Рано утром 23 февраля 1944 года, в праздник Красной Армии, в частях и подразделениях НКГБ и НКВД, заблаговременно расквартированных на всей равнинной территории Чечено-Ингушской республики под видом общевойсковых пехотных и артиллерийских подразделений, прибывших с фронта якобы на отдых, прозвучал радиосигнал "Пантера": приступить к поголовной депортации населения.
Девятнадцать тысяч откормленных в семьях горцев оперработников НКВД-НКГБ и СМЕРШа, сто тысяч солдат и офицеров войск НКВД и тридцать одна тысяча общевойсковиков (всего 150 тысяч, по 3,2 мирных жителя на каждого) в шесть утра ворвались в жилища безмятежно спавших чеченцев и прикладами автоматов стали выгонять их на колхозные дворы и площади.
На этих так называемых сборных пунктах перепуганные мирные люди никак не могли понять: что произошло, что случилось с еще вчера такими вежливыми и гуманными фронтовиками – защитниками Родины? Почему они вдруг превратились в карателей и, нагло матерясь, силком запихивают их, готовивших "фронтовикам" праздничный обед, в крытые грузовики без всяких объяснений?..
Вереницы "студебекеров", предназначенных для фронта, беспрерывным конвейером доставляли обреченных на железнодорожные станции и перегружали их в неотапливаемые товарные вагоны для перевозки скота.
180 эшелонов, до отказа набитых растерянными, ничего не понимающими горцами, мчали, не уступая даже воинским составам, в холодные степи Киргизии и Казахстана. На бескрайних просторах Советской Родины они оставляли за собой на перронах, вдоль дорог тысячи умерших, трупы которых родственникам не давали хоронить, но над которыми глумились мародеры, после чего голыми забрасывали в пристанционные ямы.
Надо отдать должное изобретательности Генерального Комиссара Госбезопасности Лаврентия Берия. Его хитроумная уловка удалась на славу: в разгар битвы с гитлеровскими захватчиками он сохранил свои элитные войска. Под благовидным предлогом выселения неблаговидных народов в Сибирь и Казахстан с фронтов Великой Отечественной были отозваны боеспособные полки и дивизии НКВД-НКГБ. Их послали сражаться в глубоком тылу с беззащитными семьями тех, кто не щадя своей жизни и крови бился с чужеземными полчищами.
Заметим и то, что "провидец" Сталин санкционировал бериевский иезуитский, предательский по отношению и к фронтовикам, план государственного массового "дезертирования" войск НКВД-НКГБ с мест боев и сражений. При этом оголяя стрелковые полки и дивизии от военной техники, лишая авто и гужтранспорта, от продовольствия и обмундирования, которых не хватало на передовой. Вспомните хотя бы по документальным фильмам, где показаны полуголодные, оборванные и полубосые советские бедолаги-солдаты, которые тащат на себе орудия, толкают маломощные полуторки и ЗИСы по бездорожью. А кони? Некормленные, они из кожи лезут вон, таща по грязи повозки с боепитанием на передовую!..
В эту пору самых решающих битв тысячи мощнейших вездеходов и американских "студебекеров" раскатывают по Северному Кавказу, а сытые, холеные бериевцы в новеньких формах, да еще для маскировки в обмундировании бойцов и командиров Красной Армии гоняются за женщинами, детьми и стариками, изображая из себя патриотов Советской власти. Гоняются за беззащитными семьями, главы которых кровь проливают на фронте, не ведая, что защищают, по сути дела, бериевщину и сталинизм, что одно и то же – дьявольщину, сатанизм! И вот в тяжелое военное лихолетье главнокомандующий Иосиф Сталин награждает главнокомандующего душегубов Лаврентия Берия высшим полководческим орденом Суворова 1-й степени за героизм, проявленный в борьбе с женщинами, детьми и стариками!
"ПОЛКОВОДЧЕСКИЙ" ДАР БЕРИИ
В День Красной Армии 23 февраля 1944 года чекистско-войсковая операция в Чечено-Ингушетии прошла так молниеносно, что уже в 11 часов дня счастливый Берия, прибывший в Грозный в правительственном, бронированном поезде из Москвы, телеграфировал в столицу победную реляцию:
"Совершенно секретно. Государственный Комитет Обороны тов. Сталину
Сегодня, 23 февраля, на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет. Имели место 6 случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека.
На 11 часов утра вывезено из населенных пунктов 94 тысячи 741 человек, т.е. свыше 20 процентов, подлежащих выселению, погружены в железнодорожные вагоны из этого числа 20 тысяч 23 человека.
Берия 23.04.1944 г."
* * *
Второй этап выселения из горных районов республики начался на рассвете 27 февраля, после сильного снегопада. По заснеженным тропам с гор невозможно было спускать детей, женщин, больных и стариков. Вниз погнали только здоровых стариков, девушек и женщин.
Немощных же из близлежащих сел согнали в высокогорный аул Хайбах и затолкали в конюшню колхоза имени Берия. Конвоиры объявили: "Если не хотите замерзнуть, утепляйте сарай". Не подозревающие подлого подвоха люди изо всех сил таскали из стогов сено и солому, толстым слоем обкладывали стены и устилали пол.
В это же время в конюшне совершилось таинство: красавица Хеса Газаева подарила мужу Алаудину двух близнецов. Хасан и Хусейн назвали мальчишек – тут же всем миром выбрали имена. Радоваться бы появлению на свет малышей, но...
Об удачно проведенной акции начальник Галанчожского оперативного сектора полковник Гранский поспешил сообщить командующему чекистско-войсковой операцией в этом же секторе комиссару госбезопасности 3-го ранга, генерал-майору Гвишиани.
Со слов Мальсагова было так.
– Товарищ генерал, разрешите доложить! – подобострастно рапортовал полковник. – Согласно вашего мудрого плана, чеченцы попались на удочку, утеплили сеном и соломой конюшню и покорно вошли в нее.
Говорил он о каком-то кавалерийском коне, год назад доставленном с фронта по распоряжению командующего Центральным фронтом генерала Рокоссовского многодетной семье погибшего хайбахца.
Этот боевой конь по кличке Хайбах проявил воистину воинственный дух. Увязавшись за своими хозяевами, он метался перед запертыми воротами конюшни. Ржал, угрожающе мотая головой, норовя укусить, бил копытами, брыкался, вставал на дыбы. Сержант Гнус попытался было ухватить его за гриву, так он ударил кованым копытом так, что пришлось срочно вызывать врача.
– Это ж, кстати, очень хорошо! – обрадовался Гвишиани. – К отчету впустите и его в конюшню. На голову будет больше бандитов. Всего 704.
– Товарищ генерал, да и там без коня уже 705 бандитов, – заметил полковник. – Утром в конюшне родилась двойня.
– Кто, мальчики или девочки?
– Мальчики, – заверил полковник.
– Стало быть, бандиты, – удовлетворенно заключил генерал, – в отчете ставь 705. А коня жалко. Под седло пойдет. Ко мне его!
– А что с детьми делать?
Его ждал с докладом Лаврентий Павлович, после чего он обещал сказать, что делать с бандитами.
Ровно в 11 утра Берия вышел на радиосвязь. Из их разговора Гранский понял лишь три слова: пустить красного петуха. Выпив для поднятия тонуса еще пару стопок коньяка, вдохновленный согласием самого Берия, генерал Гвишиани, одев папаху и заткнув за пояс "ТТ", браво зашагал к обреченным "бандитам".
Став напротив конюшни в позу Наполеона, он, убедившись в готовности подручных, дал команду: поджигай!
С канистрами бензина поджигатели побежали вокруг конюшни.
Женщины отчаянно заголосили...
В ответ из укрытий по конюшне ударили пулеметы трассирующими пулями. Бешеные языки пламени, казалось, метнулись к опустевшим саклям, сторожевой башне, речке Гехинка и, всеми отвергнутые, зловеще рванулись в небо.
Ошеломленный Мальсагов кинулся к Гвишиани: "Там же люди, остановитесь!.."
– И ты туда же хочешь? – рассвирепел палач. – Арестовать!
Охваченная огнем, закричала конюшня. Обезумевшие от ужаса люди ринулись к воротам, которые, не выдержав напора, рухнули с частью стены наружу. И в эту отдушину хлынули люди-факелы, среди которых была большая семья Гаевых: 110-летний Тута, его 100-летняя жена Сари, 108-летний младший брат Хату, его 90-летняя жена Марем с праправнучкой, трехлетней Рукият и Аминат пяти лет. Рядом бежали 70-летний сын Хасбек с 60-летней женой Сацитой, поддерживая внуков – Ису 7 лет и Мусу – 9 лет. Младший сын Хату, 50-летний силач Алаудин, нес на крепких руках жену, 30-летнюю Хесу с младенцами Хасаном и Хусейном.
Вырвалась из кромешного ада и многочисленная семья героев-фронтовиков Газоевых – мать Зана с пятью дочерьми и четырьмя сыновьями: отдав на защиту Родины мужа и старшего сына, она осталась беззащитной перед своей Родиной, наславшей на нее и ее детей своих карателей.
– Что делать? – растерялся полковник Гранский.
– Твари, разжалобить хотят! – крикнул генерал Гвишиани и, будто находился на переднем фланге, дико заорал:
– Огонь! Огонь! Огонь!
Не знали горцы, что у палачей вместо сердца в груди отбойные кувалды. Отделение автоматчиков дало длинные очереди разрывными пулями. Перед воротами конюшни выросла гора трупов, по которым всё еще карабкались выползающие из пекла горящие люди. Вокруг стоял невыносимо тяжёлый запах жареной человечины.
С драгоценной ношей дальше всех удалось пробежать могучему Алаудину. Видимо, у автоматчиков не поднялась рука на крошек-младенцев, родившихся всего 6 часов назад. Ещё шагов пять, и Алаудин оказался бы перед генералом. Но генерал-палач не дрогнул перед "бандитами". Навскидку лично выстрелил из "ТТ". Гвишиани был ворошиловским стрелком, и силач Алаудин, сделав ещё пару шагов, припал на колено и нежно опустил любимую с сыновьями на тающий снег.
Хеса, собрав остатки угасающих сил, встала на колени и, прижимая малюток к груди, читая молитву, доползла до ног палача. Гвишиани полюбопытствовал: "Что она лопочет?" Переводчик ответил: "Просит сохранить жизнь младенцам". Генерал сплюнул и, выругавшись по-грузински, с размаха ударил сапогом в лицо несчастной: "Вот тебе жизнь!" Опрокинувшись на спину, молодая женщина беспомощно уронила малюток. Они распеленались и покатились в разные стороны, подняв крик.
– В огонь их! Быстрее в огонь, чтоб не мучились! – "сжалился" генерал-палач, и мгновенно крохотные тельца мальчишек друг за другом полетели в огонь. Едва начавшаяся жизнь оборвалась вместе с последним криком младенцев.
Все 705 человек были уже мертвы, когда с неба на жуткое пепелище упали первые капли. Это были слезы упавшего на землю дождем неба. Единственные слезы, оплакавшие невинные жертвы открыто. Но, как оказалось впоследствии, у этой чудовищной трагедии были и другие живые свидетели, чудом уцелевшие дети, ушедшие спозаранку в лес на заготовку хвороста... И те мальчишки, кому в этой панике удалось скрыться в лесу.
"Хотелось бы всех поименно назвать, Да отняли список и негде узнать!", – писала о других жертвах, но этой же страны, великая мученица – поэт Анна Ахматова.
Свой список чеченцы восстановили, назвав каждую жертву поименно в "Белой книге", изданной историком Гаевым, членом нашей комиссии, о чьих родственниках шла речь выше.
Безумно уставший от увиденного и услышанного, под диктовку членов комиссии я составил акт – первый официальный документ о хайбахской трагедии. Вот он:
АКТ ОБСЛЕДОВАНИЯ МЕСТА МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ, ПУТЕМ СОЖЖЕНИЯ И РАССТРЕЛА, ЖИТЕЛЕЙ БЫВШЕГО ГАЛАНЧОЖСКОГО РАЙОНА ЧИАССР ПРИ НАСИЛЬСТВЕННОМ ВЫСЕЛЕНИИ В ФЕВРАЛЕ 1944 ГОДА 22 августа 1990 года бывшее селение Хайбах, бывшего Галанчожского района Чечено-Ингушской АССР
Чрезвычайная комиссия в составе: руководителя группы "Поиск" Советского комитета ветеранов войны КАШУРКО С.С. (председатель комиссии), бывшего 1-го заместителя наркома юстиции ЧИАССР МАЛЬСАГОВА Д.Г., прокурора Урус-Мартановского района, члена Президиума Верховного Совета ЧИАССР ЦАКАЕВА Р.У., члена оргкомитета по восстановлению ингушской автономии АХИЛЬГОВА С.Х., учителя Гехи-Чунской средней школы ГАЕВА С. Д. 22 августа побывала (на вертолете) в бывшем селении Хайбах, расположенном в горах на территории Урус-Мартановского района.