Начальник заповедника напряженно следил, как сигнальная звездочка бота приближалась к границе зоны аномалии. Из динамика связи доносилось дыхание спасателя, но Юрий молчал. Намшиев нажал клавишу связи.
– Спасатель Старадымов, почему не исполняете приказ?
– Простите, – смущенно отозвался тот, – задумался, – и громко запел гимн космодесантников: – На каждой планете, вдали от Земли, мы помним о том, для чего рождены!..
Михаил Жамбалович улыбнулся: наличием музыкального слуха Юрка никогда не отличался, зато пел громко и с чувством.
– Юра! – прервала пение спасателя девушка‑диспетчер. – Вы в точке, где исчез бот Линекера! Слышите меня?
– Вас понял, – тут же ответил Старадымов, – бот не вижу.
– Куда же они пропали? – негромко произнес кто‑то за спиной Намшиева, и, оглянувшись, начальник заповедника убедился, что в комнате собрались все сотрудники диспетчерской. А из динамика снова раздался голос Старадымова.
– Вижу следы Линекера. Уходят вдоль берега болота. Боюсь, что на боте не пройти…
Намшиев хотел что‑то сказать, но сдержался. Мамфе – высокий строгий негр, сменный диспетчер заповедника, негромко пояснил кому‑то:
– У него же усиленная индивидуальная система защиты. Чуть что – и в капсулу…
Звездочка на экране раздвоилась. Одна – бот – осталась на месте, другая – спасатель – медленно двинулась в глубь мерцающей кляксы аномалии.
– Черт, – донеслось из динамика, и тут же сконфуженно: – Извините… Чащоба здесь. Не понимаю, как Джерри через нее продрался. И вообще…
Голос Старадымова оборвался на полуслове. В тот же момент с экрана исчез сигнал маячка спасателя. Сдавленно вскрикнула диспетчер.
– Юра! Юрка! – закричал Намшиев, но ответа не последовало. Тогда начальник заповедника снова стал начальником. Он резко поднялся из кресла, сказал властным голосом: – Вызовите всех спасателей Терры. Сообщите о случившемся на Землю. Дайте им запись всех событий. Все по экстренной связи. Я на кордон. Там осталась жена Линекера и его сын.
|
|
Закусив губу, рыжеволосая девушка утопила клавишу:
– Всем спасателям Терры… Всем спасателям Терры…
Джеральд Линекер
Легкое головокружение, возникшее при ускорении, я отнес на счет особенностей спасательного бота Старадымова. Эта техника раза в два помощнее нашей егерской. Неприятное чувство исчезло почти моментально, но бот тем временем успел скользнуть под кроны деревьев. Удаляться от берега болота не было никакого резона, и я притормозил недалеко от того места, где, по моим расчетам, волки начали переправу. Бой сразу же взял след, но я медлил. Место, где мы находились, было мне совершенно незнакомо, и это настораживало. Разумеется, я не говорю, что знаю каждый уголок заповедника, такое попросту невозможно. Но на берегу этого болота я раньше бывал и думал, что ориентируюсь здесь неплохо…
Что‑то было не так. Я не чувствовал окружающего нас леса. Это особое ощущение, у меня оно появилось не сразу… Нужно, чтобы прошло какое‑то время, чтобы привычки и заботы окружающего мира стали твоими… В заповеднике я свой, у его обитателей нет от меня секретов. Этот же лес был чужим… и непонятным. Судя по деревьям, можно было подумать, что сейчас не разгар лета, а конец апреля – слишком уж по‑весеннему они выглядели.
|
|
Зона микроклимата? Почему мой предшественник не оставил никакой информации о ней? Правда, теперь понятно, почему у волков зимний наряд, – в этом климатическом оазисе так и должно быть. Забавно! «Оазис», если верить словарю, – это не только зона повышенного плодородия, но и место, явление или событие, представляющее отрадное исключение… Можно ли считать отрадными открытия двух последних дней? Интересными, бесспорно… А еще, пожалуй, тревожными, особенно если учесть, что все это как‑то связано с месторождением ирия…
Я нажал кнопку вызова диспетчерской. Ответа не было. Хотел было повторить вызов, но вспомнил об «общей информации». Во время передачи «общей» обычные системы связи отключаются. Давать же экстренный вызов не хотелось, – в общем‑то ничего опасного в нашем положении не было. Как раз в этот момент ветер разогнал странный туман, висевший над болотом, и я ясно увидел противоположный берег, упавшую лесину, от которой мы начали переправу… Нужно было доводить до конца дело, ради которого мы забрались сюда, поэтому я пустил Боя по следу.
Минут двадцать мы двигались вдоль берега болота. Бой вел себя спокойно, чувствовалось, что опасности рядом нет. Потом дорога пошла в гору, я стал отставать от Боя, и время от времени свистом сдерживал его.
Герову тоже приходилось нелегко, лес был достаточно густой, так что управляться с ботом было наверняка непросто. В конце концов путь нам преградили заросли, поначалу показавшиеся мне совершенно непроходимыми.
Бой скользнул в лаз, которым пришли волки, а я хотел было воспользоваться ботом, но потом заметил несколько правее хорошо утоптанную звериную тропу и махнул Богомилу рукой. Бот легко перемахнул заросли, я же стал продираться через кустарник. На это ушло минут пять, а когда я выбрался наконец на свободное место, то растерялся по‑настоящему – передо мной простиралась открытая тундровая равнина! Ее просто не могло быть, она не значилась ни на одной карте заповедника!
|
|
Но это было не все. Метрах в четырехстах от меня по равнине двигалось какое‑то существо. Я поднял к глазам бинокль и совершенно четко увидел ирландского большерогого оленя, точь‑в‑точь как на галорисунке в Лондонском центре палеонтологии. Я даже подпись под рисунком вспомнил:
«Был жителем Старого Света. Могучий зверь; расстояние между концами рогов порой превышало 4 м. Он предпочитал селиться на открытых равнинах, где было вдоволь травы и кустарников, и скорее всего избегал посещать густые леса, где разлапистые рога приносили ему массу неудобств. Большерогий олень был современником древнего человека, который, однако, охотился на него только случайно». Оставался, правда, один нюанс – большерогий олень вымер на Земле в конце плейстоцена – этак десять – двенадцать тысяч лет назад и появиться на Терре попросту не мог. Обо всем этом я думал на бегу к боту, который висел низко над землей метрах в пятидесяти от меня.
Установленный на боте трансфокатор наверняка позволит лучше рассмотреть неожиданного гостя из прошлого!
Добежать я не успел. Помню, как неожиданно исказилось лицо Богомила, и в тот же миг кто‑то тяжелый сбил меня с ног. Ударом локтя я сбросил нападающего, но обернуться, чтобы увидеть врага, не смог – струя удушающе‑зловонной жидкости ударила мне в лицо. Последнее, что я, уже теряя сознание, услышал, был яростный лай Боя и бесполезный выстрел Богомила из ружья.
Юрий Старадымов
…Без бота передвигаться довольно сложно. То и дело путаюсь ногами в густом, устилающем землю кустарнике. Судя по галокарте, я уже изрядно забрался в глубь «кляксы». Пока все нормально…
– Михаил Жамбалович, как там у вас? – спрашиваю я, вдавив кнопку браслета.
Ответа нет. Странно… Тут же ощущаю легкое головокружение, как при нуль‑переходе, когда космический корабль протыкает пространство подобно игле. Мобилизую сознание, и все становится на место. Все, кроме связи. Ее нет. Включаю аварийную. Ее можно услышать даже на Луне. Однако снова безмолвие… Оглядываюсь по сторонам. Те же деревья, та же трава, хотя…
Внимательно осматриваюсь. Тревожное чувство с новой силой поднимается во мне. Лес, небо… Но что‑то не так… Стало заметно холоднее… И березка… Листочки на ней маленькие, едва распустившиеся… На ощупь клейкие… Багульник цветет… Это мне совсем не нравится… Такое ощущение, что я случайно нажал клавишу нуль‑прокола и проскочил на север заповедника. Впрочем, отсутствие связи такого перемещения не объясняет…
Что же еще может быть? Иная параллельность… Но откуда? Ведь для создания Терры человечество использовало огромные энергетические ресурсы. Или все‑таки верна теория Сергея Ковалева о параллельности миров? Тогда многое понятно… Ведь и Терра – не абсолютная копия Земли. Она – слепок, появившийся при мгновенной остановке планеты во времени и пространстве, с одновременным воздействием И‑генераторов…
Стоп! Хватит лирики… Ясно одно – где бы я ни был, связи с диспетчерской нет. И где‑то здесь ребята… Только сейчас обращаю внимание, что на карте мигает сигнал линекеровского бота! Почему же тогда парни не откликаются?
Пора за дело. Включаю пеленг. Пойдем потихонечку, авось и вывезет. Во мне проснулся космодесантник. Все чувства обострились и отточились. Все как на Криме…
Выбираюсь на опушку леса и от неожиданности останавливаюсь.
Люди! Это не Джерри и Богомил, это другие!.. Высокие, белокурые…
Раз, два… Восемь человек двигаются цепью. Забавные ребята, на них костюмы Адама еще до грехопадения. Лица этих блондинов мне не очень симпатичны. Они искажены и сосредоточены, но как‑то безжизненно однообразны. Если бы не застывшая мимика, я бы сказал, что на этих лицах азарт. Носы странные, начинаются без переносицы, чуть ли не с середины лба… Незнакомцы резво приближаются, и мне не нравится, как выброшены вперед их руки с согнутыми в хватательном движении пальцами.
Они уже близко. Интересно…
Додумать не успеваю. Двое вырвавшихся вперед совершают фантастический прыжок, которому позавидовал бы даже Ахмеджой Кейт, побивший прошлогодний мировой рекорд по прыжкам в длину. А он взял 12 метров 45 сантиметров…
Только благодаря реакции избавляюсь от неприятностей. Силовое поле отбрасывает нападающих, но они тут же предпринимают новую попытку добраться до меня. Как они беснуются! Такого желания познакомиться я давно не наблюдал… Очень негостеприимные ребята. Если они так же приняли и моих приятелей да еще сумели застать их врасплох…
Стараясь не обращать внимания на прыгающие вокруг создания, продвигаюсь вперед, но с осторожностью, чтобы не причинить им вреда. Кто знает, может, пройдет немного времени и мы подружимся…
Выбираюсь из зоны «кляксы». Вижу это по галокарте, и тут же мои «почитатели» отстают. Возвращаются метров на пятьдесят назад и спокойно встают в полукруг. Позы у них какие‑то нечеловеческие… Будто их выключили. Лица бездушные, руки висят вдоль тела, и только изредка пробегает по мышцам дрожь.
Вскоре замечаю бот Линекера. Он стоит с отброшенным колпаком на берегу небольшого ручья, от которого поднимается легкий парок. Понимаю, почему парни не отзываются. Голова Джерри откинута назад, широкоскулое лицо неподвижно, как у моих недавних поклонников. Богомил уткнулся бородой в его плечо, но и его глаза закрыты.
Прежде чем снять силовое поле, оглядываюсь. Поблизости никого нет. С удивлением гляжу на борта бота. На стеклолите – четыре царапины. И это на материале, который невозможно взять даже алмазом и крисножом!
Пульс у ребят прослеживается, но они словно в состоянии анабиоза. Даже температура тела 32 градуса… Похоже, им что‑то впрыснули. Видимых повреждений не нахожу. Это уже успокаивает. Аккуратно укладываю свисающую с борта руку Джерри ему на колени, занимаю место пилота. Перед тем как покинуть негостеприимное место, решаю провести маленький эксперимент.
Как и предполагал, светловолосые хозяева начинают обращать на меня внимание, только когда я оказываюсь в непосредственной близости от «кляксы». Позы их угрожающе меняются, лица снова искажаются азартной гримасой, пальцы хищно скрючиваются. Пробовать на силовой капсуле прочность их когтей не хочется. Не нравится мне все это… Мне здесь вообще не нравится…
Решаю лететь на кордон Линекера. Бот, к счастью, в полной исправности и послушно выполняет мои команды. Но когда я устанавливаю по карте, что завис над территорией кордона, внизу ничего похожего не обнаруживаю. Нет ни дома, ни векового кедра, шишками которого Джерри любит угощать своих редких гостей. Частокол тоже отсутствует. На знакомом месте шумит незнакомая тайга.
Что ж, уподобимся предкам. Они жили в единстве с природой. Те предки, которые еще не успели изобрести машин…
Парни находятся все в том же состоянии прострации. Анализатор моего браслета, после того как я обследовал Линекера, выдает информацию. Состав, введенный ему в кровь, соответствует препарату браназин, применяемому для кратковременного погружения в анабиоз. У Богомила то же самое… Достаю коробочку аптечки, прикладываю по очереди к щеке Джерри, потом Богомила.
Линекер открывает глаза, смотрит мутно, шевелит пересохшими губами: