— Вполне понимаю твои чувства, — заметил Хоф. — Но не сказал бы, что поддерживаю...
— Так ты бы на нашем месте остался?
— И на своём тоже.
— Почему? — Аксель, впрочем, был не так уж удивлён. Он знал Хофа.
— А ты сам подумай. Кто из нас двоих хочет стать полицейским — ты или я? Скажу только, что, кажется, потихонечку проясняется история с сосной.
— Ты думаешь, нас просто хотели...
— Напугать, да. Чтобы вы уехали. Сделать вам что-то по-настоящему духи явно не могут. В то же время на этом острове есть нечто такое, чего вам знать не надо, и что заставляет ваших врагов сильно нервничать. Сделай вывод, Акси.
— Надо остаться! И узнать, почему они нервничают.
— Не только. Встаёт ещё вопрос. А именно: совпадение ли, что вы избрали местом своего скромного семейного отдыха данный остров? Не слишком престижный и посещаемый? Если я правильно понял, кроме вас в вашем пансионе вообще никого нет?
— Почти...— вздохнул Аксель, припомнив кстати, что английский лорд не удостоил своим присутствием даже пир в честь дня рождения Пепы.
— Итак, — продолжал Хоф на другом конце провода, прохаживаясь по своему мюнхенскому кабинету в здании криминальной полиции, — почему вы оказались на Сан Антонио?
— Да всё из-за этих глупых девчонок...— и Аксель вкратце обрисовал комиссару историю соперничества Дженни и Кри, не выгораживая ни ту, ни другую. — В общем, Дженни разахалась: английская королева то, нидерландская сё...Обе сразу! Видал бред, а?
— В том-то и дело, что нет...— пробормотал Хоф. — По моим впечатлениям (а я за этот год постарался изучить твоё окружение), Дженни Винтер — девочка неглупая. И если она повторяет за кем-то столь явную чушь, значит, не просто мельком слыхала. Я позвоню ей... Или лучше подъеду вечерком и побеседую не по телефону. А также уточню, кто рекомендовал ей частный пансион «Мирамар».
— В таком случае, поторопись, Отто, — посоветовал Аксель. — Дело в том, что через два дня неглупая девочка Дженни Винтер будет здесь. Да, завязался узелок, нечего сказать...
— Любопытно также поразмышлять о том...(профессорский тон Хофа явно не знал ни забот, ни тревог — кроме, разве что, немедленной гибели земного шара)...мм...Акси, этот разговор не влетит тебе в копеечку? Может, я перезвоню?
— Забудь! — нетерпеливо отрезал мальчик. — Ну?
— О том, почему за вами следит лично Старшая Смерть Средиземноморья и Северной Африки. Возможно, это не голландская королева, но тоже кое-кто.
— Да уж, — поддержал Аксель. — Ты бы видел! Но, может, другие Смерти все заняты?
— Ты меня не понял, — сказал Хоф. —Я имел в виду: почему вообще такие почести? Почему не старший или даже мелкий дух вроде какого-нибудь Пралине? По моим личным впечатлениям, в потустороннем мире — как и в любом другом — не принято, чтобы большое начальство выполняло рядовые шпионские функции.
— Ну...Фибах как-то говорил, что духи не любят открытых пространств. И морских побережий...— припомнил мальчик.
— Но ты же сам сказал: этой арабской принцессе явно наплевать, что духи любят, а чего не любят! Она считает себя вышестоящим лицом. Тем не менее она не просто следит за тобой, а попросту разрывается между слежкой и прямыми служебными обязанностями...Как это объяснить?
— Не знаю, — вздохнул Аксель. — Голова кругом идёт...Ладно, Отто, завтра я тебе перезвоню! А до тех пор что мне делать?
— Как что? Ищи крест!
Однако в ближайшие сутки заняться таинственным крестом ни у Акселя, ни у Кри не получилось...
Вернувшись после разговора с Хофом к себе в номер — был разгар сиесты — мальчик обнаружил у себя на столе лист странной золотистой бумаги, напоминающей очень тонкую фольгу. Аксель осторожно приблизился к столу (он теперь вообще входил к себе с опаской). Протянул хорошо загоревшую руку и коснулся листа, на котором не было ни строчки. Лист мгновенно взбугрился и съёжился под его пальцами, по нему пробежало облачко голубых искр — и на столе возникла рельефная маска-череп с оскаленными зубами и тёмными, но какими-то шаловливыми огоньками в провалах глаз.
— Привет! — весело сказал череп голосом Акселя. — Узнал меня, да?
— Здравствуй! — пробормотал мальчик. — Э-э...это ты сам, или твоё письмо?
— Письмо, конечно, разве не видишь? А у вас письма другие?
— Я тебе потом расскажу! — выпалил Аксель, оглядываясь на дверь. — Чего ты хочешь?
— Я с приглашением, — важно объявил Смертёнок. — Тебе и твоей сестре.
— Каким ещё приглашением? — без малейшего восторга в голосе уточнил Аксель. — К твоей маме на чашечку чаю?
— У моей мамы нет никаких чашечек, кроме коленных, — с достоинством ответил скелетик. — И она всегда приходит к людям без приглашения. Нет, вас хотят видеть в другом месте.
— И где же это? У Штроя? Мы не пойдём!
— Приглашающее вас лицо не хочет называть себя заранее. Конечно, меня невозможно подслушать, я ведь не дух. И всё-таки осторожность не помешает...
— Нас подслушивают? Кто? — огляделся Аксель, хотя и знал, что никого не увидит.
— А я почём знаю? — хихикнул Смертёнок. — Странный ты какой-то...Но, если честно, мне это даже нравится. С тобой интереснее, чем с моими школьными приятелями.
— Спасибо, — нетерпеливо сказал Аксель. — А почему ты думаешь, что нас подслушивают?
— Я не думаю. Я знаю, — терпеливо повторил Смертёнок свою вчерашнюю реплику. — Иначе быть не может. Ты же не накладывал на эту комнату Антислухового заклятия?
— Сейчас наложу!
— Бесполезно. Это надо было делать сразу, в момент вселения, — ласково, словно объясняя малышу, что такое ведёрко и совок, растолковал череп. — Да и то, если ОНИ заранее не знали, что ты здесь поселишься...Но ведь ОНИ знали?
— Ну конечно, знали! — досадливо бросил Аксель. — Они наверняка и в Мюнхене нас подслушивали!
— Нет, — ещё терпеливее сказал Смертёнок. — В Мюнхене вас никто не подслушивал и не мог подслушать. Кое-кто должен был выяснять ваши летние планы другими, более сложными способами — которых, впрочем, сколько угодно...Ведь, сбежав от духов, ты, как мне сказали, сразу же наложил Всестороннюю Защиту на свой дом и дома родных и друзей. Да так быстро и грамотно, словно ты без пяти минут Главный Диспетчер!
«Или покойный звёздный дух, у которого беспокойные внуки», — мысленно добавил Аксель. — А кто тебе об этом сказал? — спросил он вслух, решив, как и в случае с «тралом», не разочаровывать Смертёнка по поводу своих магических талантов. (Кроме того, разве иметь такого дедушку, как Гуго Реннер, — не талант?)
— Мама, — неохотно ответил череп. («Ну конечно, кто ж ещё! А строит из себя...»)
— Ладно, — вздохнул Аксель, садясь за стол перед говорящей золотистой маской. — Ты-то сам принял бы такое приглашение? На нашем месте?
— Я — вежливый скелет. И потом, это так интересно!
— Что интересно? Как тебя убивают?
— Ты меня замучил, — вздохнул Смертёнок. — До жизни...Если тебя куда приглашают, мрачное ты существо, это значит, что тебе обещана безопасность! Ну и, стало быть, никто тебя не тронет — ни Штрой, ни Фр...— и он осёкся.
— «Фр»? — любопытно подхватил Аксель. — Что за «Фр»?
— Фредные духи, — гундосо ответил череп и свирепо расчихался. — Фрохватило меня фчера на фляже, до того нефофремя...Так что, идёте? — добавил он обычным голосом.
— Когда и откуда? — уточнил Аксель, чихнув ему прямо в глазницы. Скелетик спохватился и ответил целым булькающим припадком. Актёр он явно был никакой, но, во всяком случае, забавник...
— Ваз доздавят. Дуда и дазад. Эдо дадеко...
Слово «доставят» вызвало у мальчика не слишком приятные воспоминания. (Так покойный профессор Фибах деликатно заменял слово «похитят»). Но, видно, без этой доставки в здешней чертовщине не разберёшься... «Может, и крест найдём. Даже наверное», — подумал он.
— Слушай, а мне одному нельзя туда отправиться? Без Кри...— предложил он, заранее чуя отказ.
К его удивлению, Смертёнок утвердительно блеснул огоньками глазниц:
— Бождо. До де дуждо. Боё бдедие.
— Твоё мнение? А почему?
— Ды дудаг? — поинтересовался Смертёнок. — Ода будед взбобидадь эдод визид взю жиздь! — И Аксель почему-то поверил, что Кри и впрямь будет вспоминать этот визит всю жизнь — и, видимо, добром, а не худом.
— Ей и так хватит воспоминаний...— всё же проворчал он.— Хорошо, я поговорю с ней. Но решать будет она сама!
— Лучше загляни к ней сейчас, — звонко предложила маска, снова выйдя из роли. — Я наложу на её номер нужные чары, и в течение часа можете говорить спокойно. А впредь, если хотите соблюсти тайну, идите в лес или на пляж.
— Хм... В номере нас, значит, подслушать проще простого, а на пляже нет?
— Я не могу объяснить тебе всё сразу, — сказал Смертёнок. — Нет времени. Если очень коротко...Те, кто организовали ваш приезд на остров, заранее сделали так, чтобы в пансионе вас можно было подслушать всем желающим, а на воздухе — никому. Для чего это нужно, вам объяснят позже.
— Спасибо...Так кто нас заберёт, и откуда?
— Я, конечно! Странный вопрос! Не маму же в это впутывать...
— Я весь странный, — усмехнулся Аксель, запомнив последнюю реплику. — Так что ничего странного...— И оба мальчика засмеялись одинаковым смехом.
— Выходиде в болдочь из гоздидизы...— начал Смертёнок.
— Откуда-откуда? — прервал его Аксель, сморщив лоб.
— Из гостиницы! Ты ещё и глухой?
— У нас не «гоздидиза», — поправил Аксель, — а частный пансион «Мирамар»...Так, ясно. На задний двор, небось? И чтоб никто не видел? Да говори ты нормально, ты уже выздоровел!
— Хорошо...У вас не получится, чтоб никто не видел. За вами будут следить.
— Кто?
— Знаешь, — сказал Смертёнок, — я таких, как ты, и правда ещё не встречал. А ведь мне уже четыреста двадцать лет!
«Сопляк, короче», — подумал Аксель. Но вслух сказал:
— Немало, немало...Следить будут те же, кто подслушивает?
— Как ты только догадался? Но вы не волнуйтесь, это мои проблемы...
— Угу. («Несмышлёныш. От меня и то не мог сбежать»). Ну, а папа нас не хватится? Мы надолго?
— Минут на пять.
— Очень смешно!
— Я не смеюсь. По «МВВВ» это займёт всю ночь. А по вашему времени — думаю, минут пять.
Аксель знал, что такое МВВ — Межпланетное Волшебное Время, действующее в пределах одной галактики. (Об этом говорила ещё птерокурица Амалия из Потустороннего замка). Правда, сокращение Смертёнка звучало, кажется, чуть-чуть длиннее...да нет, наверно, ослышался.
— А я-то думал, — заметил он, — что в космосе время течёт медленнее.
— В вашем космосе — да. А это настоящий космос — наш! В нём всё наоборот. Как и должно быть.
— Почему «должно»? — с любопытством спросил мальчик.
— Потому, что где «право», там и «лево», где верх, там и низ, а где умный, молчаливый скелет — там всегда найдётся любопытный живой приставала. Понял? Держи подарок...
Маска вдруг начала таять, превратившись в золотую лужицу и залив своим сверканием весь стол. Но не успел Аксель задуматься, что же теперь сказать сеньоре Мирамар по поводу испорченной (или, может, позолоченной и особо ценной?) мебели, как лужица начала сжиматься...и через несколько секунд на столе лежала красивая золотая авторучка в виде берцовой кости, увенчанной черепом. Аксель осторожно взял её и черкнул по листку из блокнота. Авторучка писала самой обычной пастой — ну, может, чуть красивее и ярче обычной, но и только. Что ж, дарёному черепу в зубы не смотрят... «Главное, с виду хороша. Буду ей стихи писать», — решил мальчик и спрятал подарок в карман.
Легко сказать — «поговорю с Кри...» Захочет ли она так рисковать? И хочет ли он сам, Аксель, чтобы она так рисковала? А потом...сможет ли он ладить с ней, как прежде, после дня рождения Пепы? Только наобещал, что будет к ней повнимательней — и вот вам...Д аже не пошла его искать вместе с папой. Ну и не надо!
— Кри...— тихонько постучал он в дверь сестры, выскользнув из своего номера, — можно к тебе?
Никто не ответил. Аксель приоткрыл дверь и, не услышав никаких возгласов протеста, вошёл. Кри в пляжном халатике лежала на постели, отсутствующе глядя в окно.
— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — осторожно начал Аксель, присев на стул у её изголовья.
Полное безразличие.
— Мне нужна твоя помощь, Кри!
Молчание.
— Кри, — сказал Аксель, набрав в грудь воздуха и решившись. — Помнишь, я тебе читал один стих недавно? Про таверну...
Девочка вздохнула, закрыла глаза и явно приготовилась вздремнуть, предоставив назойливому брату охранять её сон.
— И там кое-кто всё время выходит и входит...и всё не уйдёт из таверны...
— Что? — сказала Кри, резко сев и отбросив со лба волосы. — Это ещё что за гадость?!
Аксель торопливо начал рассказывать, радуясь хоть такому вниманию. Кри слушала, не шевелясь, — как в своё время Дженни, — но в глазах её было уже не безразличие. Аксель слишком хорошо за последний год знал их новое выражение и старался не глядеть в них. Слушая себя сам, он с дрожью понял, насколько страшнее для постороннего уха звучат все эти события, чем они, возможно, есть на деле. И уж тем более для Кри, которая затихла, как зверёк в клетке. Так, наверное, белка на дереве глядит на окруживший её лесной пожар...или всё же мечется до последнего? Когда описывал поединок с бутоном, сестра крепко стиснула его руку, и он понял, что вновь не один. «Надолго ли?» — мелькнула у него в голове непривычная мысль. Но он отогнал её.
— Ты не скажешь папе? — спросила Кри, стараясь пересилить озноб. Аксель укрыл её одеялом и подоткнул края.
— Я хочу разобраться с этим! — твёрдо ответил он. — Мы год жили спокойно и надеялись, что всё кончено.
— Я не надеялась, — спокойно и горько сказала Кри.
— А почему же ты тогда плачешь? Нет, надеялась! И папа с мамой только об этом и думают. Я же вижу...Так больше жить нельзя, Кри! Если мы в безопасности только в Мюнхене, то, по крайней мере, мы должны знать об этом. А если дело в нашем чёртовом острове...
— Который ещё вчера тебе так нравился...
— И сейчас нравится! — горячо сказал Аксель, поняв намёк. — Но и с ним надо разобраться! На нём есть что-то, чего наши враги очень боятся. И мы должны понять, что. Может, тогда мы сумеем избавиться от них навсегда...Сегодня ночью многое может проясниться.
— Хорошо, Акси. Я иду с тобой.
Долгожданные слова совсем не обрадовали его. «Уверена, что выдержишь?» — хотел было спросить Аксель. Но, поглядев на осунувшееся лицо Кри с блестящей слезинкой под левым глазом, не сказал ничего.
— Встречаемся без десяти двенадцать в коридоре...Да, посмотри, что мне подарили. — И он протянул Кри золотую кость - авторучку. — Мрачновато, конечно, с черепом...но, наверное, модно.
— С черепом? — подняла брови Кри, вертя в руках зловещий сувенир. — Здесь нет никакого черепа. Это же полумесяц, Акси!
— Что?
Аксель выхватил у неё авторучку и уставился на её верхний конец.
— И правда...Но здесь же был, был череп! Только что!
— Не расстраивайся, — спокойно сказала Кри. — Вот он опять.
Полумесяц на конце авторучки исчез и превратился в череп с приоткрытыми челюстями.
— Что же всё это значит? — почесал в затылке Аксель. — Ночью спрошу у него...
— Не надо. Вспомни, кто мы такие.
— А кто?
— Я — Его Луна. Ты — Спросивший Смерть. Ну, понял теперь?
— Точно! — Аксель хлопнул себя по лбу. — Когда эту штуку берёшь ты, на ней возникает символ луны. А когда я — символ смерти. Ха, выходит, это и тебе подарок, Кри!
— Нет уж, спасибо! Владей один...Ладно, Акси, я думаю, что пять минут нас тут не будет, или сто пять, нужно поспать до вечера, чтобы набраться сил. И не ходить на пляж.
— Но как мы объясним это папе? О, кажется, и объяснять ничего не надо...
Дождь обрушился с неба мгновенно — внезапной сплошной стеной, словно решил смыть Сан Антонио в море. Не стало видно ни сосен, ни поляны, ни солнца, и комнатка Кри мгновенно погрузилась в полумрак. Аксель торопливо закрыл окно, вытер лужу с подоконника и задумался. Ладно, теперь папе и правда ничего объяснять не нужно...но случаен ли этот ливень именно сейчас? Говорят, здешние потоки дождевой воды — торренты — могут превращать усадьбы и луга в озёра, и как же тогда быть с ночной вылазкой? «Наверное, кто-то всё же сумел нас подслушать», — со вздохом решил мальчик. Глупый Смертёнок! Не мог передать своё поручение где-нибудь в зарослях...
Как бы то ни было, страхи мальчика не оправдались: через пару часов дождь кончился. Завтра утреннее солнышко быстро расправится с возникшими тут и там лужами — а пока они весело блестели вокруг пансиона, куда только падал взгляд. Птицы заливались с удвоенной силой, ужин был особенно вкусен, сеньора Мирамар —на диво оживлена (не надо поливать огород), и полуголый Жоан вернулся из свинарника весь в навозе. Кинув на своего угощавшегося под навесом недруга злобный взгляд (Аксель вдобавок был весь в белом!), он сделал единственное, что ещё мог — оставил запах, молча поддёрнул измазанные навозом шорты и исчез за углом. Да, всё было прекрасно, остров цвёл и благоухал после дождя, но...что-то будет ночью? Обоих детей мучила совесть перед отцом, который казался им сегодня ласковей и внимательней, чем обычно — и они в ответ старались угодить, чем могли. Однако не сказали ему ни слова.
Ровно без десяти двенадцать Аксель тихо вышел из своей комнаты, и в ту же секунду из своей, как мышка из норки, высунулась Кри. Договорились одется в тёмные спортивные трико и кроссовки, каждый прихватил дождевик, а Аксель на всякий случай — все свои деньги и карманный фонарик. Не обменявшись ни звуком, они только улыбнулись друг другу и выскользнули с лестницы чёрного хода в патио. А затем, через такой же ход — на задний двор. Синяя ночь висела над домом и лесом, только поблёскивали в темноте дождевые лужи, да временами шелестел листвой ветер. Аксель надвинул на глаза чёрную кепку (он не раз читал в приключенческих романах, что человека в темноте может выдать блеск белков, хотя никогда не замечал этого в жизни) и внимательно обвёл глазами поляну. Вдруг Кри толкнула его локтем:
— Вот он! — Но не спряталась за его спину, как в старые добрые времена.
В полумраке со стороны пляжной тропы к ним двигалось расплывчатое светлое пятно. Да, это был Смертёнок, на сей раз в длиннополом плаще из верблюжьей шерсти с откинутым капюшоном — наверное, том самом, что он бросил в шкафу у Акселя. Его чуть желтоватый череп и белоснежные молодые зубы весело блестели в темноте, а в костяшках пальцев, видневшихся из широких рукавов, не было ни фонаря, ни свечи. Приблизившись, «вежливый скелет» церемонно поклонился Кри, и она, напрягшись, быстро кивнула в ответ. Точно так же когда-то пугал её в Потустороннем замке другой ночной провожатый — крокодиломакак по кличке Пралине, и Аксель надеялся, что, как и тогда, этот страх быстро исчезнет.
— Добрый вечер, — тихо сказал мальчик и оглянулся на спящий дом. — Мы боялись, что дождь сорвёт все планы...наши и ваши.
— Невозможно, — беззаботно ответил скелетик голосом Акселя, и Кри опять вздрогнула. — Как раз дождь и был частью наших планов. Понравился тебе мой подарок, Аксель?
— Да, спасибо большое! Я уже и Кри показал...
— И хорошо сделал, — заметил Смертёнок. Он сунул руку в карман плаща, вытянул оттуда две золотых косточки и протянул их — одну брату, другую сестре. — Вот вам ещё две штуки. Берите, берите!
— Мы вам очень благодарны, но...зачем? — робко спросила Кри, поднося к глазам то одну авторучку, то другую. Пока они были у девочки, на обеих сверкал полумесяц, когда же одна из них вернулась к Акселю, на ней оскалился череп.
— Как зачем? Писать...И вообще, мало ли...пригодится...— туманно ответил Смертёнок.
— Но почему мне — две? Одна из них для папы, что ли? — уточнил Аксель.
— Нет. Ему не нужно знать о нас. Можешь подарить кому-нибудь из местных, — коротко сказал Смертёнок. — Ну, в путь!
— Погоди, — неловко улыбнувшись, сказал Аксель и вытащил из-под дождевика небольшой свёрток. — Это тебе. Держи!
— Мне? — любопытный Смертёнок тут же содрал упаковку и уставился на австрийскую футболку с земным шаром на груди. — О, здорово! Ни у кого из моих друзей нет ничего человеческого! Я буду самым модным скелетом в школе...
— Акси, — тихонько шепнула Кри брату, — что ты делаешь? Ты же говорил, его мама против...Она рассердится!
— А мы ей не скажем, — бодро заверил Смертёнок, быстро пряча свёрток под плащ. — Я это дома носить не буду...Ну, пошли скорее! (Он явно боялся, что Аксель передумает).
— Куда? — спросил тот, озираясь не без тревоги: ведь за ними следят! Но Смертёнок явно не беспокоился. Не прячась и не скрываясь, он весело повёл брата и сестру по тропинке к пляжу. Странное, должно быть, это было зрелище со стороны: две тёмных детских фигурки и белый скелет в бурнусе, скользящие в ночных зарослях фисташки.
— Может, нам лучше стать невидимыми? — на всякий случай спросил Аксель.
— Вы невидимы с того момента, как я к вам подошёл, — сообщил Смертёнок. — И для людей, и для шпионов посерьёзней. Шпионам, кстати, совсем не вредно понервничать...
— Так мы для тебя и для твоего «Фр» — вроде как сыр в мышеловке? — мрачно спросил Аксель. — Пускай на нас и дальше сосны валятся, да?
— Пускай! — охотно согласился скелетик. — Если эти сосны будут и дальше приносить вам такой же вред — почему нет? — Они уже свернули с развилки вправо и шагали теперь вдоль пляжа, поравнявшись как раз с тем местом, где недавно расцвёл космический бутон.
— Раз мы невидимы, отчего же видим друг друга? — не утерпела Кри, начиная и впрямь чуть-чуть привыкать к новому приятелю. — Прежде, в Потустороннем замке, когда мы становились невидимками, то были вроде как из стекла...
— Магия Смертей отличается от всего, к чему вы привыкли. Духи колдуют очень примитивно по сравнению с нами...Ну вот, мы пришли!
И он остановился на небольшой, примыкающей к пляжу полянке, где под ногами хлюпала сырая трава.
— Ты понесёшь нас над морем? Как на водных лыжах?
— Почти угадал...Всё и впрямь связано с водой. Ищите одинокую лужу со звездой в центре!
— Здесь, кажется, таких нет...— пробормотал Аксель, оглядывая поляну. — В темноте звезду сразу видно!
— Она не светится. Она отражается. Как будто в небе, но в небе её нет...
— А другие звёзды в этой луже могут быть? — уточнила Кри, подняв лицо к сверкающему звёздной пылью ночному небу.
— Ни в коем случае!
Вооружённые точными инструкциями, Аксель и Кри принялись бегать по полянке, словно исполняя медленный танец с поклонами, и уже через две минуты Аксель крикнул:
— Есть!
Это была самая обычная с виду лужица, разлившаяся чуть в стороне от остальных, и в центре её виднелась средних размеров звёздочка. Приглядевшись, дети, однако, заметили, что светится она не жёлтым и не белым, а холодно-голубым огнём, и лучи её то почти исчезают, то вспыхивают очень ярко. Смертёнок наклонился и дотронулся косточками большого и указательного пальцев до края лужи. Блеск звезды стал почти нестерпимым для глаз, и тогда скелетик приподнял лужу за край, словно дверцу люка, сделанную из зеркального стекла. Под лужей обнаружился тёмный колодец, дно которого терялось во мраке.
— Спускайтесь! На этих ступенях не поскользнёшься...— подбодрил Смертёнок.
Дети невольно поёжились и нерешительно взглянули друг на друга.
— Вот уж не думал, что Спросивший Смерть и Его Луна могут чего-то испугаться, — хмыкнул скелетик. — Всё-таки люди есть люди...Ладно, посвечу вам!
Он сухо щёлкнул пальцами, и из зарослей вылетел громадный рой ночных светляков, которые, пролетев над головами брата и сестры, устремились в колодец. Там они замерли неподвижными рядами, обозначив края невидимых, уходящих далеко вниз ступеней.
— Можешь погасить! — бросил задетый Аксель. — Идём, Кри!
И, решительно взяв девочку за руку, шагнул вниз.
— Пожалуй, не стоит. Я и сам не люблю темноты...— сказал Смертёнок, видимо, вспомнив, что он вежливый скелет. Нырнув в колодец следом за ними, он захлопнул дверцу-лужу, и стало совсем темно.
Но в первые мгновения даже как-то уютно! Стены шахты терялись в чернильном мраке. Пол под ногами был сухой и шершавый, и впрямь не поскользнёшься. К тому же ступени прямого, как стрела, спуска, оказались достаточно широки. Однако светящаяся живыми огоньками лестница устремлялась вниз на такие бесконечные мили, что, когда Кри попыталась измерить взглядом эту глубину, у неё закружилась голова, и она ухватилась за руку Акселя, закрыв глаза.
— Мы же так будем всю ночь спускаться! Куда ведёт лестница — к центру земли? — небрежно спросил тот, не желая ещё раз выдать свою тревогу.
— Ещё дальше! К антиподам, — хихикнул Смертёнок. — Но не волнуйтесь, пешеходная часть экскурсии заканчивается...Вас сейчас заберут, а я прощаюсь с вами. Удачи! — И он повернул назад.
— Постой! Кто нас заберёт? — вырвалось у Акселя.
— Они...— указал Смертёнок куда-то вниз. Дети резко обернулись и вздрогнули.
Из тёмной пропасти, ещё более бездонной, чем шахта Подземного Мира, которую они однажды видели в Потустороннем замке, неслись вверх, с каждой секундой ближе и ближе, два облака светляков. И, как по команде, все светляки на ступенях разом погасли; по лёгким прикосновениям к рукам и лицам дети поняли, что рой, дождавшись смены, улетает назад в люк. Теперь Аксель, Кри и Смертёнок висели в чернильной пустоте, вглядываясь в два светлых пятнышка, скользящих к ним из бездны. Кри снова прижалась к Акселю, но вдруг отпрянула, и у обоих детей — тоже как по команде — вырвался вопль восторга.
Обоих затопила волна голубого света — не мёртвенно-синего и страшного, как в Подземном Мире, и даже не цвета южного неба в безоблачную ночь. Нет, этот цвет описывать бесполезно, он может только присниться, когда особенно легко на душе...И весь этот голубой океан вокруг них почему-то горел узорами знакомых созвездий.
— Акси, гляди! Большая Медведица! И вон — Малая...А это что?
— По-моему, Южный Крест, но я не уверен... Кажется, все эти созвездия нельзя видеть одновременно. Смотри, та полоса — наверняка Млечный Путь! Как же так: небо под землёй? Или, может, мы уже в космосе? — повернулся Аксель к Смертёнку, чей череп искрился в ярком свете белым серебром, а зубы стали жемчужными.
— Это голубой космос, а не чёрный. Вам скоро всё станет ясно, — терпеливо ответил тот, довольно осклабившись. Но его улыбка уже не наводила дрожь на Кри, которая доверчиво улыбнулась в ответ. — Лучше познакомьтесь с вашими провожатыми...
Аксель и Кри снова обернулись. Два светлых облачка, о которых они на несколько секунд позабыли, приблизились уже почти вплотную, скользя среди созвездий — и если расстояния между последними впрямь равнялись космическим, то эта скорость превосходила всякое воображение. Дети, как зачарованные, глядели на двух летящих гуськом гигантских собак, каждая — величиной с крупного льва. Даже Шворк показался бы чем-то обыденным рядом с ними, несмотря на превосходство в размерах! Собаки были прозрачны, как стекло — точнее даже, контуры собак, без всяких внутренних органов. Широкогрудые, с мощными лапами, длинными поджарыми телами и пушистыми хвостами, они походили на охотничьих — особенно вытянутыми тупоносыми мордами и длинными, отвислыми ушами. Очертания их тел, кончики хвостов и ушей, когти мускулистых лап сверкали алмазными огоньками звёзд.
Первый пёс приблизился к Акселю вплотную и молча нагнул вислоухую голову в знак приветствия. На голове этой почему-то светилась небольшая корона с выложенной алмазами надписью. «Cor Caroli Regis Martiris» — успел прочитать Аксель, пока длился поклон. А какие странные у пса глаза! Левый — огромная, спокойно мерцающая жёлтая звезда, а правый — небольшой, фиолетовый, неровно и тускло горящий.
— Здравствуй, Астерион. Здравствуй, Хара, — степенно сказал Смертёнок, запахнув бурнус. (Второй пёс, склонивший голову перед Кри, был несколько меньше первого, не носил короны, а единственный глаз в центре лба тлел оранжево-жёлтым огнём). — Как ваши дела?
— Их ещё больше, чем в прошлый раз, и все срочные, — ответил Астерион глубоким и звучным человеческим голосом. — Так что поторопитесь, всадники, — обратился он к детям. — Мы должны доставить вас назад до рассвета!
— Как это — «всадники»? Нам что, придётся...— начал Аксель, невольно сглотнув.
— Садитесь им на спину, живей! — нетерпеливо скомандовал Смертёнок. — Или, может, вы боитесь свалиться без седла и уздечки? — Судя по его тону, большей глупости на свете не было.
Аксель и Кри, уже имевшие некоторый опыт полётов на птерокурицах (правда, всё-таки с седлом и уздечкой) молча сели на спины ещё раз склонившихся псов: брат — на Астериона, сестра — на Хару. Оба всадника почувствовали под собой тёплую, живую плоть, в которую они тут же вросли, будто два кентавра.
— Вас доставят назад на это же место, вы сами выйдете из лужи и вернётесь домой, где тем временем пройдёт всего пять минут, — торопливо сказал Смертёнок. — Может, мы ещё с вами и увидимся...Не потеряйте мои подарки и прощайте!
— Спасибо, — шепнули дети, махая ему руками. Скелетик ещё раз осклабился, махнул костлявой пястью и крикнул:
— Счастливой дороги, Гончие Псы!
Астерион ответил коротким, гулким лаем и прыгнул в бездонную голубую пропасть, где там и сям блестели яркие, как ювелирные украшения, цепочки созвездий. Аксель невольно закрыл глаза, ожидая прилива тошноты, давящего ощущения в ушах...и удивлённо открыл их. Ничего! Словно он сидит у себя в комнате на стуле. Между тем они явно падали, причём с невероятной даже по космическим понятиям скоростью. За какую-то минуту узоры созвездий стали гораздо ближе! Мальчик повёл глазами: рядом с ним, ритмично выбрасывая лапы, безмолвно летела Хара, а на спине у неё — такая же удивлённая, как и её брат, приходящая в себя Кри.
— Акси, — тихонько позвала она.
— Что?
— Нам не снится всё это?
— Не думаю...Я такое даже во сне придумать не в состоянии, Кри. И потом, вспомни Шворка...Мы же с тобой бывалые космические путешественники, правда?
— Акси!
— Да?
— А что такое «Кор Кароли»?
— «Сердце Карла», — выручил Акселя из затруднительного положения Астерион, видимо, обладавший чутким слухом. — Это одно из имён, которые дали мне люди. Вы знаете, кто такие англичане?
— Ещё бы нет! — вежливо, но с достоинством сказал Аксель.
— У них был король по имени Карл, и они отрубили ему голову. В честь этого короля-мученика я и назван. Но, должен сознаться, хоть мне и нравится его имя, за триста с лишним лет после его смерти я так и не выбрал времени с ним познакомиться.
— С кем?
— С Карлом.
— Но...простите...вы же сказали, что он умер? — отважилась Кри.
— И что с того? — удивился Гончий Пёс. — Вы-то сами — живые или мёртвые?
— Мы... живые, — без особой уверенности сказал Аксель, на всякий случай ощупав себя. — Э-э...а можно, я вас ещё спрошу?
— Ты это уже делаешь, и потому спрашивай! — добродушно усмехнулся Астерион. — Нам скрывать нечего...о себе самих.
— В таком случае — к кому вы нас везёте?
— Мы не знаем.
— Как?! — хором воскликнули дети, не заботясь больше о вежливости.
— Нам велено передать вас встречающему созвездию, а к утру вернуться за вами. Остальное — не наше дело...
— И долго нам ещё лететь?
— Тринадцать минут семь секунд по Междувселенскому Волшебному Времени, — отчётливо сказал пёс.
— Междувселенскому?! Вы несёте нас...в другую Вселенную? – ужаснулся Аксель, начиная потихоньку догадываться, к кому они летят.
— Нет. Не в другую. Только до её границ. Мы не имеем права туда вторгаться.
— А скажите пожалуйста, — вмешалась Кри, к которой в столь странной обстановке вернулось прежнее любопытство, — почему нас не перевозят в таком...космическом трале? Вроде бутона, и весь светится...Ведь это, наверно, быстрее?
— Это мгновенно, — ответил Астерион, покосившись на неё с любопытством. — Ты, я смотрю, опытная волшебница, если знаешь о таких вещах...Но точно я не могу тебе ответить. Возможно, у кого-то нет времени ждать, пока ты акклиматизируешься.
— Какли...что?
— Придёшь в себя после резкой смены Вселенной. Что требует не меньше часа. Или хотя бы получаса — если превратиться в местное живое существо...(Аксель вспомнил Штроя в обличии мексиканского кактуса после такого «трала», и понимающе кивнул). А может, вас просто хотят развлечь видами голубого космоса. Для смертных это редкое зрелище.
— Да, здесь потрясающе, — согласился Аксель, озираясь. Они как раз приближались к огромной спиралевидной галактике, которая встала перед ними косой стеной, медленно раскрывая мохнатые, мерцающие объятия. — Мы с Кри, хотя и летали к звёздам, но такого ещё не видели...Но почему этот космос голубой, а не чёрный? И почему он внутри нашей Земли? Космос...он же снаружи!
— Голубой, иначе говоря, волшебный космос, есть везде, — терпеливо объяснил Астерион, плавно поворачивая к центру галактики, где темнело неправильной формы пятно.— В нём нет ни «внутри», ни «снаружи», и попасть в любую его точку можно даже из вашей утренней тарелки с манной небесной кашей — это ведь любимая пища людей, не так ли? Думаю, люди, лишённые волшебной силы, могли бы если не проникнуть в голубой космос, то хотя бы видеть его истинный облик при условии...Хара, готовься, впереди Водоворот! — Галактика уже закрыла всё видимое пространство.
— Постойте! При каком условии? — жадно спросил Аксель, наклонившись к морде пса.
— На мой взгляд, ваш космос почернел от злости. Не своей, конечно, — человеческой...— вздохнул пёс и вскинул голову, блеснув короной. — Видел когда-нибудь сильно закопчённое стекло? Злые дела и мысли — тоже своего рода сажа, и ни одна частица её не пропадает с начала времён. Конечно, и волшебники иногда...
— Брось, Астерион! — вмешалась Хара, которая, несмотря на свой пол, была явно скупа на слова. — Голубой космос уже тоже не тот, что был. Хватит проповедовать, на обратном пути наговоришься...Приготовились!
Галактика «Водоворот» с чёрным пятном в центре стремительно летела им навстречу. Псы заметно напряглись, подобрались, на их прозрачных спинах вздулись бугры невидимых мускулов, а Кри с Акселем инстинктивно вцепились в невидимую шерсть на шеях животных.
— Держитесь! — успел ещё крикнуть Астерион — и чёрное пятно втянуло всех. Аксель, словно увлекаемый гигантской центрифугой, почувствовал, что теряет сознание. Огненная мозаика завертелась перед его глазами, он не чувствовал больше спины несущего его пса — был только чёрный бездонный водоворот, увлекающий его в ничто. В небытие без начала и конца…
И вдруг голубой космос снова вспыхнул вокруг, и Аксель, весь дрожащий и потный, сидит на спине шумно дышащего Астериона со съехавшей на покатый лоб короной, а рядом летит Хара, свесив язык и тоже явно приходя в себя, и на спине у неё, конечно же, Кри, бледная, с закатившимися глазами, но, к счастью, живая…
— Кри, как ты? — хрипло позвал Аксель. — У вас нет воды? — обратился он к Гончим Псам.
— Не волнуйся, она сейчас придёт в себя, — успокоила его Хара. — И вода скоро будет…Сколько угодно.
Аксель огляделся. Никакой галактики за спинами летящих всадников не оказалось, ближайшие созвездия светили гораздо ярче, а дальних почему-то не было видно совсем. Космос вокруг стал ещё голубее и прозрачнее, чем прежде, и само пространство словно бы искривилось. Похоже, Астерион и Хара мчались по дну гигантского полого шара, вращаясь вместе с ним, как белки в колесе.
И вдруг они резко замерли. В пустоте перед ними висело ещё одно пятно, диаметром всего лишь в человеческий рост. Точнее, не пятно, а окно. А ещё точнее — иллюминатор, закрытый не стеклом, а какой-то прозрачной преградой.
— Слезайте, приехали! — бросил Астерион.
Аксель и Кри неуверенно слезли со спин животных на невидимую твердь, запинаясь, поблагодарили псов и с любопытством приникли к иллюминатору. За ним простирался всё тот же голубой космос, но только мутноватый и размытый, словно…
— Акси! Это же океан! — вырвалось у Кри. — Так не бывает…— беспомощно обернулась она к животным.
— Вселенная, которой мы вас передаём, погружена в воду, — невозмутимо сказал Астерион, поправив лапой корону на темени. — Вернее, вода погружена во Вселенную.А вот и наша сменщица, — кивнул он на иллюминатор. — Когда она заслонит вход — но не раньше — тогда прыгайте ей в пасть.
После такого приглаше<