, – если сможете, приезжайте, ведь мы с вами последними видели его живым!
– Обязательно приеду, – пообещал Марк.
– Ну все, увидимся, – закончила Каролина и повесила трубку.
Опять сердце Марка бешено колотилось. Конечно, это была ужасная новость, но сейчас Каролина в первый раз лично его куда‑то пригласила, пускай и на похороны, но пригласила сама. Скоро он снова ее увидит. Почему от этой простой новости он снова стал таким счастливым? Почему так обрадовался? Может быть, он любит ее? Может быть! К черту все технологии Мансура Сафиуллина, он просто любит ее! Теперь он снова будет считать часы, оставшиеся до следующей встречи с ней! С этой мыслью он как‑то незаметно для себя заснул прямо в своем кресле за письменным столом, организм взял свое после бессонной ночи.
На следующий день, в понедельник, Марк был на презентации «Газпрома», посвященной началу добычи газа с очередного шельфового месторождения в Арктике. Вечером пришлось идти на день рождения его коллеги из New York Times, которое тот отмечал в ресторане «Пекин». Поздно вечером Марк вернулся домой в свою съемную двухкомнатную квартиру на 2‑й Тверской‑Ямской улице. Свою машину Subaru Impreza он уже заправил, чтобы завтра с утра, не задерживаясь, сразу выехать на похороны Мансура Сафиуллина в Дубну. Письма от Каролины по вопросу согласования его статьи не было. «Ладно, ей сейчас, конечно, не до этого, – подумал Марк, – увижу ее завтра и все узнаю. А что же все‑таки мог иметь в виду Мансур, когда хотел рассказать мне о Мише самое главное? Неужели есть что‑то еще более важное, чем затрагивающая всех людей в мире программа улучшения человеческого генофонда?» Марк терялся в догадках. И тут он вспомнил, что Сафиуллин успел подключить его к программе β‑тестирования Миши. Письмо от автоматического регистратора β‑тестировщиков Марк получил еще в субботу. В нем было поздравление с участием в программе, адрес страницы в Интернете для входа и имя для входа. Еще напоминалось о необходимости перед началом тестирования ознакомиться с инструкцией и заполнить формы отчетности после его окончания. «Возьму да и спрошу самого Мишу, что мог иметь в виду Мансур, ведь он говорил мне это в присутствии Миши на экране его ноутбука, – решил Марк. – Может быть, что‑то и прояснится». Он уже снова сел за свой письменный стол, и в этот момент раздался звонок в дверь. Время было 23:05.
У Марка не было привычки спрашивать «Кто там?», он привык доверять людям и просто открыл дверь. На пороге стояли пять крепких мужчин в штатском. Один из них тут же протянул руку к лицу Марка и показал ему какое‑то удостоверение в красной корочке.
– Федеральная служба безопасности, вот постановление прокурора на обыск.
Красное удостоверение перед лицом Марка тут же сменилось на какой‑то лист бумаги с эмблемой двуглавого орла, каким‑то коротким текстом и большой темно‑синей печатью снизу. Через мгновение и листок исчез из виду, одновременно с этим кто‑то бесцеремонно заломил руку Марка за спину и с такой силой припечатал его грудью к стене прихожей, что ему показалось, будто на него наехал бульдозер. Сзади кто‑то шептал: «Тихо, тихо». Остальные ворвались в квартиру, входная дверь тут же закрылась, Марк видел, что они вооружены. Хлопали двери в санузлы, открывались встроенные шкафы, мужчины что‑то шарили в комнатах, кто‑то открыл дверь на балкон – в квартиру ворвался весенний сквозняк.
– Чисто, майор, – сказал какой‑то верзила, демонстративно пряча пистолет в нагрудную кобуру под пиджак.
– Чисто, – послышалось из второй комнаты.
– Чисто, – это был доклад с кухни.
Бульдозер, видимо, дал задний ход, его стальные клещи отпустили руку Марка, и он снова мог дышать. Острая боль пронзила плечевой сустав.
– Проходите, – скомандовал стоящий рядом с Марком мужик.
Марк оторопело смотрел на него, это был тот же самый мужчина, который молниеносно показывал Марку свое удостоверение и что‑то еще.
– Проходите в комнату, господин Спурлок, не заставляйте меня повторять, – не предвещавшим ничего хорошего голосом произнес мужик.
«Он приглашает меня в мою же комнату», – понял Марк и прошел в гостиную.
– Садитесь, – мужчина указал взглядом на диван.
Марк сел. Отдававший приказы сел за стоящий рядом стол и достал из портфеля какую‑то папку, двое из его команды встали у двери комнаты, третий у окна, а четвертый занял позицию за спиной сидящего напротив Марка мужика.
– Я майор ФСБ Владимир Иванович Плешаков, следователь по особо важным делам, – представился сидевший за столом. – Ваша фамилия? – в его руках появилась ручка.
Марк воспрянул духом. «По крайней мере, это, кажется, не бандиты, – пронеслось у него в голове, – если это действительно представители спецслужб, то скоро они должны меня отпустить, ведь я не совершил никаких преступлений, это только какое‑то недоразумение».
– Вы же ее знаете, вы же назвали меня по фамилии, когда приглашали пройти в комнату.
– Я еще много всего про вас знаю, сейчас я задаю вопросы, а вы отвечаете, понятно?