– С чего бы эта парочка разъезжает по моему лесу без моего разрешения, – задумчиво произнес он, кладя двурушник на плечо.
– Твоему лесу? – спросил Морик. – Но мы думали, добрый человек, что по этому лесу могут путешествовать все желающие. – И едва слышно добавил, обращаясь к Вульфгару: – Он наполовину орк.
– Тупица, – так же неслышно отозвался варвар. – Я тебя имею в виду, а не этого романтика с большой дороги. Самому нарываться на неприятности…
– Я думал, твоей геройской душе это придется по нраву, – ответил ему приятель. —К тому же готов спорить, у этого разбойника есть отличная стоянка.
– О чем вы там шепчетесь? – грозно прикрикнул детина.
– Да вот, добрый человек, – мигом ответил Морик, – мой друг только что сказал, что ты, наверное, грабитель и лес тебе вовсе не принадлежит.
Разбойник изумленно вытаращился и не сразу нашелся с ответом. Потом сплюнул и, тыча себя пальцем в грудь, пророкотал:
– А я говорю, мой! Это лес Того!
– А сколько же стоит через него проехать, добрый Того? – поинтересовался Морик.
– Пять золотых! – проревел разбойник и поспешно добавил: – С каждого!
– Дай ему деньги, – пробормотал Вульфгар.
Морик хихикнул, и в тот же миг возле его головы просвистела стрела. Бродяга, удивившись, что грабители работают так слаженно, сразу передумал и полез за кошелем.
Однако Вульфгар пришел в ярость оттого, что кто-то едва не убил его, и тоже передумал. Не дав Морику даже поторговаться, варвар выскочил из повозки и ринулся на Того с голыми руками, но вдруг резко свернул: пара стрел мелькнула как раз наперерез его движению. Варвар метнулся к лучнику, усевшемуся высоко на дереве шагах в десяти от дороги. Проломившись сквозь кустарник, Вульфгар споткнулся о бревно. Подхватив его на бегу, он швырнул бревно в разбойника, затаившегося в кустах, и ринулся дальше.
Когда он был у самого дерева, в землю рядом с ним вонзилась стрела, но Вульфгар не обратил на нее внимания. Уцепившись за нижнюю ветку, варвар с необычайной силой и ловкостью подтянулся и взлетел вверх, едва ли не взбежал по стволу. Обламывая мелкие ветви и перемахивая через толстые, он очутился на одном уровне с лучником. Это был гнолл. Существо, ростом побольше Вульфгара, суетливо прилаживало новую стрелу, но у него тряслись руки.
– Забирай себе! – трусливо взвизгнул гнолл, швырнул лук варвару и приготовился прыгать с двадцатифутовой высоты, решив, что лучше разбиться, чем пасть жертвой ярости Вульфгара.
Однако легкой смерти он не получил. Вульфгар ухватил противника за ворот. Тот бился и извивался, но варвар почти без усилий втащил его обратно.
И сразу же услыхал, как Морик зовет на помощь.
* * *
Стоя на козлах. Бродяга ожесточенно размахивал мечом, стараясь отразить натиск Того и еще одного разбойника с мечом, выскочившего из кустов. Вдобавок к этому он услышал, что сзади приближается и третий. Положение усугублялось еще и тем, что рядом постоянно свистели стрелы.
– Я заплачу! – крикнул он, но грабители лишь рассмеялись.
Краем глаза Морик заметил целящегося лучника и отпрянул назад, уклонившись и от стрелы, и от выпада на удивление проворного противника с мечом. Однако это движение обошлось дорогое прыгнув с козел, он попал в один из ящиков с бутылками, расколотив все до единой. С досады Морик хлопнул мечом по спинке сиденья.
Когда на козлы вскочил Того, рассвирепевший Морик уже не уступал ему, не обращая внимания ни на его напарника, ни на стрелков. Того замахнулся, но Морик опередил и ранил в руку. Громила выронил оружие. Меч Того упал на козлы, а Морик занялся вторым разбойником, успев при этом выхватить из-за пояса нож и яростно ткнуть им в живот Того. Орк-полукровка рухнул с телеги и схватился за распоротый живот.
Третий противник подбирался сзади. Откуда-то сверху раздался вопль ужаса. Морик метнул взгляд в ту сторону и увидел гнолла, летящего откуда-то с высоты. Падая, тот зацепил третьего головореза, который оказался невысокой женщиной, и они оба с размаху врезались в телегу. Женщина, постанывая, попыталась выбраться, лучник-гном лежал неподвижно.
Морик усилил натиск на оставшегося противника, тот, глядя, как вокруг один за другим падают его товарищи, совсем утратил боевой пыл и только отступал, отражая выпады Морика.
Бродяга сделал прямой выпад и, когда противник блокировал, чуть отвел меч и ранил разбойника в плечо. Тот попятился, спотыкаясь, желая уже просто развернуться и бежать, но Морик не отставал от него, вынуждая защищаться.
Бродяга услышал за спиной испуганный возглас, а вслед за ним – треск ломающихся ветвей: Вульфгар продолжал очищать окрестные деревья от стрелков.
– Пожалуйста, прошу, – взмолился противник Морика, убедившись уже окончательно, что тот лучше владеет мечом, так как теперь каждый выпад Бродяги оставляя рану. – Мы только хотели взять с вас деньги…
– Значит, вы не причинили бы вреда ни мне, ни моему другу после того, как получили бы их? – с притворным дружелюбием спросил Морик.
Разбойник энергично затряс головой, и Морик, воспользовавшись тем, что тот отвлекся, полоснул его мечом по щеке. Разбойник с воплем бухнулся на колени и отбросил меч, моля о пощаде.
– Знаешь, я известен своим милосердием, – с притворным сочувствием сказал Морик, – но вот мой друг, к сожалению, не отличается этим качеством.
Вульфгар налетел как ураган. Схватив коленопреклоненного разбойника за горло, он поднял его в воздух и грохнул о дерево. Одной рукой, потому что вторая висела как плеть, из плеча торчал обломок стрелы. Вульфгар поднял разбойника высоко над землей, и тот захрипел.
– Я могу его остановить, – обращаясь к грабителю, сказал Морик, подходя ближе и похлопывая Вульфгара по вздувшемуся предплечью. Только тогда он заметил, что друг серьезно ранен. – Но ты должен провести нас в свой лагерь.
– Нет лагеря! – прохрипел тот.
Варвар сдавил сильнее.
– Согласен! Согласен! – тут же пискнул разбойник.
На лице Вульфгара застыла маска ярости, и он все давил и давил.
– Отпусти его, – сказал Морик.
Варвар и ухом не повел. Разбойник бился как в тисках и не мог ни вырваться, ни вздохнуть.
– Вульфгар! – громко крикнул Морик и повис на могучем бицепсе. – Отстань от него, приятель!
Вульфгар не только не слышал, но, похоже, даже не замечал присутствия товарища.
– Ты мне еще спасибо за это скажешь, – пообещал Морик, хотя и не был в этом уверен, и в следующий миг с размаху заехал варвару в висок.
Вульфгар сразу отпустил разбойника, мешком рухнувшего на землю, и наотмашь ударил Морика, отчего тот отлетел шагов на пять. Варвар бросился за ним. Морик выставил меч, полный решимости всадить его, если понадобится, прямо в грудь великана, но в последнее мгновение Вульфгар остановился, заморгал, как будто лишь сейчас очнувшись. Морик с облегчением понял, что, где бы ни был варвар до этого, теперь он вернулся.
– Он отведет нас к их лагерю, – сказал Бродяга.
Вульфгар тупо кивнул, глаза его еще были мутны. Потом безразлично посмотрел на торчавшее из плеча древко стрелы. Затем побледнел, озадаченно глянул на Морика и рухнул ничком.
* * *
Очнувшись, Вульфгар обнаружил, что лежит в задней части повозки, которая стоит на краю поляны, окруженной высокими соснами. Он с усилием приподнял голову и едва сдержал приступ паники. Мимо прошла женщина, бывшая среди тех разбойников, что напали на них. Разве они победили? Однако варвар не успел всерьез разволноваться, потому что услышал веселый голос Морика и заставил себя приподняться повыше, при этом вздрогнув от боли в раненой руке. Вульфгар с удивлением рассмотрел собственное плечо: кто-то вынул стрелу, а рану промыл и перевязал.
Морик сидел неподалеку и дружески болтал, распивая бутылочку, словно с закадычным другом, с разбойником-гноллом. Вульфгар сполз на край телеги, спустил ноги, потом неуверенно встал. Перед глазами вдруг появились какие-то черные пятна. Однако это вскоре прошло, и Вульфгар осторожно двинулся к Морику.
– О, да ты очнулся! – приветствовал его приятель и протянул бутылку: – Выпьешь?
Вульфгар насупился и покачал головой.
– Брось, тебе надо выпить, – просипел гнолл с рожей, напоминавшей собачью морду. При этом он отправил в рот ложку какого-то густого варева, уронив часть ее содержимого на землю, а часть – себе на рубаху.
Вульфгар неприязненно поглядел на нового товарища Морика.
– Не будь таким суровым, друг мой, – сказал Морик, зная, что может последовать за подобным взглядом. – Микерс нам друг, ведь теперь он не подчиняется больше убитому Того.
– Прогони его, – сказал Вульфгар, и гнолл удивленно открыл рот.
Морик быстро поднялся и взял варвара под локоть здоровой руки.
– Теперь они наши друзья, – пояснил он. – Все без исключения. Раньше они подчинялись Того, а теперь мне. И тебе.
– Прогони их, – уже жестче повторил Вульфгар.
– Мы же в пути, – возразил Морик. – Надо, чтобы кто-то наблюдал за дорогой, обследовал местность, а также помог бы с оружием в руках отстоять место, которое мы облюбуем.
– Нет, – уперся Вульфгар.
– Но ты же не знаешь, какие опасности могут встретиться на пути, дружище, – продолжал увещевать Морик, надеясь все разрешить миром.
– Прогони их! – заорал вдруг Вульфгар, и, видя, что Морик его не слушает, он бросился к Микерсу. – Убирайся отсюда и из этого леса!
Гнолл посмотрел на оставшегося за его спиной Морика, но тот лишь беспомощно пожал плечами.
Микерс встал.
– Я останусь с ним, – сказал он, показывая пальцем на Бродягу.
Вульфгар выбил у него из рук миску со стряпней, схватил за ворот и приподнял на носки.
– Даю тебе последнюю возможность убраться по доброй воле, – прорычал он.
– Господин Морик? – растерянно проговорил гнолл.
– Лучше уходи, – невесело ответил тот.
– И остальным тоже? – спросил еще один член банды, стоявший на куче камней у кромки поля. В руках у него был снаряженный лук.
– Или я, или они, Морик, – заявил Вульфгар тоном, не терпящим возражений. При этом оба давнишних приятеля поглядели на лучника, уже натянувшего тетиву.
В глазах Вульфгара тут же вспыхнула ярость.
– Я дам тебе один выстрел, – предложил он. – Попадешь ты в меня или нет?
Лучник поднял оружие.
– Вряд ли у тебя получится, – улыбаясь, продолжал варвар. – Нет, ты промахнешься, потому что знаешь.
– Знаю что?
– Что даже если ты не промахнешься, твоя стрела все равно не убьет меня, – ответил Вульфгар, неумолимо приближаясь. – По крайней мере, не сразу, и я успею схватить тебя за глотку.
Лучник прицелился, но Вульфгар все так же уверенно шел на него, улыбаясь. Разбойник тревожно оглянулся вокруг, надеясь на поддержку, но поблизости никого не оказалось. Поняв, что противник слишком силен для него, разбойник опустил лук, повернулся и бросился бежать.
Вульфгар тоже повернулся. Микерс, в свою очередь, также бросился наутек.
– Теперь придется смотреть в оба, чтобы они не напали исподтишка, – мрачно заявил Морик, когда Вульфгар подошел к нему. – Ты только что прогнал друзей.
– Я не вожу дружбу с ворами и убийцами! – только и сказал варвар.
Морик даже отпрыгнул от него:
– А я, по-твоему, кто?
Лицо Вульфгара сразу смягчилось.
– Ну, только с одним, – поправился он со смешком.
Морик принужденно рассмеялся.
– Ладно, мой большой, но не слишком сметливый друг, – сказал он, доставая еще одну бутылку. – Выльем за нас! За разбойников!
– А не постигнет ли нас участь наших предшественников? – громко спросил Вульфгар.
– Наши предшественники были бестолковыми, – сказал Морик. – Я знал, где их найти, потому что они были слишком предсказуемы. Хороший разбойник всегда на шаг впереди городской стражи и всяких доносчиков.
– Похоже, тебе неплохо знакома такая жизнь.
– Да, довелось и по лесам побегать, – сознался Морик. – Но и в лесу мы вовсе не обязаны жить как дикари, – заявил он и протянул Вульфгару бутылку.
Варвару потребовалась вся сила воли, чтобы отказаться от выпивка. Плечо болело, да и столкновение с новыми «друзьями» его сильно взбудоражило. Погружение в полубессознательное состояние пришлось бы сейчас кстати.
Но он отошел подальше от недоумевающего Морика. Уйдя на другой край поляны, он взгромоздился на дерево, устроился поудобнее и стал обозревать окрестности.
Его взор невольно возвращался к северу, туда, где высился Хребет Мира, отделявший его от Долины Ледяного Ветра и от другой жизни, которую он когда-то знал в которую снова мог бы обрести. Он вновь вспоминал друзей, и в особенности Кэтти-бри. Постепенно варвар поддался сладкой грезе, представляя, как обнимает ее, как она нежно целует его, врачуя от всех язв и болей мира.
Но вдруг Кэтти-бри чуть отодвинулась от него, и прямо на глазах Вульфгара во лбу у нее появились маленькие белые рожки, а за спиной развернулись громадные крылья летучей мыши. Демон Бездны, суккуб, принял дорогой сердцу облик.
Глаза Вульфгара расширились, дыхание участилось. Он пытался отгородиться от жутких образов, но они его не отпускали. На этот раз они были такими отчетливыми, что у варвара даже промелькнула мысль: а не были ли все последние месяцы жизни на земле лишь очередным обманом Эррту, созданным для того, чтобы снова поманить его надеждой и снова растоптать? Вульфгар видел суккуба, адское создание, соблазнявшее его…
– Нет! – прорычал варвар. Омерзительные воспоминания навалились на него, и вынести их было не легче, чем пытки.
«Я похитила твое семя», – всплыли в памяти слова суккуба, и это было правдой. За годы плена они не раз проделывали с ним такое – похищали его семя и зачинали полудемонов, детей Вульфгара. Со времени возвращения на поверхность воспоминание об этом впервые обожгло Вульфгара, впервые он осознал весь ужас того, что может увидеть своих невольных дьявольских отпрысков. Этот ужас пророс сквозь запреты разума.
Эррту показал ему одного из его детей, орущего младенца, мать которого, суккуб, стояла рядом с громадным демоном. Эррту поднял младенца высоко в воздух, а потом на глазах Вульфгара и воющей матери откусил ему голову. Фонтан крови окатил варвара с головы до ног, а он не мог даже вздохнуть… Эррту нашел еще один способ добраться до него…
Вульфгар спрыгнул с дерева, споткнулся и неловко упал на больное плечо, отчего рана вновь открылась. Не обращая внимания на боль, он бегом перешеек поляну. Морик отдыхал в тени телеги. Вульфгар кинулся к холстинам, укрывавшим запасы, и лихорадочно отдернул,
Его дети! Его отпрыски, плоды его похищенного семени!
Спиртное привычно обожгло внутренности, по телу начало распространяться тепло, постепенно дурманя сознание и смазывая страшные образы.
Глава 15
БОЛЬШЕ НЕ ДИТЯ
– Любви нужно дать время расцвести, мой господин, – шептал Темигаст лорду Ферингалу. Он увел молодого хозяина в дальний конец сада, подальше от Меральды. Управляющий наткнулся на них как раз в тот момент, когда влюбленный молодой человек убеждал Меральду выйти за него замуж уже на следующей неделе. Та находила одну за другой приличные отговорки, но упорный Ферингал одну за другой опровергал их.
– Время расцвести? – переспросил Ферингал. – Да я просто голову теряю от желания. Я ни о ком, кроме Меральды, думать не могу!
Последние слова он произнес довольно громко, и оба, обернувшись, увидели, что девушка бросила в их сторону недовольный взгляд.
– Так и должно быть, – прошептал Темигаст. – Нужно убедиться, не ослабеет ли чувство со временем. Крепость таких чувств и есть мерило любви, мой господин.
– Ты все еще сомневаешься во мне? – испуганно спросил Ферингал.
– Нет, господин мой, не я, – возразил Темигаст, – селяне должны поверить, что ваш союз с Меральдой не прихоть, а проявление настоящей любви. Вы должны принимать в расчет ее репутацию.
Это заставило молодого лорда задуматься. Он снова оглянулся на девушку, а потом посмотрел на Темигаста в явном замешательстве.
– Но если она выйдет за меня замуж, какой тут вред ее репутации?
– Если свадьба устраивается слишком быстро, то крестьяне могут решить, что она просто окрутила вас своим женским коварством, – пояснил управляющий. – Гораздо лучше для нее будет, если вы выждете несколько недель, выказывая ей почтительную и искреннюю любовь. В любом случае ей придется пережить много насмешек и обид, мой господин, потому что люди завистливы. Но теперь вы обязаны защищать ее, а самое лучшее в этом случае – немного повременить с церемонией.
– Но сколько? – живо спросил молодой человек.
– Весеннее равноденствие, – предложил старик, и Ферингал с ужасом уставился на него, – это будет в самый раз.
– Да я же умру, – простонал Ферингал.
Темигаст нахмурился:
– Можно устроить свидание с другой женщиной, если ваше желание станет невыносимым.
Лорд Ферингал энергично замотал головой:
– Я не могу даже представить себе ничего такого с другой женщиной.
Темигаст похлопал его по плечу с ласковой улыбкой.
– Так и должен отвечать глубоко любящий человек, – сказал он. – Что ж, может, удастся справить свадьбу к новому году.
Лорд Ферингал просиял, но скоро его лицо снова омрачилось.
– Но это целых пять месяцев, – проскрежетал он.
– Зато подумайте, какое вас ждет блаженство, когда срок подойдет.
– Я только об этом и думаю, – уныло произнес Ферингал.
– О чем вы там говорили? – спросила Меральда Ферингала, после того как Темигаст, извинившись, удалился.
– О свадьбе, разумеется, – ответил молодой человек. – Управляющий Темигаст считает, что нужно подождать до будущего года. Он полагает, что любви свойственно расти и расцветать, – произнес он голосом, в котором ясно слышались нотки сомнения.
– Так оно и есть, – поспешно согласилась Меральда, мысленно благодаря Темигаста.
Ферингал вдруг схватил ее и притянул к себе.
– Я не думаю, что моя любовь к тебе может стать еще сильнее, – выдохнул молодой человек. Он поцеловал ее, Меральда ответила и обрадовалась, что дальше этого он не пошел.
Ферингал отстранил ее,
– Темигаст предупредил, чтобы я выказывал тебе почтение, – сказал он. – Необходимо показать твоим односельчанам, что наша любовь по-настоящему глубока и прочна. Поэтому я подожду. Кроме того, у Присциллы будет достаточно времени, чтобы подготовиться к этому событию. Она обещала, что это будет свадьба, какой Аукни – да и весь Север – еще не видел.
Лучезарная улыбка Меральды была искренней. Она обрадовалась отсрочке: теперь у нее будет время разобраться со своими чувствами к лорду Ферингалу и Яке, привыкнуть к принятому решению и своей ответственности. Меральда была уверена, что справится и не будет чувствовать себя несчастной. Она выйдет замуж за лорда Ферингала и станет хозяйкой Аукни ради матери и семьи. Возможно, это окажется совсем неплохо.
Она посмотрела на Ферингала с приязнью. Подчиняясь внезапному порыву, она обняла его за талию, положила голову ему на плечо и была вознаграждена сдержанной, но благодарной улыбкой своего жениха. Меральда нашла, что это… приятно.
* * *
– Ну, расскажи же мне все! – жарко прошептала Тори, перебираясь в кровать Меральды, едва старшая сестра вернулась домой. – Он тебя трогал?
– Мы разговаривали и смотрели на волны, – ответила Меральда без воодушевления.
– Ты его еще не любишь?
Меральда поглядела на сестру. Любит ли она лорда Ферингала? Нет, это она могла сказать с уверенностью, по крайней мере, такой горячей любви, что она испытывала к Яке, тут близко не было, но, может, это и хорошо. Может, она когда-нибудь полюбит великодушного лорда Аука. Его не назовешь отталкивающим – скорее наоборот. По мере того как их свидания стали заполнять не только отчаянные попытки объятий со стороны охваченного страстью мужчины, Меральда начинала видеть и в нем множество хороших качеств, за которые она и в самом деле могла со временем полюбить его.
– Ты больше не любишь Яку? – спросила Тори.
Довольная улыбка Меральды сразу померкла. Она не ответила, отвернулась и, свернувшись клубочком, изо всех сил старалась сдержать слезы. Тори поняла, что больше приставать не стоит.
Ночью Меральде снились кошмары, она металась в постели. Однако наутро ее настроение улучшилось, и она еще больше приободрилась, когда, войдя в гостиную, услышала, как мама разговаривает с мамашей Гарденер, их соседкой, взахлеб описывая гостье прогулку в саду замка.
– Мамаша Гарденер принесла нам яиц, – объявила Биаста Гандерлей, показывая на сковородник с яичницей. – Угощайтесь.
Меральда улыбнулась доброй гномихе и придвинулась к сковородке. Но лишь почуяв запах блюда, она опрометью выскочила из-за стола и из дома, и ее вырвало рядом в ближайших кустах.
Мамаша Гарденер поспешила за ней.
– Что с тобой, девочка? – спросила она.
Меральда выпрямилась. Дурнота прошла, но девушка поняла, что случилось что-то особенное.
– В замке слишком хорошо едят, – стала оправдываться она. – Боюсь, и меня они кормят чересчур плотно.
Мамаша Гарденер заливисто рассмеялась:
– А, ну да ты привыкнешь! Станешь такой пышечкой, живя в раздолье и хорошо кушая!
Меральда улыбнулась ей в ответ и вернулась в дом.
– Но тебе все равно нужно поесть, – настаивала мамаша Гарденер, снова подведя ее к столу.
Но Меральду замутило уже при одной мысли о яичнице.
– Наверное, мне надо пойти прилечь, – сказала она, направляясь в свою комнату.
Она слышала, что женщины обсуждают сказанное ею о плотной еде. Биаста, которая болела уже давно, выразила надежду, что все дело только в этом.
Но сама Меральда так не думала. И только сейчас прикинула, что со времени свидания с Якой минуло уже три недели. Месячные не пришли, но она не придала этому значения, потому что у нее все было так нерегулярно…
Девушка схватилась за живот вне себя от радости и ужаса одновременно.
На следующее утро ей снова стало плохо, потом опять, но ей удавалось скрывать недомогание, взбегая вида и запаха яиц. После утренней тошноты она весь день чувствовала себя хорошо, а потому окончательно уверилась, что у нее будет ребенок.
Мечтая, она ничего страшного в этом не видела. Ее воображение легко соединяло замужество с молодым бедняком и жизнь в замке, прогулки по саду. Однако, возвращаясь на грешную землю, она понимала, что все очень плохо.
Она предала лорда Аука, но, что еще хуже, она предала свою семью. Похитив одну ночь для себя, она, скорее всего, обрекла свою мать на смерть и сделала себя шлюхой в глазах всей деревни.
Когда отец обо всем узнает, то убьет ее – ведь избил же он ее за гораздо меньшее. Или ее прогонят по улицам, и селяне будут поносить ее, оплевывать и забрасывать тухлыми овощами. Или в припадке ярости лорд Ферингал вырежет ребенка из ее чрева и велит повесить Яку?
А что будет с ребенком? Как отнесутся в благородном семействе к младенцу, из-за которого хозяин стал рогоносцем? Она слышала, что такое случалось в иных королевствах, и младенцев убивали, дабы устранить угрозу престолу.
Меральда лежала в постели, и картины, одна страшнее другой, вихрем проносились в ее голове. Наконец она встала и тихо оделась, потом вошла к родителям: мама сладко спала в объятиях отца.
Меральда беззвучно попросила прощения у обоих и выскользнула из дома. Ночь была сырой и ветреной. Меральда не обнаружила Яку на обычном месте, и ей пришлось идти к его дому. Стараясь не перебудить его мать и дядю, она стала забрасывать мелкими камешками занавеску, закрывавшую неостекленное окошко его спальни.
Занавеска, наконец, откинулась, и в окне появилось прекрасное лицо Яки.
– Это я, Меральда, – прошептала она, и лицо юноши просветлело.
– Мне надо с тобой поговорить. Выйди, пожалуйста.
– Здесь теплее, – насмешливо и с намеком ответил Яка в своей обычной манере.
Понимая, что ведет себя безрассудно, Меральда тем не менее кивнула и юркнула к входной двери. Яка, голый по пояс, держа в руке единственную свечу, отпер сразу. Он приложил палец к губам, взял Меральду за руку и неслышно провел за занавеску, отделявшую его спальню. Не дав девушке ничего сказать, он привлек ее к себе, стал целовать, а потом потянул вниз.
– Перестань? – прошипела она, вырываясь. – Надо поговорить.
– Потом, – прервал ее Яка, шаря руками по ее телу.
Меральда отодвинулась.
– Сейчас, – возразила она. – Это важно.
Яка сел на кровати, все еще усмехаясь, но не делая попыток уложить ее.
– Срок уже большой, – сразу начала девушка.
Юноша вопросительно поднял бровь.
– У меня будет ребенок, – тихо выпалила она. – От тебя.
Его будто ударили по лицу сковородкой.
– Но к-как? – заикаясь, промямлил он после продолжительного молчания. – Это же было всего один раз.
– Вполне достаточно, – сухо ответила она.
– Но… – покачал головой Яка. – А лорд Ферингал? И что же нам делать? – Он снова помолчал и впился взглядом в Меральду. – А он и ты – вы уже?..
– Только с тобой, – твердо ответила Меральда. – Единственный раз в жизни.
– Что же нам делать? – повторял Яка, беспокойно теребя одеяло. Меральда никогда не видела его таким растерянным.
– Я думала, что должна буду выйти за лорда Ферингала, – сказала она, обнимая его, чтобы успокоить. – Если не для себя, то ради моей семьи, но теперь все изменилось, – сказала она, глядя ему в глаза. – Я не могу принести в замок Аук ребенка от другого мужчины.
– Но что же делать? – повторил Яка, который, казалось, отупел от обрушившегося на него известия.
– Ты же говорил, что я нужна тебе. Вот, теперь ты получил меня с плодом в чреве, и мое сердце тоже принадлежит тебе.
– Лорд Ферингал меня убьет.
– Но мы здесь не останемся, – ответила Меральда. – Ты говорил, что мы можем отправиться по Побережью Мечей до Лускана и даже до Глубоководья. Вот так и сделаем, так надо.
Но Яку, похоже, такая перспектива не прельщала.
Меральда тряхнула его за плечи.
– Правда, все к лучшему, – сказала она. – Я люблю тебя, я твоя, и сама судьба вмешалась, чтобы соединить нас.
– Но это безумие, – ответил Яка, отстраняясь от нее. – Мы не можем бежать. У нас нет денег. Ничего нет. Да мы сдохнем по дороге к Лускану!
– Ничего нет? – переспросила Меральда, только сейчас начиная понимать, что он так говорит не только из-за первого испуга. – Мы. Мы есть друг у друга. Есть наша любовь, есть наш будущий ребенок.
– Ты считаешь, этого достаточно? – так же недоуменно спросил Яка. – И что за жизнь нас ждет? Мы станем нищими, будем грызть землю и растить ребенка в грязи?
– А какой у нас выбор?
– У нас? – спросил Яка и прикусил язык, поняв, что ляпнул не то.
Меральда изо всех сил старалась не разрыдаться.
– Значит, ты солгал мне? Чтобы я переспала с тобой? Значит, ты меня не любишь?
– Нет, не так, – заверил Яка, обнимая ее, – но как мы сможем выжить? Ты же не думаешь, что одной любви достаточно, ведь нет? У нас не будет еды, не будет денег, а кормиться надо будет троим. И что будет, когда ты растолстеешь и станешь уродливой, и мы даже любовью заниматься не сможем, чтобы испытать хоть какую-то радость?
Девушка побелела и вырвалась из его объятий. Он двинулся за ней, но она его оттолкнула.
– Ты говорил, что любишь меня!
– Говорил, – ответил Яка. – И говорю.
Она покачала головой, внезапно все осознав.
– Ты желал меня, но никогда не любил. – Ее голос дрогнул, но она решительно продолжала: – Дурак. Ты даже не знаешь, в чем розница. – С этими словами она повернулась и выбежала из дома. Яка не тронулся с места.
Меральда проплакала всю ночь, стоя под доящем на холме, и вернулась домой лишь под утро. Теперь ей все было ясно. Ну и дура же она была, что отдалась Яке Скули. И когда она будет вспоминать свое прощание с невинностью, мгновение, превратившее ее из девочки в женщину, то на память ей будет приходить не та волшебная ночь в нолях, а сегодняшняя, когда она поняла, что отдала самое сокровенное себялюбивому, холодному, пустому мужчине. Даже не мужчине – мальчишке. Какой же дурой она была!
Глава 16
ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ
Они сидели, скорчившись, под телегой, а вокруг колотил дождь. Вода текла и под повозку, земля даже здесь стала раскисать.
– М-да, не о такой жизни я мечтал, – уныло заметил Морик. – Как низко падают великие.
Вульфгар усмехнулся и покачал головой. Для него комфорт не имел такого значения, как для его приятеля, и на дождь ему было, в общем-то, наплевать. Он ведь вырос в Долине Ледяного Ветра, а там климат был куда суровее, чем на этой стороне Хребта Мира.
– Ну вот, испортил лучшие штаны, – проворчал Морик, пытаясь умоститься на сравнительно сухом пятачке.
– Селяне могли бы дать нам убежище, – напомнил ему Вульфгар. Чуть раньше им встретилось несколько сельских домиков, и варвар предположил, что крестьяне наверняка поделились бы с ними едой и предоставили бы кров.
– Но тогда селяне знали бы о нас, – возразил Морик. – Если когда-нибудь нас станут разыскивать, будет легко проследить наш путь.
Молния ударила в дерево на другом краю поляны, мгновенно превратив его в пылающий факел. Морик испуганно вскрикнул.