V. Голодные годы в Египте

Урожаи в Египте, как в древности, так и теперь всецело за­висят от разливов Нила, орошающих почву, так как дождей почти совершенно не бывает там, за исключением прибрежной полосы Средиземного моря. Но для этого требуется известная степень обилия воды, и в случае недостатка ее неизбежно на­ступает или плохой урожай, или полный неурожай, а за ним, естественно, и голод. Бедствие усиливается еще оттого, что не­достаточный разлив реки сопровождается восточным и южным ветрами, которые совершенно иссушают землю и сжигают рас­тительность. Обе эти причины, видимо, подразумеваются в по­вествовании о голодных годах, бывших при Иосифе. Ввиду это­го само собой понятно, что голод, бывший при Иосифе, не был исключительным явлением. На египетских памятниках нередко встречаются указания на голодные годы, а также и на меропри­ятия против них. Особенно замечательна одна надпись на гроб­нице некоего Абаны—Бабы, свидетельствующая о голодных го­дах, которые иные египтологи отождествляют с голодными го­дами при Иосифе. Этот «начальник при столе князей», как он сам называет себя, подробно рассказывает о своей счастливой жизни и о том общем уважении, которым он пользовался у всех, и затем свою надгробную надпись заключает словами: «Я собирал жатву, как друг бога жатвы. И вот когда настал голод, продолжавшийся много лет, я выдавал зерновой хлеб городу в каждый голодный год». Ввиду чрезвычайной редкости случаев голода, продолжающегося по нескольку лет в Египте, а также судя по времени жизни самого Бабы, многие исследователи и высказывают предположение, что в этой надгробной надписи разумеются те самые семь голодных годов, которые были при Иосифе.

Случаи многолетнего голода известны и из позднейшей ис­тории Египта. Особенно замечателен в этом отношении голод, бывший в царствование халифа Эл-Мустансир—биллаха, тем более, что он как раз продолжался семь лет (1064—1071 гг. по Р.Х.). Голод этот по своей бедственности превосходил все дру­гие, известные в новейшее время. Страшная засуха и язва, по свидетельству современного писателя, продолжались в течение семи лет подряд, так что народ ел трупы животных, погибав­ших от нужды; скот погиб; собака продавалась за 5 динаров, кошка за 3 динара и ардебб пшеницы (около 6 четвериков) за 100 динаров. Даже у самого халифа погибли все лошади, за ис­ключением трех. Образовались даже целые шайки похитителей детей, которые и пожирались. Свидетельство это с достаточно­стью показывает, от какого бедствия Иосиф своими мудрыми мероприятиями избавил Египет в свое время.

VI. Станы в пустыне

В книге Числ (33 глава) подробно перечисляются все ста­ны, которые делались израильтянами с самого выхода из Егип­та до вступления в землю обетованную. Хотя большая часть этих станов еще не определена с точностию, так как и в самом определении направления пути израильтян существует между учеными исследователями большое разногласие, тем не менее последовательный ряд этих станов немало служит к уяснению странствования израильского народа. Вот список этих станов.

I. Станы в Египте:

1 — Раамсес, укрепленный город, исходный пункт. Сок-хоф, на день пути от Раамсеса. Ефам, близ крепости того же имени. Пигахироф, пред Ваал-Цефоном и Мигдолом, близ Чермного моря.

II. Станы по пути к Синаю:

5 — Мерра. Елим. Стан у Чермного моря. Б пустыне Син. Лофка у египетских рудников. 10 — Алуш. Рефидим. В пусты­не Синайской, на равнине Эр-Раха.

III. Станы по пути от Синая к земле обетованной:

Киброт-Гаттаава (гробы похотения). Асироф. 15 — Кадес (в пустыне Фаран — Числ. 13:1—27).

TV. Станы во время 38-летнего странствования по пустыне:

Рифма. Риммон-Фарец. Ливна. Рисса. 20 — Кегелаф. На горе Шафер. Харада. Макелоф. Тахаф. 25 — Тарах. Мифка. Хашмона. Мосероф. Бене-Яакан. 30 — Хор-Агидгад. Иотвафа. Аврон. Ецион-Гавер. В пустыне Син, она же и Кадес.V. Последние станы от Кадеса:

35 — У горы Ор, у пределов земли Эдомской. Салмона. Пунона. Овоф. Ийм-Аварим, на пределах Моава. 40 — Дивон-Гад. Алмон-Давлафаим. На горах Аваримских, пред Нево. 43 — На равнинах моавитских, у Иордана, против Иерихона.

Среди станов во время 38-летнего странствования обраща­ет на себя внимание Кадес. Это тот пункт, с которого посланы были соглядатаи в землю обетованную, и он составляет самый далекий стан, до которого только доходили израильтяне по пря­мому пути в Ханаан. Из него они принуждены были возвра­титься опять в пустыню, но он, видимо, несколько раз служил местом становища и был как бы центральным пунктом во вре­мя всего странствования, чем и объясняется неоднократное упоминание о нем.

VII. Манна

Начиная с восьмого стана — в пустыне Син — манна сде­лалась источником пропитания израильтян и служила таковым до самого вступления в землю обетованную. Источник этот был совершенно необычайный и чудесный; но для уяснения того, что собственно представляла собою эта манна, может служить, отчасти, встречающаяся на Синайском полуострове естествен­ная манна, так называемая тамарисковая, с которою некоторые исследователи, усиливающиеся все чудесное низводить на почву естественную, даже стараются отождествить ее.

В некоторых частях Синайского полуострова действитель­но встречается естественная манна, по своим свойствам, отчас­ти, похожая на библейскую и даже теперь называемая у мест­ных бедуинов манна эссема, т.е. «небесная манна». Это — бе­ловатое смолистое вещество, имеющее душистый запах и высачивающееся из стволов особого кустарника — тамариска (tamarix mannifera). Тамариск растет в западной половине Си­найского полуострова, в каменистой Аравии и в странах заиорданских. Собственно на Синайском полуострове истечение это­го смолистого вещества происходит в месяцах мае и июне, во­обще после зимних дождей. В другие месяцы его совершенно не бывает. Оно имеет вкус меда и сочится из кустарника совер­шенно так же, как известная смола, которая высачивается по временам из вишневого ствола, и, в случае особенного изоби­лия, падает на землю. При падении на землю манна, естествен­но, принимает в себя и другие элементы, так что для употреб­ления ее требуются известные приспособления. Арабы кипятят ее в горшке, затем пропускают чрез полотно для очищения, и потом сливают в жестянки, в которых она может сохраняться по несколько лет. Местные бедуины и греческие монахи едят ее с хлебом как медовую приправу, но она никогда не употребля­ется в качестве и взамен самого хлеба. Ясно, что такая манна не может служить источником пропитания, так как она не в состоянии поддерживать жизненных сил. Даже один из иссле­дователей, старающихся отождествить небесную манну, кото­рою питались израильтяне, с тамарисковою, находит себя вы­нужденным сказать, что «последней было бы совершенно недо­статочно для питания, так как она не содержит в себе азотистого начала» (Бартело).

Но, кроме этого, между небесною манною, служившею источником пропитания израильтян, и манною тамарисковою есть много других существенных отличий, делающих отожде­ствление их совершенно невозможным. Израильтяне получили ее впервые в пустыне Син, в восьмом стане (Исх. 16:1—14), когда именно на поверхности земли, к изумлению народа, по­явилось «нечто мелкое, круповидное, мелкое как иней на зем­ле», и они питались ею в течение всего своего сорокалетнего странствования по пустыне. Она перестала падать уже тогда, когда они перешли чрез Иордан (И. Нав. 5:12). В течение все­го странствования она выпадала каждое утро как роса и в та­ком количестве, которого достаточно было для пропитания це­лого народа, состоявшего не менее как из двух или даже трех миллионов душ. Каждый собирал ее столько, сколько достаточ­но было для пропитания себя и своего семейства, именно по го-мору на душу (Исх. 16:16). Накануне субботы выпадение ман­ны и сбор ее были в двойном количестве, чтобы не нарушать субботнего покоя (16:22—24), и она не портилась, хотя в ос­тальные дни недели всякий излишек подвергался порче и гние­нию. В субботние дни манна совершенно не появлялась, хотя некоторые сначала выходили для сбора ее и по этим дням (Исх. 16:27). По дальнейшему описанию — «манна была как кориандровое семя; белая, вкусом же подобна лепешке с ме­дом» (16:31). Кориандр есть небольшое зонтообразное расте­ние, с мелкими круглыми семенами. В Числ. 11:7 манна по ви­ду уподобляется бдолаху («видом как бдолах»); бдолах есть смолистое вещество, вытекающее из бдоллы, особого рода паль­мы. Она была настолько твердая, что ее нужно было молоть на жерновах, толочь в ступе, варить в котлах и затем делать из нее лепешки, которые вкусом были подобны лепешкам с елеем или медом (Числ. 11:8; Исх. 16:31). Со временем эта однообразная пища, естественно, приелась и надоела израильтянам, так что они роптали и называли манну «негодною пищей» (Числ. 21:5), или точнее — «слишком легкой»; но в действительности они не голодали и, во всяком случае, не умирали с голоду, как это было бы неизбежно с манной тамарисковой.

Из этих подробностей видно, что библейская манна от­нюдь не то же, что тамарисковая. Кроме непригодности по­следней для питания, ее было бы положительно недостаточно Аля израильтян. Для них, по меньшей мере, требовалось до по­лумиллиона пудов манны еженедельно, между тем как тамари­сковой манны даже в хорошие годы собирается не более 25— 30 пудов в год, и она служит лишь лакомой приправой к хлебу для местных жителей. Притом, тамарисковая манна была хорошо известна в Египте; о ней часто упоминается на памятниках под названием «белая манна», и она, поэтому, не могла бы так по­разить израильтян, как поразила их манна чудесная.

VIII. Валаам

Валаам представляет собою одну из замечательнейших лич­ностей в Библейской истории по той раздвоенности духа и смеси в нем истины и заблуждения, которые он обнаруживает в своих действиях. Он происходил из города Пефора, лежавшего на берегу Евфрата, в северной части Месопотамии. Город этот был центром всякого рода волхвов и прорицателей, и пользо­вался обширною известностью во всех окружающих странах. Самым замечательным из них был Валаам, который обладал знаниями, далеко превосходящими познания обычных язычес­ких прорицателей. В некоторых своих изречениях он прямо об­наруживает знание истинного Бога и даже тех обетований, ко­торые даны были Аврааму и последующим патриархам избран­ного рода. Это, несомненно, объясняется прежде всего тем, что на р. Евфрате среди населения сохранялись предания о бывших откровениях Аврааму, вышедшему именно из этой местности, но затем и самым характером положения Валаама. Как прори­цатель, пользовавшийся обширною известностью у различных соседних народов, он для поддержания своей славы, очевидно, должен был следить за ходом религиозных воззрений этих на­родов, изучать их, чтобы при случае не обнаружить своего не­вежества пред прибегавшими к его помощи царями. Отсюда, если сравнить его изречение в Числ. 23:10 с обетованием Божи­им Аврааму в Быт. 13:16, и особенно Числ. 23:24; 24:9 с Быт. 49:9; Числ. 24:17 с Быт. 49:10, то сразу будет видно, что Вала­ам хорошо был знаком с религией Иеговы и историей избран­ного народа. Это знакомство не могло не иметь на него благо­творного влияния, и он в глубине своей души носил искру ис­тинного боговедения и убеждения в превосходстве Иеговы над всеми языческими богами; но внешнее его положение в каче­стве прорицателя и особенно обычное у волхвов корыстолюбие не давали разгореться этой искре в нем и заглушили ее до того, что он противился прямым внушениям Божиим. Ввиду это­го, самые взгляды на него двоятся. Одни, как напр. Тертуллиан и блаж. Иероним, считают его истинным пророком, но только погрешившим чрез свою корысть и честолюбие; другие, как напр. Филон, св. Амвросий и блаж. Августин, видят в нем лож­ного пророка и язычника, который только сделался орудием благословения для израильтян. Само св. Писание скорее дает основания в пользу последнего взгляда, так как он называется не словом наби, прилагаемым к истинным пророкам, а только косем, т.е. прорицателем, волхвом, что обыкновенно прилагает­ся только к людям, занимающимся волхвованием, запрещен­ным в законе (Втор. 18:10 и сл.; 1 Пар. 15:23 и др.).

Вопреки своим глубочайшим убеждениям, он за «мзду не­праведную» хотел проклясть Израиля, но в самый торжествен­ный момент, под влиянием Духа Божия, истина в нем востор­жествовала над ложью и он превратился в истинного пророка, изрекшего одно из самых возвышенных пророчеств о Мессии: «Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых» (Числ. 24:17). Эта звезда, восходящая от Иакова, этот жезл, поражающий Моава и всех врагов Израиля, есть именно Мессия, как на это указы­вает самая торжественность тона, возвышенная иносказатель­ность, отдаленность самого времени и единогласное предание как иудеев, так и христиан. Мнение, что под звездою здесь ра­зумеется Мессия, было столь распространено среди иудеев, что один из лжемессий, именно являвшийся при Адриане, называл себя прямо «сыном звезды» (Бар-Кохба). Отцы и учители церкви единогласно разумеют Мессию.