Алан чувствовал, что его мозг уже взорвался и теперь движения Сюзанны растаптывало его разбросанные части. Он не мог поверить в то, что видел. Он потерял дар речи и только качал головой из стороны сторону.
Внезапно, просто сидеть стало невозможны, потому что ему казалось, что все его тело горит. Он снял футболку и прыгнул в бассейн, чтобы остыть и дать себе возможность подумать.
«Что, во имя Господа, происходит? Это какая-то шутка? Может быть, тест? Все трое голые?! Тетя Сюзи, я могу поверить, но Сестренка и даже МАМА?! Нет, черт побери! Мало того, что все они абсолютно голые, но они же ВО ДВОЕР! А ВДРУГ, что кто-то из соседей увидит их?
Он огляделся и понял, что вероятность того, что кто-то увидит их была крайне мала. У всех домов вокруг дома Пламмеров были большие участки с обильным количеством деревьев и кустарников. Это были настоящие джунгли между домом Пламмеров и любым из соседских. И, поскольку они были на горе с пологим холмом, единственным домом, который окнамы выходил на ихний, был дом Пестриджей, и единственная комната с окнами на этой стороне, которая могла иметь возможную точку для наблюдения, была комната Эми.
Он высунул голову из воды после того, как проплыл несколько кругов.
— Кошка слизала твой язык? — игриво спросила его мама, — Я решила, что ничего страшного, если чуточку позагорать около бассейна топлес, — пошутила она с преднамеренным преуменьшением.
Сьюзен редко шутила. Но ее комментарий также показал, как много изменилось за один день, и легкое опьянение определенно играло роль в новом дресс-коде.
— Разве ты не хочешь сказать «привет»? Хочешь еще раз обнять меня? — она хихикнула от того, что считала это еще одной шуткой.
— Гм, мам, ты совершенно голая, — он не хотел этого говорить, но слова выскользнули сами.
Было похоже, что он просил кого-то подтвердить, что-то, что он видел, было на самом деле. Что он ещё мог сказать, когда находился в окружении трех женских задниц?
Сюзанна подшучивала:
— Нет, нет, — она указала на руку Сьюзен, — Посмотри, она все еще носит обручальное кольцо. (Пальцы Сюзанны были без каких-либо колец. Поскольку она была по факту разведена с Эриком уже в течение многих лет, она, как правило, носила его кольцо, когда покидала свой дом и хотела сократить количество людей, которые постоянно звали её замуж.
Сьюзен покраснела даже сильнее.
— Сюзанна, ты сегодня такая сумасшедшая. Почему ты выставляешь напоказ мою неверность?
Сюзанна выглядела удивленной и смущенной.
— Неверность? Ты думаешь о сексе с кем-то? Я думала, что мы просто помогаем Тигренку с некоторой визуальной стимуляцией.
Сюзанна подумала:
«Возбуждать Сьюзен просто слишком весело! Теперь, когда я начала, я не могу остановиться. Мне нужно хорошо себя вести иначе я напугаю её.
Сьюзен покраснела примерно на пять оттенков. Она заикалась:
— Нет! Конечно, нет! Ты ведь тоже все еще замужем, знаешь ли!
Алан не совсем понял, что хорошего говорить об этом, но это заставило его почувствовать себя еще более безумно возбужденным, чем он уже был.
Алан подумал о том, чтобы выбраться из бассейна, но подумал:
«Черт, как я собираюсь скрыть свой стояк в этих плавках? Проклятая штука настолько упорная, что угрожает выскочить. Я не могу приспособиться, чтобы скрыть это, не со всей этой наготой. Это похоже на проклятую бейсбольную биту. Черт! Ну, я не могу оставаться здесь навсегда. Может быть, я просто подбегу к одному из этих шезлонгов, пока они отвернутся.»
Алан так и сделал, но не учел того, что, как только он вылез из воды, остальные услышали и повернулись, чтобы посмотреть. Все взгляды женщин были прикованы к выпуклости в его промежности пока он, наконец, не добрался до шезлонга.
Он сел и попытался успокоить себя. Все было удивительно тихо; другие ожидали услышать что-то от него.
Наконец, он спросил:
— Ну… Хм, как долго вы все так лежите?
— О, мы лежим так около часа, — ответила его мама за вех, — Довольно долго с тех пор, как ты ушел, чтобы вздремнуть.
Кэтрин хихикнула от преднамеренного уклонения от ответа на его вопрос.
Сьюзен лежала между Сюзанной и Кэтрин и не очень хорошо видела, где сидит Алан. Поэтому она немного поднялась на шезлонге и немного повернулась на бок, чтобы взглянуть на него, позволив ему увидеть, как свисают ее сиськи. Только ее соски все еще прижимались к пластику лежака. Она продолжила:
— Но всего несколько минут назад Сюзанна заставила нас снять наши бикини, сразу после того, как я сходила и позвала тебя. Как ты думаешь, это не слишком для тебя?
— Уууух, нет. Со мной всё в порядке. Это круто.
Его сестра хихикнула, а затем они все рассмеялись. Его попытка казаться обычным и беззаботным была смехотворной неудачей и очевидной для всех.
Он спросил Сьюзен:
— Ты сказала, что она заставила вас раздеться?
Его голова была внезапно заполнена изображениями сексуального поединка, в котором Сюзанне удалось одолеть Сьюзен и Кэтрин, и как они срывают друг с друга одежду при этом.
Сьюзен сказала с явным стыдом:
— Да, она заставила меня. Она такая подлая! Она говорит, что мне не разрешается носить что-либо, когда я нахожусь рядом с тобой, кроме моего обручального кольца! Разве она не жестокая?
Ее ноги дрожали и неловко корчились, как будто она была привязана и изо всех сил пытаясь освободиться.
Он был так возбужден и разочарован, что хотел удариться головой об бортик бассейна и заплакать.
«Я могу разглядывать маму, которую так хочу, но никогда не смогу даже потрогать! Черт возьми, даже тетя Сюзи действительно не позволяла мне прикасаться к ней. И все они выглядят так круто… так хочется прикоснуться хотя бы к кому-то!»
Словно она прочитала его мысли, Сюзанна сказала ему:
— Знаете что, девочки? Я не знаю, как вы, но мне определенно нужно наенсти еще немного лосьона для загара. С этой бледной кожей я могу получить солнечный ожог даже от света фонарика. Тигренок, дорогой, можешь ли ты помочь мне с этим? Я слишком ленива, чтобы сделать это самой. Собственно, ты должен помочь всем нам.
Он выпучил глаза.
Кэтрин и Сьюзен тоже.
Это не упоминалось, как часть первоначального плана Сюзанны, и они не знали, о чем и думать. Сьюзен, в частности, была бы уж точно против, если бы она не была настолько возбуждена.
Алану удалось кивнуть «Да».
Затем Сюзанна небрежно добавила:
— Ну, тогда, поскольку мы все просто сняли наши купальники, я уверена, что наши кремовые белые попки особенно нуждаются в использовании какого-то лосьона.
«Начинается!», подумал он, с таким смешанным чувством страха и ожидания, какой часто испытывал в последние дни. «Более сексуальное безумие! Мне это нравится, хотя мое сердце так тяжело стучит, что мне кажется, что я умру!»
Но он просто сказал:
— Рад помочь. Кто хочет быть первым?
Сюзанна предложила:
— Почему бы тебе не позаботиться о своей маме, а затем не позаботиться о сестре? Затем можешь позаботиться и обо мне.
Он задавался вопросом о возможном двойном подтексте в ее голосе, особенно в том, как она произносила слово «позаботиться» каждый раз.
Он спросил себя:
«Я единственный, кто это заметил? Я имею в виду, что я практически кончил на месте, когда она третий раз сказала «позаботься» ее игривым голосом. Я не знаю, как, но почему-то даже эт и слова выглядят слишком сексуально!
Сьюзен возразила:
— Нет! Тигренок, пожалуйста. Я не готова к этому.
Но Сюзанна возразила:
— В чем же ты можешь быть не готовой? Тебе не нужна степень кандидата наук, чтобы на тебя намазали лосьон для загара. Садись и дай ему нанести немного лосьона на спину.
Глава 85. "Плохая" мамочка.
— Сесть?! — Сьюзен с явным неудовольствием переспросила Сюзанну. — Если я это сделаю, он точно увидит мою грудь, даже если он встанет прямо позади меня!
Она собиралась отказаться и настоять, чтобы он «позаботился» о ней в последнюю очередь, но почему-то мысль о том, что её сын будет смотреть на ее большие глобусы, поборола ее сопротивление. Казалось, что ее сиськи требуют, чтобы на них посмотрели, и ее мозг, и остальная часть ее тела желали этого.
Она издала недовольный стон и закрыла глаза, в то время как молча садилась. Ее соски торчали, а ее голова взрывалась от передозировки похоти и желания.
Она, по крайней мере, пыталась хотя бы держать ноги вместе, чтобы он мог видеть только немного её темно-коричневых лобковых волос.
Алан нервно подошел к матери и сел на спинку шезлонга.
Его руки дрожали так сильно, что он едва мог выдавить лосьон из бутылки. Это был первый раз, когда он действительно касался матери, за исключениями редких случаев, таких как обнимание.
«Черт побери! Я вожу руками вверх и вниз по спине мамы, и она полностью голая! Я мог бы приблизиться прямо сейчас и накрыть ее обнаженные сиськи руками! Или я мог просто опустить руки и поласкать ее голую задницу! Черт, она такая чертовски горячая, как я могу сопротивляться?!
Сьюзен думала много о чем
«Тигренок… Тигренок водит руками по моему обнаженному телу! Как будто я для него какая-то шлюха для него! О, Боже! Сын, мне нравится чувствовать твои руки на спине, но не останавливайся! Разверни меня и потрогай мою грудь, пока ты целуешь мои губы! Возбуди меня! Овладей мной! Сделай меня своей! Позволь мне быть твоей голой мамочкой-шлюхой. Позволь мне помочь тебе сделать свое дело! О, Боже, я так хочу помочь тебе так очень, очень! Позволь мне сделать тебе проверку на аномалии члена прямо сейчас. Нет, еще лучше, позволь мне проверить это моим ртом! Сюзанна так много рассказывает об истинной радости, когда она сосёт твой БОЛЬШОЙ ЧЛЕН! Пожалуйста, позволь мне пососать его!»
Излишне говорить, что ее моральные и религиозные убеждения были забыты в разгар этого момента, хотя оставался запретный трепет. Но она просто сидела там и ничего не говорила и не показывала, насколько невероятно возбуждена была, потому что она все еще прекрасно понимала, что Сюзанна и Кэтрин находятся поблизости и, вероятно, наблюдают за каждым ее движением.
Шли минуты.
Алан медленно успокоился и перестал нервно дрожать, когда привык наносить лосьон. Он чувствовал, что Сьюзен нервничает, но тоже расслабляется. Но только потому, что они стали более привыкать к ситуации, это не означало, что уровень их возбуждения тоже снизился.
— Мамочка, я хочу, чтобы ты встала и посмотрела прямо на меня. С руками по бокам. Расправь ноги и выстави свою грудь, чтобы я мог поиграть с твоей киской и сиськами!
— Но Сынок!
— Сделай это!
— Да… Да, сер!
Это были всего лишь мысли Сьюзен, пока Алан продолжал ладонями пробегать по каждому дюйму ее стройной спины. Ей казалось, что ее тело горит. Если бы можно было достичь кульминации только от массажа спины, она бы заняла первое место.
Когда он осмелел, то подумал о том, чтобы двигаться дальше по бокам, чтобы он мог коснуться краев ее грудей. И он это сделал, но лишь отчасти. У него просто не было уверенности в себе с женщинами, чтобы инициировать что-либо самостоятельно, несмотря на то, что он почти не думал, когда его руки блуждали по идеальным формам матери.
Его руки опустились ниже, к ее заднице. Не было очевидной границы, чтобы остановиться, так как она была настолько ханжеской, что редко бывала на солнце, кроме того, когда носила «бабушкины» платья.
Таким образом, он мог быть более смелым; он несколько раз опускался ниже верхней части ее задницы.
Сьюзен вознаградила его за его смелость издав очень эротичный стон.
Он бы пошел еще дальше, за исключением того, что он осознавал, что за ним наблюдают ещё двое.
В конце концов, он закончил со спиной. Это поставило его в недоумение по поводу того, что делать дальше. Безопасно было тоже намазать ее ноги, но он не мог этого сделать, пока она все еще сидела.
Сюзанна и Кэтрин внимательно следили за прогрессом. Увидев его проблему, Сюзанна решила её, сказав:
— Тигренок, твоя старомодная мама никогда не раздевается до гола, поэтому ее задница действительно белая. Обязательно обрати особое внимание на это с помощью лосьона, или она сгорит.
Сьюзен сказала:
— Черт тебя дери, Сюзанна, мы не договаривались о таком. И я не старомодная, я просто верю в некоторые христианские ценности коренных народов.
— Тогда хорошо, докажи это и ложись, чтобы у него был доступ к твоей заднице.
Нахмурившись, Сьюзен сделала вид, что ей всё это не нравится.
— Я хочу, чтобы вы все знали, что я делаю это под давлением.
Но внутри она понимала, что не могла быть возбужденней, чем сейчас.
Предложение Сюзанны Алану обратить особое внимание на задницу Сьюзен не имело большого смысла — задница Сьюзен не была белее задницы Сюзанны, так как она на самом деле вообще не была загорелая. Тем не менее, это было хорошим оправданием для Алана, чтобы полностью изучить ее задницу, и он планировал в полной мере воспользоваться этой возможностью. Хотя он не был достаточно храбр, чтобы самостоятельно инициировать это, он смог воспользоваться любыми возможностями, которые открывались перед ним.
Сьюзен продолжала недовольничать, когда легла:
— Ты сказала, что он не тронет нас в каких-то чувствительных местах и только намажет наши спины.
Сюзанна ответила:
— Я ничего не упоминала о чувствительных местах. Я просто сказала, что тебе нужно просто лечь лицом вниз. Ну, ты лежишь лицом вниз. Ты хочешь получить большой солнечный ожог на заднице? Мы можем назвать это «старомодный загар».
— О-о, боже! Очень хорошо. Я не старомодная. Я покажу вам! Тигренок, мой милый, я полагаю, всё с этим будет нормально, если ты намажешь мою задницу. Пожалуйста, будь осторожен, ладно?
Он хотел гаркнуть:
«Намазать твою задницу?! Ничего не имею против!»
Вместо этого он просто кивнул, но потом понял, что она не видит этого, поэтому он сказал:
— Хорошо, когда начал натирать её.
Он в действительности не до конца понимал, что значит проявить осторожность.
На данный момент он решил прикоснуться только к относительно более безопасным участкам ее булок и верхней части бедер и не исследовать ее задницу. Это был первый раз, когда ему в действительности предоставилась возможность поласкать ее задницу какое-то время. Он был удивлен её объемами, тем более, что Сьюзен была почти шести футов ростом и, таким образом, не была низенькой. Никакого избыточного жира нигде не было.
«Боже, я не могу поверить, что я ласкаю маму! А сестренка и тетя Сьюзи присально на нас смотрят! Это так возбуждает! Чёрт!»
Он был доволен, как слон, что втирает лосьён, массируя её ягодицы. Мало того, что ее ягодицы казались фантастическими — мягкими и одновременно упругими, — вскоре Сьюзен расслабилась еще больше и начала неустанно мурлыкать от удовольствия.
Сначала ее мурлыканье просто звучало как дыхание, но затем оно медленно стало звучать более сексуально и страстно.
Его эрекция была настолько упругой и твердой, что он не мог отвлечься от этого; она постоянно призывала к вниманию, жаждя освобождения от ткани трусов, в который упирался его сейчас член.
Предполагаемое применение лосьона для загара превратилось в массаж, если не настоящее полу-изнасилование, но Сьюзен, похоже, не возражала.
Он только что набрал еще лосьона, когда решил, что ему нужно больше смазки, чтобы его руки могли продолжать скользить и легко двигаться по ее шелковисто-гладкой коже.
Когда он массировал ее задницу, то заметил, что она крепко сжимает ноги, чтобы он не мог добраться к ее гениталиям. Вся ее задница была крайне напряжена в явной попытке сохранить даже углубление между половинками от вторжения.
Но, по прошествии времени, она расслаблялась все больше и больше, перестав сжимать, а ноги даже немного раздвинулись в стороны.
Сьюзен чувствовала, как будто с ней что-то происходило странное; ее голова, казалось, не могла ничего поделать со всем, что происходит с ее телом.
После того, как она с запозданием поняла, что ее ноги уже не крепко сжаты, она подумала:
«Боже милостивый! Теперь Тигренок видит все! Вероятно, он уже разглядывает мои половые губы, если он непослушный мальчик! Я действительно должна держать ноги сжатыми вместе. Какая мать расставляет ноги перед своим сыном? Плохая мамочка, вот какая! Я такая ужасно испорченная. Так возбуждающе, чудесно испорченная! Я действительно должна свести свои ноги. Тогда всё должно быть правильно… Я действительно должна…
Но ее ноги не хотели сдвигаться.
Она потерялась в ленивой, счастливой, эротичной дымке, и любое движение, казалось, приносило очень много хлопот.
Алан мог видеть половые губы её киски, но лишь только чуть-чуть. Они были в основном спрятаны в тенях между ее ногами. Он мог легко увидеть ее анус, особенно когда он широко расздвигал её булки, чтобы хорошо рассмотреть на ее задницу. Это был первый раз, когда он увидел его так близко и это сильно впечатлило его.
Алан потерял счет времени, массируя её задницу, но, в конце концов, понял, что он так долго был сосредоточен на заднице, что если он не доберется до ее рук и ног, то она на самом деле обгорит там. Он очень любил маму и не хотел, чтобы это произошло. Поэтому он неохотно отстранился от её задницы, но, как прощальный выстрел, его пальцы сделали несколько движений прямо к щели.
Она ответила еще более сексуальным мурлыканием и стоном.
На самом деле ему было легче работать с ее руками, а затем с нижнее частью ног. Его эрекция не могла оставаться такой сильной слишком долго. Она не была совсем вялой, но немного смягчилась, когда он работал над ее конечностями и пытался думать о несексуальных вещах, пытаясь вообразить толстую Розанну Барр с ее мужа из телесериала Джона Гудмана, обнимающихся обнаженными и обильно друг на друга потеющих. Это очень помогало.
Алан понял, что у него выделилось так много эакулянта, что у него было большое мокрое пятно на переднем части его плавок, но он не мог с этим ничего поделать. Он также неоднократно вдыхал ее аромат, потому что запах влажной киски Сьюзен наполнял воздух. Это была одна из причин того, что ему было так тяжело, когда он стал вялым.
Он медленно пробирался вверх по ее бедрам, пока его пальцы не оказались в нескольких дюймах от ее щели. Он постоянно колебался, что там нет бикини или купального костюма. Его эрекция снова затвердел, как алмаз, но он не испытывал свою удачи и не пытался пойти дальше. Он был абсолютно в восторге от того, что ему разрешили коснуться ее кожи таким чувственным способом в любом месте и не хотел испортить это.
Когда он закончил, Сьюзен невольно произнесла:
— Шпасибо большое, сынок, — а затем икнула.
Только тогда он понял, насколько пьяными были женщины. Наконец, он взглянул на что-то другое, кроме обнаженного тела матери, заметив не одну, а две пустые бутылки вина на столе рядом с шезлонгами, а также открытую третью бутылку.
Это должно объяснять их коллективное безумие.
«Интересно, что они будут думать обо мне, когда они все протрезвеют. Думаю, мне это будет нравится, пока это продолжается. Готов поспорить, на маму подействовало большев всего; она вообще не может сдерживать опьянение.
Сьюзен держала глаза закрытыми почти на протяжении всего массажа. После того, как Алан отошел от её шезлонга, она спустилась в нижний мир между сном и бодрствованием. Она не плохо переносила алкоголь и её, как правило, клонило в сон после того, как она слегка выпьет.