А вот людские определения любви и доброты меняются с легкостью необыкновенной — универсальности в этом вопросе нет. В США считается, что каннибализм — это плохо, тогда как в некоторых странах Африки это принятый обряд. На Кубе частное предпринимательство находится вне зако- на, однако для кубинцев, которые живут за девяносто миль оттуда, в Майами, это вполне почтенное занятие. Алкоголь был запрещен в Америке 1920-х годов, но разрешен десять лет спустя. Развод считается грехом в одной христианской церкви, но приемлем в другой. В России на протяжении се- мидесяти пяти лет сажали в тюрьму активных привержен- цев любого бога, пока в 1990-х годах не сменилось прави- тельство и не легализовало все религии. Воистину, доброта и любовь находятся в состоянии постоянной изменчивости, в соответствии с существующим общественным строем. Та- КИМ образом, универсальная любовь не может быть частью природы, поскольку даваемые обществом определения «хорошего» и «плохого» непоследовательны.
Универсальная любовь также терпит поражение в случае конфликтов или трудностей. Понаблюдайте за трехчасовой пробкой в Лос-Анджелесе, или за тем, как быстро кончает- ся запас еды в супермаркете перед сильным снегопадом, или вспомните трехдневное отключение электричества в Нью- Йорке. Где тут универсальная любовь? Если она — неотъемлемая часть человеческой сущности, ожидающей, когда ее пробудит религия, тогда почему же она так легко впадает в спячку? Разумеется, такая могучая сила, как любовь, не должна исчезать, особенно после двух тысяч лет христианства и двух с половиной тысяч лет конфуцианства и буддизма. Патриотично настроенные американцы японского происхождения, когда их во время Второй мировой войны сгоняли в лагеря для интернированных, должно быть, недоумевали, куда девалась универсальная любовь, как и миллионы законопослушных евреев, ожидавших в хорошо организованных очередях в нацистские газовые камеры. Где же тогда была доброта человека? Как ей удалось так легко исчезнуть? Или, наоборот, может быть, надо начинать с того, что универсальной любви никогда не было на свете?
Ясно, что универсальная любовь может существовать только в спутанном сознании; призыв избегать подобной путаницы является одним из наиболее последовательных предупреждений в «Аао дэ цзине». Как заметил Чжуан-цзы:
Непохоже, чтобы человечность и справедливость
были в человеческой природе.
Мудрость Лао-цзы, 60
Общество пользуется ярлычками, чтобы управлять мыслями стада, и пропагандирует веру в искусственную любовь. Оно создает «этикетки», чтобы влиять на мнение масс, указывая им, что есть «хорошо», а что — «плохо». Правитель- ство называет «врагами» иностранные государства, действу "юшие вразрез с его интересами. Добровольное вступление в армию называется «патриотичным». Помощь неизвестным, посторонним людям называется «благотворительностью». Даже красота задается общественным соглашением: когда-то женщины с округлостями считались красивыми, теперь же их клеймят «жирными». Как заметил Чжуан-цзы,
Кто красив от природы, тому дают зеркало. Но не скажи ему люди, что он красив, он бы и не знал об этом.
Мудрость Лао-цзы, 67
Чжуан-цзы продолжает урок, наставляя нас не верить ярлыкам с надписью «доброта», которые клеит общество:
Мудреца, который любит своих собратьев, люди называют «человечным». Но не скажи ему люди, что он добр, он бы и не знал об этом.
Мудрость Лао-цзы, 67
Необходимо избегать ловушки, которую создают ярлычки социума, ведь только тогда мы сможем ускользнуть от песни универсальной любви, подобной пению сирен.
Беспристрастность
Итак, может ли человек послушать совета Лао-цзы не обращать внимания на традиционные ярлыки и, подобно совершенномудрому, «обращаться с людьми как с соломенны- ми собаками для жертвоприношения»? Отведено ли в мире какое-то место любви? Если даос признает, что природа не добра, означает ли это, что он должен быть бездушным хищником? К счастью, картина не столь мрачна. Чжуан-цзы объяснил это в своем диалоге с шанским министром Таном:
— Тигры и волки — любящие животные, — сказал Чжуан-цзы.
— Что вы имеете в виду? [— спросил Тан.]
— Тигр любит свое дитя...
Мудрость Лао-цзы, 67
Чжуан-цзы говорит о том, что самые злобные и устра- тающие хищники, какие есть в природе, становятся любя- щими зверьми, заботясь о своих детенышах. Природа до- пускает безусловную любовь, но только среди членов очень небольшой группы животных. Такая любовь — самая с иль- ная и романтичная. Отдельный представитель будет биться буквально до смерти, чтобы защитить другого, входящего в его маленькую группу, иногда называемую «коконом». Для даоса естественно любить и изо всех сил защищать немно- гих избранных людей; все же остальные рассматриваются как ничего не значащие источники неприятностей — всего лишь соломенные собаки. Важно отметить, что этот малень- кий кокон для любимых людей выходит за границы традици- онно определяемой семьи. Поэтому Чжуан-цзы, заканчивая цитированный выше диалог, сказал:
Совершенная доброта никак не связана с личными отношениями... Она намного выше, чем сыновня почтительность.
Мудрость Лао-цзы, 67
Чжуан-цзы ясно показывает, что семейные связи не слу- жат необходимой предпосылкой для совершенной доброты и любви, явственно отвергая конфуцианское почтительное отношение к семье. Вместо этого он делает акцент на добром отношении к тем, кто поддерживает с личностью подлинные взаимоотношения, материальные и духовные. У даоса до- брота распространяется только на тех, с кем у него общие ценности и интересы. Кроме того, если речь идет об отно- тениях мужчины и женщины, должно быть и физическое притяжение, берущее начало в недрах животного желания.
Описание естественной любви у Лао-цзы, с одной сторо- ны, жестко и грубо, например когда он предостерегает про- тив какого-либо сострадания по отношению к народу. C дру- гой стороны, оно может быть романтичным и нежным, как в том случае, когда он поощряет страстную приверженность к немногим избранным. Относиться к народным массам с беспристрастным безразличием, одновременно изливая потоки свободной любви на определенную группу людей, — таков классический даосский принцип «пристрастности».
Силы Дао, будучи проявлены в природе, беспристрастны. В природе нет места для особого отношения к кому-либо. Ураганы сметают города, не делая различий между жертвами, дождь льет равно на всех людей под небом в тучах, солнце согревает все, чего коснутся его лучи. В самом деле, природе свойственно жестокое безразличие. Детеныши животных — самая легкая добыча, людские дети легче всех подхватывают болезни. Силы природы обращаются с невинными так же грубо, как и с массовыми убийцами.
Природа не дает пощады ни одному животному. В то время как трепетные антилопы живут в постоянном стра- хе, лев, «царь зверей», должен съедать одиннадцать фунтов мяса в день и отражать атаки других тварей; но когда воз- раст начинает мешать льву охотиться и драться, голод или Другие хищники убьют его. «Круговорот жизни» — это по- просту поедание одного животного другим. Природа не от дает предпочтения одному виду перед другим, так же как не наказывает выборочно одного, оставив в покое другого. И именно потому, что природа безразлична, она нечувствительна к мыслям и чувствам своих жертв. Вернее, она продолжает существовать точно так же, как и в незапамятные времена.
Сочетание идей недоброй природы и беспристрастности формирует основу для отказа от принципов христианства. Некоторые ученые пытались провести параллели между даосизмом и христианством, вырывая цитаты Лао-цзы из контекста, чтобы подкрепить ими по видимости сходные стихи из Библии. При подобных попытках упускают из виду тот факт, что эти две религии противоположны в корне, в сво- их основополагающих принципах. Выражая свое уважение к беспристрастности, Линь Ютан пишет:
Одна из самых главных идей относительно Дао заключается в том, что Лао абсолютно безлично и беспристрастно в своих действиях. На этом основано одно из важнейших различий между Лао и христианским Богом. Своей беспристрастностью Лао походит на сформулированную ученым идею безличного закона, который не делает исключений для отдельных индивидуумов.
Мудрость Лао-цзы, 66
Признание отсутствия доброты у природы — еще один пример отличия даосских воззрений от христианских, построенных на представлении о доброте, неотъемлемо присущей человеку. Это предупреждение о том, что любая доктрина, которая пытается научить человека быть добрым, насаждает противоестественное поведение и обречена на провал. Как отмечает Линь Ютан,
и Чжуан-цзы, и Лао-цзы подчеркивают, что Дао приносит пользу всем, не проявляя осознанной доброты. У Чжуан-цзы конфуцианская доктрина жэнъ («человечности») постоянно подвергается напалкам как ведущая к сознательной неестественности.
В мире неосознанного блага люди были «добры», но «не знали, что это называется человечностью»; они «поступали правильно», но «не знали, что это называется справедливостью».
Мудрость Лао-цзы, 66
Если природа неизменна, для чего терять время, беспокоясь о ней или, того хуже, пытаясь изменить ее? Хотя такая мысль ужаснула бы христианских миссионеров, на деле человек открывает, что единственное, чем ему следует интересоваться, — это тем, как силы природы воздействуют на него лично. То есть, раз уж природу не изменить, не нужно ее трогать. Таков эталон, согласно которому человек духов- ный моделирует свое поведение. Раз уж недобрую природу человека изменить нельзя, даос не имеет дела с народными массами. Он не вступает в контакт с непоследовательными людьми до тех пор, пока от них не исходит реальной угрозы для него (согласно доктрине «недеяния» -невмешательства).
Но, как того требует целостность, беспристрастное отношение даоса к народным массам компенсируется пристрастностью, проявляемой по отношению к небольшой группе людей, о которых он заботится по-настоящему. Он относит- ся к этим людям так, как будто они — неотъемлемые части его собственного тела. Такой кокон является продолжением личности человека, так как в него входят только те, с кем у него общие ценности, приверженности и антипатии.
Истинная любовь, или «совершенная доброта», проч- но связана с действием. Любовь без действия — всего лишь слово. Для даоса, всегда скептичного, словесные выражения заботы непоследовательны, признаются только поступки, не- сушие любовь. Это еще больше укрепляет непредвзятое от- ношение даоса к массам. Когда вы последний раз пожертво- вали чужому человеку что-то действительно важное для вас? Универсальная любовь всегда на практике сводится к сенти- ментальному вздору, за которым стоит мало реального дей- ствия. Даос же, напротив, добровольно отдает время, деньги и силы тем, кто находится внутри его кокона.
Осознание того факта, что для любых отношений, действительно основанных на любви, нужно действие, или энергия, в свою очередь ведет к признанию необходимости ограничивать такие отношения. Совершенная доброта тре- бует усилий — и весьма значительных. Универсальная лю- бовь, стало быть, бессмысленна, так как влечет распыление этих усилий на целую толпу. Это похоже на распределение богатств: можно раздать целые капиталы немногим избран- ным — или по грошу, но каждому. Заботиться о целом мире (с затратой соответствующих усилий) — значит не заботить- ся ни о ком. Следовательно, не тратить силы на массы — это путь, наиболее полно совпадающий с естественным, посколь- ку позволяет человеку обратить свои ограниченные возмож- ности на дорогих ему людей внутри его кокона.
маскировка
Только совершенный человек может совершать свой путь в современном мире, не привлекая к себе внимания.
Мудрость Лао-цзы, 139
Обращение к природе как к эталону дает нам важную методику, которая является решающей при выживании в трудных ситуациях нашей жизни, а именно — использование маскировки. Беспристрастная жесткость природы научила животных избегать нападения хищников, сливаясь окраской свое- го меха с окружающей средой. Лао-цзы предупреждает, что даос должен оставаться таким же неприметным пред лицом общества, в корне к нему недружественного. За это Лао-цзы и называют «первым идеологом маскировки».
Современное общество подталкивает человека на поиски собственной неволи в виде славы и денег, которые становят- ся целью жизни: большой дом, машина последней модели и дорогие тряпки служат символами успеха и веса в обществе. Лао-цзы напоминает, что это путь глупца, так как при этом вы делаетесь мишенью для множества завистливых людей вокруг. Они сладко улыбаются вам, но будут негодовать при виде вашего успеха и жаждать такого же для себя. В мире бизнеса ваша работа из-за этого подвергается риску; в лич- ньк отношениях ваша слишком яркая половина станет объ- ектом внимания других; если вы добьетесь славы, вам посто- янно будет досаждать злобная молва. Чжуан-цзы объясняет это с помощью аналогии:
Прямое дерево первым срубают. Колодец со вкусной водой первым вычерпывают.
Мудрость Лао-цзы, 143-144
Будучи даосом, вы следуете философии, пренебрегающей многими ценностями общества, в котором вы живете. Было бы безрассудно открыто выражать свои взгляды перед людь- ми, находящимися за пределами вашего кокона, так как одна из важнейших составляющих в построении благополучной жизни
— умение внешне растворяться в обществе. Чжуан- цзы подчеркивает:
Делать то, что делают другие, и не подвергаться поношению — вот что значит быть детьми человеческими.
Мудрость Лао-цзы, 86
В прошлом различные группы людей становились объектами насмешек и гонений в обществе, в котором им доводилось жить. Религиозные и этнические группы любого рода, будь то иммигранты в чужой стране или просто жертвы наступивших перемен, выставляли напоказ свое уникальное наследие, после чего страдали от преследований. Путь даоса не таков: даос, напротив, скрывает любые различия, чтобы смешаться с обществом. Как мудро замечает Чжуан-цзы,
въезжаешь в страну — следуй ее обычаям.
Мудрость Лао-цзы, 219
Тщетно восставать против неудобств, которые причиняет дождь, — и точно так же даосу следует принять как данность
то общество, в котором он живет, и слиться с ним. Даос старается адаптироваться к окружающей его среде, а не изменить ее. Адаптироваться — значит замаскироваться наилучшим образом; даос учится укрываться под плащом при творных ценностей.
Истинный даос никогда не даст втянуть себя в революцию или мятеж. Любая революция лишь заменяет одну группу воров, не способных к созиданию, другой группой. Даосу ни те, ни другие не интересны в принципе, Лао-цзы советует во времена смут укрываться в горах, возвращаясь только после того, как все успокоится. Даосизм не занимается изменени- ем общества. Практикующий даос отдает себе отчет в том, что к обществу, в котором он живет, следует относиться с опаской и не ожидать от него ничего хорошего. Он знает, что не стоит недооценивать бешенство общества, когда оно обнаруживает группу людей или отдельных личностей, кото- рые открыто пытаются выйти за пределы общественного со- глашения. Поэтому завет даоса классического типа — жить по законам богов и уважать законы людские.
Три сокровища — это то, чем я владею, и ими я буду делиться. Эти сокровища священны и обладают магической силой.
Лю Янтай в беседе с Алексом Анаталем
«Аао дэ цзин» можно рассматривать как собрание предупреждений, последовательно изложенных в виде упорядоченной системы философских принципов. Правильное применение этих принципов в повседневной жизни помогает практикую- тему даосу выжить и обрести благополучие в мире, полном «хаоса, страдания и абсурда». В их пользу свидетельствует то, что они применимы к жизни в современном западном мире так же, как и к жизни в Древнем Китае. Возможно, «Три сокровища» Лао-цзы представляют собой наиболее лаконично и четко сформулированные правила среди прочих. К сожалению, как и столь многие доктрины Лао-цзы, их извращали на протяжении веков, и их нынешний смысл — всего лишь тень того, что изначально хотел сказать их создатель.
Первое сокровище
Первое — это любовь.
Мудрость Лао-цзы, 291
Первое сокровище Лао-цзы, «любовь», получило столько неверных толкований со стороны переводчиков и философов, что его общепринятое определение приобрело абсурдный характер, абсолютно несовместимый с философской сущностью даосизма. У китайского иероглифа, обозначающего в том числе и любовь, есть много значений. К несчастью, это привело к целому ряду противоречивых трактовок первого сокрови- та — от «любви» у Линь Ютана до «простоты», «благожелательности» и «человеколюбия» у других переводчиков.
Ища верную трактовку какой-либо доктрины Лао-цзы, практикующий даос всегда смотрит на то, как она применяет- ся в реальности. Правильное толкование или понимание подтверждается только практическим применением, тогда как неверное явственно теряет силу, будучи приложено в умственной или физической сфере. Если пользоваться этим методом, быстро станет ясно, что перевод иероглифа, обозначающего первое сокровище как «любовь», откровенно ошибочен. Когда Лао-цзы говорит в заключении стиха о трех сокровищах, что «любовь победоносна в нападении и неуязвима при защите», понятно, что принятое толкование слова «любовь» неверно. Никто из уцелевших в физическом столкновении не станет заявлять, что тайное оружие, обеспечивающее победу, — это любовь. Спросите ветерана любой войны, полицейского или жертву насилия, является ли любовь ключом к сохранению жизни. Нелепость подобной идеи очевидна. Обращение к интеллектуальному убеждению, с целью превратить «победу посредством любви» в эффективный жизненный принцип, — безумие пополам с фантазией или слепая вера в религиозную догму. Любовь — действительно сильное чувство, играющее важную роль в человеческом существовании, но она никогда не станет учебным предметом в военных училищах.
Так что же имел в виду Лао-цзы, когда писал о любви как о первом сокровище? Ответ лежит в сочетании трех сущностных элементов: приятия, действенной и искренней заботы и простоты чувств. Результатом такого сочетания является более точное определение первого сокровища.
Первое необходимое условие любви в смысле Лао-цзы — это приятие. Подлинная любовь требует принять любимого безоговорочно. Подобным же образом нужно прийти в согласие и с миром вокруг себя. Например, если вы не согласны с какой-то идеей, вам трудно постичь ее на самом глубинном Уровне. Математик должен прежде всего признать математи- kY в качестве интересной области для изучения, в противном случае он никогда не сможет узнать и осмыслить ее принди- пы. Спортсмен должен любить свой вид спорта, чтобы тренироваться с пылом, необходимым для улучшения результатов.
Невозможно предаваться частично чему-либо стоящему. Стали бы вы доверять врачу, который не переносит вида крови, но кое-как делает хирургические операции, потому что это хороший источник дохода? Эмоциональное приятие — необходимая предпосылка для результативного действия, что бы вы ни предпринимали. Оно открывает смыслы и позволяет уму и телу функционировать правильно.
В этом явлении скрывается понимание того, что, когда вы полностью принимаете что-либо, вы признаете это, не тре- буя изменений. Ваше приятие первого сокровища должно быть безусловным, нельзя пытаться изменить людей ИЛИ ЯВ- ления в соответствии со своими желаниями или ожиданиями. Когда кого-то увлекают с его естественного пути, это означа- ет, что все, кто вовлечен в ситуацию, будут насильственно выведены за пределы своих ограничений и с этим придется как-то справляться. Такая принудительная любовь несовме- стима с приятием. Сколько пар несчастны потому, что один из партнеров пытается сделать из другого (или оба — друг из друга) то, чем сам стать не может? Нездоровое стремление представителей человечества изменить то, что им менять не следует, является главным источником неудовлетворенности, а иногда и конфликтов.
Поскольку приятие является одним из составляющих первого сокровища Лао-цзы, даосизм требует, чтобы любовное чувство было подкреплено конкретными действиями. Словесные выражения любви очень милы, но это всего лишь слова. Настоящая любовь должна иметь выражение в действенном внимании, посредством которого любимый человек получает подлинную заботу в неограниченном количестве. Супруг или супруга получают физическую и эмоциональную поддержку. Домашнее животное получает пищу, кров и медицинскую помощь в случае необходимости. Будет ли это вполне приземленная покупка продуктов для дома или романтическое поднесение букета, но действенная и искренняя забота — необходимый элемент в даосском определении любви.
Ранее в этой главе любовь описывалась как естественное чувство, которое появляется, когда ваша привязанность к человеку или животному так велика, что он становится по- истине частью вашего существа. Такая неподдельная лю- бовь
— это простое и ясное чувство, оно не усложнено и ему не надо учиться. В этом отношении любовь весьма по- хожа на свою противоположность — ненависть, для которой тоже не требуется наставлений. Религиозные учреждения на протяжении двух тысяч лет пытались преподать усложнен- ную версию любви, преуспев только в разжигании войны и в умножении заблуждений.
Простые чувства, мысли и действия служат подлинными проявлениями любви. Без таких искренних проявлений любовь не существует. Простота подразумевает необходимость сбросить с себя все сложности, которыми бесчисленные социальные институты нагрузили вас.
Упрощение означает возвращение к своей естественной сути. Такое восстановление связи между интеллектуальным и естественным (или животным) «я» является необходимым шагом для достижения благополучия и важным инстру- ментом для странствия по жизни. Умение анализировать ситуации и сводить их к простым, лишенным сложностей наблюдениям — действенная метода. Это один из базовых механизмов для избавления от заблуждений — главных ис- точников стресса и преград для благополучия. Ценность практического применения этого механизма невозможно пе- реоценить, так как умение упрощать — первый шаг к тому, чтобы стать «решателем задач» в вашей профессиональной и личной жизни. Как заметил Чжуан-цзы,
Умники запутываются в собственных хитростях, превосходный же человек следует прямо к истине.
Мудрость Лао-цзы, 308
Итак, значение первого сокровища лучше перевести не как «любовь», а как «приятие, деятельная забота и просто- та». Если применить это новое определение к утверждению Лао-цзы, что любовь победоносна в нападении и неуязвима при защите, то смысл отрывка делается ясен. Принять кон- фликт за то, чем он является, и вступить в него с ясным, незамутненным мышлением и одновременно действуя про- сто — вот залог победы. Ваша «любовь» к врагу выражается в понимании его мотивов и тактики, а затем — в ответе ему решительным действием без колебаний.
При таком определении любви мы видим, что первое сокровище Лао-цзы затрагивает саму суть духовного бытия. Оно учит даоса-ученика реалистически воспринимать любое явление и полагаться на простоту мысли и действия.
Второе сокровище
Второе — никогда не брать слишком много.
Мудрость Лао-цзы, 291
Второе сокровище Лао-цзы, «никогда не брать слишком много», — это даосский совет-предостережение против чрезмерности. На уровне физическом вредоносные плоды чрезмерности очевидны и хорошо осознаются. Если вы бу- лете переедать, то растолстеете; если будете слишком мно- го курить, то испортите себе легкие; если будете слишком много бегать, у вас начнут разрушаться коленные суставы; если вы будете слишком много работать, то погибнете от изнеможения. Чрезмерность в физическом мире ведет к беде. Слишком быстрый темп убивает, избыток кислорода отравляет, а избыток солнца — сжигает.
Не менее важно понять, что второе сокровище Лао-цзы не является принципом самоотречения или минимизации потребностей. Например, второе сокровище не будет поддержкой саморазрушительному воздержанию буддийского монаха от пищи, физических упражнений и секса. В даосиз- ме, который обращается к природе как к эталону, нет места таким причудливым, сугубо интеллектуальным конструкци- ям, не признающим потребности тела. Ведь если избыток кислорода отравляет, то недостаток приводит к удушью; если слишком быстрый темп убивает, слишком медленный пре- пятствует достижениям; если переедание приводит к ожире- нию, то недоедание — к истощению.
Если необходимо избегать как чрезмерности, так и отречения, то как же даосу установить верную степень какого- либо физического действия? Какой мерой или масштабом измерять эту степень? Чжуан-цзы ответил, заметив:
Бобер утоляет жажду из реки, но пьет ровно столько, чтобы наполнить свой живот.
Мудрость Лао-цзы, 226
Чжуан-цзы обращается к природе, чтобы показать, что мерой верного количества физического действия являет ся необходимость, или умеренность. Принцип «никогда не брать слишком много» учит даоса устанавливать, каково это нужное количество, и достигать его, чтобы действовать правильно. Чувствительный к следствиям физических воздействий, даос естественным образом доводит свои действия до верной степени. Так, если ваши пищевые пристрастия вле- кут прибавку в весе, то диета вновь сделает вас стройным. Если на повороте раздается визг шин вашего автомобиля, вы жмете на тормоза, чтобы сбросить скорость. Когда у вас 6о- лят мышцы от слишком интенсивных упражнений, вы делае- те перерыв и приходите в норму. Понимая этот компромисс между чрезмерностью и отречением, мы выясняем, что «умеренность» — наилучший перевод для слова, обозначающего второе сокровище Лао-цзы.
Умеренность в физическом мире имеет важные следствия для американцев, особенно когда речь идет о владении материальными ценностями. Во времена, предшествовавшие сегодняшнему изобилию Америки, приобретение материалы ных благ было необходимо для выживания. Когда типичная семья уже перестала быть фермерской семьей с полным самообеспечением, в индустриальном обществе появилась но- вая семья, состоявшая из наемных работников, которые зарабатывали деньги на пишу и кров. Такая перемена в характере труда — переход от получения средств к существованию к 6о " лее абстрактному понятию зарабатывания денег — открыла ящик Пандоры. Ведь если физические ограничения ферме- ра позволяли ему выполнить только достаточное количество труда, чтобы материально поддержать свою семью, то работник индустриального общества сделался машиной для зарабатывания денег, ограниченной только собственным умом и желаниями. Фермеры и переселенцы работали столько, сколько было необходимо; работники же индустриального общества работали сверх уровня необходимости, насколько хватало их устремлений. Материальные блага сделались подтверждением успеха и уже не требовались для выживания. Психология стяжательства выросла под нажимом общества и стала базовой предпосылкой для неудовлетворенности в сегодняшней Америке. В сущности, индивидуальная удовлетворенность приносится в жертву бесконечной гонке за материальными ценностями. Примечательно, что Лао-цзы наблюдал такое даже в Древнем Китае и призывал даосов избрать для себя умеренность в обладании материальными благами:
Нет большего проклятия, чем неудовлетворенность.
Нет большего греха, чем стяжательство.
Мудрость Лао-цзы, 225
Ключевая особенность всех даосских принципов состоит в том, что они, работая в физическом измерении, точно так же применимы и в сфере ментальной. Такая двойственность требует, чтобы даос применил второе сокровище, управ- ляя своим умом. Таким образом, избыточные размышления столь же опасны для благополучия человека, как и любая фи- зическая чрезмерность.
Если в случае физической чрезмерности мы подвергаем риску тело, то избыточная умственная деятельность вредит душевному покою и благополучию. В результате чрезмерного количества размышлений мы получаем взбудораженный ум, который беспокоится по поводу любой житейской мелочи. VM, который постоянно соображает «что будет, если...», не может жить настоящим моментом. Непрерывные расчеты и планы забивают голову ненужными сомнениями. А это по рождает страх перед будущим, который становится одним из самых мощных барьеров для достижения благополучия. Как сказал Лао-цзы,
кто спокоен и умиротворен, за тем идет весь мир.
Мудрость Лао-цзы, 223
Ум занимает себя не только постоянными планами и подсчетами, но и саморазрушительной потребностью зацикливаться на вопросах, на которые нет ответов. Желание узнать о жизни после смерти, о воле Божьей и об иных тайнах ведет к беде. Такие мысли не просто пустая трата энергии — они программируют такую работу ума, которая идет вразрез с реальностью. По прошествии некоторого времени ум становится агрегатом, в котором самозарождаются заблуждения и путаница. Чжуан-цзы заметил, что
наше знание не выходит за пределы материального
мира. Тот, кто наблюдает действие Дао, не пытается
ни пройти до самого конца вещей, ни подняться к
самым их истокам. Здесь прекращаются все споры.
Мудрость Лао-цзы, 148
Потеря внутренней уравновешенности — не единственная опасность, подстерегающая отуманенный заблуждением ум. Уже три тысячи лет назад китайцы знали, что стресс является первейшей причиной болезней; современная наука лишь начинает признавать его роль в возникновении заболеваний. Из-за этой, надежно подтвержденной свидетельствами связи между умом и телом, стресс, которому подвергается ум, ведет к целому букету психосоматических заболеваний. Всевозможные расстройства — от проблем со спиной до сердечно-сосудистых и кишечных болезней — зачастую являются прямым следствием стресса и заблуждений, которые поражают ум.