Сюзанна просто продолжала держать его член во рту и продолжала сосать его.
Через несколько минут его пенис снова ожил.
Восемнадцать лет — это типичный пиковый возраст мужской сексуальной активности, что было очевидно как для Сюзанны, так и для Алана.
Он прекрасно понимал, что не может быть по другому и его эрекции будут повторяться раз за разом.
В середине ее продолжающегося сосания он спросил:
— Это действительно, правда то, что ты сказала? Это правда, что ты все рассказываешь маме? Я просто не могу в это поверить.
Она переключилась на поглаживания и облизывания кончика его члена, чтобы могла говорить.
— Поверь, детка.
— Но она такая скромная!
Сюзанна стянула его шорты, чтобы она могла с легкостью добраться до его яиц.
— Ха! Да, очевидно, так и есть, но я знаю, что на само деле она очень горячая! Ты ведь помнишь о моих делишках, которые у меня были за последние годы, верно?
— И?
— Что ж, со временем у меня появилась привычка рассказывать ей все о них. Все в мельчайших деталях и красках. Как мужская рука ощущалась на моей груди, — когда она это сказала, то положила его руку на свою грудь, — Или как твердый член входил глубже и глубже в мою мокрую киску!
Она заглатывала его эрекцию все глубже и глубже погружая себе в её рот.
Алан не мог ощутить, что он ничего не может с собой поделать. Все, что он сейчас мог так это немедленно кончить снова.
Но затем она снова продолжила, как будто ничего не случилось.
Она сказала небрежным тоном:
— Конечно, она протестовала все время, но я могу сказать, что она возбуждалась каждый раз. Это как нравоучения проповедника, который выступает против порнографии, но смотрит много порнухи только чтобы понять, насколько это все неправильно. Учитывая, как мало секса у них с Роном, для меня было очевидно, что она живет в полной неудовлетворенности. Так что между нами со Сьюзен нет никаких секретов.
Она добавила в голове:
«Ну, не считая одного или двух, которые я держу от нее в секрете. Но я не рассказываю ей обо всем, что делаю, в конце концов. Я честнее с ней, чем когда-либо была с моими родителями или мужем. Это похоже, что она моя совесть и я должна пойти к ней на исповедь.
Легонько дыхнув на его уздечку, слегка массируя его шары, она добавила хриплым голосом:
— Итак, благодаря этой маленькой традиции, само собой разумеется, что мы делимся почти всем, что мы делаем с тобой. Я не была полностью готова к этому в начале, но теперь я могу быть честной с ней в этом, — она проговорила это особенно соблазнительным голосом, вновь подув на его чувствительную кожу, — И она практически даже не знает, как отвертеться от меня. Она рассказывает мне все, даже свои сексуальные сны. Для нее требуется время, но один раз она целых десять минут с легкостью подробно описывала пяти-минутный минет, который тебе делала в своем сне — вот как ей всё это нравится!
— О, Боже! — громко застонал Алан, потому что Сюзанна продолжила сосать его член, как только смолкла.
Она двигалась губами все глубже и глубже с каждым движением, пока практически не проглотила его.
Это было слишком много для него; он разрядился через минуту или около того от такого интенсивного действия её губ.
Когда все было кончено, у него было подавляющее желание взять Сюзанну на руки, держать ее и целовать ее всю жизнь.
Но она была настроена не идти дальше минета и даже не позволяла объятий. Она занимала ведущую позицию: она могла делать все, что хотела, а он мог только подыгрывать ей.
Он не был тем парнем, который мог вести себя расковано.
Позже они оба сидели рядом на полу, прислонившись к кровати.
Сюзанна подумала:
«Это все правда. Это было хорошее время, когда я рассказывала о моих делах своей лучшей подруге. Клянусь, я, вероятно, получила больше удовольствия от того, когда рассказывала ей о моих делах и наблюдала за ее возбуждённым грудастым телом, чем во время самих дел. И эта традиция обмена новостями в первую очередь стала ключом к вдохновению моей шестикратной дневной схемы. Я смогла увидеть, каково сексуальное существо, которым она на самом деле является, и она разбила мне сердце, когда я узнала, что она даже не мастурбирует. Я проявила плохое отношение к ней, обманывая ее со всем этим, но я не чувствую себя уж слишком плохо, потому что я знаю её лучше, чем кого-либо и я уверена, что когда-нибудь она только скажет спасибо. Вероятно, в какой-нибудь из славных деньков после того, как мы с ней закончим делать Тигренку приятный и долгий минет! Хех!
Переводя пристальное внимание к Алану, она прокомментировала:
— Давай посчитаем. Это уже был четвертый и пятый раз. Нужно еще раз наполнить рот спермой. Но знаешь, у женщин это лучше.
— Что ты имеешь в виду? — спросил недоумевая Алан.
— Парни так ограничены в количестве оргазмов, с которыми они могут справиться, но не женщины. Я только что кончила пять раз за эти две песни.
— Ты кончила? Я даже не заметил.
— Скоро заметишь. Поверь мне, к тому времени, когда я закончу с тобой, ты узнаешь все, что нужно знать о женском теле. Я собираюсь быть твоим личным мастурбатором и членосоской всегда, пока я буду с тобой.
Он снова захотел поцеловать ее.
Жажда кончить превратилась в любовь; он чувствовал, как падает к её ногам и теряет голову от любви к этой замечательной взрослой женщине.
Он уже любил ее как человека еще до того, как научился ходить, но он долго подавлял его похотливые чувства к ней.
Теперь он полностью влюбился в её тело. Он потянулся к ней обеими руками.
Но все же она не позволила ему обнять себя, так как знала, что это приведет к страстному поцелую. Она осторожно убрала его руки на место, там где им нужно было быть.
— Помни, — мягко сказала она, — минет — да, но без поцелуев.
— Почему? — спросил он, искренне растерявшись.
— Потому что твоя цель — шесть раз в день, Сладенький. Ты же не хочешь, чтобы я влюбилась в тебя, благодаря твоим прекрасным и страстным поцелуям. Верно?
Он не знал, что и ответить на это.
Во-первых, он никогда не целовал женщину раньше, поэтому он был не очень хорош в этом. У него только с губ сорвалось:
— Уммм…
Она немного надавила:
— Ну, тогда, пока ты уважаешь мои границы, я думаю, что немного обняться будет вполне нормально.
Он с благодарностью прислонился к ней и обхватил руками. Он был счастлив.
Она положила голову ему на плечо и вздохнула от удовольствия.
— Сладенький, я рада, что ты знаешь, что у меня было сексуальных связей. В конце концов, между четырьмя из нас нет секретов. Даже пять, если считать Эми, хотя мы ей почти ничего не рассказываем. Но это не похоже на любое из дел или отношений, которые у меня когда-либо были. Те дни остались в прошлом. С тобой я чувствую себя совсем иначе. Я не хочу, чтобы это прекращалось. Я очень надеюсь, что мы сможем продолжать делать это всегда.
— Я тоже.
Он провел руками по длинным, темным, волнистым волосам. Ему нравилось, насколько шелковистыми они выглядели, и то, как они могли отсвечивать красным оттенком при определенном освещении. Это всегда меняло её внешность, как солнечный свет, отражающийся в океане.
Они оставались так примерно с полчаса, разговаривая и наслаждаясь обществом друг друга (в основном) не в эротических объятиях. Он не нападал на её грудь или гениталии, но он получал удовольствие от ее обнаженного тела просто прикасаясь к ней, словно ласкал её почти везде.
После затишья в разговорах она посмотрела на часы и разочарованно вздохнула.
— Что такое? — спросил он.
Он как раз массировал её шею и плечи, как она делала только что. Разница в этот раз состояла в том, что они оба были совершенно голыми.
— Ну, мой муж… — она перебила себя и рассмеялась. — Помнишь его? Во всяком случае, Эрик, вероятно, ждет меня. Уже поздно. Мне жаль, что я не смогу оставаться здесь на дольше, но мне уже пора.
Сюзанна встала и принялась одеваться.
Алан внезапно почувствовал себя грустно от того, что она уходит.
Он вздрогнул от упоминания её мужа Эрика.
В последние дни он почти забыл, что она замужем.
Затем он подумал:
«Не говоря уже о моей маме! Она тоже замужем. Я не могу поверить, что словно выкинул из головы своего отца. На самом деле у меня словно никогда и не было отца. В течение многих лет Рон словно какой-то дальний родственник, который лишь иногда является на Рождество или на Пасху.