Нет, что ни говорите, а покойный был замечательным стилистом.
Григорий Горин, «Дом, который построил Свифт»
‑ Я и не прошу тебя лгать, Северус, ‑ Альбус глянул на Кеса, как будто искал поддержки.
‑ Да скажи ему как есть, ‑ Кес почему‑то рассердился и спихнул Хлюпа на пол. – Шесть лет незнамо чем занимался, а теперь вроде как и не при чем.
Я занимался?..
‑ Я?!
‑ Нет, я, ‑ Кес встал и, заложив руки за спину, отправился гулять по Тревесу.
Что они опять от меня хотят?
‑ Видишь ли, Северус, у нас тут несколько проблем, и все они сходятся на тебе.
‑ А что‑нибудь у вас есть, что на мне не сходится? – язвительно спросил я.
Он пропустил это мимо ушей, как они с Кесом всегда пропускали любое мое хамство.
‑ Гарри добрый, умный мальчик, но тебя он ненавидит почти так же, как Волдеморта. Говорят, он даже прилюдно грозился убить тебя при встрече.
‑ А что тут удивительного?
‑ Действительно, ‑ зло прокомментировал Кес с другого конца Тревеса.
‑ Мне нет никакого дела, Альбус, до того, как ко мне относится мистер Поттер.
‑ Ненависть будет мешать ему выполнить задуманное.
Это меня удивило.
‑ Ненависть только помогает. Она придает сил и заставляет помнить о цели.
‑ Северус, это не так, ‑ очень мягко ответил Дамблдор. – Я понимаю, что ты не согласен, но постарайся сейчас просто мне поверить. Ненависть – чувство разрушительное.
‑ Вы сами, ‑ очень тихо, чтобы не услышал Кес, сказал я, ‑ вы сами, Альбус, учили меня злиться. Вы говорили – что угодно, только не холодное безразличие. Разве не так?
‑ Все так, ‑ он вздохнул. – Но ты не Гарри.
Это точно.
‑ Вы сравниваете меня с Поттером? Вы смеете сравнивать меня с этим бездарным, глупым, бестолковым мальчишкой?!
|
|
‑ Хватит, ‑ Кес внезапно оказался сзади и чуть сжал мне плечи, успокаивая. – Альба, довольно. Не получится, я предупреждал. Уходи, пожалуйста. Изволь решать свои проблемы сам.
Дамблдор еще раз посмотрел на меня грустно и безнадежно, молча встал и через минуту исчез, ступив в Западный камин.
‑ Он работает в разных направлениях? – удивленно спросил я, задрав голову, чтобы увидеть Кеса, который так и стоял сзади, положив руки мне на плечи.
‑ Можешь себе представить, ‑ засмеялся он. – У Гриндельвальда тоже есть свои таланты.
‑ А без него вы справиться не смогли?
‑ С ним вышло намного быстрее и без побочных эффектов.
‑ Что, вообще?
‑ В том‑то и дело.
‑ Но ни один маг не работает без побочных эффектов.
Кес обошел стол и сел напротив.
‑ Гриндельвальд, Севочка, колдует не как маг, а как недоученный школяр.
‑ И поэтому у него получается то, что не получается у вас?
‑ Как видишь.
‑ Ты объяснишь это?
‑ Он практик. Определяет одну цель и идет к ней прямо. Никаких сомнений, размышлений, поисков иных путей. И никакого удовольствия.
‑ Но ведь так цели достигнуть проще.
‑ Разумеется.
‑ Тогда в чем смысл? Остается только удовольствие.
Я хотел добавить, что это никому не нужная роскошь, но подумал о Фэйте и не стал.
‑ И разнообразие, Севочка. Гриндельвальд не сможет сделать то же самое во второй раз иным путем. Он не обдумывает проблему, он ее решает.
‑ Когда нет времени, это хорошо.
‑ Зависит от сложности составляющих.
|
|
Я задумался, как при таких условиях Гриндельвальд решил бы летом нашу проблему с попыткой Темного Лорда захватить Ашфорд, и засмеялся. Поубивал бы всех, наверное.
Но обсуждать это с Кесом не стоило.
‑ Ты можешь в двух словах обозначить, чего хотел от меня Альбус?
‑ В двух? Не смогу.
‑ Ну, в пяти. И я хочу обедать.
Это всегда его радовало, и мы убили на обед часа два, на протяжении которых так ни слова и не сказали про Дамблдора. Я рассказывал, как был в Гринготтсе, потому что решил от них сбежать, а он смеялся над моей глупостью и предложил подождать гибели Темного Лорда.
‑ Но он не может окончательно погибнуть, пока здесь, у нас, лежит желтый камень. Так?
‑ Так.
‑ И что ты собираешься делать?
‑ Там видно будет.
‑ Ты мне не скажешь? Или ты еще не решил?
‑ Отсутствие окончательного решения дает бескрайний количественный показатель возможностей.
‑ До поры до времени.
‑ Безусловно.
Мы незаметно перекочевали на диван, и я напомнил ему о Дамблдоре.
‑ Томми нельзя остановить, его можно только убить, а убить его нельзя, пока в живом человеке, как заноза, торчит этот несчастный хоркракс. Таким образом, пока Гончар жив, Томми этот мир не покинет.
‑ Что Альбус хотел от меня?
‑ Ваш мальчик должен узнать об этом и сделать правильные выводы. Сам Альба не может сказать ему. Во‑первых, он желает сохранить статус покойника, иначе ему тут же вручат знамя борьбы с Томми, а он уже не в силах тащить подобный стяг, он вырастил для этого Гончара, и довольно с него. А во‑вторых, он просто не может. Ты, как и многие другие, напрасно считаешь его способным на все. Слишком много страхов, сожалений и опасений, связанных с этим мальчиком, он пережил.
|
|
‑ И потому я должен сообщить Поттеру эту радостную новость. Дождаться, пока он уничтожит все хоркраксы, и появиться, как черт из табакерки. Сюрпри‑из. Фантастическую роль отвел мне Альбус.
‑ Как раз этого‑то Альба и не хочет, ‑ улыбнулся Кес. – На самом деле он хочет две вещи. Во‑первых, чтобы Гончар перестал видеть в тебе врага, потому что это ему мешает, а во‑вторых, чтобы он поверил тебе.
‑ Это взаимосвязано.
‑ Да, конечно. Но на личную беседу Альба рассчитывать не может, потому что все ваши непосредственные контакты с мистером Поттером заканчивались печально, а дело важное.
‑ Тогда что ему нужно?
‑ Он хочет, чтобы Гончар получил сведения из думоотвода. Альба уверяет, что мальчик мимо чужого думоотвода не может спокойно пройти по определению. Непременно залезет.
А хорошая идея.
И достаточно злая.
Я никогда не думал, что Альбус способен относиться к этому избалованному своим исключительным положением наглецу с известной долей сарказма.
‑ Залезет, ‑ кивнул я.
‑ А если ты согласен, ‑ Кес резко поднялся с дивана и уставился на меня, ‑ то зови Альбу обратно, у нас не так много времени. Извиниться не забудь.
Хорошие повороты.
Обедать надо чаще, наверное.
Я засмеялся.
‑ За что мне извиняться? Это ты его выставил.
‑ Вот за меня и извинись.
Я с опаской подошел к Западному камину и остановился.
‑ Как он теперь работает?
‑ Ментально. Подумал… о вечном ‑ и вперед.
Я подумал.
О вечном.
И, зажмурившись, шагнул в камин.
Все было совсем не так, как в первый раз. Я стоял в начерченном на полу треугольнике в конце длинного коридора, стены которого были завешены цветными коврами. Присмотревшись, я понял, что каждый ковер является географической картой. Но не настоящей, а какой‑то странной. То ли это были карты очень старых времен, когда география еще находилась в зачаточном состоянии, то ли это вообще была не Земля.
Я пошел по коридору, думая, что это могут быть, кроме всего прочего, фантазии Гриндельвальда об устройстве мира. Мало ли что в голову придет. Во имя всеобщего блага.
Интересно, как картину своего мира видел бы Темный Лорд?
Мне тут же представилась душная темная комнатка, и я тряхнул головой, отгоняя неприятное видение.
Коридор закончился приоткрытой дверью. Я заглянул в нее и замер.
Небольшой зал был полон глобусов. Настоящих глобусов самых разных расцветок и размеров. Были тут и маггловские, и магические, светящиеся, обычные деревянные, огромные, с тихо шумящими и как будто вздымающимися волнами океанов, а были совсем маленькие, с кулачок пятилетнего ребенка. Они стояли повсюду. И на полках, расположенных вдоль стен, и на специальных подставках, а некоторые просто свободно парили по всему залу, иногда сталкиваясь и разлетаясь.
Я завороженно их разглядывал, пока не обнаружил Альбуса. Он стоял совсем близко от дверей на высокой лестнице и осторожно протирал платком большой изумрудный глобус, который переливался сиреневыми оттенками и явно был магического происхождения.
Чувствовал я себя неловко, поэтому остался в дверях, выпрямился и, глядя прямо перед собой, громко произнес:
‑ Князь велел извиняться и просить вас пожаловать обратно. Говорит, времени мало.
Альбус вздрогнул, и глобус, выскользнув из его рук, полетел на пол. Я бросился вперед, поскользнулся и, упав на спину, успел поймать в руки большой переливающийся шар.
‑ Северус, что за выходки? Я чуть сам отсюда не свалился.
‑ А падайте, ‑ я сидел на полу с глобусом на коленях и смотрел на Дамблдора снизу вверх. – Полагаю, вы не намного тяжелее этой махины.
‑ Нет, что ты, ‑ он уже спустился и подошел ко мне, чтобы принять глобус. Взяв в руки, он просто чуть подбросил его вверх и дунул, как будто это был мыльный пузырь. Шар легко и послушно полетел на место, а я уцепился за мантию Альбуса, чтобы встать. Он помог мне подняться.
‑ Кес объяснил тебе, что нам нужно?
‑ Кес объяснил мне, что вам нужно.
Я сделал ударение на слове «вам» и тут же пожалел об этом. Вот кто за язык тянул?
Альбус смотрел на меня некоторое время, а потом просто сказал:
‑ Тогда пойдем.
Мы с ним вернулись к треугольнику и, войдя в него, сразу оказались в Западном камине.
Мне решительно нравилось так перемещаться. Ни пепла, ни вращений, ни перегрузок.
Хорошо, что я для Фэйта Джойн открыл.
Кес сидел за столом и… разговаривал с Хлюпом.
Нет, он и раньше с ним разговаривал, в этом не было ничего удивительного. Так беседуют с кошками или совами, с любыми домашними зверьми. Но на этот раз мне показалось, будто Кес пытается втолковать ему что‑то.
‑ Он тебе отвечает? – насмешливо спросил я, подойдя к ним.
‑ Надеюсь, ‑ вздохнул Кес.
Я, кажется, впервые за много лет, протянул руку и слегка погладил эту пакость. Он заурчал и тут же попытался ткнуться присоской мне в ладонь. Я отдернул руку.
‑ Он не кусается, ‑ усмехнулся Кес. – У него нет зубов.
‑ У него и головы нет, если ты не заметил.
Кес очень внимательно посмотрел на меня и сказал:
‑ Я заметил.
Ощущение было такое, будто он в этот момент думал, что головы нет у меня, а вовсе не у Хлюпа.
‑ Кес, ‑ окликнул его Дамблдор. – У нас действительно маловато времени.
‑ Не горит.
‑ Не горит, ‑ легко согласился Альбус. – Но уже тлеет.
‑ Так что конкретно вам нужно? – спросил я, когда мы расселись.
‑ Алгоритм нужен. А Гил потом смонтирует.
‑ Он умеет? – удивленно спросил я.
‑ Он все умеет, ‑ благодушно ответил Альбус.
‑ Но воспоминания нельзя просто так подогнать одно к другому, у вас ничего не получится, если вы хотите их фальсифицировать. Кес?
‑ Альба говорит, что этот его…
‑ Кес, я прошу, ‑ терпеливо остановил его Дамблдор.
‑ …шляпник знает, как это сделать.
Потом мы сидели и часа два придумывали алгоритм. То есть набор фактов, которые позволят Поттеру сообразить, что от него требуется, а заодно понять, какой я на самом деле замечательный. По большому счету, мне было безразлично, как они это сделают. От меня требовалось только время от времени вытягивать воспоминание, которое они считали подходящим, и отправлять его в думоотвод Дамблдора. В итоге я начал засыпать.
‑ А почему он пришел к тебе?
‑ Испугался.
‑ Ну и что?
‑ Гарри знает, что это Северус подслушал пророчество и рассказал о нем Тому.
‑ Хорошо, ‑ Кес быстро записывал на листе пергамента основные факты. – Дальше.
‑ Северус, ‑ Дамблдор потряс меня за плечо, ‑ а какое воспоминание Гарри видел два года назад, когда вы занимались с ним окклюменцией?
‑ Несущественное, ‑ пробормотал я, изо всех сил стараясь не заснуть.
‑ Там точно не было ничего важного?
Я отдал им требуемое и, пока Дамблдор его смотрел, наколдовал себе стакан холодной воды, собираясь искупаться.
‑ Не надо, ‑ остановил меня Кес. – Иди спать. Два часа ничего в твоей школе не изменят, а тебя вернут в нормальное состояние.
Я поплелся к дивану и, свалившись на него, услышал голос Альбуса:
‑ Он назвал Лили Эванс «грязнокровкой».
‑ Где‑то я слышал это имя… Кто такая?
‑ Мама Гарри.
‑ Нехорошо, ‑ констатировал Кес.
‑ Вообще‑то, это ругательство.
‑ Запишем в проблемы.
Я провалился в тяжелый пустой сон, и сколько он длился ‑ не знаю, но не долго, потому что когда я открыл глаза, все было по‑прежнему.
‑ Такая концепция твоего характера раскрывает тебя как лжеца, а Севочку ‑ как идиота.
‑ Почему идиота?
‑ Ты не выполнил свою часть сделки. Вы же поменялись. Он стучит на Томми, а ты спасаешь девушку. Девушка погибла, а Севочка так дятлом и остался. С какой стати?
‑ А куда ему деваться?
‑ Я же говорю ‑ идиот. А ты...
‑ У меня высокие цели.
‑ Что у тебя?
‑ Не придирайся.
‑ Ну, знаешь…
‑ Хорошо. Я в обмен поручился за него в Министерстве. Этого мало?
‑ Ну, если ваш мальчик не очень разборчив, пожалуй, достаточно.
‑ Вы о чем? – слабо спросил я, надеясь, что они услышат.
‑ Мы решили, что в школе ты был влюблен, ‑ ответил Кес.
‑ В школу?
‑ Нет, Севочка, в девушку.
В школе я был влюблен только в Белл. И то не особо. Но это вряд ли им пригодится.
‑ В кого?
‑ В Лили Эванс, ‑ сказал Дамблдор.
Я окончательно проснулся и сел.
‑ Зачем?
‑ Альба считает, что иначе объяснить твое образцовое поведение невозможно. Оскорбление, нанесенное матери, является не очень хорошим залогом для того, чтобы добиться доверия сына.
Я лениво прикидывал, стоит ли им возражать. Рыжие девчонки не нравились мне даже в детстве.
‑ А я не могу быть влюблен в кого‑нибудь другого?
‑ Знаешь, Севочка, я вспомнил, где слышал имя Лили Эванс, ‑ нехорошо улыбнулся Кес. – Это дает нам косвенную улику, что всегда полезно.
Я похолодел. Ах, гады!
Мерзкий безносый доносчик!
Это он. Некому больше.
‑ И где же?
Кес слегка хлопнул в ладоши, и на стол выпало письмо. Старое письмо со сломанной печатью.
Так я и знал.
‑ Ознакомишься?
Я развернул пергамент. Послание было датировано летом восемьдесят первого года.
«Кес, Север просил меня не убивать женщину по имени Лили Эванс. Мне все равно, но если у него серьезные намерения, то тебе стоит знать, что она маггла. Тебе это нужно? Темный Лорд Волдеморт».
‑ И что ты ответил? – ровным голосом спросил я, передавая письмо Дамблдору. Он пробежал его глазами и тоже воззрился на Кеса.
‑ Что ты ответил?
‑ Дай бог памяти, ‑ Кес развел руками. ‑ Ответил, что мне тоже все равно. Хоть бы на ком, лишь бы женился.
Ну я попал.
Альбус‑то должен меня понимать.
Он ведь не Темный Лорд!
‑ Не расстраивайся, Северус, Гарри говорил мне, что Том не хотел убивать Лили. Он помнил о твоей просьбе.
‑ Но он ее не выполнил, ‑ пробормотал я. – Он действительно решил, что я просто влюбился!
‑ Вряд ли Томми могло прийти в голову что‑то другое, ‑ успокоил меня Кес. – У него в активе три эмоции, и те он где‑то подсмотрел.
Да я и думать не мог, во‑первых, что Шеф серьезно воспримет пророчество, а во‑вторых, что под удар попадут так хорошо знакомые мне люди. Черт с ним, с Поттером, а эту дуреху можно было попытаться спасти. Она‑то Лорда совсем не интересовала. Просто связалась с дурной компанией.
‑ Но в целом все отлично, ‑ подвел итог Дамблдор. – Кес прав, если Том когда‑нибудь вспомнит об этом, наша концепция подтвердится. А косвенное подтверждение обычно выглядит очень убедительно.
Зачем Кес вообще хранит подобные вещи?
Он что, сохраняет всю переписку? Всегда?
Тем временем Кес подозвал Хлюпа и скормил ему письмо Темного Лорда, разбив тем самым мои смелые теории насчет сохранности его переписки.
‑ Альбус, вы когда‑нибудь по‑настоящему любили? – зачем‑то спросил я Дамблдора.
‑ Да, конечно, ‑ после некоторой паузы спокойно ответил он.
‑ Ну и как?
‑ Да грустно, ‑ ответил за него Кес. – Севочка, иди лучше спать, ты нам немного мешаешь.
‑ Нет, я в школу.
~*~*~*~
Amicus certis in re incerta cernitur*
*Верный друг познается в неверном деле (лат.)
От скуки я помирился с Руди.
То есть он так и не узнал никогда, что я решил на него страшно обидеться.
‑ Люци, кто это был?
Я не представлял, как ответить.
Дядя Снейпа?
Но Кес ему не дядя.
‑ Он врач?
‑ Нет.
‑ А кто?
Вампир.
Во всяком случае, Сев так думает.
‑ Люци?
И тут я вспомнил универсальный ответ на любой подобный вопрос.
‑ Мой старый приятель.
~*~*~*~
Я сказал Фэйту, чтобы он отдал Кесу с Дамблдором любые воспоминания, которые они захотят, и сам сделал то же самое.
Пускай развлекаются. Главное ‑ меня бы не трогали.
В Хогвартсе творилось что‑то невообразимое. Старшекурсники переругались с Кэрроу и спрятались от них в Комнате Необходимости на восьмом этаже. Я туда даже не совался. Альбус сказал, что Аберфорт снабжает их едой, а Кес ‑ что совсем скоро все закончится.
Зная, как сильно его «скоро» отличается от «скоро» нормальных людей, я очень в этом сомневался.
Зачинщиком беспорядков в школе был Лонгботтом, и Кэрроу попросил Яксли взять в заложники бабку этого дурака. Результат, разумеется, они получили нулевой. Чудовищная старуха чуть не снесла Дуолишу башку и ударилась в бега. Почему после этого никому не пришло в голову, что у Лонгботтома есть еще и родители, которых взять в заложники гораздо проще, так навсегда и осталось для меня неразрешимой загадкой мыслительного процесса соратников Темного Лорда Волдеморта.
Меня, как всегда, окружали одни придурки.
~*~*~*~
Идея с фальсификацией воспоминаний серьезно захватила мое воображение. Насколько я знал, такого сделать нельзя.
Для окончательного выяснения этого вопроса я отправился в Ашфорд, где обнаружил самое начало процесса. Гриндельвальд увлеченно колдовал над стоящим прямо на столе думоотводом, время от времени сверяясь с лежащим рядом пергаментом, Дамблдор восхищенно за ним наблюдал, а Кес сидел, скрестив руки на груди, и выражение лица имел, мягко говоря, скептическое.
Я тихонько пристроился рядом и боюсь, интересно мне было никак не меньше, чем Дамблдору.
‑ Кто будет первым смотреть? – равнодушно спросил Гриндельвальд минут через сорок. – Я закончил.
‑ У нас есть незаинтересованное лицо, ‑ вдруг сказал Кес и кивнул на меня.
Это я незаинтересованное лицо?
Кес действительно так думает?
Он не понимает, что если найти способ подделывать воспоминания и не патентовать его, то это золотая жила?
Ладно, потом разберемся.
Я опустил голову в думоотвод и практически сразу остыл.
Пустая идея.
Нельзя.
С чего они взяли, что у Гриндельвальда получится то, что не получалось ни у кого и никогда?
Я вернулся на Тревес и, стараясь смотреть только на Кеса, сказал, что это никуда не годится.
Смонтировано нескладно, кое‑где на стыках проскакивают какие‑то лишние сцены, переходы резковаты, в двух местах сливаются голоса, не всегда подогнан размер, и очень скучно.
‑ Сделай лучше, ‑ раздался мне в спину злой голос Гриндельвальда.
‑ Все равно стоило попробовать, ‑ примирительно сказал Дамблдор.
Честно говоря, я был сильно разочарован.
Очень сильно.
Из этого получился бы великолепный бизнес. Даже лучше, чем экспорт в Китай нашей конфискованной магии.
~*~*~*~
За обедом в Большом зале я получил записку от Кеса с предложением явиться домой. Общая ситуация была такова, что записка эта вызвала у меня приступ паники.
Что у них еще?
Шеф застрял в пентаграмме?
Гриндельвальда убило глобусом?
Поттер задушил Нагини?
Дамблдор переехал жить в Ашфорд?
Я извинился перед Минервой, встал из‑за стола и оправился на Тревес.
К моей великой радости, там было все в порядке. Фэйт сидел на диване и с интересом наблюдал, как Гриндельвальд учит Хлюпа прыгать через волшебную палочку. Убогая присоска хоть и обладала только одной ногой, скакала на ней вполне успешно и легко преодолевала примерно футовую высоту.
Кес с Дамблдором пили за столом красное вино и привычно спорили о какой‑то ерунде.
‑ Какие законы магии, господь с тобой, Альба. У магии нет никаких законов. Она иррациональна.
‑ Раз она иррациональна, то законов у нее быть не может?
‑ Не может.
‑ Если законов магии нет, то что тогда есть?
‑ Объективные законы мироздания. Ну, и закон сохранения энергии, естественно.
‑ Какой энергии?
‑ Да любой. Вот и вся твоя магия.
‑ Если ты чего‑то не понимаешь, вовсе не значит, что этого нет.
‑ Возможно. Здравствуй, Севочка.
‑ У меня нет времени.
‑ На одну секундочку, ‑ Кес кивнул на думоотвод. – Вот Люци не понравилось.
‑ Зачем ты вообще ему показал? – зло прошипел я. – Еще не хватало!
‑ Нам был нужен независимый эксперт, ‑ благодушно улыбнулся Дамблдор. – Мы собрали все, что знаем о тебе. Воспоминаний мистера Малфоя там тоже достаточно.
Пришлось заглянуть в это месиво.
‑ Конечно, Люцу не понравилось. Топорная работа.
‑ Конечно, ‑ непередаваемым тоном отозвался Кес, и Дамблдор посмотрел на него осуждающе. Но Гриндельвальд был слишком занят Хлюпом, чтобы нас слышать. Может, стоит уговорить Кеса подарить ему эту пакость?
Я представил, что будет с Хлюпом, когда он сожрет глобус и передумал.
‑ Поттеру это показывать нельзя, Альбус. Возможно, у нас лучшая подделка из возможных, но на оригинал она не тянет. К тому же вы говорили, что этот ваш мистер «сунь нос в чужой думоотвод» уже видел фальсификации и сможет разобраться, что к чему.
‑ Боюсь, все так, ‑ вздохнул Дамблдор, со счастливой улыбкой наблюдая, как Хлюп, устав скакать, сделал последний отчаянный прыжок и оказался у Гриндельвальда на руках. Фэйт засмеялся.
О чем они тут все думают?
‑ Мне нужно вернуться в Хогвартс.
‑ Да никуда он не денется, ‑ сказал Кес. ‑ Присаживайся.
Дамблдор взмахом руки создал еще один бокал, но я не поддался. Если останусь, то тем тяжелее будет потом уходить. Лучше уж сразу.
‑ Так что с думоотводом? – спросил я на прощание.
‑ Ник обещал зайти, ‑ грустно глядя на меня, ответил Кес.
‑ Он умеет подделывать воспоминания?
‑ Боюсь, что нет.
‑ Так у него тоже ничего не получится.
‑ Посмотрим, Севочка, посмотрим.
~*~*~*~
Есть несколько способов разбивать сады; лучший из них – поручить это дело садовнику.
Карел Чапек
Почти сразу после ухода Айса появился Фламель, и Дамблдор коротко изложил ему суть проблемы.
Честно говоря, я плохо понимал, чем это поможет. Вопрос был чисто технический. Невозможно перемешать и смонтировать настоящие и не очень воспоминания четверых совсем разных людей так, чтобы это выглядело натурально.
Фламель осмотрел думоотвод, причем не только внутри, но и снаружи, и сказал:
‑ Никуда не годится.
Дамблдор бросил на Гриндельвальда предостерегающий взгляд и тот промолчал.
‑ Возьмешься? – как можно безразличнее спросил Кес, но я был просто уверен, что он почему‑то нервничает.
‑ Давай попробуем, ‑ ответил Фламель.
В считанные секунды на столе появился треножник, на него водрузили самый обычный котел, и Дамблдор зажег огонь.
Они что, собрались это все… варить?
Интересно было не только мне. Даже Гриндельвальд уселся рядом с бывшим директором и внимательно смотрел на котел.
‑ Дети мои, ‑ торжественно обратился к ним Фламель, медленно, со знанием дела подворачивая рукава мантии, – разве так могло что‑нибудь получиться? Вы работаете с тонкой материей, как ремесленники. Вы же маги. Волшебники! Где же ваше волшебство? Что вы вложили в эту чашу, кроме оточенного годами практики мастерства? Какое отношение имеет ваш труд к процессу Великого Делания?
‑ Никакого, ‑ благодушно отозвался Дамблдор.
‑ Вот именно, ‑ Фламель закончил подворачивать рукава и погрузил свою волшебную палочку в думоотвод.
‑ Вот увидишь, Шляпа, ‑ зло прошептал Гриндельвальд на ухо бывшему директору, – у него тоже ничего не получится.
‑ Получится, ‑ одними губами произнес Дамблдор.
‑ Разве можно вызвать чувственные образы через зрительные? – Фламель медленно вытягивал голубую нить воспоминания, разглядывал ее, как будто таким образом можно было что‑то увидеть, отпускал и вытягивал снова, видимо, уже другую. Он наслаждался этим процессом, а я, как завороженный, смотрел на него в полном восхищении.
‑ Не ищите зрительных образов, дети мои, не ищите, ибо они обман. Ищите чувства, ощущения, мимолетные впечатления, и через них станут доступны вам образы любые, так вам необходимые. Переведите вашу задачу на язык ощущений, и будет она решена. Где это видано, чтобы образ зрительный рождал образ чувственный?
Сплошь и рядом, вообще‑то. Только при взгляде на него кажется, что это совсем не то. Никогда ни одно дело не доставляло мне столько счастья, сколько, по‑видимому, испытывал сейчас он.
‑ Что нам нужно? Где ваш алгоритм?
Дамблдор взмахом палочки подогнал ему с другого края стола пергамент.
‑ Очень хорошо, – Фламель перестал лучиться счастьем и внимательно пробежал глазами записи. – Где объект?
‑ Извини? – спросил Дамблдор.
‑ Объект приложения ему нужен, ‑ мрачно отозвался Кес. – У тебя он есть?
‑ Конечно. Это Гарри.
‑ Давай.
‑ В смысле?
‑ Волоска будет более чем достаточно, ‑ задумчиво читая пергамент, отозвался Фламель. – У тебя нет? – он поднял голову и посмотрел на Дамблдора.
‑ Откуда? – расстроенно сказал тот.
‑ У меня есть, ‑ шепнул я на ухо Кесу.
‑ Боже мой… ‑ пробормотал он.
‑ Если эльфы не выбросили.
‑ Так есть? – переспросил Фламель.
‑ Севочкины тоже ведь, наверное, понадобятся? – уточнил Кес.
Фламель кивнул.
‑ Люци, будь добр, сходи к Севочке за парой волосков и спроси, вдруг у него и объект приложения где‑нибудь завалялся.
‑ Целиком, ‑ хмыкнул Гриндельвальд.
‑ Целиком вовсе не обязательно, ‑ вернувшись к изучению пергамента, не оценил юмора Фламель.
Я, конечно, сходил к Айсу, но про Поттера ничего спрашивать не стал, зачем лишний раз его расстраивать, а сбегал проверить карманы собственных мантий. Забрал у Нарси палочку и с помощью «Accio» легко обнаружил в гардеробной срезанную не так давно прядку нашего героя.
Вернувшись на Тревес, я отдал все это Фламелю, и он, не глядя, скинул волоски в котел.
А я так старался их не перепутать.
В котле что‑то зашипело, и оттуда повалил пар.
‑ Омела нужна, ‑ коротко приказал Фламель, и Дамблдор тут же протянул ему созданную Гриндельвальдом ветку. ‑ Боюсь, что его собственные воспоминания нам не сильно помогут. Судя по всему, он не совпадает с заданным алгоритмом в части принципиальных констант. Это будет сбивать картину восприятия, и в конечном итоге мы ничего не добьемся. Ведь то, что нам предстоит сделать, должно вызвать у того, кто это посмотрит, ряд последовательных ощущений, ‑ Фламель снова сверился с лежащим перед ним пергаментом, ‑ которые с максимальной возможностью приведут его… А где эмоциональный профиль того, кто станет это смотреть? Альба?
‑ У тебя в котле, Ник.
‑ Ах, ну да. Тогда приступим.
Гриндельвальд скептически хмыкнул.
– Новый, незнакомый мальчик… Где‑то тут был, ‑ Фламель опять стал по очереди вытягивать из думоотвода голубые нити, разглядывать их, почти обнюхивать, прежде чем отделил наконец одну и бережно опустил ее в котел. – Есть мальчик.
Это наверняка мое.
‑ Мальчик пугающий, ‑ бормотал Фламель, ‑ мальчик злой, возможно ‑ жестокий, неясное будущее, ‑ он продолжал быстро‑быстро вытягивать новые и новые нити наших мыслей, ‑ угроза и страх, вот они, как же, вот они.
Мне стало очень не по себе. Это ведь тоже мои ощущения. И всем тут ясно, что они мои.
‑ Маленький ребенок, вызывающий сильное беспокойство и страх. Это твое, Кес.
Его?!
Я незаметно огляделся, но никто кроме меня не удивился. Кес так и сидел, скрестив руки на груди, с абсолютно бесстрастным выражением лица.
‑ Неприязнь, вот и неприязнь, мальчик неприятен. Ложь, мальчик лжив, это Альба, твое. Равнодушие, где равнодушие, друзья мои?
А вот этого там и не окажется.
‑ Поищи, ‑ мрачно отозвался Кес. – Этого добра там тоже найдется.
Дамблдор посмотрел на него слегка удивленно, но промолчал.
‑ Немного, правда, ‑ скривился Кес.
‑ Нет тут равнодушия, ‑ улыбнулся Фламель. – Есть только жалкие его попытки.
‑ Этого будет вполне достаточно, Ник, ‑ сказал Дамблдор, осторожно глянув на Кеса.
‑ Радость, его радость.
‑ Есть там, ‑ уверенно заявил я.
‑ Да, вот она, ‑ Фламель вытянул очередную голубую нить. – Вы знаете, а его собственные ощущения чуть ли не самые сильные. Как тебе удалось это, Кес?
‑ Не знаю, ‑ получил он недовольный ответ. – Еще ничего не кончилось.
‑ Очень сильные, ‑ Фламель опять глянул в пергамент, ‑ но почти все негативные. Гнев, вот его гнев, вот злость, ‑ медленно произносил он, перемещая мысленные образы из думоотвода в котел, ‑ обида, страх, горечь, отчаяние, вот восхищение и сразу снова отчаяние, зависть, ложь и опять обида. Нет, на этом мы все‑таки далеко не уйдем. Придется вернуться к вашим. Что тут у нас дальше? Мальчик растет, мальчик пугает, обижает и расстраивает.
Я не сдержался и посмотрел на Кеса. Если его пугало то же, что и меня… Нет, не может быть. Ведь он сам научил Айса такому отношению к окружающим. И вообще ко всему. Он всегда его поощрял.
‑ Не желает ничего слышать и понимать, огорчает и разочаровывает, вызывает одновременно жалость и негодование, Альба, нельзя так путаться в собственных ощущениях.
‑ Он всегда этим отличался, ‑ язвительно сказал Гриндельвальд.
‑ Не всем же быть простыми, как каминная кочерга, ‑ не глядя на него, ответил Кес.
Фламель улыбался им, продолжая поглядывать в пергамент и вытягивать голубые нити, перебирать их, перемешивать палочкой, отделять по одной и бережно опускать в котел.
‑ Отвращение, есть тут отвращение, друзья мои?
Разве что к самому себе.
‑ Нет его тут, ‑ ни к кому не обращаясь, сказал Фламель, ‑ а оно необходимо для вашего замысла.
‑ Посмотри в его собственных, возможно, найдется, ‑ сквозь зубы произнес Кес.
‑ Это не одно и то же. Нам нужно отвращение девочки к нему, а не его к себе.
‑ Тогда у Альбы.
‑ Неправда, ‑ сказал Дамблдор. – Никогда.
‑ Да не нужно вам отвращение этой девочки, поменяйте на гнев и страх, тоже мне проблема, ‑ проворчал Гриндельвальд.
‑ Пожалуй, ‑ согласился Фламель. – Что у нас дальше? – он продолжил вытягивать воспоминания. ‑ Опасность, любопытство, предательство, страх, боль, тоска, скука, очень сильная скука, снова страх и тоска, сожаления, опасения… жалость… Гм. Мрачновато.
‑ Как есть, ‑ отрезал Кес.
‑ Зато энтузиазм, ‑ улыбнулся Фламель. – Страсти много. И любви. Вот этого добра тут у вас полно. И вся такая разная.
‑ Заканчивай, ‑ засмеялся Дамблдор.
‑ Подожди. Еще нам нужны долг, ответственность… И добавьте омелы.
Гриндельвальд, не вставая, забросил в котел еще две созданные тут же ветки.
‑ Вот и все, ‑ наконец заявил Фламель. – Кес, последовательность сам расставь, это у тебя получится гораздо лучше.
‑ Нечего там расставлять. Задай принцип хронологичности и все.
‑ Хорошо. Я подумал, вдруг вам надо распределить их как‑то иначе.
‑ Не надо. Альба, ты уверен, что нужно было столько возиться?
‑ В любом случае, я никогда не видел, как это делается, ‑ ответил Дамблдор. – Это потрясающе. Ник, а можно посмотреть?
‑ Да ради бога. Смотри. И никогда, вы слышите, ‑ он обратился к Гриндельвальду, ‑ никогда не выводите внутренние ощущения из внешних. Каким бы мастером фальсификации вы ни были, работа получится топорной, лишенной красоты, эстетики и подлинности. Фальсификация всегда груба. Только подлинность достойна быть сохраненной и воспринятой.
Подлинность? Нет, вот по‑настоящему страшный человек. Он за полтора часа наварил целый котел абсолютной лжи и считает свое варево подлинным только за то, что сварено оно из правды?
И глядя на Гриндельвальда, молча усваивающего преподанный урок, я подумал, что он со мной согласен.
‑ Ник, ты превзошел все мыслимые ожидания, ‑ Дамблдор вынырнул из думоотвода и вид имел тоже слегка ошарашенный. – Кес, ты не хочешь посмотреть?
‑ Нет.
‑ Так все подобрано! Одно к одному. Это потрясающая работа!
Кес выглядел недовольным, но я не мог понять чем. Ведь он сам предложил позвать Фламеля.
Ладно. Неважно. Я и так всегда знал, что алхимия – сплошной обман. Надо быть человеком с очень своеобразным подходом ко всему в целом, чтобы, как Фламель, называть изначально ложное ‑ подлинным. Нет, я, конечно, тоже так умею. Но, в отличие от них с Дамблдором, хотя бы не обманываю сам себя.
И Гриндельвальд тоже сейчас так думает.
Я уверен.
Поэтому я дождался, пока все разошлись и мы с Кесом остались одни.
‑ Ну, как тебе? – устало спросил он, глядя на перелитую в думоотвод еще теплую голубую субстанцию.
‑ Он сварил ложь.
‑ Он сварил личность. Новую личность, которая нужна Альбе.
‑ Зачем?
‑ Обучение проходит легче, если есть примеры.
‑ Я не понимаю.
‑ Нам все равно, а как учебное пособие – вещь замечательная. Научись ценить настоящий талант, Люци.
‑ Я ценю, ‑ я нетерпеливо пожал плечами. – Но… разве что как учебное пособие.
‑ Уже лучше, ‑ улыбнулся Кес.
~*~*~*~
Когда я пришел за воспоминаниями, на Тревесе сидел Альбус и задумчиво гладил Хлюпа.
‑ Все готово, Северус, ‑ он кивнул на стоявший на столе думоотвод.
‑ Полагаю, достаточно, чтобы Поттер его увидел?
‑ Скорее всего, ‑ улыбнулся директор.
‑ Но я не представляю, как это сделать. Ему даже в Хогсмид не пробраться, не то что в Хогвартс.
‑ Думаю, Гарри найдет способ.
‑ Вы уверены, что он явится в школу?
‑ В самом ближайшем будущем, Северус.
‑ Кес тоже говорит, что совсем скоро все закончится.
‑ Боюсь, что так, ‑ грустно отозвался он.
~*~*~*~
Месяц назад я не в состоянии был понять, почему Белл пришла в такой ужас от мысли, что Поттер мог забраться в ее хранилище в Гринготтсе. На самом деле я и сейчас этого не понимал. Просто стоял и, застыв, смотрел на только что убитого гоблина.
И на смертельно перепуганного Шефа.
Однажды он уже говорил мне, что ему страшно.
Но тогда я не видел его лица.
Поттер ограбил сейф Лестрангов. По словам гоблина, ничего не взял, только небольшую золотую чашу.
Лорд полсекунды осознавал услышанное, а потом вокруг засверкали зеленые вспышки. Очнувшись, я схватил ошарашенно взирающую на эту бойню Белл и рванул с ней из комнаты, с грохотом захлопнув за нами дверь.
‑ Ч‑что же он делает?.. – дрожащими губами пробормотала она.
Хорошо хоть не выразила снова недовольства, что я посмел к ней прикоснуться.
Дура.
Мы едва успели отскочить, как Шеф вылетел из комнаты и черным вихрем пронесся мимо нас.
Я осторожно пошел взглянуть на результаты его бешенства.
Ни одного живого.
Только трупы.