Молодая худощавая девушка с копной рыжих волос на хорошенькой головке, откинувшись в кресле, внимательно следила за неторопливым передвижением ботов на карте заповедника. Карта‑экран, разбитая на квадраты, занимала всю стену. Зеленые огоньки сигналов светлячками ползли по ее почти рельефной поверхности.
День стоял жаркий. Солнце пекло вовсю, пробивая лучами густые кроны кедров. Гудели пчелы. Ветер чуть заметно шевелил верхушки деревьев. Через открытое окно доносился беспрестанный птичий гомон.
Девушка на секунду закрыла глаза, а когда открыла, то почувствовала что‑то неладное. Она быстро окинула взглядом всю карту и не нашла на ней сигнала бота Линекера. Диспетчер протянула руку к пульту, но не успела ничего предпринять – в комнату быстрыми шагами вошел начальник заповедника.
– Вызовите Линекера! – с порога бросил он.
– Он… – начала девушка и глазами показала на экран. – Только что…
Михаил Жамбалович нахмурился, надавил клавишу связи:
– Джерри!
Ответа не было.
Намшиев нажал кнопку экстренной связи с Линекером.
– Джерри! Линекер! Почему не отвечаешь?
Девушка стряхнула с себя растерянность и тоже стала вызывать егеря:
– Линекер! Линекер! Отвечай!
Тот не откликался. Не появлялся на экране и сигнал бота.
– Может, маячок испортился? – еще на что‑то надеясь, предположила девушка.
– Исключено.
– Но…
– Их просто не может быть, этих «но»! – чуть резче, чем следовало, ответил Михаил Жамбалович.
– Что же с ним случилось? – тревожно вглядываясь в экран, спросила девушка.
На экране все так же мерно вспыхивали голубоватые полосы квадратов, зеленела условная тайга, мерцали синие воды Байкала‑2…
Намшиев снова утопил клавишу, потом устало опустился в кресло и дотронулся до браслета.
– Юра?
– Слушаю, – послышался голос Старадымова.
– Юра, это снова я, – растягивая слова, повторил Михаил Жамбалович. – На экране слежения пропал сигнал линекеровского бота. На вызов они не отвечают.
– Сейчас попробую…
Слышно было, как Старадымов монотонным голосом, в котором улавливалась скрытая тревога, повторяет: «Джерри, отзовись! Джерри, отзовись!..»
– Тоже не могу с ними связаться, – наконец оставил свои попытки спасатель. – Я пошел.
– Иди, – Михаил Жамбалович кивнул, как будто Старадымов мог его видеть. – Старайся быть осторожным… Мне кажется, мы столкнулись с чем‑то…
– Понял, – прервал Старадымов. – В непосредственной близости от района аномалии выйду на связь.
– Ни пуха… – негромко ответил Михаил Жамбалович и смущенно покосился на диспетчера.
Но она не слышала этой его фразы. Девушка во все глаза смотрела на экран слежения, на котором появилась звездочка бота спасателя.
Юрий Старадымов
Я резко бросил бот вверх. Ввел координаты того места, где исчез сигнал Джерри. Хочется надеяться, что исчез только сигнал маячка, а с парнями ничего плохого не случилось. В конце концов, что может случиться на этой уютной копии Земли?! Раньше мне приходилось вылетать по экстренным сигналам, но все это были случаи, достойные войти в историю Терры в качестве анекдотов. Не более… Если бы не волки, я бы не волновался…
Пропищал сигнал автопилота. Внизу район, откуда я решил начать поиски. Лезть сразу в ту кляксу с ее аномалиями мне не хотелось. Не вызывала она у меня доверия.
…Воздух здесь пряный и пропитанный ароматами трав, чьи названия затруднился бы, наверное, определить даже всезнающий Линекер.
Начинаю обследование окрестности. Натыкаюсь на семейство лосей, которые удивленно таращат на меня красные от мошки глаза. Обхожу их стороной, чтобы не тревожить. Из‑под ног то и дело вспархивают птицы…
На поляне нахожу разодранную тушу лося. Рядом следы волков. Не те ли это?.. Похоже, что те, так как здесь же нахожу следы мокасин Джерри и ботинок на рубчатой подошве, в которых щеголяет Богомил. Какой‑то он не от мира сего… Встреть я его раньше и не знай, что он – учитель, принял бы за обыкновенного книжного червя, который, кроме какой‑нибудь буквицы в писании литератора ХХ века, и не видел ничего. Впрочем, Геров и был филологом до того, как окончил Учительские курсы. Но он мне понравился. Своим нестандартным взглядом на мир, каким‑то непосредственным и беззащитным. Так могут судить о жизни лишь очень хорошие и добрые люди…
Присаживаюсь на поваленное бурей дерево, оглядываюсь. Буйствующая вокруг природа хранит тайну. Следов бота не видно. Пойдем дальше…
Обследовав квадрат, не уступающий по размерам знаменитой площади Тяньаньмынь в Пекине, возвращаюсь к боту, приподнимаю его над землей и медленно перебираюсь через речушку. Краем глаза замечаю играющих на быстрине хариусов.
Река остается позади. Миную каменистый распадок с густыми зарослями золотого корня. От «аномальной кляксы» меня отделяет метров пятьсот.
Выбираюсь из бота и почти сразу натыкаюсь на следы пребывания друзей.
Видимо, они тоже покидали бот и топтались на этой поляне. Кто‑то из них, скорее всего Геров, сломал сухую веточку и, размочалив, выбросил.
Наверное, что‑то обсуждали между собой. Что могло их насторожить? Волки?..
Двигаюсь вперед медленно, вглядываясь в кусты и деревья… Что это за пятно на траве? Наклоняюсь и… что‑то тяжелое ударяет в плечо. Прыжок в сторону, и, перекувырнувшись через себя, я снова на ногах. Парализатор уже зажат в руке… Довольно милая кошечка… Кисточки на ушах, когти пушистых лап яростно скребут землю, разрывают дерн… Рысь мягко приседает и, откинув в сторону всяческие сомнения, решает немного разнообразить свое меню… В мои планы подобное знакомство не входит. Поэтому, едва она взлетает в воздух, прыгаю под нее и вперед, успев вскользь коснуться розового брюха. Как и следовало ожидать, рысь расслабленно шмякается на землю и лежит неподвижно.
– Старадымов, что там у тебя? – напоминает о своем существовании Михаил Жамбалович.
– Киска.
– Какая киска? – бурчит он.
Перехожу на серьезный тон:
– Рысь.
– Рысь? – почему‑то удивленно тянет Намшиев. – Откуда ей там взяться? Они в этом районе не водятся… Линекер ни одного появления не зафиксировал.
– Значит, мне повезло! – констатирую я и тут же мрачнею от догадки: волки! Рысь! Не одно ли это звено? И все увязывается с аномалией.
Но если эта клякса каким‑либо образом связана, как это предполагают ученые, с прорывом параллельности, то откуда пришли волки? На Земле же нет таких! И рыси там на людей не бросаются…
Разглядываю кису. Рысь как рысь… Черт ее знает, что там у нее на генном уровне?..
– Вхожу в кляксу! – бросаю я и падаю в кресло бота.
– В кляксу? – переспрашивает Михаил Жамбалович.
– В зону аномалии, похоже, парни именно туда попали, – сухо отвечаю я.
– Старадымов! Юра! Подожди! – взывает начальник заповедника.
«Нет», – про себя говорю я. С Джерри и этим недотепой Богомилом что‑то случилось. И случилось именно в этой кляксе – они явно ушли туда. Поэтому ждать нечего.
– Следите по маячку! – говорю я и выключаю связь.
Бот послушно ползет к воображаемой границе зоны. Солнце уже в зените.
Высоко в небе пищит какая‑то пичуга.
– Юра! – снова оживает динамик связи. – Через час будет группа спасателей. Дождись их.
Час – это слишком долго. Слишком. За это время многое может произойти и много можно сделать. Говорю об этих совершенно понятных вещах Намшиеву.
Заодно напоминаю о том, что спасатель имеет право в экстренных ситуациях принимать решение самостоятельно. Чувствую при этом неприятный осадок – все же поступаю я по отношению к Михаилу Жамбаловичу не совсем этично. Но иного выхода у меня просто нет. Ребятам явно нужна помощь. Намшиев понимает это тоже и больше не возражает, хотя по его покашливанию чувствую, что он недоволен. Наконец вновь слышу его голос:
– Хорошо. Поосторожнее там. И вот еще что: давай‑ка продублируем систему слежения. Маячок – маячком, а связь – связью.
– Мне что же, истории вам космические рассказывать? – усмехаюсь я.
Михаил Жамбалович сердито ворчит:
– Что хочешь, но чтобы мы тебя слышали!
– Вас понял, – официальным тоном откликаюсь я. – Пошел.
Ничего тревожного не вижу, но напряжены все мускулы и все нервы. На экранчике автопилота сигнал моего бота пересек границу противной кляксы. И ничего. Продолжает мерцать. Надо сказать об этом Михаилу Жамбаловичу…