Небо полыхнуло красным, солнце засветило сначала ярче, а потом тусклее. На несколько секунд сквозь побледневшую синеву проглянула, ставшая гораздо больше обычной, фиолетовая огромная луна. А потом скрылась назад.
Семён и Михалыч посмотрели друг на друга. Оба они внезапно очень многое поняли. Они кивнули друг другу – слов не требовалось, и ушли в заводскую столовую.
Тем же вечером, ближе к ночи, когда завод опустел, они оба вошли в цех. Семён нёс в руках остро наточенный топор. Михалыч на плече – грязный мешок, брыкающийся и пытающийся вырваться. Подойдя к своему станку, Михалыч опустил мешок, развязал его, приспустил вниз, чтобы открыть голову жены. Та смотрела злобно и испуганно. Семён подошёл к ней, ударил её топором в голову. Дальше Михалыч забрал у него топор, разделал жену: отрубив ей руки, ноги, голову, вырубив матку, отрубив груди, вырубив грудную клетку и позвоночный столб.
Потом рабочий подошёл к станку и закрепил отрубленную ногу на противоположных друг другу штырьках.
Ужас-то какой! Что же они наделали? Как так можно было? Ведь они просто занимались благородным трудом, том, на котором держится мир, а тут такое...
Были рабочие – стали убийцы, но вряд ли это их волнует. Почему же так произошло, что бы это значило?
Тем не менее, скорее проследуем дальше, скорее! Ведь мы же хотим успеть посмотреть как можно больше перед тем, как с солнцем что-то произойдёт, да?
Например, сейчас его лучики освещают что-то иное. Посмотрите, это же окно мотеля, через которое видно кровать, в которой спит влюблённая парочка! Как приятно, что даже в такие времена люди всё ещё не чураются любви... Понаблюдаем за ними?
Иль проснулась ночью, но уже перед началом утра. Такое всегда происходило, когда с ней был Арно… сейчас он спал, уже раскинувшись на кровати и тихо посапывая, хотя засыпал прижав Иль к себе.
- Никогда не отпущу тебя. Никогда-никогда. Я так по тебе скучал…
Иль улыбнулась, вспоминая то, что было всего несколько часов назад. С воспоминаниями пришла и боль в теле – приятная боль, что всегда остаётся после мужской необузданной ласки. Обнажённая, она поднялась с кровати. Сразу же мурашки побежали по спине. Иль решила, что нужно закрыть окно.
Но, тихо, чтобы не разбудить Арно, подойдя к проёму, Иль не смогла его закрыть – слишком прекрасен был вид на город, пусть даже и из дешёвого отеля. Одноэтажность мерцающих в ночи городских окраин, простиравшаяся вдаль, завораживала.
Улыбнувшись, Иль тихо подумала о том, что всё-таки любит этот город. Любит, несмотря ни на что. Закрыв глаза, Иль прижалась губами к стеклу, целуя его, и затем резко отпрянула, осознав, что в этом и заключается вся суть проблемы…
Она любила этот город больше, чем что-либо другое, чем даже кого-либо. Больше, чем Арно. Больше, чем Магилэ.
Подойдя к своей сумочке, Иль достала оттуда сигареты и зажигалку. Закурила. Снова пошла к окну, но приостановилась у зеркала, как делала это девчонкой, будучи ещё далеко не в расцвете своей красоты и привлекательности, в каковом она была сейчас. В отражении Иль увидела высокую, стройную женщину, аристократично бледную и аристократично же красивую. Но теперь её это не успокоило и не обрадовало: красота – точно такая же часть проблемы.
Подойдя к окну, Иль глубоко затянулась сигаретным дымом... по телу снова пробежали мурашки. Её снова накрыло очарование города. Долго ли она так стояла или нет – очень трудно сказать. Однако, в конце концов она услышала шорох со стороны кровати. Арно проснулся. Ещё не открыв глаза он провёл рукой по половине, на которой спала Иль, нахмурился, быстро подскочил, поджав ноги под себя, и только потом открыв глаза. Увидел Иль и расслабленно улыбнулся, выдохнул.
- Ты здесь! Господи, как хорошо. Я уж подумал, что ты ушла!
Иль не могла не улыбнуться, потому что такое действительно порой случалось. С оттенком какой-то снисходительности она повернулась к Арно лицом и опёрлась на подоконник.
- А если бы даже и ушла – тебе-то что?.. – она пожала плечами и скривила губы, - Захотела и ушла. Ну и ладно. Ну и хорошо.
- Если бы я тебя не знал, я бы решил, что ты меня не любишь. – Арно поднялся и подошёл к ней, тоже даже и не думая одеваться. Подошёл, и обнял, прильнув к её губам.
Она не подалась к нему, хотя ей захотелось, но ответила. Поцелуй Арно был приятным. Он не умел делать это бесстрастно и технически, как целуются искушённые мужчины, все его движения были полны импровизации и чувственности.
Это было приятно. Но, выждав немного, Иль отпрянула.
- Хватит с тебя, м?
- Если бы я тебя не знал… - он улыбнулся, ожидая улыбки в ответ.
Иль не улыбнулась.
- Я же сказала – хватит с тебя.
- Ты опять начинаешь? – он нахмурился
Она промолчала и отвернулась, снова смотря в окно. Арно попытался обнять её, притянуть к себе, но на этот раз она попросту застыла, словно бы ей было всё равно. Она почувствовала, как напряглись его мышцы в сдерживаемом раздражении.
- Значит, опять?
Арно хмыкнул и отступил к кровати, сел на мягкий матрас. Голый мужчина на кровати почему-то полностью менял образ комнаты мотеля, делая всё похожим на какую-то типичную картонную декорацию к типичному плохому фильму.
- Иль, я бы понял, если бы это я постоянно связывался с тобой, искал твоего внимания. Но ведь это не так. Ты же… зачем?
- Да.
- Что «да»? Мы ссоримся. Я ухожу. Ты тоже. – он перечислял это, загибая пальцы на руке, - Месяц, два, три… а потом ты снова звонишь мне, и я каждый раз тебя прощаю.
- Надо же. – Иль хмыкнула и прижалась к холодному стеклу лбом, - Оказывается, ты меня «прощаешь»?
Арно подскочил на ноги, уже особенно и не сдерживаясь.
- Да, прощаю! – его голос ещё не загремел в крике, но был достаточно громок, чтобы заставить Иль вздрогнуть, - Ты думаешь, что мне не больно?! Ты думаешь, что мне не плохо?! А я же не железный, я тоже человек! Когда ты сказала, что не хочешь всего со мной – я согласился! Когда ты сказала, что боишься меня – я попытался измениться! Когда ты… каждый раз, когда ты била меня в самое больное – я тебя прощал! А теперь? Что теперь?
Иль подумала, что самое время сказать.
- Теперь ничего, Арно. Мы просто больше не увидимся. Это был последний раз.
Из него словно бы моментально ушёл весь запал.
- Что? Ты… что? – он сел на кровать, - Но… почему?
- Я не хочу. Этого не достаточно?
- Нет!!
Она поняла, что выбора нет и лучше не тянуть. Закрыть глаза – и словно шагнуть с крыши.
- Я всё рассказала Магилэ... я была… мне было плохо и мне нужен был совет. Я думала, он скажет что-то конструктивное, но он тоже взбеленился, прямо как ты. Если я не хочу, чтобы он перестал со мной общаться, больше мы с тобой встречаться не должны.
- Ох. Даже так.
Иль была готова к тому, что Арно начнёт кричать, что он подскочит, ударит кулаком в стену или даже бросится к ней. Она знала, что вспыхнет в ответ сама, вспыхнет яростью и страхом, быстро оденется, уйдёт, и Арно не остановит её, частью из любви, частью из уважения к её чувствам.
Но что-то было не так. Арно поднялся, непривычно холодный в свете утреннего солнца, и просто начал одеваться.
- Что такое? – Иль спросила это, чувствуя, что волнуется, - Что ты делаешь?
- Одеваюсь.
- Что я такого сказала?
- Ничего. Просто это мерзко.
- Да что мерзко?!
Теперь повысила тон Иль, обхватив себя руками, вцепившись в себя ногтями почти до крови.
- То мерзко. – раньше бы Арно подбежал к ней, попытался остановить, но теперь… он просто одевался.
- Да, вот такая вот я плохая и мерзкая, да?!
- Не плохая и не мерзкая. Просто предательница.
К этому моменту Арно уже оделся полностью и затянул длинные светлые волосы в хвост. Подошёл к выходу из номера, оделся, застегнул на себе куртку. Перед самой дверью остановился и обернулся к Иль.
- Ты всё рассказала ему. То, что было между тобой и мной, только между нами двумя... Личное. Очень личное. Это всё. Иль. Это конец. Больше ничего не будет.
- То есть, я не должна была говорить правду?!
- Нет, правду надо отвечать всегда, если тебя спрашивают. – Арно кивнул головой, как послушный мальчик, ответивший на заданный учителем урок, и открыл дверь номера, - Это просто пропустило весь утомительный процесс твоих издевательств и моего унижения. Я слишком часто тебя прощал. В этот раз всё кончено.
Арно вышел и закрыл дверь. Через несколько секунд послышался звук двигателя машины, постепенно удалившийся. Иль присела на пол и обхватила свои колени руками. Она…
Небо полыхнуло красным, солнце засветило сначала ярче, а потом тусклее. На несколько секунд сквозь побледневшую синеву проглянула, ставшая гораздо больше обычной, фиолетовая огромная луна. А потом скрылась назад.
…поняла очень важную вещь. Достала телефон. Сделала два звонка, каждому по ту сторону линии сказав, что кое-что поняла. По ту сторону линии неизменно отвечали, что тоже кое-что поняли: в первом случае разговор прервала она сама, а во втором всё кончилось рёвом двигателя и звуком искорёженного металла.
Она вышла на середину комнаты и раскинула руки в стороны.
Комната ощутимо затряслась, стены покрылись трещинами и глухо застонали. Левая стена, правая стена, потолок и пол – все они с треском схлопнулись, изувечив оказавшуюся между ними женщину. Она, умирая, тихо постанывала от понемногу отпускающего её оргазма.
Простая история пришла к такому, а ведь, казалось бы, что это задел для чего-то большего, для соревнования между двумя мужчинами, приз в котором – женщина. Впрочем, может быть оно и к лучшему, ведь все трое оказались счастливы, пусть и далеко не так, как мечтали в своё время.
Но не будем долго думать об этом, быстрее, поторопимся, времени осталось всего чуть, может быть... ага-а-а! Смотрите, почему этот мужчина так нервно сжимает в руках оружие? По его лицу видно, что он собирается кому-то мстить, не иначе. Это будет интересно!
Душаев закурил сигарету и покрепче сжал руки на дробовике. Старая двустволка с обрезанным прикладом, но с целым стволом. Душаев видел такое в одном сериале – там персонаж носил плащ, под которым скрывал такое же оружие, и грабил людей. Душаеву нравился этот сериал. Но сейчас он шёл не грабить.
Рахмат выйдет из «Экоплюса» через десять минут. Самые долгие десять минут в твоей жизни, если собираешься кого-то убить.
- Ну, где же ты… когда же… - Душаев закурил было сигарету, но понял, что из-за волнения он слишком остро реагирует на табак – захотелось сунуть два пальца в горло, слишком сильно затошнило. Он выкинул сигарету. – Давай… давай…
Это был вопрос жизни и смерти.
Нужно уметь прощать – но и уметь мстить тоже нужно, «не мир я вам принёс, но меч». По такому принципу и жил Душаев. Начиная с мальчишества, продолжая временами армии и Чечни, и заканчивая беспокойным настоящим. Ещё несколько месяцев назад можно было спросить у любого жителя маленького городка Очёрткова: «Кто такой Алексей Душаев?», любой ответил бы: «Это же уважаемый бизнесмен, владелец «Экоплюса»!»
Но потом всё изменилось. Казалось бы: девяностые прошли, времена наглых захватов собственности давно миновали. Оказалось, не миновали. Всего за пару месяцев из успешного коммерсанта Душаев превратился в бомжа. И когда законные методы восстановления справедливости исчерпали себя, он проследовал к незаконным.
Дверь «Экоплюса» открылась. Вышел системный администратор – лохматый толстяк, вечно сам в себе. Душаев узнал этого человека и отвернулся, надеясь, что тот его не узнает, и тот не узнал. Прошёл мимо, что-то бормоча влажными губёшками.
Это, почему-то, успокоило Душаева. Сняло все мысли о неудаче, хотя таковые были. Душаев выдохнул, провёл ладонью по коротким волосам, и лишь больше утвердился в своём желании.
- Выходи же, сука. Выходи, грязная крыса…
Душаев всё больше и больше полнился злостью и ненавистью.
- Я стреляю и нет справедливости, справедливее пули моей! – прошептал он, не сводя напряжённых глаз с двери «Экоплюса».
Наконец.
Вот оно.
Рахмат Серкебаев, респектабельный бизнесмен на первый взгляд, вышел из здания «Экоплюса» и направился к своей машине, оправляя дорогое пальто.
Душаев сплюнул и ринулся к нему. Он не скрывался. Это – война. На войне ты убиваешь и ждёшь справедливости. Рахмат не услышал его шагов за своей спиной, поэтому Душаев громко сказал.
- Эй, ты!
Серкебаев обернулся, увидел своего давнего соперника по бизнесу, стоящего перед ним в грязном и драном пальто, ухмыльнулся. Хотел что-то сказать, но Душаев вынул из под полы обрезанную двустволку и направил её в сторону Рахмата.
Небо полыхнуло красным, солнце засветило сначала ярче, а потом тусклее. На несколько секунд сквозь побледневшую синеву проглянула, ставшая гораздо больше обычной, фиолетовая огромная луна. А потом скрылась назад.
Но не выстрелил, потому что кое-что понял.
Подошёл к своему врагу и взял его за волосы на затылке: грубо, но затем нежнее. Враг подался ему навстречу. Они поцеловались, сначала мягко и нежно, потом чуть грубее, а затем в исступлении кусая и царапая друг друга. Вцепились зубами, начали рвать себя ногтями, грызть одежду, ботинки, ремни.
Вцепившись своему врагу в плечо, он сделал резкое движение шеей и, расшатывая, ломая свои зубы, всё-таки вырвал кусок одежды с куском мяса. Отпрыгнул в сторону, глотнул, проталкивая откушенное. Не получалось. Тогда он сунул себе в рот кулак и стал проталкивать ткань с мясом дальше, но они застряли в горле и не проходили. Ещё с минуту потоптавшись, пытаясь вдохнуть или проглотить, в конце концов он упал на землю и потерял сознание. Лицо у него посинело.
Его враг посмотрел на него. Подобрал двустволку. Переломил её, вытащил из неё патроны и выкинул. Затем, выломав у лежащего без сознания человека пальцы, он зарядил двустволку ими, сунул её дуло себе в рот и впустую щёлкнул курками. Тогда враг опустился на землю, заплакал и, поцеловав синие губы мертвеца, вынул из двустволки пальцы, снова сунул дуло себе в рот и, не взводя курки, снова нажал спусковой крючок.
Ему разнесло голову.
Быстрее! Быстрее! Нет времени рассуждать, начинается, начинается, поскорее! СМОТРИТЕ!
Солнце затухает! Вот, на него уже можно смотреть не сильно щуря глаза, а теперь уже их и вовсе щурить не обязательно, а теперь приходится приглядываться, чтобы в этой затухающей, уменьшающейся точке опознать то, что раньше было Солнцем. Но если оно затухает, почему не становится меньше света? Почему ничего не происходит?
Потому что происходит.
Вы видите эти фиолетовые края? Вы видите этот величественный ореол? О-о, конечно, вы узнали её. Это луна. Это Луна. Это Фиолетовая Луна. И настало её, её время. Фиолетовая Луна – это я, конечно же, но гораздо важнее то, что Фиолетовая Луна – это вы.
Говорят, что в стране слепых, одноглазый был бы королём, ну, а в мире без Солнца, в стране без него, его место занимает Луна. Посмотрим же к чему это приведёт, да? Так смотрите же.
Фиолетовая Луна вспыхивала тут и там, здесь и не здесь, и то, чего касались её лучи, безвозвратно менялось.
Люди выходили и смотрели в небо, а солнца там больше не было, только луна, что подёрнулась хмурыми, серыми облаками, но выглядела столь восхитительно, что люди плакали, опускались на колени, и молились, не замечая того что в мире что-то умерло и, похоже, безвозвратно.