Тони О'Нил
Генерал «красной армии»
ПРОЛОГ
Современный киберхулиган, упакованный в «Стоун-Айленд», должен кое-что понять: 70-е годы и большая часть 80-х — наше время. Все мы были детьми «красной армии» — самой большой массы болельщиков британского футбола, которую когда-либо видел или увидит мир. Мы взрослели в драках, грабежах и разрушениях. «Будь что будет!» — такова была наша философия. Нас ничем нельзя было удивить и уж тем более испугать.
Разные люди в течение нескольких лет просили меня создать книгу, но я не собирался этого делать. И до тех пор, пока не сел за участие в потасовках, связанных с матчем Англия-Греция, даже не помышлял о ней. Да и как можно писать о том, что наносит серьезный удар по тебе самому и твоим друзьям?! Лично мне такое никогда бы раньше не пришло в голову.
Однако, пока я отбывал срок, к моему адвокату Мэтью Клафтону из компании «Ольерс» в Манчестере обратились с предложением, чтобы он уговорил меня оформить воспоминания. В издательстве были уверены: мне есть что рассказать. Я подумал над предложением — и согласился. Я варился в этом соку три десятка лет, и во всем мире вряд ли найдется еще один человек, который смог бы сказать о себе то же самое. Так что данная книга была подготовлена мной преимущественно в то время, когда я наслаждался всеми прелестями тюрьмы открытого типа «Садбери» [1], хотя окончание работы было отложено в связи с моим переводом в тюрьму «Стрейн-джуэйз» [2]после ложного доноса стукача. Мне пришлось ждать до июня 2004 года, когда освобождение позволило завершить начатое.
В ходе работы я получил помощь из нескольких источников и хотел бы поблагодарить людей за это, однако изложенная в книге история большей частью основана на моих собственных наблюдениях. Я не вел дневника, поэтому если вы заметите какую-то ошибочную дату или деталь, то не обращайте на подобное внимания. Я гарантирую вам, что в основном тут все изложено точно. Ничего не придумано.
А теперь о названии книги — «Генерал “красной армии”». Представители полиции в ходе суда утверждали, что я был «главным» [3]хулиганом «Юнайтед». Само это слово никто из наших парней никогда не употреблял ни в отношении меня, ни в отношении кого бы то ни было. Но его очень любит применять в ходе судебного разбирательства полиция, когда пытается выставить кого-то в десять раз хуже, чем он является на самом деле. Этот ярлык вешают, чтобы добиться обвинения в отсутствие каких-либо конкретных улик. Поэтому я и решил использовать слово генерал как издевку над копами.
Иногда меня спрашивают: как я могу оправдывать то, что мы делали? А почему бы и нет? Я занимался тем, что бил по лицу тех, кто этого хотел. Если же люди не испытывали такой потребности, то и проблем не было. Футбол привнес в нашу жизнь возбуждение, которое мы больше нигде не могли получить. Если вы хотели сбежать от рутины существования в районе, заселенном бедняками, живущими на пособие, — это был выход. Поэтому, положа руку на сердце, я могу сказать, что провел неплохую жизнь, невзирая на несколько швов на голове и тюремное заключение. Я объездил весь мир, побывал почти во всех странах Европы. Я жил на полную катушку.
Тони О’Нил,
ноябрь 2004 г.
Глава 1
Уизеншо Редз
Уизеншо — моя малая родина — раскинулся на огромной территории на юге Манчестера. Отрезанный от города рекой Мерси и упирающийся в манчестерский аэропорт и населенные пункты, входящие в состав графства Чешир, он планировался как «садовое предместье» (около каждого дома располагался свой сад) с массой деревьев и свободным пространством. Пусть даже в нем не было отвратительных «высоток», которые так испортили внешний вид некоторых центральных районов, но все равно это было собесовское жилье, где сводили концы с концами семьи без особых надежд на лучшее. Уизеншо впитывал в себя людей из перенаселенного центра, а многие переехали сюда из неблагополучных трущоб.
Кроме всего прочего, власти забыли еще одну вещь — сделать здесь хоть что-нибудь, чтобы занять молодежь. Ребятам из Уизеншо абсолютно нечем было заняться. В каждом квартале действовала своя банда, и некоторые из них являлись чрезвычайно опасными. В общем, возможностей для неприятностей было предостаточно. Банды обладали притягательной силой, и я инстинктивно тянулся к ним в тинейджерском возрасте.
Я родился в 1958 году, и нас было четверо братьев, населявших квартиру с тремя спальнями в угловом собесовском доме. Мой отец умер, когда мне было семь лет от роду. Он служил в армии, а потом работал на заводе Данлоп, где и заполучил рак, вызванный последствиями переплавки каучука при изготовлении шин: в то время о здоровье мало кто заботился. Моя старушка-мать воспитывала четверых и пахала до гробовой доски — когда ей нужна была помощь от властей, она никогда ее не получала. В те времена, если дети нарушали закон, их сразу отправляли в приют. Моя старушка была сильно озабочена тем, чтобы нас не забрали, и единственным средством ее воспитания была порка.
После смерти отца мне пришлось довольно быстро повзрослеть. В 10-летнем возрасте я уже задавал самому себе вопрос о смысле жизни. Впереди было 50 лет работы, но ради чего? Чтобы жить вот так? Никакой роскоши. Мать вкалывала как каторжная. В школу мы ходили опрятными, но выглядели бедно. Я донашивал дырявую обувь старших братьев, да и все остальное тоже являлось обносками. При этом мы были не самыми худшими! Мать надрывалась с утра до ночи за гроши, постоянно пребывая в страхе, что нас могут у нее отобрать за малейшую провинность.
Район, в котором мы жили, назывался Крое-сэйкре. Сначала я пошел в местную начальную школу, но потом мама перевела меня в Паундсвик Аппер — большую общеобразовательную в Вудхауз-парке. В том районе, где я жил, все ходили в школу Шарстон, а мне приходилось переться в Паундсвик, потому что мать послала туда всех нас. И шарстоновские дружки частенько поджидали, когда я отправлюсь в школу, чтобы навалять мне по старой дружбе. После этих уличных «дружеских» стычек мои учебники выглядели весьма жалким образом. В самой школе мне тоже приходилось драться. Один придурок возомнил себя крутым и распустил язык, поэтому я врезал ему как следует. Вместе с моим приятелем Дэйвом Скэнлоном, довольно крепким парнем, мы считались самыми крутыми, но силой друг с другом не мерились, ибо это было глупо.
Мне нравились многие виды спорта. Любимым, конечно, был футбол, хотя я упивался регби, потому что в нем присутствовало насилие, но только до тех пор, пока мы не сыграли с «модными» ребятами из Стокпорт Граммар и какой-то громила не показал мне, что к чему. Некоторые из этих регбистов — выходцев из «среднего класса» — были настоящими монстрами на поле, и парень просто вырубил меня.
Уизеншо был своего рода городом. Мы постоянно зависали около местных магазинов, что было немного рискованно, потому что полицейский участок располагался совсем рядом, а копы всегда знали, где и что происходит. Они также имели довольно четкое представление о том, кто есть кто. Мы ничего не разрисовывали и не ломали — это было не в наших правилах. Нельзя гадить на собственной территории, к тому же мы знали всех владельцев магазинов, и все они были к нам очень добры.
Как я уже сказал, повсюду ошивались банды. Самой крутой из них я считал банду из Бенчила. Она постоянно враждовала с «Багьюли Бойз» — другой крепкой командой, — и дело доходило до бросания друг в друга бутылок с зажигательной смесью. Мы были обычными веселыми балбесами в отличие от ребят из Бенчила — злобных психов. Да и сам Бенчил все презирали, потому что он считался одним из наибеднейших кварталов. Даже сегодня там едва ли не худшие жилищные условия и самые низкие доходы в стране.
В нашем районе случались и драки школа на школу, двор на двор. Уизеншо-парк был довольно стремным местом, полным ловушек, особенно когда туда приезжал парк аттракционов. Там всегда можно было получить по башке. Некоторые ребята приходили в парк целой бандой, думая, что они в безопасности, но все равно огребали от кого-нибудь по полной. Несколько раз, когда там действительно становилось опасно, меня выручали только ноги. Тот, кто захватывал главную карусель, становился главным. Всем обычно заправляли парни постарше, те, кому было лет 18—19, они и терроризировали остальных. Так уж все сложилось, и ничего с этим нельзя было поделать.
* * *
В мае 1968 года «Манчестер Юнайтед» победил «Бенфику» и выиграл Кубок чемпионов [4]. Как и миллионы других людей, я стал свидетелем нашего триумфа благодаря черно-белому телику, но это было великолепно! В школе и на улицах говорили только на одну тему. А некоторые игроки обрели романтический ореол, которого больше ни у кого не было, даже у неожиданно проявившего себя Джона Астона [5], звезды финала, крайнего нападающего, которого я обожал за его финты и спурты.
В следующем сезоне, когда мне уже было 10 лет, я стал ходить на матчи на оба стадиона — и на «Олд Траффорд» [6], и на «Мэйн Роуд» [7]. Многие люди в то время приходили на домашние матчи любой из манчестерских команд, потому что выезды не особо практиковались.
Впервые побывав на крупных футбольных матчах, я больше не мог обходиться без рева толпы, и то, что она двигалась как один человек, заводило меня невероятно. На трибунах можно было видеть парней с модными скинхедовскими прическами и металлическими набойками на носках высоких ботинок. Они провоцировали своих соперников, дожидаясь того момента, когда кто-нибудь из их врагов не выдерживал и не бросался вперед, не важно на кого. День матча подразумевал драки.
Не один только Уизеншо являлся бандитским районом. Вскоре я обнаружил, что банды вошли в моду во всем Манчестере. Сэлфорд, Коллихерст, Мидлтон, Гортон, Ардвик — где бы ты ни жил, везде присутствовали свои противостояния, особенно заметно проявлявшие себя на трибунах. К счастью, для всех этих громил и малолетних преступников существовало нечто такое, что вызывало единую реакцию и являлось общей мишенью. Врагами для всех были приезжие фанаты.
Наиболее близко к роли жертвы на секторе я подошел в самые ранние годы своего хождения на стадионы, когда стоял на «Киппаксе» [8]в возрасте 12—13 лет. «Сити» играл против «Вест-Хэма», и очень крепкая «фирма» истэндовских [9]скинхедов приперлась на стадион. Некоторые из них, в широких белых штанах и огромных черных ботинках, даже появились на трибуне фанатов «Сити». Они выглядели довольно злобно и реально напрашивались на неприятности. Тридцать или сорок таких бойцов проникли на «Киппакс» около половины второго. Они перелезли через стену прямо на трибуну, где должны были находиться самые крутые фанаты «Сити». Если даже я увидел их, то уж «Сити» — точно, но приезжих это, похоже, не волновало. Из-за своей наивности я был сбит с толку. Конечно, они не хотели, чтобы их заметили фанаты «Сити»! Ведь тогда им хана! Разве не так?
Я еще не знал, что правила ведения военных действий на трибунах существенно изменились. Больше уже нельзя было просто прийти на чужой стадион в цветах твоего клуба, теперь визитеры демонстрировали свое присутствие путем проникновения, а еще лучше — захвата сектора противника. Лондонцы зашли с тыла. Кто-то из них, должно быть, дал сигнал к атаке, и они лавиной устремились на стоявших спиной к ним болельщиков «Сити». Многие из них были вынуждены собираться с мыслями, чтобы ответить, так как они не понимали, откуда исходит угроза. Ну а фанаты «Вест-Хэма» тем временем быстро разобрались с близстоящими врагами и перегруппировались, выкрикивая победные кличи. После того как первый шок схлынул, они стали в центре трибуны на открытом месте — гордые, торжествующие, уверенные в себе победители.
Пришло время ответных действий со стороны «Сити». И местные парни устремились вперед, пылая жаждой мести и вдохновляя друг друга. У непрошеных гостей не было иного пути, кроме как отойти назад и броситься врассыпную. Вся их организованность моментально испарилась, обнажив масштабы возможных потерь. Избиение выглядело неизбежным.
Затем, с моего безопасного расстояния, я увидел прорывающегося вперед огромного фаната «Вест-Хэма». Из-под полы своего пальто он вытащил… топор, поднял его над головой и стал им размахивать, подзывая другой рукой противников подойти поближе. У меня просто челюсть отвалилась. На моих глазах творилось что-то не то — это был настоящий псих. Я был поражен, испуган и изумлен. Он стоял там с лицом, искаженным гримасой ненависти, размахивая своим страшным оружием и призывая фанатов «Сити» сделать самый страшный шаг в их жизни. Вполне естественно, что те отступили: никого не привлекало стать первой жертвой этого психопата. Затем, так же быстро, как и пришли, вражеские болелы исчезли, оставив после себя несколько разбитых лиц и состояние шока.
Как такое могло произойти на «Мэйн Роуд»? Пусть даже он в тот момент был заполнен лишь наполовину, но я не мог представить себе такой наглости на «Олд Траффорде». Поэтому «Юнайтед» постепенно превратился в единственный объект моего боления. Я хотел находиться в мобе [10], которого боятся другие фанаты, а не там, где огребают по башке у себя дома.
Но я все равно был еще мальчишкой, одним из стаи подростков, торчащих около выхода со стадиона после игры в ожидании автографа. Тем, в конце концов, тогда и определялись мои предпочтения. Бобби Чарльтон был «красной легендой», но он постоянно от нас отмахивался, и за это я его невзлюбил. Представьте себе пацанов из Уизеншо, размахивающих шарфами, бродящих в полной темноте (последний автобус ушел — и наплевать!) в ожидании своих героев — а он просто от нас отмахнулся. Мы также часами торчали около авеню на набережной реки Мерси, где жил Джордж Бест, и ждали, когда проедет его машина. Я однажды простоял там целую вечность, и вдруг его машина вывернула из-за угла. «Вон он!» — закричал кто-то, но мы даже не замахали руками, просто стояли как вкопанные, когда он проезжал мимо. Для нас Бест был богом, так как благодаря страшному ажиотажу вокруг его имени он стал первым в мире футболистом, превратившимся в поп-звезду!
Я всегда был независимым. Ходил на матчи без взрослых и заглядывал в паб «Бенчил», когда мне было еще двенадцать. В дни матча сначала мчался домой, а потом торговал на улице спортивным приложением к «Манчестер ивнинг ньюс» под названием «Пинк», которое в ту пору было очень популярным. Около входа в паб мне приходилось нещадно биться с другими парнями, которые тоже хотели торговать там газетами. Я брал уроки бокса у мужика, жившего по соседству, мистера Лайонса, тренировавшего своего сына, который был настоящим боксером. Он и научил меня, как держать руки и правильно наносить удар. Лайонсы не шутили — иногда мне реально перепадало, и я приходил домой с расквашенной губой или подбитым глазом. Но все это укрепляло физически — я всегда умел за себя постоять.
На самом деле, чтобы стать хулиганом, вовсе не нужно быть крутым. Дело в другом. Я знавал парней, с виду выкованных из железа, которые никак не могли врубиться в тему футбольного насилия, потому что оно всегда связано с неконтролируемой ситуацией. Эти супермены приходили разок-другой с компанией приятелей и тут же обделывались, прячась за спины.
Впервые я столкнулся с беспорядками на «Олд Траффорде», когда «Юнайтед» играл с «Вест-Бромом» [11]. Я находился тогда на старом «Скорборд Эн-де» [12]и еле-еле видел поверх голов, что творилось на поле. Вроде бы мы проиграли со счетом 2:1. Около двухсот болел «Вест-Брома» стояли, скучившись, на самом верху сектора, и сначала я подумал: «Странно, что ничего не происходит, ведь банды есть банды, и они должны драться». Я восхищался теми, кто был родом не из Манчестера. Они являлись моими врагами, но выглядели при этом просто как члены клуба, а не банда хулиганов. Было не похоже, что гости нарывались на неприятности, так как на их секторе отсутствовало ограждение. Тем не менее, слово за слово, дело все-таки дошло до рукопашной, и наваляли им по полной программе.
К тому времени, когда «Юнайтед» окончательно стал моей командой, я уже успел насмотреться на насилие на обоих стадионах Манчестера, но с упоением продолжал следить за ополоумевшей, озверевшей толпой и за полицией, которая неистово билась, пытаясь восстановить порядок. Когда ты молод, то жаждешь выброса адреналина. Впоследствии я стал ходить на матчи со своей собственной маленькой группой дружков из нашего района, возраст которых колебался от 13 до 17 лет, и со временем мы превратились в банду, первую в моей жизни. Вскоре я стал ее лидером, так как был самым заядлым болельщиком «Юнайтед». Кроме того, поскольку я свободно разгуливал повсюду, то и людей знал гораздо лучше, чем остальные.
«Олд Траффорд» сильно отличался от «Мэйн Роуд». Около стадиона «Юнайтед» постоянно рыскали молодые бойцы в поисках «скарферов» [13], носивших свои шарфы на запястьях, что означало приглашение к драке. На «Олд Траффорде» все всегда заканчивалось побоищем. В конце концов фанаты других команд перестали приезжать сюда, потому что подобное путешествие стало слишком опасным. «Олд Траффорд» превратился в запретную зону.
* * *
Некоторые утверждают, что «красная армия» родилась во время знаменитого выезда в Лондон на матч с «Вест-Хэмом» в 1967 году — на нашу последнюю гостевую игру в том победном сезоне. У них в составе тогда было три чемпиона мира — Мур [14], Херст [15]и Питере [16]. Они выиграли Кубок кубков в 1965 году, но мы разнесли «Вест-Хэм» в пух и прах со счетом 6:1 и стали чемпионами Англии. На их собственном стадионе мы показали всему Ист-Энду, что такое настоящее футбольное боление: тысячи фанатов «Юнайтед» заполонили все поле, еще 500 оккупировали «Норт-Бэнк» [17], 20 фанатов с обеих сторон оказались в больнице, и насмерть перепуганные «молотки» [18]были опозорены настолько, что помнят об этом и поныне.
Всего этого я не видел — мне было тогда лишь девять лет от роду, — но с тех пор у «Юнайтед» появилась огромная выездная поддержка. Цифры посещаемости домашних и гостевых матчей еще более выросли после победы в Кубке чемпионов, потому что «Юнайтед» стал самым почитаемым клубом в стране. Это означало также, что фанаты других клубов, снедаемые завистью и ревностью к нашей славе, устраивали охоту на болельщиков «Юнайтед», и уже очень скоро вражеские фанаты засветились в газетных заголовках. Изувеченные вагоны поездов и массовые побоища стали обычным делом. На многих стадионах не было никакого разделения, и фанаты свободно перемещались по секторам, а иногда даже менялись ими друг с другом в перерыве, что представляло собой самый быстрый путь к насилию.
Некоторые лондонские команды, особенно «Миллуол», пользовались очень дурной славой из-за поведения своих болельщиков, но в 60-х самые большие драки происходили между большими северными клубами. Люди просто позабыли, как Север доминировал в футболе в те годы. В период между 1963 и 1970 годом чемпионами Англии становились «Эвертон», «Ливерпуль», «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль», «Манчестер Юнайтед», «Манчестер-Сити», «Лидс» и «Эвертон» — именно в таком порядке. Лондон и Центральная Англия даже носа не показывали. Самые яростные наши противники были выкованы в битвах эры Басби-Шенкли-Мерсера-Реви [19]и будут доминировать следующие 30 лет.
Когда люди заводят разговор о начале эпохи современного хулиганства (наступившей после успеха сборной в 1966 году), им следует обратить свои взоры в сторону Мерсисайда [20]. Тамошние фанаты терроризировали гостей целое десятилетие. В плане жестокости и беспощадности им не было равных. Они угрожали ножами и отбирали не только деньги, но и одежду. Поездка туда была ни с чем несравнима, а когда «Ливерпуль» и «Эвертон» выезжали сами, то их фанаты не изменяли своим манерам и в гостях. Многие болельщики «Юнайтед» в данном отношении сильно проигрывали этим мерзким тварям, и мы решили изменить ситуацию.
Парни, входившие в состав одной из наиболее крепких наших бригад, были родом из Коллихерста и Майлз Платтинга, северо-восточных районов Манчестера. Они являлись настоящими уличными бойцами и явно не собирались ложиться под скаузеров [21]. Одним из главных действующих лиц этой банды был Джордж Лайонз по кличке Бешеные Глаза.
Джордж Лайонз: Я родился в 1951 году и начал болеть за «Юнайтед» с сезона 1964/65 года. В то время главным бойцом считался Гиббо из Уизеншо, пусть и толстяк, но очень уж крупный. У нас была своя молодая команда из Коллихерста, но когда тебе шестнадцать, ты смотришь на таких парней снизу вверх.
Все началось с «Ливерпуля» и «Эвертона». Матч с «Ливерпулем» стал моим первым выездом, состоявшимся в ноябре 1967 года. Они только что выиграли чемпионат Мы приехали туда на автобусе, но у меня не было билета, и я не мог попасть на стадион. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как просто ошибаться поблизости. Когда до конца игры оставалось минут двадцать, распахнулась дверь, и наружу вышел санитар «скорой помощи» вместе с одним моим приятелем, которому только что сильно досталось. Я подошел с ним, и санитар спросил: «Ты со стадиона?»
«Ну да, — ответил я. — Вышел, чтобы помочь ему».
«Тогда возвращайся назад, ты еще успеешь на концовку».
Он впустил меня внутрь. Я поднялся по ступенькам на трибуну. «Юнайтед» как раз подавал угловой, мяч взмыл над штрафной, и Бест заколотил его в сетку. Я стал прыгать на радостях. Вдруг какой-то огромный докер швырнул меня вниз по лестнице так, что я чуть было не сломал себе ребра. В общем, введение в курс футбольного насилия состоялось.
Юнайтед победил со счетом 2:1. Вроде бы Бест забил оба мяча. На выходе со стадиона повсюду царила полная неразбериха. Наконец мы добрались до автобуса, и один парень сказал: «Лучше пригнись!» Я спросил: «Почему?» и через секунду все оконные стекла полетели в нас.
С тех пор каждый раз, когда мы приезжали на матч с «Эвертоном» или «Ливерпулем», все заканчивалось дракой. Однажды нам сильно досталось после матча с «Эвертоном», когда мы шли по Скотти-роуд в сторону Лайм-стрит. Мне попали по голове кирпичом приятелю сломали нос, а с двух парней стащили куртки.
Все это слегка доставало — приезжать на матчи и спасаться бегством, — поэтому, когда они прибыли на «Олд Траффорд», мы для начала сколотили небольшую бригаду, человек в 30—40, после чего проявили инициативу и напали первыми, выбив в их автобусе все стекла.
Мы играли с «Эвертоном» в Кубке лиги, когда нам попались на глаза четверо их фанатов. На одном из них была дубленка, поэтому я сразу подумал, что она станет моей. Мы вышли со стадиона, я врезал ему хорошенько и принялся сдирать дубленку. Из ее кармана вывалились ключи.
Он сказал: «Оставь ключи».
Я ответил: «Сплавай-ка, бля, за ними, скаузерское отродье!» и зашвырнул их в канал. Они нам так нагадили в прошлом, что ни о какой жалости и речи быть не могло.
Через сезон, во время нашей следующей встречи с ними в Манчестере, мы погнались за двумя скаузерами, бежавшими в сторону Сэлфорда, догнали, врезали им пару раз, но один из них успел вынуть нож. Мой приятель принялся месить его, как положено. Неожиданно появился отец этого козла.
Так вот, папаша говорит нам: «Не слишком ли вы стары, чтобы быть хулиганами?»
Мой приятель отвечает: «Нет. Там, дальше по улице, меня дожидается мой отец, а вместе с ним — его отец. И оба они готовы метнуть в вас пару кирпичей, вонючие скаузерские твари!»
Такое впечатление, что мы с «Эвертоном» постоянно играли вечером. В наш план всегда входила собственная безопасность: мы приезжали туда большой группой и держались вместе, но мне все равно несколько раз досталось по голове. Что ж, оставалось дождаться их приезда в Манчестер. Я вспоминаю об этом без особой радости. Тогда меня гораздо больше волновала игра, поэтому я часто сваливал с акций в дни важных матчей. Мне слишком хотелось увидеть «Юнайтед», а не кого-то еще. Впрочем, иногда я банальнейшим образом трусил и спасался бегством.
Ходят слухи, что где-то в середине 1960-х фанаты «Эвертона» стали единственными, кому удалось захватить «Стрэтфорд Энд» [22]. Я не знаю, правда это или нет но скаузеры и впрямь большие любители подраться Единственный достойный выездной моб, который мне довелось увидеть подростком, — это 80 или 90 ливерпульских крыс. «Крысы»-наиболее подходящее слово для их описания Они рыскали стаями, набрасывались на одного и как бы впивались в противников, используя ножи, заточки и лезвия для резки ковролина Скаузеры до сих пор ничуть не изменились: если у них нет перьев, то и драки не будет А как заварится что-нибудь стоящее, так они все время оглядываются ссыкуны.
Я заприметил их банду, когда она стала носиться взад-вперед по Уоррик-роуд. Это были скинхеды в тяжелых высоких черных ботинках, и один их вид вселял ужас. Я не мог понять: куда подевался наш моб и почему скаузеры до сих пор не отметелены? В такой ситуации в одиночку ничего не предпримешь, поэтому мне пришлось просто следить за ними, попутно изучая их стиль. Итак, прямо передо мной нарисовалась «фирма», прибывшая в чужой город. Она пыталась выжить во враждебном окружении и добраться до дома. О последней из двух этих задач я еще не задумывался, так как не имел выездного опыта. Некоторые скаузеры нападали на людей, мирно стоявших на автобусных остановках, другие пинали машины или разбивали витрины. И уж совсем не по себе мне стало, когда они принялись избивать обычных болельщиков «Юнайтед», которые не могли им противостоять. Где же наши бойцы? В итоге я прекратил следовать за скаузерами. Они хорошо знали, куда им идти, и даже я, несмотря на свою молодость, понял, что дело может закончиться для меня плачевно, и перестал обдумывать следующий ход. Такого еще будет навалом, решил я. А пока следует освоить выезды. Ближайший — со «шпорами» [23].
Глава 2
Пособие по насилию для любителей езды автостопом
Лондон — это очень далеко, особенно если ты еще пацан и у тебя пусто в кармане. Поэтому я решил обратиться за советом к старшим товарищам. Они-то и предложили мне автостоп. Вот почему я оказался в пятницу ночью на трассе М-6, голосуя вместе с моим приятелем, Стивом Хесфордом. Стив — один из кайфовейших чуваков, но точно шизанутый. Он не умел драться, но зато хулиганил отчаянно, да и шутник был отменный. Нашей конечной целью был вокзал Юстон [24], где, как нам сказали, многие фанаты «Юнайтед» будут дожидаться специального «футбольного» поезда, а потом всей толпой ломанут на «Уайт Харт Лейн» [25].
В конце концов нам удалось сесть в попутку, следовавшую до самого Лондона, и ранним утром мы прибыли на Юстон, где принялись попрошайничать на завтрак, а заодно и на пивко. Практически весь вокзал оказался заполненным парнями с шарфами на поясах, запястьях и вокруг головы, которые слонялись повсюду без дела и потягивали пиво в ожидании появления остальных манков.
Спецпоезд должен был прибыть на станцию в 12.30, и все уже поглядывали на пути. На самой платформе и вокруг нее собралось примерно две тысячи человек, и возбуждение нарастало с каждой минутой.
И тут мы услышали клич:
Ю-НАЙ-ТЕД! Ю-НАЙ-ТЕД!
Через секунду он стал просто оглушительным. Многие фанаты покинули вагоны еще до остановки поезда, спрыгнув со ступенек. В итоге «Юнайтед» заполонил собой всю платформу и скандирование с каждой секундой усиливалось. Со стороны все это напоминало волны людского моря. Горстки полицейских были попросту опрокинуты грозным валом, который сначала накрыл весь вокзал, а затем выплеснулся из станции и устремился в сторону Кингс-Кросс по Юстон-роуд. Это неслась вперед во всей своей мощи и красе «красная армия», сметавшая любую преграду. Все, что ей было нужно, — насилие. Равно как и мне самому. В тот момент я ощутил, что вместе с этой толпой мы сможем сделать все что захотим. Наконец-то я обрел смысл жизни, выразивший себя в команде, за которую стоило болеть, и в армии парней, которые относились ко мне как к равному. Я знал, что моя роль — быть там, в первом ряду, испытывать бешеное возбуждение и, возможно, в один прекрасный день стать вожаком. Моя собственная, еще «неоперившаяся» банда была слишком юной, малочисленной и недостаточно жестокой, а мне уже требовалось гораздо большее.
День прошел совсем не так, как я ожидал. В то время в моду вошло появление на секторе соперника, но для начала Хесфорду и мне нужно было раздобыть денег. Подойдя к стадиону, мы стали шляться вокруг, выклянчивая мелочь, и оторвались от основной массы «красной армии». Собрав необходимую сумму, мы пошли на стадион, направляясь (как нам казалось, куда следовало) на домашний сектор «Тоттенхэма», причем на второй его ярус, известный как «Шелф» [26]. Мы даже не подозревали, что эта часть трибун пользуется очень дурной репутацией, — и вскоре поняли почему.
В толпе, снующей взад-вперед по ступенькам, чувствовалось большое возбуждение. Мы быстро взобрались наверх, и я замер в замешательстве. Вокруг толпились крутые парни. И что теперь делать? Куда деваться? Я понимал, что главное — не обнаружить акцент, так как, несмотря на свой возраст, я был довольно высоким и рост превращал меня в весьма заметную мишень. Пытаться объяснить, когда тебя избивают, что ты еще слишком молод, — безнадежное дело.
Пока мы обсуждали план действий, все и началось. Рев вокруг нас усиливался с каждой секундой, а затем вся трибуна пришла в движение, как будто по ней пробежало стадо быков. В толпе, поначалу очень плотной, неожиданно появились просветы, сквозь которые мы увидели, как взлетали и опускались кулаки. Удары сыпались отовсюду, людей валили и затаптывали. Казалось, этому ужасу не будет конца.
Я стоял как завороженный: все, о чем мне грезилось, состоялось уже на первом выезде и происходило прямо перед моим носом. На испуг не было времени, и почти мгновенно я понял, куда должен двигаться — в том же направлении, что и все остальные: через ограду и в спасительный гостевой сектор. Фанаты «Юнайтед» сходили в гости на «Шелф», отметились, а теперь пришла пора сваливать, потому что стало ясно, что удержаться там они не смогут.
После матча мы вышли на тропу войны. Ни полицейского эскорта, ни какого-либо контроля за передвижением гостей, мы просто выплеснулись на улицу, чтобы наткнуться на тысячи кокни с дикими глазами. Это стало проверкой на прочность: следовало находиться в толпе, чтобы живым добраться до Юстона. Время от времени драки все-таки вспыхивали, когда в толпу врезались немногочисленные копы и начинали орудовать дубинками, нанося удары направо и налево. Полицейских не интересовало, кто попадался под руку, им нравился сам процесс. Севен-Систерз-роуд в тот день оказалась необычайно длинной улицей. Без потерь не обошлось, но главная цель была достигнута: мы оказали достойный отпор врагу на его территории.
Вокзал Юстон напоминал форт, удерживаемый войсками, отражающими атаки противника, который всеми силами пытается овладеть их позициями. Несколько раз сотни фанатов «Юнайтед» прорывались наружу сквозь ворота, чтобы отбить у «шпор» своих отставших бойцов. Вскоре «красная армия» окончательно одержала верх, и в следующие полтора часа уже она разыскивала и уничтожала отдельные группы кокни.
Наступило время, когда можно было перевести дух и проанализировать произошедшее, потому что мне удалось просочиться в поезд. Туда наверняка проникли еще сотни две безбилетников. Подобным образом многие из нас возвращались домой. Трудный день подходил к своему завершению. Сколько эмоций и незабываемого опыта он нам подарил! И я с нетерпением ждал возвращения, чтобы поведать обо всем своим друзьям. Свое место в жизни было найдено, но мне хотелось еще большего. Боже правый, я добился этого!
* * *
Услышав мои невероятные рассказы о выезде к «шпорам», остальные участники моей маленькой банды тоже загорелись идеей поездок на матчи «Юнайтед». Практически все районы Уизеншо для меня были своими — Бенчил, Вудхаус-парк, Ньюэл-Грин, Пиил-холл и другие, — я шлялся повсюду и потому знал многих парней моего возраста и старше. Ни у кого из нас денег не было, поэтому начались регулярные поездки автостопом. Мне неизвестно, что на сей счет думали наши родители. Мы были еще совсем сопляками, но нас никто не останавливал.
Наш первый совместный выезд в Вулверхэмптон состоялся в августе 1971 года. В подготовке к этой игре прошло все лето — мы провели его как малые дети в ожидании Рождества. План оказался очень простым по той причине, что мы понятия ни о чем не имели. Мы встретились в пятницу вечером. Те, кто мог себе это позволить, натянули свои «мартенсы» [27](сам я никогда не был скинхедом, потому что не мог позволить себе «кромби» [28]), на запястьях у всех были шарфы. Мы считали себя крутыми, так как пили пиво и сидр, постепенно превращаясь в еще более крутых в собственных глазах. Но самое смешное заключалось в том, что как банда мы еще ни с кем не дрались и потому не знали, кто — боец, а кто — болтун. Вскоре нам представилась возможность это выяснить.
Мы сели в местную электричку — без билетов — до Натсфорда в Чешире, откуда добрели пешком до ближайшей сервисной станции на трассе М-6. В 10 часов вечера мы стали голосовать на шоссе, предварительно разделившись на группы по три-четыре человека, чтобы не пугать водителей автомобилей. В голове у всех были маршрут и место встречи. Затем наступили часы хаоса: все занимались какой-то херней, подбегали целой толпой к остановившейся машине, начинали спорить и размахивать кулаками, стремясь отвоевать себе «попутку», но к двум часам ночи, трезвый и замерзший, я уже был в пути.
Если кто-нибудь из вас когда-нибудь поедет по М-6 и доедет до поворота на А-49, ведущую к Вулверхэмптону, то с правой стороны увидит поле. Тридцать лет назад прямо посреди него стоял сарай, в котором мы, человек пятнадцать, провели ночь, пытаясь согреться. Наша аккуратная и подтянутая банда мигом превратилась в сборище нечесаных, вонючих рыл из трущоб. Но когда мы проснулись, выглянуло солнышко, высветившее надпись на указателе: «ВУЛВЕРХЭМПТОН», что моментально подняло наш боевой дух. Мы снова воспользовались «попутками» и вскоре встретились в городе около церкви, которая стала нашим пристанищем на час или два. Потихоньку туда подтягивались и другие «красные» [29]. Мы валялись на травке, загорая и поджидая прибытия основных сил «армии».
Вдруг откуда ни возьмись появилась целая стая «волков» [30] — они заполонили всю улицу, выкрикивая в нашу сторону угрозы. Они были прямо перед нами, лицо в лицо. Организовать оборону не представлялось возможным, не было времени даже на раздумывание, оставалось лишь броситься вперед. Я вскочил и помчался прямо на них. Мой шарф развевался вокруг шеи. То, что случилось вслед за этим, стало моим первым шагом по опасной и тернистой стезе к положению лидера моба — к званию генерала «красной армии».
Остальные парни бросились вслед за мной.
Нас было человек 70, а их лишь около 40, но в большинстве своем мы были неопытными детьми. Тем не менее орали на пределе связок, и «волки» в ужасе отступили. Мы настигли их около автобусной остановки, и целый град ударов обрушился на их головы. Это была просто фантастика! По венам струился чистый адреналин, когда наши парни врезались в явно более старших по возрасту врагов. Мы уже видели раньше, как один моб атакует другой, и знали, что менее решительный всегда проигрывает. Поэтому нам следовало быть агрессивнее.
Некоторые из «волков» стояли насмерть и бились, но нас было больше. Я выбрал себе самого большого верзилу и заехал ему прямо в висок. Он откинулся на стенку автобусной остановки, а потом по инерции повалился обратно. Он мог размозжить меня своей дубиной, но вовремя подлетевший Дэйв Уокер нанес ему страшный удар ногой под ребра, а затем кулаком в голову. Амбал отлетел на полметра, а затем дал стрекача вместе с остальными. «Редз» бросились за ними в погоню.
Мы победили в нашей первой драке. Парни доказали, что они к этому готовы, и не подвели друг друга. Я уверен, они бы держались вместе, даже если бы нас погнали, что не один раз случится в будущем. Но это был наш день, и он только начинался.
По ходу дела мы осознали еще одну вещь: для «волков» это тоже был большой день. Они также провели целое лето в ожидании приезда «красной арм