- Нет, - сухо ответил Эдвард.
- Хорошо. И не начинай. Фактически, мой профессиональный совет тебе, держись на расстоянии от этой девушки. Сколько ей лет?
- Прости?
- Девушка, Эдвард, сексуальная штучка.
- Назовешь ее так еще раз, и я разорву с тобой все дела.
Джеймс остановился. Эдвард был крутым сукиным сыном, и немного скандалистом, он это знал. У Джеймса не было желания продолжать телефонную ссору.
- Позволь перефразировать, молодая леди, о которой идет речь, сколько ей лет?
- Двадцать три.
Джеймс вздохнул с облегчением. — Хорошо, хоть, в конце концов, не имеем дело с несовершеннолетней.
- Еще раз, Джеймс, я сделаю вид, что не слышал этого.
- Послушай, Мейсен, я адвокат. Позволь мне делать мою работу. Я не могу дать тебе профессиональный совет о вашей ситуации, пока не узнаю всех фактов. Мой партнер судился с Университетом Торонто в прошлом году, я попрошу ее ввести меня в курс дела. Но сейчас, мой совет тебе, держаться подальше от этой девушки, и во всяком случае не спать с ней. Ты понял, что я тебе сказал?
- Да.
- И позволь быть еще более откровенным. Не вступай ни в какие сексуальные отношения с ней, совсем. Мы не хотим быть втянутыми в споры Клинтон-Левински о том, что представляют собой сексуальные отношения. Не делай с ней ничего; и не важно, если отношения с ее согласия.
- А что если у нас романтическая, а не сексуальная связь?
Джеймс сделал небольшую паузу и прочистил ухо кончиком пальца.
- Я не совсем понял.
- Я сказал, что мы видимся по-дружески, и нет никакого сексуального контакта.
Джеймс громко рассмеялся. — Ты шутишь что ли, Мейсен? Я не верю в это, и мне за это платят. И никто тебе не поверит.
- Не в этом дело, Джеймс. Дело в том, что я не вовлечен в сексуальные отношения с моей студенткой. Нарушают ли наши отношения политику препятствования тесной дружбы?
- Никто не поверит тебе, что у тебя отношения с твоей студенткой, не подразумевающие секс, особенно учитывая твою репутацию. Конечно, ответственность лежит на работодателе, чтобы представить доказательства, или если твоя девушка подаст заявление на тебя, или вас двоих застукают в компрометирующей ситуации. Ну или в конце концов она беременна.
- Этого не случится.
- Все так говорят, Мейсен.
Эдвард откашлялся. — Да, но в данном случае, это за гранью понимания по нескольким причинам.
Джеймс закатил глаза и решил не давать Профессору урок биологии.
- Тем не менее, если вас поймают, и не докажут факта сексуального контакта, ты вероятно, получишь выговор за неподобающее отношение. Но я не могу утверждать наверняка, не читая этой политики препятствования. И мне нужно знать от моего партнера, какого рода прецедент Университет создал для себя.
- Спасибо.
- Это твоя задница, не моя, если что-нибудь взорвется здесь, будь осторожен. Мне платят в любом случае, помни это. Я собираюсь посоветоваться на этот счет с моим партнером. Я тебе сообщу вскоре. — Джеймс откашлялся. — И Эдвард?
- Да?
- Я бы на твоем месте держался подальше от неприятностей и от глаз общественности в ближайшее время. Никаких девушек, никаких драк, никакого общественного пьянства или чего-нибудь в этом роде. Любой иск Университета выставит напоказ твое прошлое, понял?
- Хорошо, Джеймс.
И на этом Эдвард повесил трубку и схватил ключи, решив выбить свое разочарование в боксерском клубе.
-
Когда Белла вернулась к своей квартире, она жадно искала в ныне пустующей цветочной клумбе порванные фрагменты карточки Эдварда. К сожалению, все что она нашла, это несколько рваных кусков, которых недостаточно, чтобы восстановить записку. Теперь она никогда не узнает, что он ей написал. Она провела большую часть дня бегло просматривая книгу Чарльза Уильямса, делая пометки, которые, как она думала, помогут ей при встрече с Кэтрин. Она вынуждена была признать, дальновидность Эдварда по этому вопросу была почти провидческой. У Уильямса было мастерство Данте, который предложил ей много идей для ее диссертации.
Позже тем же вечером, Белла позвонила Чарли сообщить ему радостную новость, что она выиграла стипендию, которая позволит ей прилететь домой на День Благодарения. Она надеялась, что может задать ему несколько вопросов о том, что он помнит об Эдварде. К сожалению, она попала только на его автоответчик. Она оставила краткое сообщение и просила перезвонить ей. Затем она с легким содроганием задумалась, что если Чарли провел ночь в доме Сью.
Прежде чем пойти спать, она села на кровать послушала свой iPod, думая об Эдварде. Он загрузил ей две песни; вторая песня была молитвой Данте, также Loreena McKennitt.
Песня заставила Беллу плакать,
“Когда тёмный лес очутился передо мной
И все пути заросли
Когда гордые священники говорят, что нет другого пути
Я возделываю камни печали
Я не верила, потому что я не могла видеть
Хотя ты приехал ко мне ночью
Когда рассвет казался потерянным навсегда
Ты показал мне свою любовь в свете звёзд
Брось свой взгляд на океан
Направь свою душу к морю
Когда тёмная ночь кажется бесконечной
Пожалуйста, вспомни меня
Гора предстала предо мной
Глубоким источником желания
Из фонтана прощения
За гранью огня и льда
Брось свой взгляд на океан
Направь свою душу к морю
Когда тёмная ночь кажется бесконечной
Пожалуйста, вспомни меня
Хотя мы разделяем этот скромный путь,
Но в одиночку, это сердце такое хрупкое
О, подари этим земным ногам крылья, чтобы иметь возможность полететь
И прикоснуться к звёздам
Вдохни жизнь в это слабое сердце
Сними эту смертную завесу страха
Прими эти рухнувшие надежды, запечатлённые слезами
Мы воспарим над этими земными заботами…»
Когда слезы высохли, Белла споткнулась о комод для одежды и вынула фотографию. Той ночью она заснула с фотографией под подушкой, размышляя о трех вещах:
Первое, Эдвард был наркоманом. Она без сомнения знала, что если его пристрастие опять настигнет его, оно настигнет и ее, низвергая ее в такие глубины, где обитать она не хотела.
Второе, любые отношения с Эдвардом могут потенциально привести к краху их карьер. Если их связь обнаружится, он был бы молодым профессором, который столкнулся со стервой на своем семинаре, и стал предметом для провоцирующих инсинуаций на факультетских вечеринках. А она была бы молоденькой шлюхой, которая раздвигает ноги, чтобы получить степень, потому что не достаточно умная получить ее каким-либо другим спобом. Это не имело бы значение, даже если бы они подождали до конца семестра, сплетни бросили бы тень на них обоих.
Третье, она влюбилась в Эдварда Мейсена когда ей было семнадцать. Она пыталась подавить в себе чувство, когда он не вернулся домой, она пыталась убить их, развивая чувства к кому-то другому. Но устроилась в его объятьях прошлой ночью, волна эмоций захлестнула ее, и все ее баррикады были смыты в море как песочный замок. Любовь, которую она питала к Эдварду, все еще была тут, маленькое пламя горит ярко, но даже вся вода в океане не сможет его погасить. Поэтому возможно это тот случай, когда у нее нет выбора, потому что этот выбор она сделала тогда. Она сделала свой выбор тогда, когда он просил ее протянуть руку, и она протянула ее без всяких вопросов. Как только он коснулся ее, она знала, что принадлежит ему. И потом, он всегда был там в тени, как призрак, который не мог уйти. И теперь призрак решил, что хочет ее. Но Белла верила, что он никогда, никогда не полюбит ее.
-
На следующее утро Белла проверила свой сотовый и с удивлением обнаружила там сообщение от Эдварда. Он звонил после того как она уснула и оставил следующее голосовое сообщение:
«Изабелла, ты обещала брать трубку. (Вздох) Я полагаю, что все хорошо, что ты просто в душе или где-то еще. Позвони мне, когда получишь сообщение. Прости я не могу взять тебя на ужин сегодня вечером, но я хотел бы пригласить тебя на ужин завтра вечером. Мы можем по крайней мере поговорить об этом? (Пауза) Позвони мне, принцесса. Пожалуйста.»
Белла немедленно сохранила его номер у себя в сотовом, но ввела его имя как «Данте Алигьери». А потом перезвонила ему.
К сожалению, была доступна только его голосовая почта:
«Привет, это я. Хм, прости, я не получила твое сообщение вчера вечером. Уснула. Конечно, было бы замечательно увидеть тебя, но, я думаю, ужин — это слишком рискованно. Я хотела бы снова узнать тебя Эдвард, и мы найдем способ сделать это. Прости что пропустила твой звонок. Поговорим позже.»
Белле не нравилось разговаривать с голосовой почтой, потому что они всегда заставляли ее чувствовать себя неловко.
Она провела большую часть пятницы работая над планом своей диссертации перед встречей. Она держала свой сотовый включенным на всякий случай. Но Эдвард ей не звонил. Однако, она получила звонок от Питера. Их беседа была короткой, потому что Питер был прерван профессором Мейсеном. Но кажется сегодня профессор был в лучшем настроении, Питер наблюдал только скромное молчание в надежде, что он будет сдерживать себя по отношению к Белле. И Белла сделала все, что могла, чтобы устранить эту сдержанность.
Они строили планы, как сопровождать друг друга на лекцию профессора, которая была в расписании на следующую неделю, и они также обсудили возможность посетить выставку флорентийского искусства в музее, когда она откроется через две недели.
Когда Белла закончила говорить с Питером, то почувствовала себя гораздо лучше и по тону его голоса могла сказать, что Питеру было гораздо легче.
Кризис миновал.
После очень интересной встречи с Кэтрин, Белла вернулась домой и поела скромный томатный суп-пюре. Потом решила принять долгий, горячий душ и вымыть голову. Когда она закончила, то укуталась в фиолетовое полотенце, которое едва прикрывало ее от груди до ягодиц и побрела к шкафу выбрать фланелевую пижаму, чтобы лечь спать. В связи с холодом в конце октября и близостью Хэллоуина, она решила, что пижама с фонариками в виде тыквы будет к месту, если найдет ее.
Потом она услышала. Тук, тук, тук. Испугавшись, Белла вскрикнула.
Приглушенный голос за окном начал говорить довольно громко и постукивание продолжалось. Она подбежала к окну и отдернула занавеску. И встретилась непосредственно с обеспокоенным лицом Эдварда.
- Ты до чертиков меня напугал! - завизжала она, открывая древнее окно и пытаясь одной рукой поднять его вверх, а другой сильно сжимая полотенце.
- Ты не отвечала ни на телефонные звонки и звонки в дверь. Я подумал, что что-то случилось. Потом я вышел во двор и увидел, что в окнах горит свет.
Эдвард заметил, что она борется с окном и сунул пальцы под раму.
- Позволь мне.
Одним движением он открыл окно и протянул ей два бумажных пакета.
- Что это?
- Ужин. А теперь отойди, тут холодно снаружи.
Эдвард положил руки на подоконник и начал подтягиваться.
- Что ты делаешь?
- Я забираюсь к тебе в окно. А ты думаешь на что это похоже?
- Я могу впустить тебя через дверь как нормального человека, - запротестовала она, и положила пакеты на журнальный столик.
Эдвард жадно посмотрел на нее, когда спустил ноги из окна. — Одета слегка не должным образом.
Он плотно закрыл окно, запер его и задернул шторы.
- Тебе нужно одеться.
Белла вздрогнула, когда Эдвард протянул руку, чтобы погладить пальцем кожу ее обнаженного плеча. Гладкую, мягкую, молодую, влажную и теплую. Она сильнее сжала полотенце, когда Эдвард отвернулся. Она была едва прикрытой и мокрая после душа, и два эти фактора вместе… Он вздрогул и не раз.
- Пожалуйста, сейчас же оденься, Белла. — Его голос был грубым и низким.
Белла подумала, что он смущен, и немедленно начала пятиться обратно к шкафу.
- Я переоденусь в ванной, - она торопливо искала одежду для йоги и старые тапочки из овечьей шерсти.
- Почему у тебя отопление не включено? - крикнул он ей, когда она заперлась в ванной.
- Включено.
- Вряд ли. Здесь такая же температура как и снаружи. И если будешь ходить в одном полотенце, заболеешь.
Белла закрыла за собой дверь, эффектно заканчивая их разговор.
Эдвард успокоил себя и оглянулся в поисках термостата, но конечно, ни одного не обнаружил. И вот он уже на коленях, борется со старым радиатором, который был единственным источником тепла в главной комнате. Как она может жить здесь? Здесь чертовски холодно.
Когда Белла вышла из ванной, она увидела, что Эдвард все еще в пальто на коленях перед радиатором, как перед алтарем.
Она захихикала.
- Ты на коленях больше чем заурядный профессор.
Эдвард бросил на нее взгляд.
- Очень забавно, Белла. Этот радиатор бесполезен. У тебя есть обогреватель?
- Есть электрическая панель-обогреватель в ванной. Но пользоваться им очень дорого, поэтому я не использую его.
Эдвард покачал головой, встал на ноги и направился мимо нее в ванну. Он включил обогреватель и убедился, чтобы дверь в ванну оставалась открытой.
- Просто позволь мне немного согреть квартиру и потом я его выключу. У тебя мокрые волосы и ты схватишь простуду. Ты должна мне позволить сделать чай, - сказал он, вешая пальто на дверь.
- Я сама могу сделать, - тихо сказала она.
- Позволь мне.
Он приложил губы к ее лбу, потом взял электрический чайник, налил воды из крана в ванной и опустился обратно на колени, чтобы включить в розетку под комодом.
Белла изо всех сил старалась не пялиться на то, как прекрасно облегают его зад черные шерстяные брюки, когда он втыкал вилку в розетку. Чтобы отвлечь себя, она сравнивала его нынешнее поведение с тем как он вел себя во время их последней встречи в ее хоббитской норе. Как будто это был совсем другой Эдвард, и этот хороший Эдвард только сейчас пришел к ней в гости. И эта новая модель была также красива, но гораздо более привлекательна.
- Теперь, - сказал он оглядываясь. — Я должен тебя согреть.
Эдвард уставился на нее и притянул к себе в объятия, руками растирая ей спину.
- Ты в порядке?
- Да.
- Ты не брала трубку.
- Я беру ее, но не тогда когда я сплю или в душе.
- Я беспокоился. Ты не брала трубку вчера вечером и не ответила час назад.
- Я голову мыла.
Он уткнулся лицом ей в шею, вдыхая ее запах. Клубника.
- Изабелла, - начал он, глядя на нее сверху вниз, и поднес левую руку, чтобы дотронуться до ее лица.
Она на мгновенье закрыла глаза. — Да?
Эдвард молчал.
Она посмотрела вверх, на него с удивленьем. Его глаза были темными и он внимательно смотрел на нее. Он наклонился к ней, и его губы начали легко касаться левой стороны ее шеи вверх и вниз, от мочки уха к ключице. Вспышка желания вспыхнула в желудке Беллы и опустилась ниже. Он никогда не целовал ее так легко, так нежно, его губы едва касались ее кожи и заставляли каждую каплю ее крови бежать быстрее. Его прикосновения никогда не были такими эротичными, такими ласковыми.
Вверх и вниз, вверх и вниз, он боготворил изгиб ее шеи, то и дело пробуя языком вкус ее кожи. Время от времени он отрывал губы, чтобы нежно провести носом или подбородком; малейший намек на щетину едва уловимо царапал ее плоть.
Белла застонала и закрыла глаза, ее руки заскользили вверх по его спине и запутались в его волосах. Ее пальцы двигались по своей собственной воле, поглаживая край его волос чуть выше воротника рубашки.
- Ммммм, - выдохнула она.
- Тебе это нравится? - прошептал он, продолжая свои нежные ласки.
Белла пробормотала свою благодарность.
- Я хочу доставить тебе удовольствие, которого ты еще не знала, Изабелла.
Он уделил особое внимание коже вокруг ее ушка, под линией подбородка, слегка дразня ее языком.
- Скажи мне, если я доставляю тебе удовольствие.
Она едва слышала вопрос, сосредотачиваясь на мириадах ощущений, которые бежали по ее телу и тепло, которое взорвалось внутри нее. Она уже не чувствовала холода. Она уже ничего не чувствовала ничего, кроме него.
- Ты доставляешь мне удовольствие, Эдвард, - прошептала она.
- Это заявление о желании, - выдохнул он ей в ухо, заставляя ее дрожать. — Если бы мы были любовниками, я целовал бы тебя так, что бы дать тебе понять о моем намерении отвести тебя в постель. И ты можешь только представить какое наслаждение ждет тебя там. Но в этот момент я могу только заявить, что я горю ради тебя. И я не могу позволить себе коснуться твоих губ, боясь что не смогу остановиться.
Белла застонала громче и Эдвард продолжил, убирая волосы с ее плеч, чтобы продолжить свои исследования. Он засыпал ее легкими поцелуями, покрывая шею, пока наконец не взял мочку уха в рот, легонько потянул ее и деликатно провел языком по краю.
- Если я сейчас попробую твои губы, за последствия не ручаюсь. Поэтому я могу только обожать эту красивую белую шею. И я знаю, что через несколько секунд мне придется оторваться, пока искушение не станет слишком сильным. Оно уже слишком сильное. Ты понятия не имеешь какое влияние оказываешь на меня. Ты не представляешь как я хочу тебя.
Голос Эдварда был хриплым и дыхание его участилось.
Ноги Беллы стали слабыми, и она начала шататься… И в этот момент закипел электрический чайник и начал свистеть. Эдвард целомудренно поцеловал ее в щеку и пошел делать чай, в то время как Белла неуверенно села на один из стульев. Ее сердце билось так громко, что она подумала, что ее сейчас хватит сердечный приступ. Она положила голову на руки, борясь с обмороком.
Если бы я дала слабину, пока он целовал меня, на кого бы я была тогда похожа, если бы он…?
Глава 16. часть 2.
- Какой чай, дорогая? - в голосе Эдварда послышались только легкие нотки веселости, когда он смотрел, как она старалась восстановить дыхание.
Конечно, единственной причиной, по которой он смог так быстро восстановить дыхание это то, что он отошел от нее. И он был гораздо опытнее, чем она, когда скрывал свои чувства. Но только на первый взглад.
- Lady Grey. Он в жестяной банке над чайником. — голос Беллы был все еще дрожащим.
- Я не любитель чая, поэтому он не будет таким как у тебя. Но надеюсь его можно будет пить.
Она в изумлении приподняла бровь над выбором фразы, но вежливо поблагодарила, когда он поставил перед ней чашку и блюдце.
- Я купил кое-что на ужин. Ты уже ела?
- Я ела суп.
- Изабелла, - он сел перед ней и недовольно посмотрел на нее. — Суп не еда.
- Да, я уже слышала это раньше.
Она закатила глаза, и Эдвард рассмеялся.
Во-первых, он достал из пакета бутылку вина и штопор.
- У тебя есть бокалы?
Она, спотыкаясь, пошла по своей маленькой кухне, чтобы принести их. У нее все еще оставались сомнения на счет отношения Эдварда к алкоголю, особенно в свете его прошлого. Но она решила придерживаться принципа презумпции невиновности в настоящем. Когда Белла вернулась к столу, она прочитала этикетку.
Serego Alighieri Vaio Armaron Amarone 2000.
- Это тот о ком я думаю? - она протянула палец к бутылке.
Эдвард взял ее руку и прижался губами к ладони. — Да, сын Данте купил виноградник в 14 веке, и семья Маси все еще производит вино из него.
- Я не знала, что у его семьи были виноградники.
- Это очень хорошее вино, Изабелла. Хотя в свете нашего прошлого, возможно, ты сочтешь выбор слишком сентиментальным?
Она покачала головой. — Нет, нет, не сочту.
- Мне нужно допозна работать, но я хотел с тобой поужинать, поэтому я зашел в Pusateri и взял с собой: маникотти, салат Цезарь и хлеб. Ну как тебе?
Белла посмотрела на гору еды перед собой и сразу же почувствовала голод.
- А это что такое? - она указала на целлофановый пакет печенья, на этикетке которого был нарисован олень.
Эдвард усмехнулся. — Лаймовое печенье из Dancing Deer Baking Company. Мои любимые. Позволь мне посмотреть как ты сушишь волосы и пьешь чай?
Он протянул руку, чтобы запустить пальцы в ее длинные, мокрые волосы.
- Почему ты продолжаешь кормить меня?
Его рука остановилась.
- Я же говорил, мне нравится доставлять тебе удовольствие. — Он отдернул руку и бросил на нее насмешливый взгляд. — Так действует мужчина, когда ему нравится женщина, Изабелла. Он очень внимателен и предупредителен.
Он сверкнул озорной усмешкой. – Возможно, я пытаюсь показать, что если я внимателен к удовлетворению твоих кулинарных желаний, я буду еще более внимателен к удовлетворению других… аппетитов.
Белла сразу же покраснела и Эдвард коснулся ее щеки рукой.
- Твой румянец прекрасен, - выдохнул он. - Как бутон розы. — Он смотрел на нее с восхищением.
- Элис перестала краснеть, когда начала спать с Джаспером.
Белла вопросительно посмотрела на него. — Откуда ты это знаешь?
- Насколько я помню, мы все это заметили. Сначала она читала Маленького принца, а потом уже покупала нижнее белье.
Белла задумчиво жевала губу. — Мне нравилась эта книга.
- On ne voit bien qu'avec le cœur. L'essentiel est invisible pour les yeux. (Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь — примечание переводчика.) - процитировал Эдвард.
- Точно, - прошеплата она. — Мне нравится часть, где Принц говорит с лисой о процессе приручения.
- Белла, я думаю, тебе стоит высушить волосы.
Он убрал руку от ее лица и быстро встал, повернувшись к ней спиной, якобы приготовить ужин, оставив Беллу задаваться вопросом, что же так беспокоило его.
-
После ужина, они обнаружили, что сидят на ее кровати, как будто это диван. Эдвард прислонил несколько подушек к стене и откинулся на них, положив руку Белле на талию.
- Прости, здесь так неудобно, - кротко извинилась она.
- Удобно.
- Я знаю, ты ненавидишь это место. Оно маленькое и холодное… - Белла на закончила фразу, просто обвела рукой комнату.
Эдвард покачал головой.
- Я всегда буду сожалеть о том, что сказал тебе, когда ты пригласила меня спрятаться от дождя. Я не ненавижу это место. Как я могу? Ты превратила эту квартиру в свой дом. — Он переплел свои пальцы с ее пальцами. — И здесь ты живешь.
- Спасибо.
- Спасибо тебе, что украшаешь любое место, где находишься.
Она улыбнулась, когда он поднял их сплетенные руки, поднес их ко рту и нежно поцеловал каждый ее пальчик по-отдельности, один за другим.
- Теперь расскажи о своей встрече с Кэтрин.
Белле прежде чем начать, пришлось подождать пока в пальцах не прекратиться покалывание.
- Ну, она была именно такой, какой ты ее описал. Но она была очень счастлива, что я прочла Чарльза Уильямса. Я думаю, это немного согрело ее. Она согласилась быть моим куратором.
- И что она думает о твоей диссертации?
- Она думает, что она неоригинальная, и поэтому она предположила, что, чем сравнивать куртуазную любовь и похоть, мне лучше сравнить аспекты дружбы между Вергилием и Данте в теме куртуазной любви. Таким образом, вместо обсуждения похоти и любви, я буду обсуждать любовь и дружбу.
- Ты довольна этим?
- Думаю да. Мы решили, что я должна посещать Аквинские семинары профессора Лиминг в следующем семестре, потому что они будут о любви и дружбе.
Эдвард кивнул. — Я знаю Дженифер Лиминг. Она неплохой профессор.
Белла завертелась в пуховом одеяле. Он положил свою руку на ее.
- Что?
- Ничего.
- Ничего не скроешь от меня, Изабелла. Что такое? - Он поднял ее подбородок так, чтобы видеть ее глаза.
- Я отправила письмо по электронной почте профессору Лиминг неделю назад, просила, чтобы она была моим куратором. Это было еще до нашего с тобой, хм, разговора.
Глаза Эдварда моментально стали холодными.
- И что она сказала?
- Что не будет моим куратором.
- Дженифер очень занята. У нее не хватает времени и я сомневаюсь, что у нее есть время курировать аспирантов филосовского факультета, не говоря уже о других студентах. — Он остановился. — Когда я сказал тебе, что найду другого куратора, ты не поверила мне?
Белла смущенно поежилась. — Я поверила.
- Тогда зачем тебе понадобилось действовать за моей спиной?
- Я хотела понять, смогу ли я справиться самостоятельно.
Губы Эдварда превратились в тонкую линию. — Ну и как получилось?
- Нет.
- Рано или поздно ты будешь доверять мне Белла. Особенно в вещах, связанных с университетом. Или ничего не получиться.
Она кивнула, пожевывая губу изнутри. — Расскажи мне о своей встрече с Анджелой.
- Я бы не хотел. Она язва.
Белла тщетно пыталась скрыть улыбку.
- Она была далека от того, чтобы побеспокоить меня планом своей диссертации. Я не приму ее проект вовсе, это означает, что она должна найти другого куратора. Как ты знаешь, я профессор, курирующий только диссертации по Данте в данный момент.
- Поэтому Анджела в ауте?
- Я сегодня сказал ей, что у нее срок до 18 декабря, чтобы составить приемлемый план. Это и так подарок. Поэтому на ее счет больше не волнуйся. Ее академическое будущее висит на волоске, и я держу его конец.
«Хорошо», подумала Белла.
- У меня сегодня был интересный разговор с адвокатом.
Она сделала еще глоток вина и ждала когда он продолжит.
- Он сказал, что должен прочитать политику препятствования тесной дружбы между преподавателем и студентами, но он решительно предостерег от любых романтических отношений с тобой, пока ты в моем классе.
Она покраснела. — А поцелуев это касается?
- Несомненно, однако, он отметил, что университет, прежде всего имеет ввиду сексуальные отношения. Так что, пока в этом семестре мы целомудренны и сдержаны проблем у нас не будет.
Белла покраснела еще больше и уставилась в бокал.
Он усмехнулся кривобокой улыбкой.
- Поэтому держите свои руки при себе, мисс Свон, пока я не снизил тебе отметку. После этого, ну… - Эдвард улыбнулся ей с намеком.
- Ты не можешь сначала меня целовать, а потом оценивать мое эссе.
- В этом плане я не могу быть объективным на счет твоей работы. Поэтому и попросил Кэтрин оценить ее.
- А не сочтет ли она это особой привилегией?
Он улыбнулся. — Я найду оправдание. Я куплю ей бутылку Лагавулин шестнадцатилетней выдержки. Оно мертвого воскресит.
- А разве это не пропаганда своего рода тесной дружбы.
Эдвард схватил ее лицо руками. — Но это гораздо менее серьезно, чем роман, следовательно, подвергает нас меньшему риску в глазах администрации. У меня есть адвоткат, который найдет любые лазейки.
Он серьезно на нее посмотрел.
- Я не смотрю на это дело так. Но ты же не хочешь, чтобы я пять недель держался от тебя подальше или вообще не виделся с тобой? Не держал тебя за руку или не обнимал тебя? Ты этого хочешь?
Белла на мгновение задумалась и от этих мыслей почувствовала себя плохо. Не доверяя своим чувствам и себе, она просто покачала головой.
- Я хотел бы и дальше видеться с тобой, как друзья, разумеется. Ты все еще решаешь, можешь ли доверять мне, и мы можем дальше узнавать друг друга. И то, о чем университет не узнает, не повредит нам.
Эдвард взял ее бокал и поставил рядом с собой на столик. Когда он повернулся, он подтолкнул ее так, что она оказалась почти у него на коленях.
- Мы можем делать вид, что нам обоим семнадцать, и мы живем в Форксе. Я только что залез через окно в твою комнату, пока отец спит. А поскольку мы хорошие маленькие подростки и слегка старомодны, мы дали обет целомудрия.
- Ты придаешь этому большое значение.
- У меня есть яркое и четкое представление как это происходит, - прошептал он. - И может быть я бы хотел, чтобы мы были подростками.
- Так что это ведет нас к роману?
Эдвард немного помолчал.
- У меня на уме было что-то менее безвкусное. Но Изабелла, многое из того какими будут или не будут наши отношения зависит целиком от тебя.
Она кивнула, показывая, что поняла его, и они оба замолчали.
В конце концов Белла замолчала, вдыхая его запах, и чувствовала себя странно спокойной, слушая равномерный ритм его сердца.
Эдвард гладил ее по волосам и шептал на ухо по-итальянски.
- Изабелла?
Молчание.
- Белла? - Эдвард наклонился и обнаружил, что она заснула у него на груди. Он не хотел будить ее. Но также он не хотел уходить не попрощавшись. И хотел, чтобы она закрыла за ним дверь.
Он аккуратно поднял ее и укрыл ее простынью и одеялом, надеясь, что она проснется. Но она не проснулась. Эдвард рассматривал ее миниатюрные формы, как ее грудь поднимается и опускается когда она дышит, губы слегка приоткрыты.
Она была прекрасной и милой. Он не мог вспомнить, когда он в последний раз проводил целомудренный вечер с прекрасной женщиной, которая не была членом его семьи. Целомудренный вечер, полный желания и страсти, и сокрушительной потребности…
Он нуждался в ней…
Он хотел ее…
Но старый конфликт принял угрожающие размеры у него в голове. Он не хотел менять ее, делать ее подобной себе. Он не хотел причинять ей боль и заставлять ее раны кровоточить. И он всерьез сомневался в своей способности быть связанным с ней физически и не потерять контроль, один ее вид в полотенце почти сломал его решимость.
Вот последствия многих лет необузданной похоти — теперь ты даже не способен ухаживать за ней как джентельмен. Ты хочешь заняться любовью с этой девушкой при этом не превратить все в обычный трах, но сможешь ли ты? Ты можешь быть сексуально с ней связан, не превращая ее в хорошенькую игрушку, которая была сделана исключительно для твоего плотского удовлетворения? Ты можешь любить без греха?
Мысли Эдварда тревожили его. И все это время пока он смотрел на это розовощекое дитя, которое ему настолько доверяло, что уснуло у него на руках, не обращал внимание на страсть которая кипела у него в венах. Он вывернул содержимое своих карманов на журнальный столик и выключил свой iPhone. Затем он пошел в ванную. Он выключил обогреватель, как обещал, и быстро разделся до футболки и боксеров. Он взял шампунь Беллы и средства для ванны. Он хотел запомнить их названия, чтобы снабдить ими свою ванную в ее следующий визит. Она определенно предпочитала клубнику ванили.