Новая гордость гражданина вселенной 8 глава

Грубо говоря, немецкий народ можно разделить на три группы:

1. Люди, сформировавшиеся еще в донацистский период; они хорошо помнят Первую мировую войну или же были ее участниками. Сейчас они старше 44 лет, эта возрастная группа простирается до 75 лет. (В 1914 году им было соответственно от 14 до 45 лет. Они являлись самым юным и самым старшим резервом.)

2. Люди, чье формирование как граждан завершилось до прихода нацистов к власти в 1933 году. В Первой мировой войне они не участвовали. Им было от 30 до 44 лет. (Значит, в 1914 году им не исполнилось 14 лет.)

3. Люди, которые сформировались исключительно или преимущественно под воздействием нацистской идеологии. Все моложе 30 лет (гитлерюгенд, члены СС, штурмовики НСДАП и др.).

Первая группа, видимо, поставляет самую значительную долю «полезных» немцев. Проигранная война, суровые испытания, разочарования, страдания сформировали этих людей. Большинство из них, видимо, потеряли на войне своих сыновей, другие во время бомбежек лишились родственников, собственности, денег, здоровья, рабочих мест. В свою очередь, в этой группе еще три подгруппы: католики, протестанты и рабочие – члены профсоюзов и политических организаций. Именно последние оказывали нацистам наиболее решительное сопротивление. Первых двух объединял конфессиональный вопрос (особенно католиков во главе с их воинственно настроенными епископами). Среди протестантов выделялись группы, сплотившиеся вокруг пастора, а ранее героя‑подводника Нимеллера, и другие. Немецкие рабочие находились под влиянием коммунистов и прежних социал‑демократов. Последние по окончании войны входили в состав правительства. Эта крупная политическая партия включала в себя весьма способных и испытанных членов, однако имела слабых лидеров, которые через несколько недель после вхождения в правительство, испытывая страх перед коммунистами, призвали к совместному противодействию бывший немецкий офицерский корпус во главе с военным министром Носке и тем самым сразу вывели на политическую арену «волка». Становится актуальным вернуть на орбиту демократии максимальное число социал‑демократов (не усложняя им этот процесс возвращения), однако вовсе не для того, чтобы снова помочь хотя бы одному из их бывших слабых лидеров прийти к власти.

* * *

Вторая группа (в возрасте от 30 до 44 лет), от нее можно ожидать самых скромных результатов. Еще заявят о себе религиозные группы, бывшие члены молодежной организации «имперского знамени» (это была ярко выраженная демократическая структура) и члены прежних молодежных объединений демократического и социал‑демократического толка, а также центра. Здесь, как и в первой группе, можно будет встретить целый ряд людей, посидевших в концлагерях, или все еще находящихся в них, или же оставшихся под наблюдением гестапо.

* * *

Третья группа наиболее трудная для квалификации. В нее входят фанатически настроенные члены гитлерюгенда, активисты‑штурмовики НСДАП и СС, которые никогда в жизни не читали иностранных газет. Всю информацию они черпали исключительно из партийных газет, из нацистских радиопередач и докладов. Очень молодым людям придется стать объектом интенсивного просвещения и воспитания в школах, гимназиях и университетах в целях решительного изменения их взгляда на мир. Изменить будущее страны может тот, за кем пойдет молодежь.

* * *

Первое, что предстоит сделать в Германии, – это покончить с национал‑социализмом, причем до самого основания.

Любая диктатура зиждется на двух началах – страхе и успехе. И то и другое было в Германии – это гестапо и победы.

Поражение в войне и разгром гестапо могли бы способствовать тому, что после капитуляции подавляющее большинство немцев решительно отвернется от национал‑социализма. Страх перед наказанием, страх перед возмездием, разочарование, волна оппортунизма, попытка скорее поменять лошадей, спрятаться ото всех и куда‑нибудь сбежать – вот какой может быть мотивация этих действий. Возникнет поразительная атмосфера единения – никого не будет удивлять, что бывшие члены партии станут всем доказывать, мол, они стремились к одному – предотвратить худшее, а в душе никогда не были нацистами. Некогда откровенно националистические, милитаристские и пропромышленные группировки свалят ответственность за все происшедшее на нацистов, которые ничего не добились бы, если бы их не подпирали вышеупомянутые круги. Ну и, разумеется, нельзя не упомянуть оппортунистов разных мастей, которые успеха ради побегут за кем угодно.

Все это едва ли будет отражать глубинное положение вещей. После Первой мировой войны все выглядело похоже. Вначале страну накрыла волна антимилитаризма, а несколько месяцев спустя милитаризм медленно, но неудержимо снова пошел в гору, правда, не без лукавства, воздерживаясь от саморекламы. Это явление еще ожидает своего исследователя. А без принятия соответствующих контрмер здесь не обойтись. Просто‑напросто легче покончить с германским нацизмом, чем с германским милитаризмом.

Чтобы покончить с нацизмом, необходимы следующие меры.

Осуществление широчайшей публичной информационной кампании по раскрытию нацистских злодеяний:

а) в довоенный период. Концлагеря в Германии. Застенки гестапо. Нарастающий объем краж, убийств, ограблений, преступлений, подавлений; стиль жизни гаулейтеров, Штрейхера, Геббельса, Геринга, Лея и других. Статистические данные о том, как не только эти акулы, но и мелкие рыбешки прибирали к рукам газеты, фабрики, прочую собственность. Как обогащалось большинство из них, как уклонялось от воинской службы, как открывало банковские счета в нейтральных странах, как убирало своих оппонентов или бросало их за решетку и т. д. Позорная война, которую 60 миллионов немцев объявили 500 тысячам евреев.

б) во время войны. Концлагеря во Франции, Польше, России и т. д., особенно концлагерь в Люблине с его крематориями, газовыми камерами и т. д.

Расстрел ни в чем не повинных заложников; данные о ликвидации тысяч гражданских лиц, подкрепленные точной статистикой, фотографиями и т. д. Погибшие от голода по вине Германии. Жертвы в Греции, Польше, России. Ссылки на конкретные статистические данные (для немцев статистические выкладки – самые убедительные доказательства). Фотографии!

Опорные пункты гестапо с застенками для пыток во Франции, Норвегии, Польше и т. д. Фотографии!

Бесчисленные убийства евреев.

Массовые захоронения в Польше и России (приложить статистические данные, а также фотографии убитых детей и женщин).

* * *

Сделать всю эту информацию достоянием широкой общественности:

а) на протяжении нескольких месяцев публиковать собранную информацию в СМИ, предоставить слово свидетелям на страницах газет и журналов, подкрепить их воспоминания фотографиями и т. д.;

б) развивать данную тему в радиопередачах;

в) показывать документальные фильмы по данной тематике в кинотеатрах (например, сотни тысяч пар детской обуви в Люблине, фотографии расстрелов, замученных узников, жертв концлагерей, разрушенных мест проживания людей и т. д.);

г) использовать информацию, содержащуюся в книгах, брошюрах, листовках, в иллюстрированных журналах и книгах.

Организовать сбор признаний в содеянных злодеяниях с последующим широким распространением информации об этом.

* * *

Открытые судебные процессы в отношении виновных эсэсовцев и гестаповцев должны быть проведены в связи с расследованием особо ярких случаев проявления жестокости, с освещением их на всех радиостанциях.

Факты слабоумия и идиотизма нацистских лидеров, псевдонаучный характер их идеологии, лживость аргументов, извращенность подходов – все это подлежит критическому анализу и показу в статьях, книгах, брошюрах, в сборниках речей нацистских вождей в целях разоблачения их порочной сути.

Материал на данную тему должен производить разящее впечатление. Вначале он вызовет к себе недоверие, затем станет поражать неопровержимыми фактами и, наконец, породит волну глубочайшего стыда, вины, гнева и ненависти в душах немцев, на которых мы и рассчитываем. Люди должны уверовать в то, что само слово «немец» растоптано и перемазано грязью. Поэтому восстановить поруганное имя можно только через проявление доброй воли и решительный разрыв с нацизмом именно в Германии, причем усилиями самих честных немцев. Это должна быть волна избавления от кошмара, ну а немецкие суды должны настаивать на том, чтобы неумолимо судить каждого нациста и военного преступника с еще большим пристрастием, чем какой‑нибудь суд союзников. Такие суды могут быть под строгим и постоянным контролем со стороны союзников, однако их эффективность была бы выше, если бы немцы не выпускали судопроизводство из своих рук. Присяжных можно было бы найти в концлагерях среди известных антифашистов (проявляя осторожность, но только во имя достаточно высокой эффективности), а также среди некоторых антифашистски настроенных офицеров, которые по окончании судебных процессов могли бы быть немедленно отпущены, дабы не быть носителями былого влияния.

Чем больше честных немцев удастся приобщить к решению указанных задач, тем лучше. Немецкая психика тоньше реагирует на такого рода инициативы. Полезными могут оказаться изданные в Москве книги порвавших с нацизмом генералов. Их произведения могут помочь разобраться в серьезных заблуждениях, почувствовать нехватку информации и убедиться в бессмысленности гибели солдат уже после того, как война была проиграна, лишь для того, чтобы еще на пару месяцев поддержать запятнавших себя нацистов. Важно будет публиковать книги и всякие истории (немецких солдат) о том, как офицеры СС расстреливали своих же, а в кризисные времена бесследно исчезали.

Крайне важно всячески показывать, как Германия готовила эту войну, каким образом она оказалась единственным государством, хорошо подготовленным к ведению военных действий (об этом свидетельствуют легкие победы в первые годы войны); как Гитлер нарушал одно обещание за другим; как немецкие нацисты высмеивали наивность союзников, их слабость и стремление предотвратить войну; как Германия начала войну в воздухе, как осуществляла бомбардировки Варшавы, Роттердама, Лондона и др.

Хотя это и просто, однако чрезвычайно важно. Чтобы исключить появление новой легенды о том, что Германия проиграла мировую войну вследствие революции, нельзя забывать, что Германия сама ввергла себя и в войну, и в катастрофу. Не исключено, что поведение нацистских главарей в конце войны (особенно когда они стали разбегаться с тонущего корабля) можно рассматривать как пропагандистский трюк.

* * *

Еще более важной задачей, чем преодоление нацизма, следует считать уничтожение милитаризма для предотвращения третьей мировой войны. После поражения Германии нацизм уже не сможет больше править страной. Разгромленная диктатура не сможет возродиться. Однако нацизм в Германии никогда не приобрел бы влияние и силу без типичных для страны группировок националистического и милитаристского толка. Нацизм опирался на них. Теперь они попробуют свалить всю вину на нацистов, спрятаться и на некоторое время уйти в подполье, чтобы затем, перестроившись, снова заявить о себе.

С определенной долей уверенности можно утверждать, что после войны нацизму придет конец. А вот национализм и милитаризм выживут. В этом заключается опасность. Поэтому важно проследить, как они возродились после Первой мировой войны.

Германия проиграла войну в отсутствие противника на немецкой земле. В момент заключения перемирия немецкие войска находились на территории Франции, России, Италии и на Балканах. Затем союзники оккупировали только Рейнскую землю. Им не удалось взять Берлин, завоевать Пруссию. Поэтому так легко сложилась легенда, что немецким вооруженным силам сопутствовал успех, что еще два месяца – и война была бы победоносно завершена, что катастрофу породили социалисты, коммунисты и иже с ними.

Германский генеральный штаб, потребовавший заключить перемирие в течение 24 часов, делал все, чтобы скрыть этот факт! Демократические и социалистические лидеры нового правительства были вынуждены настаивать на немедленном заключении перемирия. После его подписания генштаб сразу же свалил вину за проигранную войну на правительство, находившееся у власти всего несколько дней. Этот прием оказался настолько успешным, что вскоре сбитая с толку националистическая молодежь начала уничтожать социалистических лидеров. Уже в январе 1919 года немецкие офицеры‑националисты и соответствующие общества, нисколько не таясь, открыли свои штаб‑квартиры в берлинском отеле «Иден». Это произошло под предлогом необходимости перекрыть дорогу коммунизму, однако с целью возродить старую Германию.

Были опубликованы книги: «Непобедимые на поле брани» и прочие. Появились разные мемуары, истории полков, биографии, газетные статьи – все с одной и той же целью: спасти репутацию непогрешимого генерального штаба.

Пятьдесят миллионов немцев никогда не видели в лицо ни одного солдата союзников. Поэтому не составило труда убедить их, немцев, в том, что только проклятый «удар ножом в спину» помешал одержать решающую победу и что в следующий раз такое не должно повториться.

Так стало возможным вину за послевоенные тяготы, инфляцию, безработицу возложить не на немецкий милитаризм и немецкие политические партии войны, а на демократических и социал‑демократических лидеров, которые старательно (и все же в недостаточной степени) пытались спасти Германию от постигшего ее бедствия. Легенда о Версальском договоре родилась оттого, что, к сожалению, никто не настоял на том, чтобы этот документ был совместно подписан Гинденбургом и Людендорфом или, что еще лучше, только этими двумя.

После Второй мировой войны германский генеральный штаб, несомненно, станет действовать подобным образом. Вину за проигранную войну он взвалит на нацистов и Гитлера. Поразительной станет неудержимость в отмывании замаранного образа. И особых трудностей здесь не предвидится. Тональность их аргументации будет следующей: в 1939 году генштаб предупреждал Гитлера, что успешной может быть только молниеносная война – блицкриг, что генштаб предостерегал фюрера от того, чтобы объявлять войну России или Америке. Возможно, так оно и было. Генштаб попытается убедить немцев в том, что он не мог не подчиниться приказам. Ключевым словом по окончании войны станет поэтому «давление» приказа. Почти каждый в Германии получит отпущение за свои деяния. Приказы предполагали подчинение. Лишь немногие заявят, что к соответствующим приказам они отношения не имели, по крайней мере их не отдавали.

Таким образом, генштаб вновь выплывет из проигранной войны с еще большим запасом прочности. Немецкий солдат проявлял чудеса храбрости; воспоминания об одержанных победах охватят все общество. А расплата за неудачи станет уделом нацистов; раз они оказались не у дел, значит, ими можно пожертвовать. Стало быть, в почву снова можно сливать яд.

Не исключено, что после войны в Германии произойдут революции, на нее накатятся коммунистические волны и т. д. Но это вовсе не повод для волнения генштаба и группировок националистического толка. Эти люди будут выжидать, когда наступит их время. То, что заявит о себе злодеяниями, беспорядками и т. д., они превратят впоследствии в орудие пропаганды. Они и пальцем не пошевелят, чтобы позаботиться хотя бы об одном нацисте. Сами‑то они будут твердо знать, что их безопасность незыблема. Скажите, ну кто будет обвинять немецкого генерала, да еще тянуть его в суд, если военный лишь исполнял свой профессиональный долг? Разве не Гинденбург, сам идол и фельдмаршал, провозгласил Гитлера фюрером? Разве у немецкого офицера оставался иной путь, кроме как следовать за своим командующим?

Я повторяю, большинство людей полагают, что нацисты уйдут в подполье. Но этого не произойдет. Просто их принесут в жертву. Поначалу нацисты оказались козлами отпущения милитаристских кругов. Позже эти хитрюги обвели нацистов вокруг пальца. Однако в политической сфере они неизменно продвигались по избранному пути. Теперь‑то им придется вину за проигранную войну взять на себя. Так нацисты превратятся в отработанный шлак. Чем чаще им будут напоминать об их вине, тем лучше. Эти разговоры будут отвлекать внимание от их покровителей. А сами они растворятся в людской массе, совсем как после Первой мировой войны.

Их первой жертвой станут миллионы демобилизованных солдат. После Первой мировой войны миллионы немецких солдат поддерживали антивоенный дух. Люди были сыты войной. Однако вскоре воспоминания о войне стали меняться – пережитые кошмары трансформировались в незабываемую авантюру, событие всей жизни. Только мертвые не могут произнести последнее слово о войне. Они выпили всю чашу до дна. В сознании же большинства выживших медленно формируется миф. Сглаживается острота пережитых лишений; рутинная жизнь в мирное время, профессиональная деятельность, разочарования, будни, частенько и безработица – мгновения нахлынувшей было радости сменяются зеленой тоской, а в памяти годы безоглядного авантюризма. Молодые офицеры, решавшие на фронте судьбу взводов и рот, оказываются снова мелкими служащими, будь то бухгалтер или еще кто‑нибудь. И вот уже ими командуют те, к кому на войне они испытывали исключительно презрение. Мало чем отличаются от офицеров в отставке унтер‑офицеры. Длительное совместное пребывание на фронте оборачивается для солдат уже через несколько месяцев после возвращения чувством одиночества. Они снова хотят быть вместе, вспомнить пережитое. Для этого они образуют общества, встречаются примерно раз в месяц, но уже, естественно, как гражданские лица (ветеранские организации, офицерские клубы и др.). В каждой немецкой деревне можно было встретить что‑то в этом роде. Ветераны объединялись под умелым руководством бывших офицеров, в их деятельность привносилось политическое начало, а затем и националистическое. В результате такие сообщества становились влиятельными (например, «Стальной шлем», «Союз немецких офицеров», «Союз фронтовиков» и др.).

Конечно, можно попытаться пресечь возникновение социальных структур бывших военнослужащих. Но сделать это весьма непросто. Лучше не афишировать их деятельность публично, контролируя их акции и оказывая на них влияние, одновременно поддерживая идентичные по своей сути демократические организации (например, бывшее «Имперское знамя» и др.).

Другой жертвой послевоенного развития станет немецкий средний класс. Его станут пугать старым призраком коммунизма. По этой причине сторонники взглядов националистического толка (юнкерство, офицеры, промышленники и др.), возможно, поддержат до некоторого времени коммунистический или близкий к коммунистической ориентации режим в Германии. Немецкий средний класс придерживается однозначно антикоммунистических позиций и должен стать объектом углубленного воспитательного воздействия (поначалу, может быть, под названием «Национал‑демократы» или что‑нибудь в этом духе).

Третьей жертвой станет молодежь. В Германии сотни тысяч награжденных солдат. Появятся тысячи историй о фронтовых геройствах, рассказов свидетелей, летчиков, героев‑подпольщиков, совсем молодых героев (тринадцати‑, семнадцатилетних), способных вскружить голову подросткам. Когда одни школьники брались за изучение математики или латыни, другие уже воевали в Африке, Греции, а также в воздухе и на подлодках. Человеческие воспоминания, к сожалению, похожи на сито. Спустя время некогда пережитые и фронтовые приключения становятся ярче, а вот связанные с этим ужасы отступают в тень. Наполеон, который разрушил Францию, обескровив страну, и несколько лет после смерти оставался великим императором и легендой нации, которая еще во времена своего правителя отличалась постоянно падающей рождаемостью по причине значительных потерь живой силы.

Четвертой жертвой окажутся бывшие нацисты, рассеянные члены партии, бродяги, осколки «штурмовиков», которые годами не связаны никакими трудовыми обязательствами, а также типичные горлопаны‑оппортунисты, которых полно в любой стране.

Исключить все вышеуказанные явления – дело крайне сложное. А начинать реализацию всего этого следует в школах. Нельзя откладывать тщательную переделку учебников. Кстати, их ни разу серьезно не перерабатывали с момента окончания Первой мировой войны. Разве что были изъяты истории о кайзере и молитвы о благополучии кайзера. А вот остальное – овеянные «славой» войны, которые вела Германия, – сохранилось.

Важно не только устранять какие‑то элементы, но и предлагать новые идеалы. Хотя в идеале строительства демократического общества присутствует значительная доля благоразумия, этому идеалу, однако, недостает блеска, особенно в Европе. В этом и заключается первоочередная задача. Некоторые направления: заменить восхваление войны на восхваление свободы; героев разрушения на героев науки и созидания; идеал военного подчинения – на идеал личной независимости; гордость солдата – на достоинство личности; национальный шовинизм – на национальную гордость во имя торжества гуманности. Должно быть покончено с мифом о расе господ, важно объяснять его бессмысленность и выставлять на всеобщее осмеяние.

Преподавание истории нельзя, как было до сих пор, тесно привязывать к одной нации. Необходимо ориентироваться на масштабы международной истории, чтобы показать зависимость всех стран друг от друга и тем самым осудить войну как преступление среди цивилизованных государств. Молодежи необходимы герои – однако героев достаточно в науке и медицине, героев, готовых жертвовать собой во имя прогресса человечества, познания мира, даже в области спорта. И эти герои могли бы занять место генералов. Необходимо акцентировать чудовищные военные потери, потери живой силы, собственности, гибель произведений искусства, уничтожение национального достояния и т. д. Надо показывать, что если бы потраченные на военные цели деньги были вложены в дело прогресса, цивилизации и гуманности, мир мог бы стать настоящим раем.

Все эти аргументы должны подкрепляться цифровыми данными и фактами. Важно доказать, что теперь, когда самолет всего за несколько часов способен долететь до любого европейского государства, никакой конфликт между европейскими странами не может быть неразрешимым, учитывая недопустимость оправдания ужасов войны. Следует всегда помнить, что будущая война даже этот последний конфликт превратила бы в простую детскую игру; что погибли бы целые страны и народы. И что пока ни одна война не принесла счастья даже победителю.

Таковы лишь некоторые замечания по данной теме, однако вся эта работа приобретает колоссальное значение. Ею надлежит заняться лучшим умам разных стран, а не, как это было до сих пор, отдельным, реакционно мыслящим профессорам на пенсии или же полуреакционным сообществам учителей.

Прежде чем воспитывать детей, необходимо заняться воспитанием учителей. Я прежде всего имею в виду педагогические учебные заведения (семинары для учителей, специальные средние школы по отбору будущих преподавателей). Обучение в нацистский период было чудовищным, а до 1933 года – жалким. В Германии учителя едва сводили концы с концами. Платить им надо больше, чтобы поднять заинтересованность. Когда‑то в кайзеровской Германии из уст в уста повторялось выражение: «Все немецкие победы одержаны учителями». В нем заложена истина! Кто завоюет учителей, поведет за собой молодежь. Поэтому следует всячески расширять систему подготовки преподавателей. Они должны посещать политико‑демократические курсы, а также иметь возможность поступать в университеты (единственная робкая попытка в этом отношении была отмечена в первые годы существования Веймарской республики). Они призваны внушать веру в то, что демократические устремления встречают поддержку со стороны правительства. Объединения учителей могли бы тесно сотрудничать с министерством культуры, постоянно черпая новый материал, новые идеи и новые стимулы.

То же самое касается вузовских и университетских преподавателей, доцентов и профессоров. Необходимо более тщательно отбирать ректоров и деканов университетов. Доценты и профессора немецких вузов и университетов давали не столь позитивный пример, поскольку склонялись перед любой властью.

Задача перевоспитания взрослых немцев может решаться на основе тех же принципов, что и в молодежной сфере. Необходимо обеспечить обстоятельные публикации об ужасах войны. (Две лучшие антивоенные книги, состоявшие исключительно из документов и фотографий, были запрещены и уничтожены в Германии еще за десять лет до прихода нацистов к власти.) Фильм «На Западном фронте без перемен» был запрещен к показу в 1930 году, за три года до того, как Гитлер стал канцлером. Запрет осуществляли члены правительства, ныне беженцы, которые еще попытаются после фюрера снова войти в состав правительства.

Книги, в которые включены документы, фактический материал и фотографии, призваны вскрыть бессмысленность утверждения о планах уничтожения белой расы, продиктованных исключительно властолюбием. Основываясь только на фактах, необходимо осознать вину нацистской Германии и ее покровителей, ужасы, которые она породила, беды, голод и гибель миллионов людей.

Враги демократии вновь попытаются переложить вину за страдания, связанные с войной, на правительство, которое примет на себя подавляющую часть этой вины. Поэтому чрезвычайно важно с самого начала противодействовать такому ходу событий.

После Первой мировой войны демократические лидеры Германии не получили достаточной поддержки со стороны государств‑победителей. Скорее наоборот, в них часто видели разбитых генералов, виновных в развязывании бойни. Такое отношение превратилось в мощное пропагандистское оружие их противников. Новое демократическое правительство придется не только контролировать – ему потребуется помощь в противодействии внутренним врагам.

Значительным препятствием для демократии после Первой мировой войны в Германии стали разнообразные юридические инстанции, включая адвокатуру, суды, прокуратуру и т. д. В этих правовых структурах свили себе гнездо многие бывшие офицеры и члены националистических молодежных и студенческих организаций. Они были независимыми, чаще всего реакционными, предпринимая все, что было в их силах, для поддержки своих собственных кругов. Так, вскоре стало достоянием широкой гласности, что какой‑то махровый убийца отделался мелким штрафом, избежав тюремного заключения (упоминались благородство его мотивации, любовь к отечеству и др.). В то же время любого демократа, а также человека левых убеждений выставляли стандартным преступником, заслуживающим самого тяжкого наказания. Таким образом нацистские орды задолго до 1933 года поощрялись ко всякого рода преступным террористическим действиям; просто они не сомневались, что выйдут сухими из воды. Честные суды и судьи оказались под угрозой, а вынесенные ими приговоры часто отменялись реакционными вышестоящими судами.

В этой связи крайне необходимыми представляются жесткий контроль и, вероятно, изменение процедурных правил судопроизводства. То же самое относится к реакционным студенческим структурам. Их влияние было всеобъемлющим, так как каждый вступивший в общество получал бессрочное членство (неактивный статус). Таким образом, эти организации объединяли и крупных правительственных чиновников от 80 лет, и студентов; поддерживая друг друга, они продвигали на важные посты в общественной жизни только членов организации, используя при этом свое огромное влияние в университетах, а затем во всех академических структурах общественной жизни при условии университетского образования (сферы права, высшее образование, воспитание, университеты и др.).