Первая половина февраля прошла под знаком конституционных торгов. В начале февраля оппозиция заявила, что будет настаивать на принятии так называемого Конституционного акта, предусматривающего возвращение к Основному Закону образца 2004 года. На данном этапе это, как мы знаем, был один из возможных способов разрешения конфликта, уравновешивающий полномочия всех ветвей власти и значительно ослабляющий позиции президента; условный «нулевой вариант», позволяющий сторонам продолжить диалог. Предварительно, еще в январе, Янукович вроде как согласился на конституционный компромисс, однако на практике реа-яоовать его не торопился. Ведь это для него означало:
а) поделиться властью с парламентом;
б) ослабить себя в преддверии 2015 года;
в) лишиться контроля над основными денежными «потоками», втом числе узурпированными «семьей»;
г) признать нелегитимность решения КСУ от 2010 года.
Янукович был к этому не готов. Сейчас звучит нелепо, но тогда он еще всерьез рассчитывал на повторное избрание главой государства. Так что в вопросах Конституции Банковая тянула время. Важно было вовлечь оппозицию в диалог, а уж как его потом «зайнять», довести до абсурда, власть знала хорошо — опыт имелся.
Хотя объективно реформа Основного Закона была необходима, потому что любой новый президент, кем бы он ни был, при такой Конституции неизбежно превратился бы в «януковича».
Собственных голосов для реализации конституционных изменений оппозиции не хватало, и она активно вела работу в стане провластных депутатов. Часть из них, как известно, колебалась. Однако в целом парламентский отряд Банковой сохранял единство: хотя в кулуарах многие регионалы выражали недовольство, выходить из фракции они не торопились. Особенно это относилось к тем, кто был близок к держателям мажоритарных акций Партии регионов. Как говаривал один умный человек:
|
|
«Янукович дал возможность ключевым олигархам зарабатывать колоссальные суммы. Кто же от этого добровольно откажется? Власть Януковича была им выгодна, поэтому вели они себя соответствующе».
Карты оппозиции спутало письмо Юлии Тимошенко, зачитанное на заседании фракции утром 4 февраля, перед открытием очередной парламентской сессии. Суть его сводилась к следующему:
а) прекратить любые переговоры с Януковичем;
б) не поддерживать возврат к Конституции 2004 года;
в) готовиться к президентским выборам. (Кто из оппозиционеров должен быть номинирован на них единым кандидатом, не уточнялось.)
Как относиться к посланию, во фракции долго не могли решить. Мнения варьировались от «Юля всегда и во всем права» до «это вообще не она писала — бред какой-то».
Ситуацию обострила инсайдерская информация о том, что якобы накануне Тимошенко виделась с главой АП Андреем Клюевым. Просочилась она после встречи замгоссекретаря США Виктории Нуланд с довольно широким кругом участников, проходившей накануне в Киеве. Нуланд, по словам очевидцев, сказала следующее: «Нам известно, что госпожа Тимошенко в своей больничной палате напрямую общается с господином Клюевым».
Цепочка выстраивалась довольно логичная. Если исходить из того, что Янукович действительно решил встать на путь компромисса (пусть даже в его специфическом понимании), договариваться ему нужно было не с тремя лидерами оппозиции, а с Тимошенко. Она единственная могла на них повлиять. Логично, что переговорщик от имени Януковича должен был быть достаточно статусным, полномочным самостоятельно принимать решения, плюс имеющим давнюю позитивную связь с Юлией Владимировной. По состоянию на начало февраля единственным таким человеком в близком окружении Виктора Януковича был Андрей Клюев.
|
|
Точно установлено, что Андрей Клюев прилетал тогда в Харьков с полусекретным визитом.
Говорит Михаил Добкин:
«О том, что Клюев в городе, я узнал едва ли не случайно. Еще, помню, удивился. Подумал, что он поличным каким-то делам приехал, раз не сообщил. А через несколько дней мне позвонил Виктор Янукович и упрекнул в том, что я ему не сказал, что Клюев был в Харькове и встречался с Тимошенко».
Точки над «і» расставляет Юлия Тимошенко:
«Да, возможно, он прилетал в Харьков. Возможно, говорил о чем-то с руководством колонии — это мне неизвестно. Во всяком случае, ко мне в палату он точно не заходил. Встречи в больнице у нас с ним не было. И не могло быть!»
Так или иначе, но конституционные торги продолжались. Хотя ясно, что важны они были больше для политиков, чем для протестующих. Если бы удалось достичь возвращения к Конституции 2004 года, Майдан воспринял бы «это как важное достижение, но не как победу. Думаю, что сейчас в мире нет такой силы, которая скажет Майдану разойтись, и он послушается», — отмечал в интервью Lb.ua комендант Майдана Андрей Парубий. Под началом этого человека тогда было 12 тысяч организованной Самообороны, и он знал, о чем говорил.
Торги как способ затягивания времени были важны еще и потому, что и у власти, и у оппозиции отсутствовал дальнейший четкий план действий.
6-7 февраля Виктор Янукович летал на открытие Олимпиады в Сочи. Не столько ради того, чтобы полюбоваться на олимпийский огонь, сколько ради того, чтобы поговорить с Владимиром Пугиным о деньгах: Киев все еще надеялся получить вторую часть обещанного 15-миллиардного кредита. Накануне в Москве, сославшись на предпраздничные приготовления, Путин не принял Януковича. И это был более чем ясный знак. В Сочи, по словам сразу нескольких конфидентов из верховной российской власти, украинский гость не получил четкого ответа: ни «да», ни «нет». Зато через короткое время российский министр финансов Антон Силуанов заявил: «Украина получит второй транш только после того, как погасит собственный долг за газ». Уточнений более не требовалось.