— Здесь, здесь, — успокоил Франадем. — Чем плохое место? Если любишь зрителей — они мигом... — И он кивнул на пустой балкон.
— Нет, спасибо, — хором ответили Аксель и Кри. Дух сладко улыбнулся и развёл руками: я жду, мол...Мальчик чуть помешкал, оглядел его с головы до ног и произнёс:
Сражайся в теннис так, как я, —
И чтобы честно! Без вранья!
— Браво! Замечательно сказано. Но, боюсь, не годится, — вздохнул Франадем. — Видишь ли, подобным заклятием ты навязываешь мне твой стиль игры. А ведь характеры у нас с тобой разные...Нельзя ли что-нибудь вроде: пусть каждый сражается с одинаковым мастерством, но собственными приёмами?
— Пожалуйста, — кивнул Аксель, который, приняв решение, стал (как всегда перед игрой) спокоен и собран. К тому же последняя просьба Франадема почему-то убедила его в честности противника.
Пусть будет равным мастерство —
Оно в игре важней всего.
Но каждый бьёт своим манером...
Аксель чуть задумался над последней строкой — и упрямо, почти как в прошлый раз, закончил:
Назло лжецам и лицемерам!
— Спасибо...О! Сколько же у меня, оказывается, идей! А ведь ещё минуту назад я не имел о них никакого понятия! Великая вещь — прикладная магия... — умилился Франадем, пританцовывая от нетерпения. — Ну, дружище, скорее! Сделай нам инвентарь.
— Моя ракетка осталась в номере, — сказал Аксель. — Основание — «Super Control» фирмы «Gewo». А накладки у неё — «Tackiness Chop II» фирмы «Butterfly» и «Quattro Formula» фирмы «Donic». Вас устроит такая же?
— Дай подумать...Видишь ли, у меня сейчас и скорость мышления, как у тебя, чтобы всё по-честному... Нет! — гордо объявил Франадем, даже и не подумав подумать. — Мне нужны другие накладки. Я хочу с одной стороны «Bjorn» фирмы «TSP», а с другой — «Mega Flex Control» фирмы «Gewo». И основание — «Jo Se Hyuk» от «Butterfly».
Аксель нахмурился, но, пробормотав пару довольно сложных заклятий, выдал духу нужную ракетку. Рядом, неуместно-ярким пятном на фоне бледных стен и пола, уже синел теннисный стол — пять на девять футов. Наконец, мальчик решил переодеться: сотворил себе теннисную рубашку и шорты, а любимые кроссовки «Баттерфляй» были на нём с начала ночного путешествия. Для Кри он сделал складной стул чуть поодаль — и вопросительно взглянул на Франадема.
— Мне ничего не нужно, — объявил тот, желая, видимо, играть полуголым, босым, в шароварах и с полотенцем на лбу. — Итак, одна партия до одиннадцати очков, согласен? Ну, а где же гвоздь программы — волшебный мяч?
— И...как я должен его заказать? — уточнил Аксель.
— Попроси планету Марс из Лотортона побыть нашим мячом одну игру. Не беспокойся, это будет Марс из целлулоида, сорока миллиметров в диаметре, и весом в два и семь десятых грамма — он сам разберётся...
Аксель неловко кашлянул, подумал и попросил:
Прошу планету Марс из Лотортона
Побыть мячом до завершенья кона!
Он не был уверен,что заклятие выйдет удачное — ведь теннисные стандарты в нём не упоминались. Но, видно, Марс и впрямь был толковым существом: мяч, очутившийся в ладони Акселя, отличался от обычного лишь одним — он тлел серо-красным огнём, как гаснущий пепел, и, казалось, вот-вот прожжёт что-нибудь насквозь. При виде его мальчиком вновь овладела тревога. До этого он ощутил её, выслушав заказ Франадема. Судя по его ракетке, тот будет атаковать, причём активно. У него «Bjorn» — накладка для очень быстрых и сильных ударов, успешно противостоящих любой тактике противника. А вот другая его накладка, «Mega Flex», напротив, продлевает контакт мяча с губкой: тот как бы «липнет» к ней, теряет вращение, и игрок лучше чувствует такой мяч. Словом, разнообразие тактики при малой вероятности ошибок...
Плохо.
Дело в том, что сам Аксель был по натуре игроком-защитником, который не любит риска, ведёт себя со всеми одинаково и ждёт чужой ошибки, перебиваясь мелкими провокациями. Его ракетка позволяла одинаково хорошо защищаться и нападать — точный удар, отличный контроль над мячом. Но сработает ли такая защита против Франадема, думал мальчик, занимая позицию. Тот и физически крепче...то есть, «крепче» — не то слово, ведь он не человек даже...и ударить может с такой силой, что никакой китаец не устоит! А уж сильнее их в теннисе никого нет. «Ничего,— решил Аксель. — Я его вымотаю. И мячу вряд ли понравится, когда по нему лупят так, что искры из глаз...Хотя...есть ли глаза у Марса?»
«УДАЧИ, АКСИ», — возникли у него в мозгу слова. Но как-то тускло...и мгновенно поблёкли. Тем не менее, Аксель глянул на Кри, улыбнулся и послал ответ: «СПАСИБО».
— Подавай! — щедро взмахнул рукой Франадем. — Обойдёмся без жребия...— И он весело глянул на огромное табло, вспыхнувшее под потолком:
ЛОТОРТОН ХАС
0 0
«Вот это да! Матч на первенство Вселенных! — лишь сейчас осознал Аксель. — Ещё никто...» Но додумывать было некогда: решат, что он трусит! Он привычно подбросил мяч вверх с открытой ладони сантиметра на три выше минимума — и ударил накладкой «Donic», всё же лучшей при нападении, чем «Tackiness».
Марс пронзительно взвизгнул, как кот, которому шайка дворовых садистов подпалила хвост, и в боку его засверкали крошечные, всевидящие и бесконечно злые глазки. Да ещё целых шесть штук — по одному с каждого бока, и два на полюсах, бррр...Дух еле успел отбить этот живой комок, засветившийся кроваво-красным сиянием. «Насосавшийся крови клоп, да и только...» — успел подумать Аксель, прежде чем осознал свой триумф. Великий Франадем промазал! Ещё бы — ведь, подскочив перед ним со стола, мяч резко вильнул влево...Немедленно грянул гонг, доносившийся, кажется, всё из того же органа, который явно был мастер на все руки — и табло изменилось:
ЛОТОРТОН ХАС
1 0
Аксель сразу приободрился — так ему, хвастуну космическому! — и напрасно...Следующие секунды вымотали не противника, а его. Ему никогда ещё не попадался игрок с таким темпераментом, и сразу же стало ясно, что никакой активизации игры не потребуется. Франадем, может быть, даже специально дал Акселю фору, чтоб себя взвинтить, а врага унизить. Он всё больше напоминал мальчику восточного пирата — полуголого, в шароварах и чалме, мчащегося на абордаж с двумя длинноствольными пистолетами в руках и ятаганом в зубах, и во взглядах, которые он кидал на Акселя, сверкала ненависть! Аксель же не привык, чтобы на него так смотрели во время игры. Это действовало ему на нервы, и рука его начала дрожать...
Да и Марс вёл себя — не приведи господи! Почти сразу стало ясно, что он отчего-то симпатизирует Франадему и не любит Акселя. Сначала этот мерзкий воздушный клоп явно примеривался, как бы получше досадить Лотортону: недвижно зависал над самой сеткой, сводя на нет лучшие акселевы удары, делал обманные пассы перед его ракеткой, а вскоре после ошибки Франадема словно уснул в воздухе. Но вдруг пулей метнулся к Акселю, и тот, отбивая, угодил по мячу пальцами, а уж потом накладкой. Счёт немедленно стал «1:1».
Не успела Кри охнуть, как Франадем, напевая что-то сквозь зубы, применил топ-спин — удар, который японские теннисисты впервые использовали ещё в шестидесятых годах, и который иначе называют «дьявольский мяч из Токио». Сильный удар снизу вверх позволяет такому мячу быстрее приземлиться, увеличивает его силу и скорость — но и требует большой уверенности. Да, звёздный дух явно свыкся с Марсом быстрее Акселя! Тот редко использовал топ-спин... «1:2». Блямм! — запел гонг, мяч истерично захихикал — как старуха, услыхавшая, что сосед помер раньше неё — и рванулся с ладони Акселя, вынудив его к «переподаче».
И пошло-поехало...Пять минут спустя счёт уже был 6:10 в пользу Франадема (Хас). Дух не обманул мальчика — за это тот мог теперь ручаться. Он не применял ударов, неизвестных самому Акселю, и не насылал на него заклятий: он играл на уровне своего противника, но с такой страстью и азартом, что просто раздавил его своим натиском. Тропический циклон, подчинивший своей воле легкокрылую муху, сказал бы я, — если бы последняя не защищалась так мужественно! Под конец целый фейерверк блестящих топ-спинов обрушился на Акселя. Франадем, чуть пригнувшись, вплотную навис над столом, Аксель же, отскочив от своего края стола, еле поспевал отражать удары. И всё же дух никак не мог пробить его защиту: Аксель умел концентрироваться. Он уже понял свою ошибку: на таких, как Франадем, надо нападать, или не связываться вовсе...Тот, казалось, и сам чувствовал, что его торжество — только вопрос времени. В конце концов Марс даже сказал ему злобным шёпотом:
— Хватит гвозди забивать, турок! Этим его не проймёшь...
Но Франадем не смутился. Нанося удары, он с самого начала игры громко мурлыкал военный марш из человеческой оперы «Аида», и хорошо, что мячик так недолго ему подвывал: всё это страшно нервировало!
Если не считать вытья, Марс в последние минуты вёл себя как-то подозрительно. Не фокусничал, падая на Акселя сверху; честно исполнял закон всемирного тяготения. Но вот Франадем взорвался финальными аккордами, и Марс, ринувшись вниз, ярко вспыхнул и...заорал на Акселя хриплым унтер-офицерским голосом:
— НЕ ТРРОНЬ!! УМРРРЁШЬ!!!
Ракетка Акселя дрогнула от неожиданности. Кри вскочила со стула. Франадем резко выпрямил полуголый, блестящий от пота торс и испустил абордажный клич. На глазах у троих мяч отскочил от стола, пролетел над плечом мальчика, врезался в пол и раскололся на сотню крошечных марсиков, брызнувших в разные стороны. Все эти взбесившиеся томаты, выпучив глазки, скалили невесть откуда взявшиеся зубы и гоготали. Затем плавно поднялись в воздух и закружились хороводом вокруг лиц Акселя и Кри, напевая: «Владыка Меданарф — большой оригинал, одних он убил, других обыграл...» «Бляммм!» — запел гонг. Марсики помчались навстречу друг другу, сшиблись перед носом у Акселя, тот невольно зажмурился, ожидая, что ему в лицо брызнет сноп огня...и почувствовал, как ему на ладонь мягко лёг холодный теннисный мяч.
Первое, что увидел Аксель, открыв глаза, — лавровый венок, зазолотившийся на табло над словом «Хас». Точь в точь такой же блеснул поверх полотенца Франадема, придав ему сходство с полуодетым римским цезарем.
— Партия! — объявил он, словно это и без того не было ясно. Теннисный стол исчез.
— Поздравляем, — спокойно сказала Кри. Она была чуть бледней обычного, но в целом...непохоже, что выбита из колеи. Аксель, косясь на неё, тоже пробормотал нечто поздравительное, но скромник Франадем отмахнулся:
— Брось, брось! Ты проиграл не мне, а Марсу. А ведь отнесись ты к моему предупреждению серьёзнее...
— И что же я, по-вашему, должен был сделать? — буркнул задетый Аксель.
— Да поставить себя на место Марса, конечно! Скажи, ведь если он — живое и злобное существо, а двое сразу в теннис победить не могут, что он будет делать?
— Подыгрывать кому-то одному...
— Молодец! А кому именно?
— Почём я знаю?
— Тому, кто ему больше понравится, — холодно сказала Кри. — Если всё по-честному...
— А так как взяток я ему не даю, — кивнул Франадем, — значит, я должен понравиться ему больше, чем твой брат. И уж ежели я знаю о Марсе, что он воитель, то ясно: он будет сочувствовать тому, кто активней нападает. Мало того, я стал напевать военный марш, и он стал подыгрывать мне ещё больше — чего ты, друг, даже не заметил...Тебе ещё многое предстоит понять, прежде чем всерьёз тягаться с духами. И всё же Аксель Реннер держался молодцом и первым из людей участвовал в единоборстве двух Вселенных. А если вспомнить вдобавок, на что он играл, и что ему теперь предстоит...Он не должен уйти отсюда с пустыми руками!
И Франадем торжественно протянул Акселю свою теннисную ракетку. Она теперь была из чистого золота, на поверхности которого играл теневой узор наподобие водяных знаков — человеческие руки пожимают когтистые лапы. А по рукояти шла алмазная надпись: «ВЗГЛЯНУВШЕМУ В ЛИЦО ОТ ВСЕЛЕННОЙ ХАС».
— Сплошные подношения сегодня...— пробормотал Аксель. Но подарок взял и искренне сказал «Спасибо», признав про себя, что этот дух умеет принять гостей и знает спортивный обычай.
— Не ему, — поправила Франадема Кри. — Не ему предстоит, а нам.
— Согласен! — весело бросил тот. — И потому, дорогая гостья...— Он протянул опешившей Кри ещё одну драгоценную ракетку, блестевшую даже ярче первой. В центре одной из её накладок на чёрно-бархатной поверхности сверкали звёзды и большой серебряный лунный диск, а на его фоне, как чудовищный летучий паразит, вращался кровавый Марс в крохотном лавровом венке из алмазов. Под ним, полукругом, такими же алмазными буквами было выложено: «ЕГО ВЕРНОЙ ЛУНЕ ОТ ЕГО ИЗМЕНЧИВОГО ПРОТИВНИКА».
— Я же не играла...— пробормотала Кри, любуясь подарком.
— Но болела! Что за историческое состязание без единого зрителя? Да и состоялось ли бы оно без твоих мудрых советов? Приглядись к Марсу, — игриво сказал Франадем. Аксель и Кри вгляделись и заметили, что Марс на ракетке не очень-то круглый и скорее напоминает формой сердечко...
— Ладно, Кри, чего уж! — вздохнул Аксель. — Не знаю, как я, а ты и впрямь заслужила. Так что бери...Вы добились своего, — глянул он в глаза Франадему, — смотрите только не пожалейте! Как видите, боец я неважный...
— А я вообще не играю в теннис, — пожал плечами дух. — Ну, друзья мои, вам пора. Ночь на исходе, и собачки ждут. До новых встреч, надеюсь!
— А... ваше задание? — напомнил мальчик. — Учтите, нам осталось прожить на этом острове не больше недели.
— О, я не задержу вас, — беззаботно сказал Франадем. — Отдыхайте и ждите сигнала. Вы же хотели крест поискать? Вот вам и занятие...И не забывайте о разнице во времени: сколько бы дней вы ни провели в Подземном Мире, наверху пройдёт лишь пять минут. Всё будет как сегодня ночью, ваш отец ничего не заметит.
— Если мы вернёмся оттуда, — хмыкнул Аксель, колдовством меняя свою одежду на прежний тёмный наряд.
— Ничего! — твёрдо сказала Кри, беря его за руку. — Господин Франадем прав: надо нападать, а не защищаться. Идём, Акси! Нам сюда? — кивнула она на иллюминатор, в круглом проёме которого сиял теперь голубой космос и маячили прозрачные собачьи тени.
— Да, прыгайте. И я прыгну...только в бассейн. — Дух принялся разматывать на лбу полотенце. — Теперь вот что: никаких разговоров о нашем деле в номерах, ясно? Или я потеряю ещё трёх помощников — одного старого и двух новых. Можете обмениваться мыслями на природе — в лесу или на пляже, я заблаговременно создал нужную защиту по всему острову.
— А почему её нет в пансионе? — справился Аксель.
— Но должен же я иметь какой-то способ скармливать Штрою ложную информацию! Хотя вряд ли он даст себя провести...
Франадем пожал им руки и с плеском ухнул в воду. Свет в зале погас. Аксель и Кри, не мешкая в столь неуютном месте, прыгнули в иллюминатор и приземлились...вернее, приспинились точно на Астериона и Хару, которые явно заждались их и приветствовали громовым лаем.
— Мы уже думали, не случилось ли чего с вами...— буркнула Хара, срываясь с места гигантским прыжком.
— Может, ещё и случится, — успокоил её Аксель, оглядываясь на иллюминатор, недвижно висящий в синей пустоте.
Обратный путь прошёл в молчании — и, как показалось обоим детям, быстрее прежнего. Но, может, у них просто прибавилось тревожных мыслей? Аксель не стал спрашивать у Кри — ни мысленно, ни вслух, — вправду ли она хотела, чтоб он выиграл. Ведь Кри в ответ спросит, а хотел ли выиграть он, и что тогда сказать? Что сам не знает? Погрузившись в размышления, мальчик едва заметил чёрную дыру галактики «Водоворот». Он снова и снова вспоминал залитый красным светом и золотистой кровью зал Главной Диспетчерской, горбатую тень Терфира, твёрдые и какие-то механические шаги Белой Маски...и те несколько секунд, когда эта маска ожила, показав большие, блестящие, как сливы, глаза. «Нет, — решил Аксель. — Я ни о чём не жалею! Прежде всего надо узнать, как он попал к Штрою...а там видно будет».
— Прибыли! — вывел его из раздумий Астерион. Гончие Псы стояли у бесконечной лестницы, сделанной, казалось, из полупрозрачного стекла. Дальний её конец терялся в просторах космоса, а ближний обрывался в нескольких десятках метров над головами детей.
— Идите...Выход там, — сказал Астерион и в знак прощания протянул Акселю гигантскую лапу, которую тот пожал с благодарностью. Кри так же простилась с Харой, и та лизнула её в лицо прозрачным языком. Что ж, не только Кри всегда любила животных, но и они её, — так почему в космосе должно быть иначе, философски подумал Аксель.
— Мы подождём, пока вы выйдете...На всякий случай, — предложила Хара. Дети ещё раз поблагодарили её и пошли вверх, стараясь не глядеть в пропасть у себя под ногами. Вскоре Кри, ойкнув, упёрлась лбом в еле различимую преграду, напоминавшую формой лужу, в центре которой светилась одинокая звезда. Брат и сестра, оглянувшись на тени псов, вместе толкнули дверь в земной мир — и в ту же секунду голубой космос погас, уступив место кромешной тьме. Аксель с невольной дрожью рванулся вверх, глотнул ночного воздуха и увидел над головой небо Средиземноморья. Ещё несколько часов назад оно показалось бы ему таким прекрасным, но сейчас...каким жалким, тёмным, убогим выглядело оно в сравнении с тем, что осталось там, позади — можно сказать, под ногами! «А если оно ещё больше почернеет?» — спросил себя мальчик, помогая выбраться Кри и закрывая зеркальную крышку-лужу. По луже пробежала обычная водяная рябь, и звезда в её центре тут же погасла.
— Как здесь темно... — сказала Кри, оглядев спящую поляну. — Идём отсюда!
— Надеюсь, тебе хотя бы не страшно после недавнего,— усмехнулся мальчик, вновь беря её за руку.
— Да уж, ночка была что надо...Этот твой знакомый скелет был прав: такое не забывается! Нам сюда сворачивать? — неуверенно сказала Кри, топчась у развилки.
— Ну да. Ты чего, Кри? Здесь нельзя заблудиться. Вон море, а вон пляж. А вот и наша тропинка...
— А...там что? — дрожа, спросила Кри, указывая на левую тропу, по которой они ещё никогда не ходили.
— Кто его знает...Скалы. Пляжа нам и этого хватает, а на рынок есть другой путь. Что с тобой, Кри? Лично мне сейчас интересна только моя постель!
— Мне кажется, там...кто-то есть, — прошептала девочка, скользнув Акселю за спину — совсем, как в прежние дни.
— Ну и бог с ним,— буркнул Аксель. — Ночной купальщик...А если даже шпион — он нас не тронет.
— Акси!
— Что?
— Его самого тронули...Он лежит!
— Лежит? Где? — Аксель вытянул шею, не решаясь ступить на тропку, продолжение которой терялось в тени огромных деревьев. — Погоди, я включу фонарь...
— Ой, лучше не надо! Бежим и позвоним в полицию!
— А если кому-то нужна первая помощь? — Аксель щёлкнул кнопкой на корпусе фонарика, и зыбкий круг света выхватил из темноты лежащее поперёк тропы человеческое тело. — Так и есть! Преступление...Идём скорее!
При виде беспомощной жертвы Кри почти поборола страх. Дети осторожно приблизились, то и дело обшаривая заросли лучом фонаря — но, кажется, в них никто не прятался.
— Это по твоей части, Кри, — шепнул Аксель, указывая на спину лежащего мужчины в кожаной куртке. Из спины торчала рукоятка узкого ножа, и вся одежда, а также земля кругом были залиты кровью. Но Кри невольно закрыла глаза, чувствуя дурноту. Одно дело — видеть нечто подобное на экране, пусть даже целые потоки, и совсем другое — наяву, в тёмном безлюдном месте! Аксель же был так поражён чем-то, что, не замечая её состояния, дёрнул девочку за руку: — Кри! Кри! Гляди...
Она открыла глаза и увидела: рукоять ножа над спиной мертвеца окружена странным искрящимся облачком. Нагнувшись, Кри различила, что это не нож, а маленький, чуть ли не игрушечный кинжал с серебряной рукоятью. И вся эта рукоять была усыпана драгоценными камнями, которые и переливались в луче фонарика. Такой кинжал мог бы украшать музейную витрину, но никак не служить орудием убийства ночному грабителю!
— Новая загадка... — пробормотал Аксель. — Жаль, нельзя рассмотреть его поближе.
— Почему? — боязливо выдохнула Кри.
— Как почему? Мы ведь сотрём отпечатки пальцев убийцы! — Аксель уже понял, что не любительница детективов, а опять он должен брать дело в свои руки. — Да и с первой помощью мы, видно, опоздали...По-моему, он не дышит. Что надо делать в таких случаях, а? — всё же спросил он.
— Зв...звонить в полицию...И ни к чему не прикасаться! — выдавила бедная «экспертша», стуча зубами. — Бежим! Автомат на пляже...
— Нет! Нечего лезть на открытое место! — возразил Аксель. — Если убийца ещё поблизости, то он сразу нас заметит. Сколько раз мы в кино видели: кто-то бежит себе в укромный уголок звонить полицейским, а его — рраз! — по черепу...да не бойся ты, это же кино...и вот тебе новый труп. Позвоним из пансиона!
Они уже отошли на несколько шагов от тела, когда Аксель, повинуясь какому-то внезапному импульсу, вернулся и, встав на четвереньки, посветил в лицо лежащему.
— Луперсио! — ахнула Кри. — Помнишь, Акси? Помнишь?
Да, Аксель помнил. Их смешной «таксиста», с торжеством пинавший неподвижную сосну, а теперь неподвижный сам...Кто? За что? Тёмные глаза мертвеца тускло блестели в луче фонарика и не давали никаких ответов.
— Жалко его...У него, наверное, семья. И живёт-то он вовсе не здесь, как же так случилось? — со слезами на глазах шепнула Кри.
— Не знаю...Может, бандита какого-нибудь вёз, и тот не захотел платить.
— Бандит такой кинжал себе возьмёт, Акси! А не в ране оставит...Ты что, слепой?
— Ну, а может...Может, этот бандит только что ограбил музей? А Луперсио его заподозрил...И у бандита не было времени, вот он его музейным оружием и зарезал, а потом кто-то убийцу спугнул. Мы, например! — добавил Аксель. (Кри опять задрожала). — Да нет, конечно, он уже далеко...— без особой уверенности закончил мальчик. — Но, знаешь, Кри...хоть тут духи ни при чём. Бежим!
И оба побежали по тропинке, на всякий случай выключив фонарик и стараясь меньше шуметь. Увы, страхи девочки оказались не напрасными. Едва впереди завиднелся силуэт пансиона, как на его фоне, быстро приближаясь и покачиваясь в воздухе, замаячило светлое пятнышко — ещё чей-то карманный фонарик. Навстречу детям шёл человек!
— Вот он...— прошипел Аксель и, схватив за локоть помертвевшую Кри, стащил её с тропы. Только оба успели затихнуть в темноте, а ветви кустов — замереть, как высокая, плечистая фигура быстро прошла мимо брата с сестрой в сторону моря. Вглядевшись в неё, Аксель, к ужасу Кри, пулей вылетел на тропинку и направил луч света в затылок убийцы. Тот обернулся.
— Папа!
— Аксель, Кри! Господи...
Дети повисли у Детлефа Реннера на шее, не заботясь больше о шуме: теперь-то им никто не страшен! Но...
— Что вы здесь делаете? — Что ты здесь делаешь? (Хором). И никто не прыснул от смеха, как это бывало раньше в подобных случаях. К счастью, у Акселя было припасено небольшое, рабочее, можно сказать, враньё. Даже не враньё, а враньецо.
— Мы...ходили купаться. Я поспорил с Кри, что ночью вода ещё теплее, чем днём. Но мы не успели даже окунуться, потому что там лежит...
— Труп!! — закончила Кри, вложив в это слово все ужасы сегодняшней ночи (от которых, безусловно, и гиппопотам запросил бы сердечных капель). — Помнишь таксиста Луперсио? Он лежит там, на левой тропинке. С ножом в спине! А ты что здесь делаешь? А?
Но её отцу явно было не до объяснений. Выслушав дочь, он припустил к морю с такой скоростью, что, когда запыхавшиеся дети нагнали его, Детлеф уже стоял, озираясь, на месте преступления и, в свою очередь, тяжело дышал. Озираясь — потому что никаких следов этого самого преступления он заметить не мог.
— Где? — бросил он детям, шаря лучом света в кустах. Аксель и Кри переглянулись.
— Здесь... — промямлил Аксель, указывая Детлефу под ноги. — Он лежал здесь. Точно на этом месте! Весь в крови, папа...
— Тогда и на земле должна быть кровь! А её, как видишь, нету. Или вы ошиблись местом, Аксель, или...
— Нет, мы не ошиблись! И нам не показалось! Значит, он встал и ушёл, или кто-то его унёс, пока мы болтали!
— Но, Акси, — тихонько сказала Кри, — он не мог уйти...Вспомни, сколько было крови! А если даже его утащили, то не могли так быстро убрать все следы.
— И что ты хочешь этим сказать? — окончательно взбесился Аксель. — Что нам обоим привиделось? Ведь ты же первая его заметила! Первая! А сейчас...
— Стоп! — вмешался Детлеф, внимательно глядя на обоих. — Заметила, говоришь? Но здесь же темно, как в гробу! (Кри вздрогнула). Вы шли с включённым фонариком?
— Нет...— пробормотал Аксель. «А в самом деле, как Кри могла увидеть?» — возник у него в голове довольно-таки смутительный вопрос. Ну да, однажды Кри уже проявила сверхзоркость — когда год назад первая разглядела атакующего её с неба Шворка. Но то было волшебство, и обычный человеческий глаз видеть Шворка не мог вообще. А тут...
«КРИ! МОЖЕТ, ЕГО УБИЛИ ДУХИ? ТОГДА ВСЁ ОБЪЯСНЯЕТСЯ...» — отправил он сестре мысленное послание.
И получил ответ:
«НОЖОМ В СПИНУ? ДА НУ ТЕБЯ...ОНИ БЫТОГДА С НАС НАЧАЛИ, А НЕ С НЕГО! И ПОТОМ, НА КОЙ ОН ИМ СДАЛСЯ?»
Увы, возразить тут было нечего. Но, с другой стороны, не могли же брат и сестра одновременно сойти с ума!
— Вот что, милые мои, — сказал Детлеф, подождав новых мыслей и не дождавшись ничего, кроме шелеста листвы под ночным ветерком, — давайте-ка вернёмся домой подобру-поздорову и ляжем спать.
— Но, папа...А вдруг его всё-таки убили? — упрямо сказал Аксель, видя, что Кри сдалась и махнула рукой на все эти тёмные тайны.
— Что ж, — спокойно ответил Детлеф, поразмыслив,— это легко проверить...Сеньора Мирамар как раз не спит и проверяет счета на «ресепсьон». Она сказала, лорду сегодня нездоровилось, он требовал сложого ухода, и теперь у неё тоже бессонница. Ну, а этот самый Луперсио, судя по всему, её старый дружок. Мы позвоним ему, и всё станет ясно.
— А если его не окажется дома? — немедленно уточнил Аксель, прищурясь.
— Тогда — но не раньше! — расскажем всё сеньоре Мирамар и вместе решим, нужно ли звонить в полицию. Или даже будоражить семью этого парня, покуда ничего не ясно. Вы же знаете, как наша хозяйка дорожит добрым именем своего пансиона. Хороши мы будем, ворвавшись среди ночи и завопив, что у неё под окнами трупы валяются — а там ничего и нет...Нечего сказать, отблагодарили за стол и кров! А уж если лорд её драгоценный нас услышит — она нас тут же выгонит.
Аксель и Кри переглянулись и молча поплелись вслед за отцом в сторону пансиона.
— А ты-то сам его случайно не видел? Лорда этого? — вяло спросил мальчик, постепенно приходя в себя.
— Нет...И, честно говоря, будь на его месте даже английская королева, мне нынче было бы не до неё. Понимаешь?
Аксель опустил глаза.
— Почему вы не предупредили меня? На тебя вроде не похоже! Что подумает мама, Аксель, услышав, как ты бережёшь сестру? А если бы утром мы нашли ваши трупы?
Но не добавил чего-нибудь вроде: «Мало тебе наших прошлогодних мучений?!» Ведь это Аксель не устоял тогда — поддался на уговоры глупышки-сестрёнки, повёл её гулять в Нимфенбургский парк...с чего и начались всякие духи и похищения. Да, любой бы на месте папы это ввернул. А он — нет...Щадит. Что сказал бы он, если б знал, как в действительности провели дети эту ночку? И знал бы ещё, что впереди маячит маленькое, невинное приключение для двух юных агентов Вселенной Хас! Однако мальчик не унизился до нытья типа: «А ты не говори маме...» За всё надо платить — так уж он был приучен с тех пор, как себя помнил. Особенно за приключения, будь они прокляты эн плюс единица раз! Единственное, что позволил себе Взглянувший В Лицо — это спросить:
— Так ты, значит, нас пошёл искать?
— Ну да...Я уже заснул, и давно, но меня разбудил какой-то шум в коридоре. Не то шум, не то пыхтение...Может, у лорда эпилептический припадок? Выглядываю — никого. Что же, коль проснулся — дай, думаю, гляну, всё ли у вас в порядке. Тем более, что ты, Кри, уходя, не прикрыла дверь...
— Я НЕ ПРИКРЫЛА ДВЕРЬ? — Кри даже остановилась, подбоченившись. — По-твоему, я такая дура?! Ох...Извини, папочка...Я просто хотела сказать...
— Что ты прикрыла её,— закончил Детлеф. — Да, странная ночь...Ну, значит, надо замок проверить. Ещё раз буэнас ночес, сеньора Мирамар!
Они уже вступили в небольшой, погружённый в сумерки холл, показавшийся им, несмотря на невероятную усталость и тревогу, тихой заводью в океане ночных ужасов. Мрачная статуя хозяйки чуть возвышалась над стойкой — рядом с древней настольной лампой в виде восточного божка, сложившего на отвислом брюшке жабьи лапки. Тлеющий пониже вуали огонёк сигареты энергично зашевелился, после чего вуаль взлетела вверх, осела на макушке сеньоры полупрозрачной тёмной розой, и в ответ Детлефу, как всегда, загудел гостеприимный бас:
— Буэнас ночес, сеньор Реннеро...И вам, проказники! На то они и дети, чтобы гулять, не правда ли? Ещё успеют, как я, насидеться дома под старость. Сегодня им двенадцать, завтра — пятнадцать, а уж затем... — она блаженно закатила глаза, до того похожая на божка с настольной лампы, что Аксель чуть не разразился визгливым нервным смехом. «Как вернёмся с Сан Антонио — неплохо бы куда-нибудь съездить и отдохнуть перед школой», — сказал он себе.
— Им купаться вздумалось на ночь глядя, — бросил Детлеф, небрежно опершись о стойку. — Вообще-то они у меня послушные...— прибавил он, заставив Акселя и Кри почувствовать всю глубину своего падения. — Но иногда на них находит.
— Дети есть дети! — заверила его Аделита Монтьель Санчес де Мирамар. — Вы уж мне поверьте...Я и сама не всегда была старухой, — кокетливо добавила она, подперев щёку ладонью и явно готовясь уйти в воспоминания. — Это сумасшествие, знаю, но я хочу рассказать вам о себе ужасную вещь! Как-то раз в монастырской школе, чьи стены стали суровым домом моей юности...
Однако у Детлефа всё-таки — точнее, не «всё-таки», а ничуть не меньше, чем у его детей, — было чувство долга. «Ужасная вещь» сеньоры Мирамар, судя по вступлению, заняла бы никак не меньше часа. Между тем, надо было срочно проверить, жив ли Луперсио, да и забыться сном хоть на пару часов не помешало бы. И вежливый немец позволил себе явную невоспитанность, перебив сеньору:
— Кстати, об ужасном...Уж вам-то нынче ночью досталось больше всех! Как поживает лорд? — Последнее слово он произнёс почтительным шёпотом, кивнув на тёмный коридор первого этажа.
— О-о-ох! Не спрашивайте, сеньор, ибо лучшим ответом станет моя безвременная могила! (Тема «безвременной могилы» тоже была достаточно апробирована в смысле потери времени и заняла бы минут сорок, так что Аксель и Кри печально переглянулись — и что только папа себе думает?) Я сбилась с ног...Вы понимаете, я не могу распространяться о частной жизни моих постояльцев, иначе одно лишь перечисление...
— Перечисление? О, простите, что я вас опять перебиваю, но я немного устал сегодня и боюсь забыть...Мой друг Эрих Винтер перечислил вам всю нужную сумму, не правда ли? Боюсь, у него могут возникнуть проблемы на работе, и он не приедет в срок...
— Оно и понятно, что вы устали, сеньор Реннеро, я ведь тоже сама не своя — то свирепый дождь, а то жара...Что, если я угощу вас кофе с лёгкой закуской? На этом острове кое-кто знает «эспрессо» тётушки Аделиты! Ночь тёплая, но под навесом уже прохладно. А если мне намекнуть... — и она усмехнулась столь таинственно, что божок с настольной лампы, наверное, почувствовал себя жалким дилетантом, — я уж, так и быть, налью вам рюмочку менорканского джина, и даже выдам пару секретов моей бабушки: что надо нюхать утром, днём и на ночь, если хочешь видеть розовые сны...
«Помогите, я сейчас умру!!!. Или укушу её за палец, — думал Аксель. — Нет, лучше укушу!» «А Я ПОМОГУ», — мысленно сообщила Кри. «КРИ, ВНИМАТЕЛЬНО ОСМОТРИ СВОЙ НОМЕР, КАК ПОПАДЁШЬ В НЕГО. МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ИСТОРИЯ С ДВЕРЬЮ». — «ДА УЖ НЕ ВОЛНУЙСЯ! ШТРОЙ, ФРАНАДЕМ, СКЕЛЕТЫС АВТОРУЧКАМИ И ТРУПЫВ КУСТАХ — ЭТО НА ЗДОРОВЬЕ, НО ДЕЛАТЬ ИЗ СЕБЯ КРУГЛУЮ ДУРУ Я НИКОМУ НЕ ПОЗВОЛЮ! ЗАВТРА ЖЕ, ИЛИ ПОСЛЕЗАВТРА, КОГДА ДОБЕРУСЬ ДО НОМЕРА, ВСЁ ПРОВЕРЮ». — «ЗАВТРА?! А ПОЧЕМУ НЕ ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ?» — «НУ, МОЖЕТ, ОНА И ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ НЕ ЗАМОЛЧИТ, ТОГДА ПРОВЕРЮ ЧЕРЕЗ ДВЕ...»
Но Детлефу всё же как-то удалось преодолеть и розовые сны тоже, вернув сеньору Мирамар к суровым будням. Оказалось, что сеньор Винтеро не только всё перевёл (это Детлеф, честно говоря, знал и сам) — он любезно прислал электронное письмо, подтверждая своё с дочерью завтрашнее прибытие. И ему уже успели ответить, что всё к прибытию готово! Может, сеньора и не сильна в немецком — нельзя знать все языки на свете, не правда ли? — но у неё есть готовые образцы ответных писем на шестидесяти трёх языках — не верите, взгляните сами! И это ещё не так много, учитывая, как велика слава частного пансиона «Мирамар» на всех континентах. Достаточно вспомнить...
— Папа, я хочу в туалет! — решительно заявила Кри. — В «Сервисиос»...
— О, туалеты у нас везде, — расцвела сеньора. — Вот уж нет проблем, малышка...Почему бы тебе и не зайти туда, пока мы с твоим отцом беседуем? И вовсе не нужно терпеть, пересекать патио, да подниматься наверх, особенно если дело срочное! Пройди по коридору в дальний конец первого этажа, только на цыпочках... — Она сделала жуткие глаза, специально вынув изо рта сигарету, чтобы ничем не сковывать свою мимику. — Если ОН проснётся...но нет, я даже не хочу тебя пугать, а то тебе, пожалуй, кое-куда расхочется...
Кри взвыла и кинулась в темноту.
— Разбудит она его... — вздохнула сеньора, садясь и расправляя вуаль. — Разве в мои времена — да и ваши, сеньор Реннеро, если только вы не обидитесь, что вас равняют с такой окаменелостью, как я, — да, так вот, разве в наши с вами времена молодёжь бегала по тёмным коридорам очертя голову? Я хочу сказать...
— И вы совершенно правы! — твёрдо закончил за неё Детлеф. — Но есть одна проблема. В аэропорту большие очереди на такси, а мой друг Эрих и его дочь устанут с дороги, и хорошо бы, если б этот водитель — кажется, его зовут Луперсио? — их подвёз. У вас случайно нет номера его телефона? Если только он извинит столь поздний звонок...
— Его зовут Гонсало Луперсио Хихон, коль уж на то пошло, — сообщила сеньора, придвигая телефон и задумчиво глядя на него.— Но он не любит имени «Гонсало», а почему — это целая история. Что? Потом? Как вам угодно, что же касается извинений за поздний звонок, то больше чести приличному человеку каяться перед бродячим котом с городской помойки, чем перед этим католиком на час! Ведь именно на него намекнул таким образом отец Эстебан во время последней мессы...
— Так вы знаете номер? — не вытерпел Аксель, на манер Кри выснувшись из-за отцовского плеча. — Давайте позвоним!
— Ну как же я могу не знать его номер? — с лёгкой укоризной сказала сеньора Мирамар. — Человека, который во всеуслышание зовёт меня второй матерью — хотя ни один добрый христианин не скажет вам, куда подевалась первая! Думаете, я просто так помянула бродячих кошек?
Но Аксель думал о другом. В голову ему только что пришла кошмарная мысль, что весь этот полночный бред не случаен! Аделита Монтьель Санчес де Мирамар сбегала в рощицу, прирезала Луперсио дамским сувенирным кинжальчиком, который у неё всегда наготове, запихала кровавый труп вот под эту стойку, а сейчас тянет время и издевается над жильцами! Мальчик задрожал, отступил и растерянно уставился сперва на пол — не натекает ли ему под ноги тёмная лужица, — а затем на сеньору...но тут же вспомнил её всегдашнюю доброту и устыдился. Просто жители Сан Антонио любят поговорить!
Тем более, что сеньора уже набирала номер.
— Луперсио? Буэнас ночес...Да, это я, старуха Аделита — я ведь прекрасно знаю, как ты зовёшь меня за глаза...Не клянись её святым именем, и она, и я — мы обе видим тебя насквозь! Потом расскажу...И об этом после, как тебе только не стыдно спрашивать такое, старый греховодник! Я и думать забыла о подобных вещах, к твоему сведению, да ещё в поздний час, а тебе что день, что ночь — всё едино...Не скромничаю, не скромничаю! И в доказательство расскажу тебе страшную историю... (Аксель тихонько заскулил и сам поразился. Он даже оглянулся — не Кри ли издаёт эти жалобные звуки, но та, видно, решила отсидеться в "Сервисиос" — и если даже она сейчас скулила тоже, с того конца коридора её не могло быть слышно). На ночь, на ночь, ничего с тобой не будет! Так вот. Помнишь ли ты сен<