ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.
Московское войско тем временем взяло Нейгоф и Каркус. Но вскоре случилась неудача. Шведский военачальник Акесон, с 2 тысячами человек, разбил 16-тысячную московскую рать, захватил весь обоз, все пушки и знамёна. Таким образом, начали сказываться результаты репрессии московского царя по отношению к заслуженным воеводам. Это известие не на шутку встревожило Ивана IV и он написал шведскому королю более благожелательное письмо, с предложением о заключении мира. Однако шведский король, ободрённый этим успехом, отказался присылать послов в Москву, полагая, что о перемирии нужно было вести разговор тремя годами ранее, а не тогда, когда шведское войско имеет успехи в поле.
Этот ответ ещё более подействовал на Ивана IV, который не вступился за своего посла, оскорбляемого и унижаемого в Швеции, то есть снёс все насмешки со стороны шведов и выслал своих послов,
князя Сицкого с дьяками, на границу для ведения переговоров с адмиралом К.Флемингом. В результате, заключили перемирие на два года. Москва отказалась вторгаться в Финляндию, а Швеция в Новгородскую область, Карелию и другие места. Эстония оставалась театром вооружённой борьбы.
Боевые действия против Швеции в 1574 году осложнялись тем, что в Казанской области поднялся сильный бунт. Нежелание московского царя воевать с Крымом не спасало его от желания Девлет-Гирея отнять Казань и Астрахань. Подбиваемые им луговые и горные черемисы подняли восстание. Пришлось посылать многочисленную рать в Казанскую область. Одновременно приходилось опасаться похода Девлет-Гирея на Москву и выделять рати на Оку. Не получив поддержки от крымского хана, восставшие, при появлении москов-ского войска, смирились.
Восставшие в Казанской области могли получить помощь и от Кучума, на что указывал разгром московского посольства мурзой Маметкулом. Просчёты прошлых лет вновь грозили перерасти в очередную катастрофу. Чтобы не допустить объединения восставших с отрядами Кучума, Иван IV в конце мая 1574 года жалованной грамотой разрешил детям А.Строганова - Якову и Григорию строить крепости на Тахчее и Тоболе, иметь огнестрельный наряд, нанимать пушкарей, пищальников, других служилых людей для охраны от набегов людей Кучума. Им разрешалось также по обе стороны реки Тобол, рекам в него впадающим и озёрам строить дома и хозяйственные постройки, валить лес, пахать пашни, владеть угодьями. Для этого разрешалось нанимать нетяглых людей, но не беглых, не воров и не разбойников. Поселившиеся на землях Западной Сибири освобождались от всякой службы и всяких повинностей.
Ратные люди, согласившиеся нести службу в этих крепостях, могли ловить рыбу и зверя, не платя налогов. Все эти привилегии были пожалованы на 20 лет. Вместе с тем грамота обязывала Строгановых оберегать инородцев и русских поселенцев от нападений отрядов Кучума, вести с ними войну наступательно, посылать на него ратников, остяков, вогуличей, югров, самоедов и казаков с огнестрельным нарядом, чтобы захватывать в полон людей Кучума в качестве дани, которую он перестал платить. Кроме того, разрешалось искать руду железную, медную, оловянную, свинцовую, серу, плавить из них металл и делать из него разные изделия для продажи и получения прибыли казне.
Строгановы, получив эту жалованную грамоту, развернули бурную деятельность. Они разослали своих людей с письмами на Дон и Волгу, приглашая вольных людей к себе для oxpaны русских поселений и организации походов против Кучума. Строгановы не случайно добивались такой грамоты. Их люди неоднократно, в малом числе, ходили через Урал в Сибирь (Татарию) и знали положение дел там.
Но из Сибири (Татарии) к Строгановым тоже ходили гонцы. Большей частью это были славянские волхвы, рассказывавшие о стране и её богатствах, о походах джунгар и кайсаков, в ходе которых погибло много славян-татар, прежде всего, мужчин, об узурпации власти Кучумом, чтобы заинтересовать Строгановых и подтолкнуть их к организации похода. Именно славянские волхвы показали людям Строгановых золотую статую богини Лады, которую И.Карамзин называет драгоценным идолом, якобы принадлежащим остякам.
Строгановы, в конце концов, проявили интерес к организации похода и стали добиваться у московского царя разрешения. В то же время думали, кто должен возглавить этот поход? Возглавить этот поход должен был такой человек, который бы не только хорошо знал военное дело, но в то же время знал саму Сибирь (Татарию) и имел знатное происхождение, чтобы ему подчинились без особого сопротивления и подданные Кучума, и прочие инородцы, населявшие север Сибири (Татарии). Вот мы и подошли вплотную к моменту появления у Строгановых ЕРМАКА и началу подготовки похода в Сибирь (Татарию). Здесь нам просто необходимо дать комментарий к мнению Н.Карамзина относительно Ермака и его похода, на котором, собственно, базируются все позднейшие сочинения официальных историков.
Вот что он пишет: «Призывая донских атаманов, Строгановы имели в виду не одну защиту городов своих; испытав бодрость, мужество и верность казаков; узнав разум, великую отвагу, решительность их главного вождя, Ермака Тимофеева, родом неизвестного, душою знаменитого, как сказано в летописи...
Он был видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду чёрную, волосы тёмные, кудрявые, глаза светлые, быстрые, зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного...
Начиная описание Ермаковских подвигов, скажем, что они, как всё необыкновенное, чрезвычайное, сильно действуя на воображение людей, произвели многие басни, которые смешались в преданиях с истинною и под именем летописаний обманывали самих историков. Так, например, сотни Ермаковских воинов, подобно Кортецовым или Пизарровым, обратились в тысячи, месяцы - в годы, плавание трудное - в чудесное. Оставляя баснословие, следуем в важнейших обстоятельствах грамотам и достовернейшему современному повествованию о сём завоевании любопытном, действительно удивительном, если не чудесном».
Во-первых, когда Н.Карамзин, со ссылкой на летописи пишет, что Ермак был «рода неизвестного», это ясно показывает, что сам Н.Карамзин вряд ли так считал. Если он доподлинно не знал, то вполне догадывался по косвенным источникам о знатности рода Ермака, иначе он бы не писал, что Ермак «видом благороден, сановит». Скорее всего, у Н.Карамзина были веские причины, почему он не стал
писать о знатности рода Ермака. И эти причины были связаны с династическими проблемами, как у Ивана IV, так и у Романовых.
Во-вторых, Н.Карамзин указывает, Ермак «имел лицо плоское, но приятное», что выдаёт в нём восточного славянина, который ничего общего не имеет с выходцами из Юрьевца-Нодольского и Суздаля, откуда происходили Аленины, которым официальные историки приписывают родство Ермака. «Крепок мышцами, широк плечами» — это общие признаки ордынских воинов, которые вырабатывались в процессе многолетних специальных тренировок при стрельбе из лука и владели саблей и копьём.
В-третьих, Н.Карамзин, описывая поход Ермака, опирался, в основном, на летопись Строгановых, которая составлялась под влиянием отрицательного отношения Ивана IV к походу, вследствие чего значительно занижалась численность ратных людей, ушедших с Ермаком, а, следовательно, и ответственность за организацию похода. В этом вопросе Карамзин оказался добровольным заложником строгановской летописи. Тем более, что ему очень хотелось поставить Ермака в один ряд с Кортесом и Пизарро, превратив, таким образом, данный поход в не менее чудесный, чем поход конквистадоров в Америку. Ему, гордившемуся победами над Наполеоном, хотелось показать, что у России в прошлом тоже были люди, ничем не уступавшие европейцам.
В-четвёртых, летописи о походе составлялись не в ходе похода, а после него, причём людьми, имевшими прямое отношение к христианству. Уже поэтому они не могли написать правду ни о Ермаке, ни о походе. Даже сподвижник Ермака Савва Есипов, приставший к нему на Дону, оставляя свою летопись потомкам, желал лишь того, чтобы память о походе сохранилась, перекрашивал Ермака и его воинство в христиан, с великими победами покоривших инородцев в Сибири. Хотя на самом деле они христианами не были. И обращение Ермака было не к Богу, а к Богам, как у славян всегда было принято. И в поход с Ермаком шли не христианские попы, а славянские волхвы.
В-пятых, Н.Карамзин и другие официальные историки придают большое значение огнестрельному оружию, якобы, наводившему ужас на сибирских жителей, благодаря которому и состоялось завоевание Сибири. На самом деле сибиряки никакого ужаса не испытывали. Они уже знали о существовании огнестрельного оружия и не боялись вступать в сражение с московскими ратями. Достаточно напомнить о разгроме Маметкулом рати князя А.Лыченицына и захвате его обоза с пушками.
Естественно, придётся разрушить фальсификацию, изобретённую Карамзиным, и шаг за шагом показать, кто такой был Ермак, как шла подготовка к походу, как совершался сам поход и чем он закончился, не отрываясь, естественно, от повествования о правлении Ивана IV. К моменту получения Строгановыми жалованной грамоты московского
царя славянские волхвы нашли превосходного воина, имевшего знатное происхождение. Им стал Ярмен из рода Темучинов, тысячник, прекрасно проявивший себя в сражениях с джунгарами и кайсаками.
Нe раз и не два он бил их отряды, которые вторгались в Барабинскую степь. Находясь в меньшинстве, проявлял воинское мастерство, находчивость, решительность и неустрашимость, благодаря чему и побеждал своих противников. Враги боялись и уважали его. Джунгарские тайши и кайсакские мурзы обещали дорого заплатить за убийство Ярмена Темучина и обладание его доспехами, так как они считались символами победы. Даже в 1650 году тайша калмыков Аблай, хвастался И.Ремезову, что ему удалось заполучить доспехи этого великого воина.
Здесь следует сказать, что Татария (Рассения) до своего поражения в войнах с джунгарами и кайсаками управлялась представителями великих славянских родов. Там никогда не было ни фараонов, ни царей, ни императоров. В число великих входили следующие рода: асов, тархов, демиурков, темучинов, словен, скифов, русов, вендов, кимров, гетов, стинов, гуннов и др. Представители этих родов были более знатными, чем все династии Европы и Азии, царствовавшие в XVI веке. Поэтому выбор на Ярмена Темучина пал не случайно. Только прославленному выходцу из великого рода могли беспрекословно подчиняться князья и князьки подвластных Кучуму народов. Более того, он имел большие права на царский престол, чем Иван IV, рождённый Еленой Глинской неизвестно от кого.
Именно Ярмен Темучин, которого потом казаки будут звать Ярёмой, а потомки - Ермаком, в 1574 году с полусотней отборных храбрецов и воинов появляется у Строгановых. Со Строгановыми он уславливается, что отправится на Волгу и Дон избирать дружину и после возвращения начнёт поход, а также, чтобы Строгановы без него за Каменный пояс (Урал) никого не отправляли и не отпускали. Весной 1575 года он появляется на Волге.
В это время в 1574-76 годах Иван IV вёл интенсивные переговоры с Литвой и Австрией, пытаясь утвердить на польско-литовском троне, если не себя, то своего сына Фёдора. Однако его старания оказались безуспешными. Поляки и литовцы в 1576 году избрали королём семиградского правителя Стефана Батория, сторонника турок, который обязался отвоевать у Москвы все, ранее завоёванные ею земли. Раздоры в Польше и Литве закончились. Московские сторонники умолкли, так как они составляли явное меньшинство. Поляки и литовцы дружно провозглашали: «Да здравствует король Баторий!»
Ведя переговоры, не забывал заниматься расправами. В 1575 году последовала новая череда казней. В этом году лишили жизни старого боярина князя П.Куракина, который в течение тридцати пяти лет успешно воеводствовал. Вместе с ним казнили боярина И.Бутурлина, который пережил многих своих родственников и, в конце концов,
подвергся опале и был предан смерти. В этот и последующие два года казнили окольничих: П.Зайцева, ревностного опричника; Г.Собакина, дядю умершей царицы Марфы; князя Тулупова, дворового воеводу и любимца царя; крайчего К.Собакина, брата царицы Марфы; оружничего князя И.Деветелевича. Умертвили псковского игумена Корнелия и его ученика Вассиана Муромцева, новгородского архиепископа Леонида, алчного корыстолюбца.
Завершая уничтожение представителей знаменитых, древних родов, он уничтожал и тех, кого сам выдвинул и кто не угодил ему чем-либо. Его необузданность и жестокость прямо касалась его жён, родных и близких. Супругу Анну он вскоре отверг, и её заточили в Тихвинский монастырь. В пятый раз Иван IV женился на Анне Васильчиковой в 1575 году, не венчаясь и без благословения епископов. Через некоторое время её схоронили в Суздальском женском монастыре. В шестой раз царь женился на Василисе Мелентьевой, красивой вдове, также без благословения и венчания.
Тем временем война в Эстонии продолжалась. Однако шведы не смогли в Эстонии добиться большего, несмотря на победу Акесона в наём трёх тысяч шотландцев и двух тысяч англичан. Их попытки взять Везенбург провалились. Московское войско, в свою очередь, опустошило все места у Ревеля и взяло Пернау, потеряв во время осады и приступа 7 тысяч человек. Московский воевода Е.Захарьин-Юрьев предложил жителям либо присягнуть царю, либо выехать со всем имуществом. Благодаря этому немцы в 1576 году сдали замки: Гельмет, Эрмис, Руэн, Пургель, Леаль, Лоде и Фиккель без сопротивления. Вскоре сдали и крепость Габзаль, где находилось множество всяких припасов. Но этот успех Иван IV не сумел закрепить, хотя обстоятельства ему благоприятствовали.
В Пруссии началось восстание, и Стефан Баторий вынужден был осадить Данциг. Осада была длительной и кровопролитной. В Швеции также начались раздоры на религиозной почве. Ивану IV казалось, что теперь он сможет решить судьбу Ливонии. Однако угроза из Крыма и угроза восстания на Волге отвлекли большие силы. В 1576 году Девлет-Гирей вновь попытался осуществить поход на Москву, но без успеха. Не решённые на юге и юго-востоке проблемы постоянно давали о себе знать. Так что для завоевания Эстонии московский царь смог выделить лишь около 50 тысяч человек войска. Оно осадило Ревель в январе 1577 года. Оборону города возглавил шведский военачальник Горн.
Московское войско возглавляли князь Ф.Мстиславский и И.Меньший-Шереметев, который дал слово царю взять Ревель или сложить там свою голову. Пушечным нарядом управлял князь Н.Приимков-Ростовский. Шесть недель велась стрельба по городу и крепости из орудий. Церкви и дома загорались, но жители тушили пожары, отвечали стрельбой и делали вылазки, часто успешные. В результате, московское войско несло существенные потери. Не сумев разрушить стены, московские воеводы не решились организовать приступ. В ходе очередного обстрела из крепости пушечным ядром был убит воевода И.Шереметов. Его тело отвезли в Москву.
Тогда московские воеводы распустили слух, что сам царь с дополнительным войском идёт к Ревелю, надеясь, что ревельцы сдадут город. Но слух не помог. Его опроверг мурза Булат, который изменил Москве и ушёл в крепость к шведам. В середине марта московское войско зажгло стан и ушло от стен Ревеля. Эта неудача привела к восстанию эстонцев, которых возглавил талантливый предводитель эстонского народа Ив Шенкенберг. Отряды шведов, немцев и эстонцев везде нападали на московских ратников. Была взята крепость Виттенштайн, сожжён Пернау, ограблен ряд городков и замков в Ервенской и Вирландской областях и вблизи Дерпта. Шведский адмирал Гилленанкер на судах подошёл к Нарве и огнём из пушек сжёг там деревянные укрепления, убил и взял в плен несколько десятков московских ратников.
Эти неудачи привели Ивана IV в ярость. Пользуясь весенней распутицей, он собрал почти всё своё войско в Новгороде, общей численностью около 100 тысяч человек. Во главе войска были поставлены: касимовский царь Саин-Булат, князья И.Шуйский, В.Сицкий, Шейдяков, Ф.Мстиславский и боярин Н.Захарьин-Юрьев. Некоторые думали, что войско двинется к Ревелю. Но царь решил по-другому. 15 июня из Новгорода он уехал в Псков, где пробыл целый месяц. Здесь к нему прибыл Магнус, которому он повелел с немецкой дружиной идти к Вендену. Сам же с главными силами вступил в Южную Ливонию, которая уже подчинялась полякам. Так началась война Ивана IV со Стефаном Баторием.
Гетман Хоткевич не ожидал внезапного нападения и вынужден был бежать. За ним бежали и другие. Московское войско в несколько дней овладело Мариенгаузеном, Луиценом, Розиттеном, Дюнебургом, Крейцбургом, Лаудоном. Только в последнем поляки и немцы оказали сопротивление. Остальные сдались без боя. Лаудон был разрушен до основания- Затем Иван IV направил воеводу Ф.Бутурлина с ратью к городу Зесвегену, где обороняющихся возглавлял брат изменника Таубе. Бутурлину удалось овладеть посадом, но немцы засели в крепости, изъявляя желание сражаться.
Царь сам прибыл к городу с новыми силами и огнестрельным нарядом. Московские ратники расставили пушки, и царь повелел открыть стрельбу. Стены были быстро разрушены, и немцы сдались, но царь не проявил милости. Всех знатных посадили на кол, остальных продали в неволю. Города Берсон и Кальценау покорились без сопротивления. Их жителей Иван IV отпустил в Курляндию. В свою очередь Магнус тоже брал города без сопротивления. Без ведома царя им были взяты Кокенгузен, Ашераден, Ленвард, Роннебург, Венден и Волъмар, где жители выдали ему князя А.Полубенского.
Будучи недалёким человеком, Магнус известил об этом Ивана IV и требовал, чтобы московские ратники не беспокоили ливонцев, так как они уже находятся и подчинении своему королю, т.е. Магнусу. В этом извещении в числе городов, ему подвластных, значился и Дерпт (Юрьев). Царь московский пришёл в изумление и негодование. Он немедленно выступил к Кокенгаузсну и захватил его. Затем отправил других воевод занять все города, которые были захвачены отрядами Магнуса. Все они были быстро заняты московскими ратями. Только в Вольмаре немцы оказали сопротивление. Б.Вельский с московскими стрельцами окружил крепость и стал готовиться к приступу.
Г.Вильке, возглавлявший отряд в крепости, видя приготовления к приступу, сдал крепость, желая уйти к Магнусу. Но его с двадцатью немцами отправили к московскому царю. Остальных семьдесят человек убили. Всех жителей заковали в цепи, а строения опечатали. Иван IV наградил Б. Вельского золотой цепью, а бывших с ним дворян золотыми медалями. Магнус в это время находился в Вендене. Не желая ехать к Ивану IV, он отправил к нему князя А.Полубенского с двумя своими людьми. Царь ласково принял князя и от него узнал, что Магнус поддерживает связь с герцогом Курляндии и желает имеете с ливонскими городами отойти к Баторию.
Людей Магнуса высекли и отправили в Вснден с приказом, чтобы Магнус немедленно прибыл к царю, что тот и сделал. По прибытии его вместе со свитой заперли в старом, ветхом доме, где он провёл несколько суток. Московские ратники вступили в Вендсн. Воеводы Голицын и Салтыков не разрешили им трогать жителей, везде поставили крепкую стражу. Всё было тихо и мирно. Однако немцы, преданные Магнусу, боясь мести царя, с жёнами, детьми, драгоценностями заперлись в замке. Московские ратники попытались силой открыть его. Немцы начали стрелять, убили немало ратников и ранили воеводу Салтыкова.
Царь, узнав об этом, приказал посадить на кол Г.Вильке, разрушить замок и перебить всех немцев. Три дня из пушек стреляли по стенам замка. Они стали рушиться. Осаждённые поняли, что наступает гибель и тогда решили себя взорвать. Все собрались в магистровом доме, стащили туда весь порох, какой был, и после молитвы запалили шнуры. Взрыв погубил всех. Затем страшная месть постигла и всех жителей города. Их мучили, казнили, жгли и резали, насиловали женщин и девиц. Эта венденская кара только удвоила ненависть ливонцев к Москве и её царю.
12 сентября 1577 года Иоан IV с войском двинулся к Роннебургу, Трикагпу и Шмилыпену. Эти крепости были заняты литовцами, но они сопротивления не оказали. Литовцы были отпущены в Литву, немцы взяты в плен. Оставалось только взять Ригу. Но царь, опьянённый успехами, вернулся в Вольмар праздновать свои победы. Здесь он устроил пир в честь своих воевод и знатных литовских пленников, одарил их шубами и кубками. Особую честь оказал князю А.Полубенскому. Литовским пленникам советовал склонить Стефана Батория к миру. После пира Иван IV, не закончив войну в Ливонии взятием Риги, видимо, полагая, что всё само по себе образуется, уехал в Дерпт.
Войско он доверил касимовскому царю Саин-Булату, князьям И.Шуйскому и В.Сицкому. Отправил также часть конницы к Ревелю опустошать шведские владения. За царем везли изменника Магнуса, которого он в Дерпте простил и возвратил ему Оберпален и Каркус, прибавив к этим городам Гелъмет, Зигесвалъде, Розенберг и другие замки. Оставил также Магнусу титул короля, но взял с него клятву, что он выплатит Москве 40 тысяч венгерских гульденов. Будучи ещё в Дюнебурге, вновь начал сноситься с Таубе и Крузе, которые вновь обещали способствовать его завоеваниям.
Сомнительным успехом этого похода Иван IV в значительной мере был обязан тому, что Стефан Баторий оказался связанным у Данцига, а Крымское ханство вместе с Турцией втянулось в войну с Персией. С ней Иван IV поддерживал хорошие отношения и подталкивал её к этой войне, посылая туда, кроме обычных посольских даров, ещё и огнестрельное оружие. В этой связи его гнев вызвали своевольные действия донских и волжских казаков, которые после очередного ослабления Ногайской орды в результате гибели многих воинов во время похода Девлет-Гирея на Москву в 1572 году, стали полными хозяевами па Нижней Волге и не стеснялись грабить купцов и царских посланников.
Так в 1576 году волжские казаки во главе с атаманами Иваном Кольцо и Богданом Барабошей ограбили на волжском перевозе, близ Сосновского острова, ногайских послов и боярского сына Василия Перепелицына, чем навлекли на себя царскую опалу. Царь заранее осудил их на смерть «лютую и позорную», распорядился переловить казаков на Нижней Волге, о чём послал грамоты в Казань, Астрахань и все украинные города. Кроме грамот, направил на Нижнюю Волгу сильную рать, во главе со стольником Иваном Мурашки-ным. Атаманов было велено изловить и доставить в Москву.
И.Кольцо, Б.Барабоша и Н.Пан узнали о повелении царя и движении московской рати по Волге. Они собрали большую часть казаков н устремились на р. Яик (Урал). Там они разгромили остатки Ногайской орды, захватили и до основания разрушили её столицу г. Сарайчик. В поисках добычи разрывали даже могилы ногаев. Так перестала существовать Ногайская орда, которая в течение ста лет была то союзником Москвы и врагом Крыма, то наоборот. Небольшая часть казаков, которая не успела уйти, подверглась истреблению московской ратью. Ермака с волжскими казаками ни в период ограбления ими ногайских послов и В.Перепелицына, ни во время их похода на Яик не было.
Дело в том, что в 1575 году, когда Ярмен Темучин (Ермак) появился на Волге и стал призывать волжских казаков к походу в Сибирь, их атаманы не заинтересовались его предложением. На сытной Волге им было вольготно, и в суровую Татарию идти не хотелось. К Ермаку пристала едва сотня казаков, с которыми возвращаться к Строгановым было бессмысленно. Тогда он решил идти на Дон, чтобы продолжить сбор дружины. В конце 1575 года он со своими полутора сотнями казаков уходит на Дон, где продолжает собирать казаков. В 1577 году ему удаётся собрать около тысячи человек, после чего, наряду с атаманами Яновым и А.Шадрои, он входит в число главных предводителей донских казаков. Ему удастся близко сойтись с атаманом Яновым.
Тысяча казаков - это уже было кое-что. Но эта тысяча была ещё плохо вооружена и сплочена. Нужно было испытать её в серьёзных боях, прежде чем идти в Сибирь (Татарию). Сплотить дружину можно было, воюя с тюрками-крымчаками или Ливонией. Огнестрельное оружие можно было получить только у царских воевод, которые для войны с Крымом оружия не давали, так как царю нужен был мирный Крым. Оставалось одно - идти воевать с Ливонией. Но для этого нужно было убедить донских казаков в необходимости похода н Ливонию. Не один круг атаманов и казаков собрался, прежде чем было принято решение о походе в Ливонию. Это решение далось нелегко. Дело дошло до раскола. Низовые казаки с А.Шадрои во главе отказались идти в Ливонию. Верховые казаки во главе с Ермаком и Яновым согласились. Теперь оставалось дождаться удобного момента для совершения ПОХОДА. И он скоро представился. В 1577 году Иван IV организовал свой очередной поход в Ливонию. Около 3 тысяч донских казаков во главе с Ермаком и Яновым приняли в нём участие, получив неплохой опыт в организации осады и взятии городов и замков.
Тем временем война в Эстонии и Ливонии продолжалась, становясь для Москвы всё тяжелее и тяжелее. Литовцы и немцы взяли Дюнебург и Венден, причём московские ратники почти не оказали сопротивления. Видя такое дело, Магнус вновь вступил в переговоры с Баторисм, заключил с ним договор и тайно перебрался из Оберпалена в Курляндию, в городок Пильтпен. Иван IV послал к Вендену войско во главе с князем И.Мстиславским и боярином Морозовым. Войско подступило к Вендену и начало подготовку к приступу. Удачно стреляли из пушек и сделали пролом в стене. Однако вскоре узнали, что против них идут литовские военачальники Дембииский, Бюринг и Хоткевич, сняли осаду и ушли от Вендена.
Как видим, качество московских военачальников резко понизилось. Они уже не надеялись выигрывать сражения в ноле, и только прослышав о приближении неприятеля, поспешно покидали поле боя. В конце лета 1578 года московские воеводы князья И.Голицын, В.Тюменский, Хворостинин и Тюфякин подошли к Оберпалену, покинутому Магнусом и занятому шведами. Им удалось взять эту крепость и захватить двести человек в плен, которых отправили в Москву на казнь, и принялись спорить о старшинстве над аоиском, хотя должны были идти к Вендсну.
Иван IV вынужден был прислать в Дерпт дьяка А.Щелкалова и своего любимого дворянина Д.Салтыкова, с целью сменить воевод, если они будут продолжать выяснять старшинство. Это подействовало, и воеводы с войском выступили. К этому времени шведы соединялись с литовцами. Московское войско осадило Венден, но 21 октября к Вендену подошли литовцы и немцы во главе с гетманом Сапегой, и шведы во главе с генералом Бое. Они атаковали 18-тысячную московскую рать, едва успевшую развернуться вне своих укреплений. Долго мужественно сражались. В решительный момент сражения московская конница, набранная из покоренных инородцев, бежала. Пешие ратники отступили к укреплениям, откуда стрельбой сдержали неприятеля. Наступившая ночь остановила сражение.
С наступлением рассвета Сапега и Бое рассчитывали его возобновить. Однако сражаться не пришлось. Князья И.Голицын, А.Палицкий, окольничий В.Шереметев вместе с дьяком А.Щелкаловым струсили и бежали в Дерпт. За ними бежала большая часть войска. В укреплениях осталась горстка людей во главе с князьями В.Сицким, М.Тюфякиным, начальником огнестрельного наряда окольничим В.Воронцовым и Д.Салтыковым. Утром неприятель ворвался в укрепление и перебил немногочисленных его защитников. В плен попали князья Хворостицын, Тюфякии, окольничий Татев и дьяк Клобуков. Общие потери московского войска составили около 6 тысяч человек. Неприятелю достался обоз и 17 пушек.
Это была первая победа воинства С.Батория, открывшая полосу поражений московских ратей. Узнав о поражении под Венденом, Иван IV, ранее не пожелавший принимать гонца С.Батория, немедленно написал ему письмо и просил прислать послов для заключения мира. Но теперь С.Баторий не желал вести переговоры. Он овладел Данцигом и готов был вести войну с Москвой, тем более, что добился от сейма одобрения войны с нею и повышения налогов на её ведение. Римский папа всячески содействовал усилению С.Батория. Поставкой оружия помогал курфюрст Бранденбурга. Датский король, хотя и выжидал, но тайно способствовал С.Баторию. О Швеции и говорить нечего, с пей немедленно был заключён оборонительный союз. Из Трансильвании прибыла его старая опытная дружина, из немецких земель наёмное войско. Крымский хан, получив дары, также согласился способствовать Баторию.
Отправив послов к С.Баторию, царь московский тоже собирал силы со всех концов страны и стягивал их к Новгороду и Пскову. В этих приготовлениях прошла зима, весна и часть лета. В июле 1579 года царь выехал из Москвы в Новгород, где воеводы ждали дальнейших распоряжений. Баторий принял московских послов, но договор подписать отказался и велел послам ехать обратно. Московские послы убыли, вслед за ними С.Баторий отправил в Москву своего посла Лопатинского с письмом к Ивану IV, а сам с войском выступил к границам московского государства. В Свире он провёл совет, на котором было решено идти к Полоцку и взять его.
Там же был составлен манифест к московскому народу, в котором С.Баторий объявлял, что воюет он с царем московским, но не с его народом, обещал щадить мирных жителей. Обещал и выполнил. Никогда ранее война для простолюдинов не была столь неразорительной. В начале августа войско Батория осадило Полоцк. Там было мало сил, гак как Иван IV не ожидал нападения с этой стороны и собирал свои рати для действий в Ливонии. Полоцк имел две крепости: Стрелецкую и Острог, обтекаемые Двиной и Полотой. Крепости были возведены на крутых высотах и служили защитой городу, который, в свою очередь, был окружён глубокими рвами, деревянными стенами и башнями. Слабостью было то, что все укрепления были деревянными.
В городе начальствовал князь В.Телятевский, в Остроге — П.Волынский, в Стрелецкой крепости - Д.Щербатый и дьяк Ржевский. В городе и крепостях имелось достаточно запасов и снарядов. Когда подошло войско С.Батория, оборонявшиеся сами сожгли город и ушли в крепость, где держались более трёх недель. Этому благоприятствовала погода. Лили дожди, осаждающие не могли эффективно использовать огнестрельный наряд, их обозы тонули в грязи, лошади падали, сами они голодали.
Ситуация складывалась вроде бы не в пользу С.Батория. И если бы Иван IV поспешил направить к Полоцку свои главные силы, то поражение противника было бы неминуемо. Однако он этого не сделал. Желая объять необъятное, московский царь распылил свои силы. Ещё будучи в Пскове, он направил воевод князя Хилкова и Безнина с 20 тысячами всадников в Курляндию для грабежа и захвата пленников. Надо сказать, это была излюбленная метода Ивана IV. В тоже время другое войско отправил защищать Карелию и Ижорскую область от нападения шведов, а также усилил гарнизоны городов в Ливонии.
Встревоженный известиями об осаде Полоцка, он направил к нему рать во главе с князьями Шейным, Лыковым, Палицким, Кривоборским с задачей прорваться к Полоцку силой или хитростью. В случае неудачи занять крепость Сокол и, ожидая подхода главных сил московского войска, внезапными нападениями тревожить неприятеля, перехватывая его сообщения с Литвой. Князь Шеин с выделенной ратью приблизился к стану войска С.Батория, по из-за явного превосходства сил противника не решился вступить в сражение, занял крепость Сокол и распустил слух, будто сам Иван IV идёт с сильным войском к Полоцку.
Но этот слух не устрашил польского короля, подтолкнув его к скорейшему взятию города. Видя слабое действие огнестрельного наряда, он предложил своим венгерским удальцам подойти вплотную к крепости и зажечь её стены, обещая щедро наградить их. В это время установилась сухая, солнечная погода. Венгры с пылающими факелами устремились к стенам крепости. Осаждённые открыли огонь из пушек и пищалей. Многие венгерские смельчаки были убиты либо ранены, по некоторые достигли стен и подожгли их.
Через несколько минут полыхала вся крепость. Видя удачное начало, венгерская рать бросилась на приступ. Поражаемые ядрами, пулями п головнями, венгры сквозь огонь пылающих и падающих стен ворвались в крепость. Осаждённые встретили их организованно, рубились отчаянно и вытеснили неприятеля. По венгры, подкреплённые немцами и поляками, вновь возвратились. Осажденные оказали мужественное сопротивление и вновь отбили неприятеля. Баторий, презирая опасность, сам бросился в сражение, чтобы восстановить порядок и остановить отступающих. Наступала развязка, а помощи не было.
Шеин со своей ратью не мог оказать помощи осажденным по трём причинам. Во-первых, С.Баторий выставил против него сильный заслон. Во-вторых, донские казаки, возглавляемые Ермаком и Яновым, входившие в рать Шеина, в течение прошедших двух лет участвовали во многих делах, насмотрелись на бестолковость московских воевод и свирепость московского царя. И когда появился манифест С.Батория, в их стане начался ропот. Донские казаки, ранее не воевавшие с Литвой, были поставлены перед выбором. С.Баторий оказался для них ближе, чем жестокий московский царь. Ермак и Янов были вынуждены подчиниться требованиям казаков и увести их на Дон. Поэтому донские казаки самовольно оставили Сокол и ушли восвояси. В-третьих, главная же причина, почему осаждённые в Полоцке не получили помощи, состояла в том, что Иван IV, не желая ослаблять своих сил в Ливонии, ничего более не сделал, чтобы помочь осаждённым и воеводе Шеину.
Отбив приступ, осаждённые погасили пожары в крепости. Неприятель построил новые укрепления, приблизился к крепости, подтянул пушки и открыл стрельбу калёными ядрами по стенам и башням. Вновь загорелись башни. Осаждённые ещё несколько дней держались. С трудом стояли на ногах от усталости, дыма и огня, гася пожары, гибли от пушечных ядер. Ждали освобождения, но напрасно. Наконец, утратив надежду, вступили в переговоры. Поначалу воеводы и архиепископ Киприан яростно возражал против переговоров. Они же предложили взорвать крепость. Но воевода П.Волынский и стрельцы не позволили им исполнить это намерение.
Тогда они вступили в переговоры, и С.Баторий, опасаясь продолжения осады, согласился на почётную сдачу крепости. Он согласился отпустить осаждённых защитников острога и крепости в Москву с семействами и имуществом. Желающим поступить к нему на службу обещал большие милости. Однако никто из воевод не пошёл па с луж6у к польскому королю. В свою очередь, С.Баторий не скоро отпустил пленников, опасаясь передавать Москве добрых воинов. После очищения города и крепости от трупов Баторий торжественно въехал в Полоцк, объявив его литовским воеводством. Так легко завоёванный и бесславно утраченный Полоцк, 18 лет бывший областью Москвы, вновь стал территорией Литвы.
Затем С.Баторий, не теряя времени даром, направил главные силы своего войска к крепости Сокол, а лёгкую конницу к Пскову, чтобы извещать его о движениях московского войска. 19 сентября литовцы осадили Сокол. 25 сентября зажгли башни и под звуки труб устремились к стенам крепости. Осаждённые пытались погасить огонь, но напрасно, он перебросился на здания внутри крепости. В результате, в ней не осталось безопасного места для оставшихся в ней 5 тысяч воинов. Осаждённые сделали вылазку и долго рубились с противником, но не выдержали напора превосходящих сил неприятеля и отошли в крепость. За ними туда ворвались немцы.
Сеча ожесточилась. Осаждённым удалось закрыть ворота и опустить железную решётку, не оставив путей спасения ни себе, ни врагам. Рубились в огне, задыхались и горели до того момента, когда литовцы и поляки ворвались в крепость, истребив свыше 4 тысячи защитников. В плен попали Шереметев, да несколько сотен боярских детей, дворян и стрельцов. После взятия Сокола литовцы взяли Красный, Козьян, Ситну, Туроаль, Нещедру, опустошили Северскуго землю до Стародуба, выжгли около 2 тысяч селений в Смоленской области.
В это время московский царь с большим войском стоял в Пскове. Страшась войны с С.Баторием, он пытался вести с ним переговоры о вечном мире и дружбе. Одновременно усиливал оборону городов в Ливонии. Единственное, чего ему удалось добиться, так это то, что в Эстонии был схвачен вождь восставших эстонцев Ив Шенкенберг, позднее казнённый в Москве, да отражены шведы о<