Клубника.
Ее маленькое тело прижималось к нему идеально, будто они были созданы друг для друга. Это было удивительно.
- Что случилось? – пробормотала она в его кашемировый свитер, который был бриллиантово-зеленого цвета и рассчитан на то, чтобы сочетаться с его глазами.
- Я не знаю. Ты порезала палец, но теперь ты в порядке. Кровотечение остановилось.
Она подняла на него взгляд и слабо улыбнулась, улыбкой, которая растопила его сердце.
Белле отчаянно хотелось его поцеловать. Он был так близко. Очень, очень близко. Два сантиметра – и эти губы будут ее…снова. И его взгляд был таким мягким и теплым…и он был милым с ней.
Он тут же отошел от нее, проверяя, не собирается ли она снова упасть в обморок. А затем осторожно посадил на краешек стола, прежде чем поднять стул.
Он отступил к двери кабинета и запустил руку в волосы. Он все еще чувствовал вкус железа, ее железа во рту.
- Я не возражаю, если ты будешь пользоваться кабинетом, совсем нет. Я просто был удивлен, обнаружив тебя здесь. На самом деле, я доволен, что Питер предложил тебе использовать его. Никаких проблем.
Он улыбнулся, чтобы она расслабилась, глядя, как она хватается за край стола для поддержки.
- Я искал книгу, которую одолжил Питер. – Он поднял том, а потом снова посмотрел на Беллу.
Она смотрела на свой пострадавший палец и думала, почему он был мокрым. И внезапно стал пахнуть мятой.
Так как ее мозг все еще медленно работал, и Белла не смогла найти этому объяснения за тридцать секунд, она быстро забыла об этом и обратила внимание на беспорядок, который творился в кабинете профессора Мейсена.
Двигаясь медленно и осторожно, она встала и принялась приводить все в порядок, укладывая книги на стол и поднимая с пола белые клочки бумаги, скатанные как снежки.
- Ты должна была встретиться с Питером?
- Он уехал на конференцию студентов аспирантуры в Принстоне. Он завтра выступает с докладом.
Белла посмотрела на него осторожно, а когда увидела, что он наклонил голову на бок и все еще улыбался, она расслабилась.
Незначительно.
- Принстон. Да, конечно. Я забыл. У тебя очень симпатичная сумка, - он знающе улыбнулся, указав на сумку, которая была прислонена к стене.
Белла залилась краской и очень постаралась не выдать своего тайного знания.
- Но, похоже, что там есть что-то живое. Я вижу пару ушей, торчащих из молнии.
Белла обернулась.
Эдвард был прав, два маленьких коричневых ушка торчали из ее сумки, будто она тайком пыталась протащить в библиотеку домашнее животное.
Белла покраснела еще сильнее.
- Могу я? – Эдвард жестом указал на сумку, но не приблизился к ней, будто ожидая разрешения.
Она нерешительно вытащила мягкую игрушку из сумки, в смущении кусая губы.
[b]У нее абсолютно точно кроличий фетиш.[/i]
Эдвард держал игрушечного кролика между большим и указательным пальцами, с любопытством глядя на него, будто не зная, что это такое. Или как если бы кролик сгоряча решил повторить поведение известного кролика из Монти Пайтона и Священного Грааля и впиться ему прямо в горло.
Эдвард протянул руку к его шее в качестве меры предосторожности и пересилил внезапное желание сказать «Ни».
Игрушка была, конечно же, коричневой и мягкой. Сделанная из бархата или чего-то такого. У нее были длинные уши, короткие лапы и приятные на вид усы. И кролик стоял прямо, выглядя достаточно жестким. Кролик выглядел смутно знакомым для Эдварда, как бы странно это не звучало. Такая игрушка могла быть у Эсме, которую бы Эсме хранила и любила. Что-то из детства, которого у Эдварда никогда не было.
Вокруг шеи кролика кто-то завязал неаккуратный бант из розовой ленты. Эдвард смерил взглядом бант и пришел к выводу, что бант завязывал кто-то, кто либо был слегка инвалидом (никакого неуважения). Или, например, у кого-то были слишком большие руки, и у не хватало мелкой моторики человека, который был бы одарен ловкостью рук (как у него самого), когда он завязывал ленту.
И там была открытка.
Не желая смущать Изабеллу еще сильнее, он улыбнулся ей и метнул взгляд в открытку, чтобы рассмотреть ее.
И вот, что он прочел:
«К,
Кто-то составит тебе компанию, пока меня не будет рядом.
Увидимся, когда вернусь.
Твой Питер.»
И Angelfucker снова наносит удар.
Эдвард вернул Белле зайца.
- Это – э — мило.
- Спасибо. – Пробормотала она.
- Но что такое К?
Белла отвернулась от него, чтобы убрать подарок Питера обратно в сумку, очень заботясь о том, чтобы уши зайца не попали в зубчики молнии.
- Это прозвище.
- Но почему эта буква? Почему не что-то, начинающееся с B?
Белла нахмурилась в ответ.
Как что? Bitch? Bastard? Bovine? Bunny? Batgirl?!
- Beautiful, - сказал Эдвард. И сам покраснел, так как слово сорвалось с его губ без предварительного рассмотрения.
Он слабо улыбнулся.
- Так ты спала здесь несколько часов, свернувшись клубком как котенок, с Кроличьими песнями и домашним кроликом, который составил тебе компанию?
Белла залилась краской, как и Эдвард. Он не мог остановиться, ведь сравнение было очевидным, пусть и немного кокетливым.
- Мне нравится твой выбор музыки.
- Спасибо. – Она быстро выключила свой древний ноутбук и аккуратно убрала в сумку вместе с диском.
- Библиотека скоро закрывается. Что бы ты сделала, если бы я не пришел?
Белла осмотрелась в легком замешательстве.
- Я не знаю.
- Если бы никто не заметил свет под дверью, когда проверял этаж, то ты осталась бы в библиотеке на ночь. Без какой-либо еды. — Его улыбка слетела с губ при малейшей мысли об этом. – Что ты сделаешь, чтобы этого не произошло в будущем?
Белла быстро огляделась.
- Поставлю будильник Питера?
Он кивнул, будто ответ удовлетворил его. Но это было не так.
- Ты голодна?
- Мне нужно идти. Простите, что я вторглась в ваше личное пространство.
Если бы ты знала, насколько правдивы твои слова, Изабелла.
- Изабелла, стой. – Он подошел к Белле на шаг, когда она повесила сумку на плечо одной рукой, а другой смахнула мусор со стола.
- Когда ты обедала?
- В полдень.
Он нахмурился.
- Это было почти одиннадцать часов назад. Что ты ела?
- Хот-дог в палатке напротив библиотеки на Сент-Джордж-стрит.
Эдвард выругался.
- Это не еда, Изабелла. Ты не можешь жить, питаясь таким мусором. И я бы никогда не стал есть мясо на улице. Ты обещала прийти ко мне, если будешь голодать. А теперь ты теряешь сознание у меня на руках.
Он взглянул на свои Rolex Day-Date из белого золота.
- Уже слишком поздно, чтобы отвезти тебя на стейк. Антонио закрыт. Почему бы тебе не присоединиться ко мне на ужин? Я заработался над своей лекцией и тоже ничего не ел.
Белла пристально посмотрела на него.
- Вы уверены?
Его выражение лица почему-то ожесточилось.
- Мисс Свон, я не раздаю бесполезных приглашений. Если я зову вас ужинать, значит, я уверен. Так вы идете или нет?
Она шумно сглотнула.
- Я неподобающе одета для ужина, так что спасибо большое. – Ее голос звучал, словно атлас скользил по стали, и она изогнула бровь, глядя на него. Она уже успокоилась от первоначального шока увидеть его в кабинете, и теперь, полностью проснувшись, была крайне недовольна его нынешним тоном.
Его взгляд медленно прошелся по ней, останавливаясь на ее прекрасной фигуре, а затем надолго остановился на ее кедах.
Он презирал кеды на женщинах. Какая трата вполне хорошей возможности вылечить заболевания стопы.
Эдвард прочистил горло.
- Вы выглядите нормально, мисс Свон. Вы Лебедь в любом виде одежды, и я думаю, что голубизна этой кофточки подчеркивает румянец вашей кожи и крапинки ирисок в ваших глазах. Вы выглядите мило, на самом деле.
Он улыбнулся ей несколько слишком тепло, а затем отвел взгляд.
У меня есть в глазах ириски? С каких пор? И с каких пор он смотрит на них достаточно долго, чтобы заметить?!
- Рядом с моим домом есть небольшое местечко, куда я часто заглядываю на неделе. Я куплю тебе ужин, и мы можем поговорить о твоей диссертации. Неофициально, конечно. Как тебе это?
- Спасибо вам, профессор. – Она подняла на него взгляд и улыбнулась.
Их глаза долго не встречались, но когда встретились, то обменялись теплом, и несколько нерешительными улыбками.
- Спасибо вам, профессор. – Она подняла на него взгляд и улыбнулась.
Их глаза долго не встречались, но когда встретились, то обменялись теплом, и несколько нерешительными улыбками.
Он терпеливо ждал, пока она все приводила в порядок, а затем отступил в сторону и махнул в сторону коридора.
- После вас, мисс Свон.
Она поблагодарила его, а когда выходила, он протянул руку и взял ручку сумки, совершенно случайно коснувшись одного из ее пальчиков.
Они оба задержали дыхание, когда шок прошел между ними.
Белла заметила, что его пальцы были очень холодными. Она инстинктивно отшатнулась, роняя сумку.
Эдвард чудом поймал ее.
- Это очень хорошая сумка. Я думаю, мне стоит ее немножко поносить. Если ты не возражаешь.- Он ухмыльнулся ей, и Белла покраснела.
- Спасибо, - пробормотала она. – Мне правда нравится сумка. Она идеальна.
И они оба направились к лифту.
Эдвард не предпринял попыток заговорить с ней, пока они не добрались до ресторана — Caffé Volo на Янг-стрит.
Caffé Volo было тихим, но дружелюбным заведением, которое прославилось самым большим и самым лучшим выбором пива в Торонто. Там также был очень хороший итальянский шеф-повар, так что их блюда были одними из лучших простых итальянских блюд в окрестности. Сам ресторанчик был маленьким, всего в десять столиков, а летом он дополнялся просторным внутренним двориком.
Декор был уютным и включал в себя такой антиквариат, как церковные скамьи для исправлений и старые таблицы урожая. Белле показалось, что она находится где-то вроде немецкого Weinkeller. Как ресторанчик Vinum, который она посетила, когда была с друзьями во Франкфурте. (ПП: Weinkeller – винный погреб)
Эдварду нравилось это место, потому что они продавали определенный сорт траппистского эля, который он предпочитал — Chimay Première. И ему нравилось есть пиццу в неаполитанском стиле вместе с этим пивом. И как всегда, он был очень нетерпелив к бездарности.
Поскольку Эдвард был частым посетителем Caffé Volo, и более чем несколько привередливым, ему предложили лучший столик на двоих, тихий, в углу с окном, открывающим вид на сумасшествие Янг-стрит, которое творилось в вечер четверга.
Трансвеститы, студенты, братства, полицейские, счастливые гомосексуальные пары, счастливые гетеросексуальные пары, luminati с благотворительными целями, яппи, выгуливающие своих претенциозных домашних животных, экологические активисты, бездомные, уличные музыканты, возможные члены банды, русская мафия, своенравный профессор или член местного парламента, или двое, или четверо и т.д.
Было множество увлекательных проявлений поведения человека, и они были живыми и свободными.
Белла осторожно села на свое место, которое было переделано из церковной скамьи, и натянула на себя плед из овчины, который официант бросил на спинку скамьи.
- Ты замерзла? Я попрошу Райли пересадить нас за столик возле камина. – Эдвард дернулся, чтобы жестом подозвать официанта, но Белла остановила его.
- Я люблю наблюдать за людьми, - робко сказала она.
- Я тоже, - признал он также застенчиво. – Но ты выглядишь как Йети.
Белла залилась краской.
- Прости меня, - поспешил он добавить. – Но мы могли бы придумать что-то получше, чем ковер из овечьей шкуры, который валялся бог знает где. Он, вероятно, раньше украшал пол в квартире Райли. И кто знает, какого рода проделки проходили на нем.
Он правда только что использовал слово проделка в предложении?
С этим словами профессор Мейсен изящно поднял свой британский кашемировый свитер над своим вычурным галстуком-бабочкой, снял его через голову и протянул ей.
Белла приняла его и сдвинула в сторону свой позорный ковер, похожий на Йети. А затем осторожно натянула его более теплый и просторный свитер.
- Лучше? – он улыбнулся, стараясь пригладить красивый беспорядок, которым были его волосы.
- Лучше. – Она улыбнулась, чувствуя себя гораздо теплее и удобнее, окутанная теплом и запахом Эдварда. Белла существенно подвернула рукава, потому что у него были длинные руки.
- Ты ходил в Лобби вечером во вторник?
Эдвард нахмурился и озадаченно посмотрел на нее.
- Нет. Теперь почему бы тебе не рассказать о своей диссертации.
Его тон немедленно стал деловым и профессиональным.
К счастью, Райли прервал их, чтобы принять заказ, что дало Белле драгоценную минуту собраться с мыслями.
- Их салат Цезарь довольно хороший, также как и их неаполитанская пицца. Но оба эти блюда немного великоваты для одного человека. Ты принадлежишь к тем, кто делится?
Рот Беллы раскрылся.
- Я имею в виду, ты поделишься со мной, пожалуйста? Или ты можешь заказать все, что пожелаешь. Может, тебе не хочется салата или пиццы. – Эдвард нахмурился, очень стараясь не быть властным, доминирующим профессором хотя бы пять минут.
Райли тихо притоптывал ногой, не желая, чтобы профессор заметил его нетерпеливость. Он видел профессора, когда тот был раздражен, и не хотел быть свидетелем этого представления.
Хотя, может, профессор теперь будет вести себя по-другому, когда он в компании женщины, что было профессиональным рецептом Райли для любого вида расстройства личности. Слабого или сильного.
- Я бы хотела разделить пиццу и салат с тобой. Спасибо. – Голосок Беллы закончил обсуждения.
Эдвард сделал заказ, и вскоре Райли вернулся с их пивом Chimay, на котором он настоял, чтобы Белла попробовала.
- Твое здоровье, - сказал он, звякнув своей кружкой об ее.
- Твое здоровье, - повторила Белла.
Она медленно потягивала пиво, не способная забыть свое первое пиво, и с кем она его пила. То пиво было легким светлым. Это же было красновато-коричневатым и одновременно солодовым.
Белле оно мгновенно понравилось, и она одобрительно улыбнулась.
- Оно стоит больше десяти долларов за бутылку, - прошептала Белла, не желая стеснять Эдварда или себя своим громким возгласом.
- Но оно лучшее. И ты бы предпочла одну бутылку этого, или же две бутылки Будвайзера, у которого вкус, все равно, что пить воду из ванной?
Я могу только предположить, что любую воду из ванной было бы ужасно пить, профессор Мейсен, но я поверю вам на слово. Извращенец.
- Ну? Давайте же услышим. — Что ты думаешь? Я вижу, как шестеренки вращаются в твоей маленькой головке, но не могу прочитать твои мысли. Так что выскажись.
Он скрестил руки на груди и усмехнулся ей, будто ее маленькая головка не раскрывала секрет, и являлась снисходительным развлечением.
Белла ощетинилась. У него была эта раздражающая привычка использовать уменьшительное маленькая, когда он говорил с ней. И ей это не нравилось. Совсем.
Так что она решила дать сдачи.
- Я рада, что у меня появился шанс поговорить с тобой в приватной обстановке, - начала она, доставая два конверта из своей новой сумки. – Я не могу их принять.
Подарочная карточка Старбакса и стипендия проскользили на противоположную сторону стола.
Эдвард взглянул на предметы, сразу узнал их и нахмурился. Сильно.
- Что заставляет тебя думать, что это от меня? – Он отпихнул их обратно через стол.
- Сила дедукции. Ты единственный, кто зовет меня Изабеллой. Ты единственный, у кого банковский счет достаточно большой для финансирования стипендии. – Она оттолкнула конверты назад.
Эдвард остановился на мгновение. Он правда был единственным, кто называет Изабеллу ее настоящим именем? Как же ее называли все остальные?
Белла.
- Ты должна принять их. – Он снова придвинул бумаги к ней.
- Нет, я не должна, профессор Мейсен. Подарки заставляют меня чувствовать себя неловко, и карточка Старбакса – это слишком. Не говоря уже о стипендии. Я никогда не смогу отплатить вам, а я должна вашей семье и так слишком много. Я не могу их принять. – Она оттолкнула конверты назад.
- Ты можешь их принять, и ты примешь их.
Подарочная карточка несущественна – я трачусь на кофе раз в месяц. Мне нужно показать тебе некоторым материальным способом, что я уважаю твой интеллект. Я неосмотрительно сказал кое-что, что эта маленькая грязная сучка взяла и вывернула наизнанку. Это даже не подарок – это больше похоже на возмещение убытков. Я оклеветал вас, теперь же я вас восхваляю. Так что вы должны принять это, иначе несправедливость будет оставаться между нами. И я не поверю, что вы простите меня за мою словесную нескромность перед одной из ваших коллег.
Он придвинул бумаги к Белле обратно через стол и посмотрел на нее оценивающе.
Белла стала пристально разглядывать его вычурную бабочку, завязанную вручную, чтобы отвлечься от сияния его зеленых глаз. Она подумала, как же ему удалось завязать свою бабочку так ровно и правильно.
Может, он нанял профессионального завязывателя бабочек, только для этой цели. Кого-нибудь со светлыми волосами и четырехдюймовыми каблуками. И очень длинными коралловыми ногтями.
Она вызывающе толкнула бумаги в его сторону.
К ее величайшему удивлению, его лицо помрачнело, и он убрал их в карман.
- Хорошо! Я не собираюсь играть с тобой в пинг-понг подарочной карточкой весь вечер.
Но стипендию невозможно вернуть – она уже назначена. Я просто известил мистера Рэндалла, директора Тихоокеанской Северо-западной Службы Доверия, о твоих достижениях.
- И нищете. – Пробормотала Белла.
- Если у вас есть, что сказать мне, мисс Свон, проявите любезность и перейдите на звуковой уровень. – Его глаза гневно вспыхнули.
И ее глаза мгновенно вспыхнули в ответ.
- Я не думаю, что это очень профессионально, профессор Мейсен. Вы передаете мне стипендию стоимостью в несколько тысяч долларов, и вам удается это сделать. Выглядит так, будто вы пытаетесь купить меня.
Эдвард резко втянул воздух и досчитал до десяти, чтобы избежать словесного взрыва.
- Купить вас? Мисс Свон, поверьте, у меня и в мыслях подобного не было! Я крайне оскорблен подобной клеветой. Если бы я вас вообще хотел, мне бы точно не пришлось вас покупать.
Брови Беллы взлетели вверх, и она взглянула на него. Свирепо.
- Осторожнее, профессор Мейсен.
Эдвард заерзал под ее взглядом, который был для него редкостью.
Она наслаждалась этим.
- Это не то, что я имел в виду. Я имел в виду, что никогда бы не захотел относиться к тебе, как к товару. И ты не из тех девушек, которых можно купить, не так ли?
Белла смерила его ледяным взглядом и отвернулась. Она покачала головой и стала буравить глазами выход, думая, может ли сбежать прямо сейчас.
- Зачем ты это делаешь? – прошептал он с закрытыми глазами несколькими минутами позже.
- Делаю что?
- Провоцируешь меня.
- Я не…не… Я не провоцирую тебя. Я констатирую факт.
- Тем не менее, это крайне провокационно. Каждый раз, когда я пытаюсь завязать с тобой разговор, как нормальный человек, ты провоцируешь меня.
- Вы мой профессор.
- Да. И старший брат твоей лучшей подруги. Разве мы не можем быть Эдвардом и Изабеллой на один вечер? Разве у нас не может быть приятного разговора и еще более приятного ужина и всего остального? Может, это не очевидно для тебя, но я пытаюсь здесь быть человеком.
- Правда? – это был невинный вопрос, заданный из лучших побуждений. Белла хлопнула ладонью по губам, когда поняла, как он прозвучал между ними.
Зеленые глаза Эдварда медленно открылись, как у дракона из истории Толкиена, но он не клюнул на наживку ее дерзости. И не задышал огнем. Пока что.
- Что ж, как вам будет угодно. Если вам хочется быть профессионалом, так и ведите себя соответственно. Нормальная аспирантка получила бы письмо награждения, была бы премного благодарна за свою удачу и милостиво бы приняла деньги. Так действуйте профессионально, мисс Свон. Я мог скрыть свою причастность к вашей стипендии, но я решил вести себя с вами, как с равным взрослым человеком. Я решил уважать ваш интеллект и не участвовать в обмане. Тем не менее, я сильно позаботился о том, чтобы скрыть свою причастность от Университета. Тихоокеанская Северо-западная Служба Доверия не сможет выследить меня. А Мейсен – крайне распространенная фамилия, особенно в Канаде. Так что никто вам не поверит.
Он равнодушно посмотрел на нее, а затем достал свой айфон, открыл приложение блокнот и начал печатать пальцем.
- Я не собиралась никому говорить… - Начала Белла.
- Ты не можешь просто сказать спасибо?
- Спасибо, профессор Мейсен. Но посмотрите на это с моей точки зрения – я не хочу быть Элоизой вашему Абеляру.
Она опустила взгляд на столовое серебро и принялась раскладывать его, пока оно не лежало симметрично в одну линию.
Эдвард быстро вспомнил, как она делала такое уже однажды, когда они были у Антонио.
Он положил свой телефон на стол и посмотрел на нее с болезненным выражением лица, вдвойне болезненным его делало чувство вины за то, что едва не случилось в его кабинете для индивидуальной научной работы.
- Я бы никогда так с тобой не поступил.
- Тогда спасибо, - пробормотала она. – И спасибо за ваш благородный жест со стипендией, хотя я и не могу вам пообещать принять ее. Я знаю, для вас это совсем немного, но для меня это означало бы авиабилеты домой на День Благодарения, Рождество, на весенние каникулы и на Пасху. И деньги для гораздо большего, чем я могла позволить себе раньше. В том числе стейк, на особые случаи.
- Почему ты хочешь использовать деньги на авиабилеты? Я думал, ты бы захотела жить в квартире побольше.
Белла подняла на него взгляд.
- Я не думаю, что смогу выйти из аренды. И вообще, поехать домой к отцу для меня важно. Он – единственная семья, которая у меня есть. И мне бы хотелось повидать Карлайла до того, как он продаст дом и съедет.
На самом деле, стоило бы принять стипендию для того, чтобы навестить Карлайла и поляну. Интересно, там ли еще яблоня… Интересно, заметит ли кто-нибудь, если я выцарапаю свои инициалы на стволе…
Эдвард нахмурился косо по ряду причин.
- Иначе ты бы не поехала домой?
Белла покачала головой.
- Чарли хотел бы, чтобы я прилетела домой на Рождество. Но у Air Canada просто вопиющие цены. Мне было бы стыдно брать у него билет.
- Никогда не стыдись принять подарок, когда нет никаких обязательств.
Она улыбнулась ему.
- Ты как Эсме. Она имела обыкновение так говорить.
Он поерзал на своем месте и недовольно схватился за челку.
- Как ты думаешь, где я узнал о щедрости? Не от своей другой семьи.
Белла встретила его взгляд, не мигая и не смущаясь. А затем она вздохнула и убрала награждающее письмо в сумку, решив провести больше времени думая о том, как лучше обойтись с ним, когда она не будет в магнетическом присутствии профессора. Ведь она видела, что спор с ним ни к чему ее не приведет. И в этом отношении, как и в ряду других, он был точно как Пьер Абеляр.
Он внимательно посмотрел на нее.
- Но, несмотря на то, что я пытался сделать — что было немногим, вынужден признать — ты все еще ходишь голодной?
Она покачала головой.
- Эдвард, у меня незначительные отношения с желудком. Я забываю есть, когда занята, или поглощена мыслями, или… или когда мне грустно. Деньги ни причем. Просто у меня все работает таким образом. Так что, пожалуйста, не беспокойся.
Она слабо улыбнулась и поправила столовые приборы еще раз на всякий случай.
- Так сейчас…ты несчастна?
Она медленно, маленькими глотками пила свое пиво и проигнорировала его вопрос.
- Данте делает тебя несчастной?
- Иногда, - прошептала она.
- А в другое время?
Она подняла на него взгляд, и медленная, милая улыбка осветила ее лицо словно рассвет.
- Я ничего не могу с собой поделать – он делает меня безумно счастливой. Иногда, когда я изучаю Божественную комедию, я чувствую, что делаю то, что мне было суждено. Будто я нашла свою страсть, свое призвание, свою судьбу. Я больше не та скромная маленькая девочка из Феникса и Форкса. Я могу это делать, я способна, и это заставляет меня чувствовать себя…важной.
Это было слишком. Слишком много информации. Быстро выпитое пиво, прилив крови к голове, его запах, тяжелый, держащийся в ее носу, от его свитера. Она никогда не должна была ему говорить этих слов.
Но он только посмотрел на нее тепло почему-то, что удивило ее.
- Ты скромна, это правда, - пробормотал он. – Но это точно не порок. – Он прочистил горло. – Я завидую твоему энтузиазму по отношению к Данте. Я раньше тоже был таким. Но для меня это было давно. Слишком давно.
Он улыбнулся ей вновь и отвел взгляд.
Белла перегнулась через стол и понизила голос.
- Кто такой М. Т. Мейсен, Эдвард?
Испуганные зеленые глаза взлетели к ней, а затем прожгли напряжением, будто лазером.
Она моргнула и опустила взгляд.
- Ты можешь поговорить о чем-то другом?
Он не был грубым, но его голос стал очень-очень холодным, и Белла поняла, что затронула такой поврежденный нерв, что он еще вибрировал от боли. Ей понадобилось мгновение, чтобы прийти в себя. Затем, прежде чем в полной мере взвесить благоразумие вопроса, она заговорила:
- Ты пытаешься быть моим другом? Это то, что ты мне пытался сказать стипендией?
Эдвард нахмурился.
- Элис втянула тебя в это?
Она покачала головой.
- Нет. А что?
- Она думает, что нам следует быть друзьями. Но я скажу тебе тоже самое, что сказал ей – я не хороший друг для тебя.
Белла почувствовала комок в горле и шумно сглотнула.
- Почему нет?
- Мы существуем под красным флагом профессионализма, так что дружба между нами просто невозможна. И даже если бы мы были просто Изабеллой и Эдвардом, которые делят пиццу между собой, я бы не был хорошим другом для тебя. Я магнит для грехов, а ты ангел. – Он печально улыбнулся. – Так что видишь, это безнадежно. Оставь надежду всяк сюда входящий.
- Мне не нравится думать о чем-либо, как о безнадежном. – Прошептала она своим столовым приборам.
- Аристотель сказал, что дружба возможна только между двумя целомудренными людьми. Следовательно, дружба между нами невозможна.
- Никто по-настоящему не целомудрен.
- Ты да.
В глазах Эдварда горело что-то, похожее на страсть и восхищение.
- Элис сказала, что ты в VIP-листе в Лобби. – Белла снова быстро сменила тему, все еще не взвешивая свои слова.
- Это правда.
- Она сделала из этого тайну. Почему?
Эдвард нахмурился.
- Как ты думаешь?
- Я не знаю. Поэтому и спросила.
Эдвард смерил ее взглядом и понизил голос.
- Я хожу туда регулярно, поэтому я в VIP-списке. Хотя, я не ходил туда некоторое время по личным причинам.
- Так когда ты туда идешь, почему ты туда идешь? Тебе не нравится танцевать. Ты идешь туда просто, чтобы пить? – Белла оглядела простой, но приятный интерьер Caffé Volo. – Это такое же приятное место, чтобы выпить, как и любое другое. Я думаю, оно гораздо приятнее. Оно gemütlich – уютное.
И здесь не наблюдается никаких шлюх Мейсена, скрывающихся в тени.
- Нет, мисс Свон, в основном я хожу в Вестибюль не для того, чтобы выпить.
- Тогда почему ты туда ходишь?
- Это не очевидно? – он нахмурился. А затем покачал головой. – Возможно не для кого-то вроде тебя.
- Что это еще значит, Эдвард? Кто-то вроде меня? Ты такой высокомерный!
- Это означает, что ты ничего не знаешь. – Огрызнулся он, глядя на нее рассерженно. – Иначе бы ты не заставила меня произносить это вслух! Хочешь знать, зачем я хожу туда? Тогда я скажу, зачем хожу туда. Я хожу туда находить женщин, для того чтобы трахать, мисс Свон.
Теперь он был разозлен и сжимал переносицу, плотно зажмурив глаза.
- Счастлива теперь? - зарычал он на нее.
Белла втянула воздух и задержала его.
А когда больше не могла его сдерживать, покачала головой и выдохнула.
- Нет, - сказала она тихим голосом, глядя вниз, на свои руки. – Почему это должно осчастливить меня? Это вызывает у меня тошноту, на самом деле. Сильную, сильную тошноту. Ты себе не представляешь.
Эдвард глубоко вздохнул и запустил обе ладони в волосы, стягивая их и сжимая. Он не был зол на нее, он был зол на себя. И ему было стыдно. Часть его хотела оттолкнуть ее намеренно. Стоять обнаженным напротив нее, ничего не скрывая, с голой душой, чтобы она видела, чем он на самом деле является – темный монстр, окруженный сияющим светом.
А потом она бы с криками убежала.
Возможно, его подсознание уже пыталось это сделать смешными, непрофессиональными вспышками. Ибо он никогда не должен был бы за десять тысяч лет говорить то, что он сказал аспиранту. Тем более, девушке-аспиранту. Даже если это была правда.
Она медленно раскрывала его, шаг за шагом, и он не понимал почему.
Он нашел зелеными глазами ее лицо, и за бледными, болезненно-прекрасными чертами, Белла увидела раскаяние.
- Прости меня. Мне жаль, что я вызвал у тебя отвращение. – Он говорил очень тихо. – Но поверь мне, когда я сказал тебе это, у тебя была хорошая реакция. Ты должна была быть отторгнута мной. Каждый раз, когда я рядом с тобой, я порчу тебя во всех смыслах этого слова.
- Я не чувствую себя испорченной.
Он посмотрел на нее печально.
- Только потому, что ты не знаешь, что это означает. И когда ты поймешь это, будет слишком поздно. Адам и Ева не осознали, что потеряли, пока не были изгнаны из Рая.