Первые русские переселенцы появились за Уралом еще в XVII веке. В этих обширных местах они устроились в селениях, называемых слободой, построили монастыри, крепости, остроги (баструки).
Долматовский монастырь расположен на холмистом берегу реки Исет и стал своеобразным центром-крепостью для здешних людей. Монастырь был основан в 1644 году иноком Далматом (или Долматом), в миру — Дмитрий Иванович Мокринский. Он родился в 1594 году в городе Березове, где служил. А в 1642 году удалился в один из монастырей Верхотурского уезда (Невьянский Спасо-Богоявленский), где постригся в монахи. Через некоторое время ушел за Урал, где на берегу Исети вырыл себе землянку, в которой поселился.
Вскоре вокруг него появились слободы (свободные поселения) за счет беглых людей. В эти края стекались, в основном, беглые русские люди: крестьяне, казаки, солдаты, а так же арестанты, бежавшие из-под караула, из тюрем и из ссылки. Среди этих мельких поселений Долматовский монастырь своей белизной, внушительными размерами выглядил как петух среди цыплят.
Этот монастырь был основан еще в 1644 году, спустя чуть более полувека после легендарного похода Ермака. Связь с Ермаком у этих мест куда больше, чем может показаться. Ведь Далматовский монастырь основан прямым потомком одного из казаков ермаковской дружины – Дмитрием Ивановичем Мокринским. Ударившись после смерти горячо любимой жены в веру, он присвоил себе имя Далмат. Первое время Далмат жил на берегу Исети в вырытой им в глине пещере, потом появился монастырь.
Далматово отличилось еще и тем, что здесь возникла первая в Зауралье женская школа. Ее открыла у себя дома жена священника П.И. Черемухина.
Зачем подземные тайны пришли на земли Каменного Пояса? Когда речь идет о городах европейской части нашей страны, то причины строительства под землей вроде бы понятны: постоянная организация обороны от многочисленных воинственных соседей и обеспечение защиты во время затяжных княжеских междоусобиц, сложные условия централизации Русского государства и утверждения самодержавия, накопление ценностей у знати, дворянства, богатых купцов, у церквей и монастырей и, конечно, реальная угроза народных волнений. На Урале появление подземных сооружений определялось своеобразными, иногда присущими только этому региону условиями. Освоение Урала по-настоящем протекало уже в тот период, когда сильные внешние враги на востоке, а самый главный и близкий - Орда, были сломлены, междоусобные войны давно ушли в историю. Однако первым русским селениям на Урале, появившимся в XV-XVI веках, долго еще угрожало разорение от сибирских царьков и их вассалов. Поэтому крестьянские слободки непременно обносились тыном, а позднее, к XVII веку, обрели вид настоящих крепостей с башнями и стенами. Укрепления строились с соблюдением всех русских фортификационных традиций, а значит, имели и тайную подземную часть. На важных торговых перекрестках появились опорные пункты Верхотурскнй и Далматовский монастыри-крепости. Начиная с XVII века на уральскую землю вторгается горнозаводское производство, принесшее с собой новый вид поселений - заводских. Группируясь вокруг основного ядра - завода, такие поселения не оставались незащищенными: окружались валами, рвами, стенами, оснащались пищалями и пушками. Словом, кроме укрепленных крестьянских слобод на Урале появились заводы-крепости, перераставшие в города.
И эти укрепления имели скрытые оборонные объекты. Естественно, возникает вопрос: ведь массовое заводоустройство приходится на XVIII век, а к тому времени об Орде и Сибирском ханстве вроде бы и думать забыли. К чему же все эти крепостные ухищрения? Действительно, казалось бы, время крупных военных операций на Урале и в Сибири прошло, но поселения и заводы ощущали постоянную опасность набегов. Близость к землям башкиров, вогулов, киргиз-кайсаков, а то и развертывание строительства прямо на их землях, приобретение прав на угодья и недра силой или обманом вызывали крайнее недовольство коренного населения. Недовольство переходило в волнения и вооруженную борьбу не без подстрекательства местных феодалов, помнящих себя данниками и союзниками сибирских ханов. Начиная со второй половины XVII века и до конца XVIII века было шесть многолетних периодов восстаний и набегов на заводы и поселения. Но и внутри завода-крепости никогда не было спокойно. Чудовищная эксплуатация работного люда, который не по своей воле был завезен в чужой и еще дикий край, полное бесправие и утонченная зависимость от хозяев и их прислужников порождали народные восстания. Заводчики и прислуживающая сошка никогда не забывали о путях собственного спасения и спасения своего добра.Так, в период Крестьянской войны под руководством Пугачева, когда восставшие русские крестьяне в союзе с башкирскими повстанцами осаждали и сжигали заводы, наблюдалось усиление строительства подземных сооружений в уральских городах-заводах. Но не только крепостных, оборонных. Заводчики делали для себя подземные убежища и копали тайные пути из них. Тяжелые условия жизни на заводах постоянно пополняли армию беглых. Беглые объединялись в ватаги. Иные сразу уходили на "вольные" земли Сибири, другие отрывали себе подземные лабиринты в глухих местах, укрывались в них, обеспечивая свое существование грабежами купеческих караванов. Много было таких разбойных нор по берегам Камы, в таежных распадках вдоль Великого Сибирского пути.
Была и еще категория уральского населения, внесшая свой вклад в потаенное строительство. Это раскольники, бежавшие на Урал от преследования церкви или высланные сюда властями. Фанатичные в вере, раскольники рыли скиты-убежища, устраивали под землей молельни.
Встречаются подземелья, назначение которых не сразу поддается объяснению. Они либо связаны с каким-то тайным производством, либо с сокрытием следов злодеяний заводчиков и их подручных, либо с хранением сокровищ и ценностей. Существует также целая группа скрытых от глаз сооружений технологического назначения: водоводы, транспортные коммуникации, вентиляционные каналы, сливные лотки. Забытые, они служат иногда источником романтических легенд, хотя и сами по себе представляют большой интерес как элементы старинной технологии и свидетели незаурядного технического мастерства. Итак, города и веси обширного уральского региона, не составляя исключения в ряде себе подобных на Руси, таят в недрах своих исторических территорий рукотворные полости, которые мы называем архитектурно-историческими подземными сооружениями.
Возле этого монастыря появились небольшие города-крепости как Шадринск, Маслянский и другие. Вокруг крепостей городов появились хутора, где пришлый народ взялся за полеводство, занимался скотоводством, охотой. Жили свободно, не было у них ни хозяев, ни помещиков, ни полицийских, ни чиновников. Лес под носом, сообща быстро строили жилье, ставили печку с лежанкой наверху и начинали жить по совему ровно и неторопливо. Каждая слобода окружалась высоким забором, за забором рыли канавы, заполняли водой и таким образом защищались от набегов киргиз-кайсаков. Некоторые их называли казахами, которое название правильное никто не знал.
Вот на эти бескрайние земли положил глаз Никита Акинфиевич Демидов. Он хозяин Тагильского завода, в настоящее время строит Кыштымский завод. Много раз ездил в Санкт-Петербург он и, наконец, добился своего: за Кыштымским заводом Сенат прикрепил 7 тысяч крестьян. Вскоре Сенат дал согласие построить Каслинский завод. Дело осталось тем больше – тем лучше. Тогда завод задышит не на шутку.
Начало осени. На строительстве Кыштымского завода работных людей не хватает. Решили превратить в рабочих население близлежащих слобод и острогов. Ближе всех к Кыштыму находится Маслянский острог-крепость. Народ тут работящий, ныне пора уборки и весь народ от мала до велика в поле собирает урожай. Когда Демидовский приказчик со своими помощниками с утра прибыл в острог, кроме стариков и старух никого не встретил, но ждать их не стал. Велел собрать народ Маслянского острога и близлежащих сел в мирскую избу на межпоселенческий сход. После обеда еле-еле собрали крестьян. Все удивлены и ждут дальше что будет. Какой еще срочный сход в жаркую пору работ. Может где-то началась война?
Сход открыл староста Маслянского острога и передал слово Демидовскому приказчику:
- Ну, мужики, радуйтесь! Такая большая радость больше не будет! С сегодняшнего дня вы освобождаетесь от налога в пользу государства. За вас будет платить наш добрый купец Никита Акинфиевич Демидов. За это вы должны будете работать на заводе. Вы знаете его? Мы его хорошо знаем, отличный радетель крестьян, заводчик демократичный. Чем он любит заниматься? А не знаете? Тогда скажу я так коротко и конлетно: наш радетель Никита Демидов любит заниматься науками и покровительствовал ученым и художникам; он находится в дружеской переписке с Вольтером. Большие суммы тратит на обучение молодых дарований. Немало крепостных художников по его указанию было направлено на учёбу в Москву и в Петербург, в Императорскую Академию художеств, и за границу. Если у вас имеются сыновья, охочие быть специалистами, обращайтесь к нему – не откажет. Знаете, он какой человек? Тогда я вам скажу…
Приказчик Селезень не успел договорить, в передних рядах возник недовольный гул, шум-гам усилился. Заплакали женщины. Кто-то крикнул:
- Не знаем мы его! И даром не надо!
Другой продолжил:
- Мы свободные хлебопашсы, налоги можем платить сами. Не пойдем на завод, не хотим быть рабами.
- Найдите других дураков, мы вам не быдло.
- Нас ждет земля, а не завод. Мы умеем работать на земле, что такое завод мы не представляем.
- Уходите отсюда! Не мешайте нам жить спокойно!
Селезень внимательно следит за каждым крикуном. Да, сибирские крестьяне не похоже на российских собратьев. Тех подчинить легко, до крика не доходят, всегда ходят с опушеный головой, ломают шапку при начальстве. Эти не такие. И одеты добротно: в яловых саожках, в дорогих кафтанах и казакинах, на голове картуз. Не на крестьянина, а на купца похож. Один из молодых крестьян зычно крикнул:
- Народ! Разойдись! Зачем мы его слушаем?
Приказчик Селезень перебил его:
-Эй, паря! Тебе говорю! Иди-ка сюда ближе! Слищком много шумишь! Кто такой? Как имя, фамилия?
- Я-то? Я – Иван Грязнов, из казаков. А односельчане правильно кричат, мы – свободные землепашцы, мы – народ сельскохозяйственный, тем и живем. Вы не имеет право гонять нас на заводские работы.
- Молокосос! Молчать!
- Сам молчи! Криком не испугаешь нас!
- Эй, Грязный! Слушай меня внимательно: кто против указа, тот против императрицы! Таких людей придется арестовать. А всем вам объявляю: завтра с восхода солнца собираетесь тут и под руководством старосты идете на завод. Не опаздывать или пытайтесь укрыться – все ровно найдем. Берите хлеба побольше, а холодную воду сами дадим. Понятно сказал? Да, по-моему, сказал ясно и имчерпывающе. А ты, молодой казак, приходи первым и жди наших людей. У тебя, я вижу, язык острый. Посмотрим, как ты будещь работать. Сколько тебе годков, э-э-э, как тебя там, Грязный?
- Не грязный, а Грязнов. Восемьнадцатый пошел. Зачем вам мой возрасть? Армия по ме плачет или хотели поженить?
- Вот хорошо, для завода нужны, такие как ты, молодые люди. Там, на заводе, таких, как ты - быстро приводим в порядок. Дошло, молодой человек?
- Никак не доходит. Как это так: идет уборка урожая, дел непроворот, а мы добровольно должны идти на завод бросив все дела? Чтобы там быть вашими рабами? Я, например, не мог обещать, что обязательно пойду на завод. Меня ждет моя поляна, моя земля. А хлеб нужен каждому: и богатому, и бедному, и царю, и заводчику. Все любят хлеб, все одинаково уминают за обе щеки.
- Эй, паря! Как тебя там, Грязнов! Рот не закроешь – кнутом познакомишься!
- Сперва поймайте, потом гутарьте! Но предупреждаю: сколько раз кнут попадется на спину мою, столько раз и ты будешь битым.
- А кто это меня бить будет?
- Я сам буду бить. В этом деле мне помощники не нужны. Подчеркиваю: мы – вольные казаки, нет у вас прав бить кнутом или сделать рабами. Повторяю: мы – казаки вольные.
Все стали кричать. Кто-то кого-то бранил, гул все время усиливался.
Вперед вышел старик с широкой бородой:
- Братцы! Не горячитесь, пожалуйста! Послушайте меня! Надо уметь договариваться между собой. Раз имеется указ, мы должны подчиняться. Сопротивление – дело бесполезное. Может быть, попросим старосту села и приказчика повременить время отправки на завод еще на одну неделю! Тогда наши уборочные работы, в основном, закончатся. Вот ты, господин приказчик, скажи честному народу, за работу на заводе сколько платят за день? Когда расплачиваются? Сколько месяцев в год крестьяне должны будут работать на вашем заводе? Ответьте на все эти вопросы.
- Вот эти вопросы нужные и задан, думаю, умным человеком. – Селезень шагнул вперед, ближе к народной массе. – Обьясняю: по указу Сената один раз в год на каждого вы платите 7 гривней. 10 гривней это есть один рубль. На заводе на каждый день платитим безлошадному пол гривну, с лошадью – одну гривну. Из этой суммы удерживаем за рабочую одежду, за питание, за проживание в общежитии. Дальше что останется – все ваше. Значит, договорились: завтра с утра на этом месте собираемся и я сам поведу на завод. Эй, вы женщины, зачем вы плачете? Не на ссылку собрались! Радоваться надо! Будете работать исправно получите кучу денег и заживете не хуже любого купца. Ладно, я вам уступлю, даю еще одну неделю, чтобы вы огруглили свои полевые работы. А сейчас можете расходиться, но не забывайте о нашем разговоре.
Вернувшись на завод приказчик сразу побежал к Никите Демидову и сделал доклад о посещении Маслянского острога-крепости. Хозяин завода молча слушал и, наконец, вымолвил:
- Эх, надо было их сегодня же погнать! Ну, ладно, неделя – небольшой промежуток времени. Иди, отдохни, браток! Работ много, невпроворот.
Таким образом, Никита Акинфиевич привлек на завод “кнутом и пряником” жителей близлежащих поселений. Строил сразу два завода: Кыштымский и Каслинский. Присвоил обширные земли башкир, поставил караул в лесные просторы, запретил там собирать ягоды, готовить дрова. Так же было запрещено ловить рыбу на озерах.
Обширные земли попали в руки Демидова, но он продолжал расширять земельные угодья. Этим делом он любит заниматься ранней весной. И в этом году он сделал так же. С приказчиком вдвоем подряд посетил башкирских тарханов и старшин, говорил с ними подчеркнуто уважительно,униженно просил землю, лицемерил как мог. Обещал им кучу денег, а простым башкирам обещал елян-кафтан, аксакалам – по одной лошади. В праздничные дни обещал всех обеспечить первосортным мясом. После забывал о своих обещаниях..
А земли тут просторные, нет ни начала ни конца, думал Демидов, но что то лошадей и коров мало у башкир, спросил у них в чем дело.
- Нынче зима была холодная и длинная, - говорили башкиры, - наледь мешал добывать корм лошадям на тебеневке. Много лошадей пало. Коровы пали от нехватки сена.
- Башкиры – лентяи, не могут заготовить достаточного сена на зиму, - говорил не раз Демидов своему приказчику. – и хлебопашеством не занимаются. Останутся без земли,куда они денутся – будут моими заводскими работниками.
Земельный вопрос Демидов решает так: встречается с тарханами и старшинами и устраивает богатое застолье: заставляет пить водку, кто не пьет, тем добавляет это зелье в кумыс. Обещая много денег он получает от них письменное согласие. Им раздают деньги, ткань, чай. Далее простые башкиры приглашаются на общее собрание, им предлагается подписывать “купчую” бумагу. Кто отказывается подписаться их домой не отпускают. Они стоят на холоде часами. Кто подписывается им вручают пару осмушек чая. Поступая так Демидов заполучил в свои руки 600 тысяч десятин земли, при этом израходовав всего 250 рублей. Радуется заводчик, радуется. Такие перспективы открываются – уму непостежимо.
В начале недели приказчик Селезень довел до сведения своего хозяина о том, что группа недовольных башкир, считающих купли-продажи земли незаконной, собираются в Екатереинбург с жалобой.
- Кто их надоумил? Не узнал?
- Не смог докопаться, Никита Акинфиевич.
Демидов молча походил по комнате, подошел к огромному сейфу, открыл, достал пачку денег и повернувшись к приказчику сказал:
- Вот тебе одна тысяча рублей. Пуще птицы лети в Екатеринбург. До башкир успей повидать главу Горной палаты, обьясни в чем дело и вручм оные деньги. Пусть в шею выгонят жалобщиков-башкир. Попроси его, пусть поставить печать на последнюю купчую.
Селезень сделал все так, как велел хозяин. Глава Горной палаты быстро его понял. Когда деньги перекочевали в его карман, поставил свой печать на купчую.
Как раз в это время к канторе Горной палаты подошли башкиры. Когда караул их не пустил, они стали спорить, говоря, что немедленно надо поговорить с начальником. Когда караульный сказал, что он занят, на приеме демидовский приказчик, они, оттолкнув караульного, вошли в кабинет главы Горной палаты, опустились на колени, а один из них молвил:
- Батюшка! Не губите нас! Послушайте, пожалуйста! Демидов незаконно отобрал наши земли, не утверждайте купчую своей печатью. Примите наши жалобы и проверьте!
Глава Горной палаты послушал их внимательно и ответил:
- Голубушки мои! Башкиры! Вот только что поставил печать на купчую и купля-продажа земли стал законным. Зря пришли.
- Что вы наделали, батюшка-начальник? Живьем содрали с нас кожу! Сейчас куда идти? Где найти справедливость? Что мы скажем народу?
Башкиры, а их было пятеро, плакали от бессилия безысходности.
- Поезжайте в Сенат, - подсказал спокойным голосом глава Горной палаты, зная, что туда не поедут, - там и ищите справедливость. А сейчас покиньте кабинет! Ходите тут гурьбой и мешаете работать чиновнику высокого ранга.
Селезень вернулся в Тагил и доложил, что все в ажуре, рассказал, как башкир выгнали из канцелярии.
- Никита Акинфиевич, живи – не тужи. Сейчас ты самый влиятельный и богатый человек, - закончил он свой доклад.
- Молодец, Аркаша, выполнил самую важную миссию. Я думаю поставить тебя управляющим Кыштымского завода. Так что трудись да трудись сколько есть сил! Хочу спросить, а все деньги вручил хозяину Горной палаты?
- Конечно, полнлстью, Никита Акинфиевич, вы же знаете, какой я честный человек! Если не верите – проверьте.
Селезень обиделся
- Ладно, ладно, пошутил я. Вообще-то умный работяга должен и о себе заботится и о начальнике заботится. Опять шучу потому, что настроение отличное. Мои земли обширнее чем любого маленького государства. На этой земле и леса, и поля, и речки, и озера. С завтрашнего дня скот башкир не должен бродить по моей земле. Если увидишь- гони скот сюда. Это первое. Во-вторых, запрещается рубить лес, ловить рыбу, собирать ягоды и так далее. Полный запрет. Кто нарушит этот мой приказ – штрафовать! Кого поймаете – бейте, бросайте в подпольную тюрьму! Ха-ха-ха! Башкир ловко обьегорили, даже пикнуть не успели. Пусть знают, что в этих местах Демидов – царь и бог. Если сказать правду, у меня земли больше, чем у императрицы Екатерины Алексеевны. Ладно, забудем, Аркаша, пока о делах, пошли в баню, потрешь спину! Потом будем париться.
Демидовская баня прекрасная и единственная в этом округе. У всех бани черные, а унего белая. Внутри просторно, много окон, окна состоят из слюды. Светло и чисто. Парная – загляденье, все удобно устроено.
- Помнишь, Аркаша, в тот раз заставил мыть баню шампанским, а на горячие камни льем не воду, а коньяк. Как пахнет хорошо!
- Да, это правда. Как я помню, ваш дедушка, пусть земля будет пухом, ругал нас за то, что мыли ноги мылом, а ты паришься заморским коньяком. Удивительно.
- Рот закрой, Аркаша! Мой дедушка был очень скупым человеком. Как-то играя на улице порвал рубашку. Родители ничего не сказали, а дед мой порол меня кнутом, говоря: “Зачем порвал рубашку, которую сшили по моему заказу”. Досих пор помню этот эпизод. А я дворянин, люблю жить красиво и роскошно. Поэтому сорю деньгами налево-направо. На том свете деньги не нужны. Вообще, нет так называемого того света, есть земля сырая и все. Вот сыну Никите дам для дела столько денег, сколько будет просить. Я ему поручил достройку заводов в Верхнем Кыштыме и в Нижнем Кыштыме. Далее деньги нужны для расширения земельных угодий. Поэтому, не откладывая на долгий ящик, необходимо побыстрее выехать к башкирам Сибирской дороги. Тебе поручаю покупку земель в башкирских волостях Тырнаклы, Балакатай, Мякотин. Завтра с утра выезжай! Слышишь? Что это с окна глаз не отрываешь?
- Слышу, слышу, Никита Акинфиевич. Вижу обоз подкатил, мне надо выйти и встречать их.
- Ну, беги!
До вечерней темноты Селезень проверял по списку прибывших и не раз. Объяснял, что, где когда надо делать, распределял места работы, устраивал семьи в заводские бараки.
Для сельских жителей здесь все было ново. Завод гудит, как будто дышит какой-то великан. Доменные печи дымят, огонь бурлит в домне. Перед домнами какие-то люди по очереди разгружают уголь со своих телег, другие загружают в тележку и разгружают непосредственно перед домнами. Работные люди все в лаптях и похожи на негров.
-Прости меня господи! Куда мы попали? Тут настоящий ад! –один из прибывших крестьян начал неистово креститься. Если ад похож на заводской, то на том свете опять мученье.
- Но-но! Кто там вспомнил ад раньше времени. Пока не поработаешь на заводе тебе не светит ни рай, ни ад. Погоди! Я тебя, крестьянин, еще покажу где ад, но это будет потом. Как тебя звать-то? – Приказчик Селезень подошел врлотную к этому здоровому крестьянину.
- Меня-то?
- Да, тебя, тебя.
- Звали меня Яков Плотников, а тут как будут звать еще не знаю.
- Я тебя, Яков Плотников, поставлю на домну. Смотрю, ты человек здоровый и огромный. Будешь уголь перетаскивать. Дальше пошли!
Селезень посмотрел вперед и воскликнул:
- Ого! Кого я вижу! А вижу я не грязного Грязнова. Ну-ка, подойди-ка сюда! Запомнил я тебя и твою фамилию, Ивашка Грязнов. Слушай меня: назначаю тебя, казак, качегаром доменной печи. Самое почетное место для таких, как ты. Будешь работать в тепле и в жару и в холод.
- Я качегарское дело не знаю.
- Узнаешь. Подойдешь, минут пять посмотришь как другие работают и сразу научишься. А язык укороти, иначе я укорочу. Как? Берешь ножик и отрезаешь с корня. Ха-ха-ха.
Грязнову не понравился раскатистый смех приказчика, но он спокойно сказал:
- Направь меня в лес. Буду рубить дрова, это дело мне знакомо с малых лет. Если тут оставите, все равно не буду работать, хоть режьте, хоть бейте, хоть убейте!
- Если хозяин завода согласится – пойдешь работать в лес. Я передам Никите Акинфиевичу твою просьбу. Эй, люди! Все попали в список? Хорошо! Пока выньте свои продукты питания и можете перекусить. Я сейчас схожу в одно место и скоро вернусь.
Вернулся через полчаса с двумя людьми и зычно крикнул:
- Ну, сибиряки, подходите по очереди, будем волосы стричь! Прощайтесь со своими попрыгуньями на голове.
- Что за новость? Почему издеваетесь над нами? – Крестьяне начали гудеть, проявляя крайнее недовольствие. – Мы не какие-нибудь беглецы из тюрьмы. И не рабы.
- Все это правильно! Вы не рабы и не беглецы, а рабочие демидовского завода. Эй, ребята, что выуставились на людей? Начинайте работать со своими ножницами и бритвами. Заранее предупреждаю: кто посмеет сопротивлятся, у тех выбривайте бороду!
Никита Демидов наблюдал за скопищем людей из окна, через некоторое время он вызвал приказчика:
- Смотрю и не понимаю, Аркаша, кто-то распрощался с волосами, кто-то с бородой. Сами захотели так или твоя инициатива?
- Моя инициатива. Я распорядился. Кто шумит, у того и бороду снимаем.
- Не прегибал ли палку?
- Нет. Самый раз. Вшивые они, чтобы не распространилась эта зараза среди рабочих, надо голову брить наголо.
- Для приезжих баню затопили?
- Затопили. Сейчас отправлю их группами.
- По рабочим местам распределил?
- Распределил, Никита Акинфиевич. Знают и где ночевать. Только одинне согласен с местом работы, просится в лес. Держит себя вызывающе.
- Кто такой?
- Ивашка Грязнов, из породы казаков.
- Пусть идет в лес, нагружайте так, чтобы он к концу работы еле двигал ногами.
- Все будет выполнено, Никита Акинфиевич.
Несмортя на большую физическую нагрузку при валки леса, Грязнов и не думал растерять свою силу и энергию, работал без устали и с уддовольствием. Эта работа была ему знакома и любима. Но долго работать спокойно не было суждено. Однажды на работе он вошел в спор с мастером леса. Дело было так: пожилой лесоруб Ефим во время рубки леса заболел, внутри что-то зажало, решил под сосной полежать и отдохнуть. К нему подошел мастер леса и стал пенать больного, приговаривая, что он хитрит. Затем начал стегать плетью. Через час Ефим отдал душу свою. Об этом доложили мастеру. Тот подошел, посмотрел и спокойно дал распоряжение здесь же вырыть могилу и похоронить:
- Ладно, умер человек, что поделаешь, так богом суждено и баста, - проговорил он, - выполняйте то, что я сказал.
Грязнов не вытерпел и вослед мастеру крикнул:
- Тут бог не при чем, ты убил его. Придется тебе держать ответ перед руководством завода за то, что по твоей вине потерян работник. Сперва ответь нам: почему побил больного?
- Ах ты, щенок, как ты смеешь на меня поднять голос? За длинный язык я тебя тоже отстегаю! – Сказав это мастер леса начал хлестать плетью Ивана. Молодой казак схватил мастера, отнял плеть и он стал бить самого мастера. Бил остервенело до тех пор, пока мастер не потерял сознание. После этого он ушел с места работы и пропал. Заводские охранники в течение недели искали молодого казака, но не нашли. Мастера отстранили с работы по состоянию здоровья. Новость о том, что Иван Грязнов избил мастера леса и сбежал, быстро распространилась среди рабочих завода. После этого случая больше стали сбегать с завода. Одних поймали, наказали, спустив в шахту на работу, другие пропали, третьих находили в лесу мертвым. В скором времени участились сплетни о том, что в Сибирских лесах появились разбойники и они грабят экипажи богатых людей. А однажды из пяти охранников вернулся только один. Он рассказал, что на них напали разбойники, убили охранников и отобрали оружие, что он чудом спасся, убежав в гущу леса. Слушая байки о разбойниках, рабочие радовались и наоборот гордились греховными делами лесных ватаг. Из завода рабы сбегали почти каждый божий день, а на их место привозили других. Поэтому заводы исправно коптили Сибирское небо.
Никита Демидов долго смотрел февральские бураны, вспомнил свою семью. Женился он в молодости на Наталье Яковлевне Евреинове. В браке родились дети: мальчик и девочка, но они у мерли в младенстве. Второй раз состоял в браке с Марией Сверчковой, но она была бесплодная. Поэтому он женился третий раз на Александровне Автихеевне, дочери купца Сафонова и опять детей нет. Как она там? Как проводят время в имение? Надо бы сьездить домой, развеяться.
Да, вспомнил семью и решил съездить домой в Санкт-Петербург. В это время в голове созрел более широкий план действий: а что, если жена согласится, не попутешествовать ли по Европе? Денег достаточно, управляющие и приказчики заводов знают свои дела, бухгалтерия исправно подсчитывает дебеты-кредиты и доход. Что еще надо? Ничего.
- Аркаша! Где ты? Иди-ка сюда!
- Иду, Никита Акинфиевич, я тут.
- Завтра же выезжаю в Санкт-Петербург, готовь экипаж. Не менее двух десятков сопровождающих охранников назначай. Понял, нет?
- Понял я, понял. Будет сделано! Еще что?
- До отьезда подготовь богатое застолье, перед дорогой надобно отдохнуть. Да еще найди девку нетронутую, свежую!
- Перед богом клянусь, Никита Акинфиевич, таких не осталось после того, как вы обьявили о “праве первой ночи”. Среди уборщиц можно посмотреть, да все они костлявые девоньки и грязные. Не знаю и где искать!
- А ты, Аркаша, тут не ищи! Выезжай в деревни, поговори со старостой, найди девку примерно 14-17 лет и привези. Деньги девке зараее сунь, чтобы она молчала. Выезжай сейчас же!
- Сделаем, Никита Акинфиевич! – Приказчик тотчас вышел, но тут же вернулся и сообщил пренеприятную весть:
- Пожар, Акинфиевич! Барак горит!
- Что тут стоишь! Тушите быстрее!
- Там уже тушат, только воды не хватает и близко нельзя подойти, огонь бушует вовсю.
Когда хозяин завода подошел к баракам, там остались одни головешки от барака. Рядом стоят рабочие и испуганно смотрят на все это.
- Ну, босяки! Признавайтесь, кто поджег? – Заводчик уставился на группу рабочих.
- Не знаем, хозяин, не знаем! Мы нисколечко не виноваты. Из-за какой-то искры загорелся, наверное. Перед бараком на костре кто-то кипятил воду для чая.
- Всех вас в Сибирь бы отправить, но ваше счастье в том, что вы тут нужны. Где думаете жить и ночевать? А-а-а, молчите. Весь ущерб от пожара будет на вашей шее, за барак платить будете вы! Аркаша!
- Слушаю, Никита Акинфиевич.
- Не выяснил виноватого?
- Не смог выяснить. Известно, что когда начался там пожар, уже никого не было. До пожара перед бараком пили чай. Еще есть сообшение...
-Говори! Зачем тянешь?
- Десять крестьян из этого барака не вижу, наверное, сбежали. Я так думаю.
- Долго не думай, посылай 3-4 группы охранников по всем дорогам. Пусть ловят и, побивая прикладами, пусть приведут сюда. Пойманных бросай в шахту, пусть там работают, не выходя на поверхность земли. Не забудь о битье батогами.
- Все сделаю, Никита Акинфиевич. В Санкт-Петербург выедете попозже?
- Нет. Выеду завтра с утра. Вот что: завод оставляю на твоем попечении, будешь подчиняться моему сыну, его я назначил управляющим здешних всех заводов. Не воруй, твоя зарплата тут самая высокая. Подготовь экипаж к утру завтрашнего дня.
- Я честнейшей человек, Никита Акинфиевич, никогда не воровал, не сомневайтесь. А завод будет работать в прежнем темпе. Обещаю. Будьте спокойно.
В октябре 1773 года экипаж выехал из Сибирских лесов и достиг столицу в конце ноября. Таким образом, заводчик Никита вернулся в свое имение. Через неделю он получил письмо от приказчика. Он писал, что рабочие группами покидают завод и собираются под начало какого-то вора и разбойника Емели. В ответном письме Никита Демидов приказал улучшить дисциплину и держать рабочих в ежовых руковицах. В шумном водовороте столицы он стал забывать о сибирских заводах. Здесь, в столице, шла шумная и насыщенная жизнь. Богатые вельможи каждый день устраивали пикники, балы, ходили друг-другу в гости. Заморское вино и русская водка текла рекой. Даже толком поспать время не оставалось. В зимнем дворце, оказывется, порядки обновились. Екатерина Вторая запретила проводить балы каждый день, рекомендовала проводить их по великим праздникам. Но богатые устраивали закрытые балы. Говорят, что императрица в последнее время не в настроении. Бунт Пугачева и его успехи больно ударили по голове матушки-императрицы. В середине декабря Никиту Демидова пригласили в Зимний дворец. Он обрадовался этому визиту, так как сам давно хотел встретиться с императрицей, но не находил причину. По совету жены Александры Ефтихеевны он начал готовиться к встрече с царицей. С комирдинером вместе долго выбирали одежду, из гардероба вынули атласный кафтан и белесенькую украинскую рубашку. К кафтану пришили новые позолоченные пуговицы, добавили позументы. Эфес шпаги и анненовскую ленту заделали бриллиантами. Выбрали башмаки с бриллиантами. Наконец, одежда была готова. Никита оделся в эту новую одежду, покрутился перед зеркалом и зашел к жене в спальню.
- Посмотри, Сашенька, как я одета? Мне нравится.
- Слишком много блестяшек, Никитушка, - сказала жена улыбаясь и продолжила, -может государыне понравится, может и нет.
- Что ты гоаоришь, Сашенька? Непременно пойду в этой одежде. Чем я хуже Шуваловых?
- Сам знаешь, - ответила жена.
Дальше вести разговор у нее не было желания. Никита направился к выходу и тут же увидел за печкой какого-то мужчину.
- Вот тебе на! Кто такой? Почему чужой скелет находится тут, да еще в трусах. Ну-ка, обьясни мне, Сашенька! Что это такое?
- Не в трусах, Никитушка, а в рейтузах. У него на родине так одеваются. Это во-первых, а во-вторых, он мой учитель, учит меня немецкому языку. А зовут его Ганс.
- Разве? А почему он учит немецкий паршивый язык в спальне, а не в зале? Почему он тут питается? Этот скелет только что проснулся или собрается спать?
- Что ты мелешь, Никитушка! Велел сюда принести легкое питание, потому, что в столовой ролно народу. Да и от пересудов и сплетень остерегаюсь.то такой? Я не понимай! – Ганс хотел по-своему обьяснить эту ситуацию.
Ага-а-а! Не понимаешь? Сейчас поймешь! – Демидов схватил тощего немца, приволок к окну, открыли и выбросил того через окно. Тот, к счастью, приземлился, видимо, удобно, встал и быстро убежал.
- Почему так поступаешь Никитушка? Не стыдно тебе? – Александра Евтихеевна начала плакать и причитать. – Скоро уже месяц, а ты ни разу не был в моей постели. Даже разговаривать со иной у тебя нет времени. Я, жена богатого Демидова, что должна делать? Скажи мне! С кем я должна беседовать, чтобы отвести душевных тягот. Со слугами? Я тут никому не нужна! Отдельно спишь, наверное, во сне видишь своих сибиряшек!
- Что ты говоришь? Какие сибиряшки?
- Какие, какие? В дневнике твоем все написано, поэтому говорю. Когда распаковали чемодан дневник случайно вывалился. Открыла, прочитала. Как дошел до того, что придумал “право первой ночи”? Насиловав детей, получал удовольствие, да? Ты насильник и преступник!Если захочу – из тюрьмы не выйдешь, Никитушка. Богатство твое тебя на этот раз не спасет, дневник будет работать против тебя. А почему караешь и убиваешь рабочих? Они тоже люди, христиане! Пусть будет мусульманином, разве ты имеешь право убивать людей? Ты не бог, запомни это. Не забывай того, как ты развернулся на деньги моего отца. Если сожжешь дневник, улики останутся. Я переписала кое-какие места и спрятала у отца. Почему выбросил Ганса? Кроме него нет у меня друга, а подруг иметь не хочу!
Демидов не знал, что сказать. Плохо, что дневник попал в руки жены. Если о записях в дневнике узнает тесть, купец Сафонов, дело пропаще, так как он якшается с прокурорами. Поэтому пришлось ему отступать, чтобы примиритьсяс женой. Если о его проделках узнают находящие при власти, и спрятать его в тюрьму – пару плевков. Он обратиля к жене более мягко:
- Успокойся, Сашенька! Прости меня, круглого дурака! Если хочешь того немца найди и скажи, чтобы дальше учил тебе немецкий язык. Знание этого языка пригодится, если придется выехать заграницу. Где дневник?
- В моем шкафу. – Александра Евтихеевна подала злополучный дневник.
Взяв дневник Демидов начал его рвать на части, бросил в печку и чиркнул спичкой. Бумага загорелась, дым пошел в спальню.
- Печка некудышная что ли? Совсем не тянет!
- Печка хорошо тянет, просто ты не открыл сверху дымовую задвижку, то есть вьюшку.
- Тьфу! Почему не предупредила до топки?
- Я и не предполагал, что ты до такой степени стал диким, находясь в Сибири в глухом лесу.
-Уйди отсюда, спальню проветрить надо, уже стал похожим на черную баню.
Императрица приняла Демидова в своем маленьком рабочем кабинете. Заводчик очень волновался. Как советовал комердинер, он вошел и с порога снял шапку. Опустив голову низко поприветствовал так, как учили. Движением руки Екатерина Алексеевна дала знак подойти поближе. Заводчик быстро подошел и поцеловал руку правителя. Увидел, что императрица в голубом платье, где нет никаких рисунков и узоров.
- Здравствуй, Демидов, как дела?
- Слава богу, матушка Екатерина Алексеевна, все идет нормально.
- Говоришь, нормально? Это означает, что все идет так, как ты задумал. Я пригласил тебя по очень серьезному вопросу. Мы ведем войну с турками, знаешь об этом?
- Знаю, матушка Екатерина Алексеевна!
- Раз знаешь должен и понимать. Мы ведем тяжелую войну и нам нужны пушки, ядра, огнестрельные оружия, порох, селитра. Надо кормить армию, одеть, обуть, а денег для этих целей не хватает. Поэтому спрашиваю в упор: можешь ли дать взаймы государству расплавленную медь? Послне войны уплатили расплатились бы деньга<