В. Я познакомился с одним аптекарем Контамином, жившим в Коментри (Алье), и от него услышал о следующем происшествии, за достоверность которого он вполне ручался. Рассказывая его, он не мог удержаться от видимого волнения.
Сидя однажды у себя в спальне перед зеркальным шкафом и натягивая ботинки, он отчетливо увидал в зеркале, как отворилась позади дверь и в комнату вошел один его близкий приятель — он был во фраке и выглядел очень элегантно. Г. Контамин повернулся, чтобы протянуть руку своему другу, но, к его величайшему удивлению, в комнате никого не оказалось. Тогда он выбежал из спальни и стал допрашивать лакея, как раз находившегося на лестнице.
— Вы встретили г. X, который вышел от меня? Куда он девался?
— Я не видал ни души, уверяю вас.
— Да он только что у меня был!
— Я совершенно уверен, что никто не входил и не выходил.
Г. Контамин, поставленный в тупик, ощутил, однако, предчувствие беды. Он навел справки и узнал, что его знакомый совершил непредумышленное убийство и, желая избегнуть судебного преследования, покончил жизнь самоубийством как раз в тот самый час, когда Контамину явилось видение; в момент самоубийства он был именно в том костюме, в котором появился в отражении зеркала.
Бульнуа,
Учитель в Порт-Сен-Максанс
(Письмо 139)
XLII. Дядя мой Жозеф прогуливался однажды около десяти часов утра по саду; вдруг поверх забора он видит своего зятя, ехавшего верхом по дороге. Жозеф входит в дом, объявляет своей жене о прибытии мужа сестры и идет встречать его. Но все поиски его напрасны — зятя не видно. В тот же день вечером нарочный привез известие о внезапной смерти этого человека, последовавшей от удара в то же утро, в пункте, отстоявшем на 45 километров. Удар сразил его, когда он ехал верхом на лошади.
|
|
Дю Киллиу,
мэр в Лапелене (Иль-э-Вилен)
(Письмо 142)
XLIII. Мой отец, музыкант и композитор, жил одно время в Лионе с женой и маленькой дочкой; дед мой и бабушка проживали в том же городе, в получасе ходьбы от дома своего сына.
Случай, который я хочу описать, произошел 26 августа, в восемь часов утра. Отец мой брился перед окном, как вдруг слышит, что кто-то громко зовет его: «Андрэ, Андрэ!» Он оборачивается, никого не видит, идет в соседнюю комнату и застает там свою жену, спокойно сидящую на месте.
Отец спрашивает ее: «Это ты меня звала?»
— Нет, и не думала, — отвечает моя мать, — но отчего ты такой взволнованный?
Тогда отец рассказывает ей про этот громкий зов, встревоживший его. Затем он оканчивает одеваться, а через несколько минут приходят с известием, что отец его умер почти внезапно. Он требовал сына перед смертью, но его не успели предупредить.
Умер он в половине девятого, как раз в тот самый момент, когда мой отец слышал такой настойчивый зов.
Заметьте, что отец вовсе не тревожился о здоровье дедушки, так как еще накануне вечером тот был совершенно здоров.
Прошу вас не предавать наших имен гласности.
М. Б.
ВР. (Изера)
XLIV. Моя тетка, сельская учительница в Эльзасе, часто виделась с сестрой местного священника. Раз вечером, когда тетушка собиралась уже ложиться спать, она вдруг услыхала сильный звонок у входной двери. Она спустилась вниз и спросила: «Кто там?» Ответа не было. Она отворила дверь. Никого. Прохожий не мог позвонить, потому что для этого надо было войти в коридор и подняться на несколько ступенек На другое утро тетка узнала, что сестра кюрэ умерла внезапно, приблизительно в тот самый момент, когда раздался звонок.
|
|
Е. Даль (Нев Мэрон)
(Письмо 169)
XLV. Наша семья была связана родственными узами с семьей генерала Бертрана, товарища Наполеона по изгнанию. Мать моя с детства была в дружбе с дочерью генерала, Гортензией, вышедшей замуж за Амедея Тайера, умершего сенатором второй империи в 1866 году.
В 1844 году г-жа Тайер заболела, и ее отправили на остров Мадеру. Отец ее, генерал Бертран, находился тогда в Шатору. В январе он приехал в Париж на несколько дней, а в конце месяца вернулся домой в почтовой карете; стояли сильные холода. Прибыв в Шатору, он заболел воспалением легких и умер 29 января.
В тот самый день дочь его, г-жа Тайер, окруженная мужем и родственниками, сопровождавшими ее на Мадеру, мирно беседовала с ними, не испытывая ни малейшего беспокойства насчет близких ей людей, оставшихся во Франции. Вдруг она побледнела, вскрикнула и залилась слезами, проговорив: «Отец мой умер!» Окружающие старались успокоить ее, напомнив, что последние, еще недавние письма содержат добрые вести, но она настаивала на своем убеждении и просила отметить час и день.
В те времена телеграфов еще совсем не было, а железных дорог было очень мало; требовалось не меньше месяца, чтобы письма из Франции дошли до Мадеры. С первой почтой было получено известие о смерти генерала Бертрана, последовавшей 29 января, в тот самый час, когда его дочь почувствовала в том уверенность.
|
|
Все очевидцы этой сцены теперь уже умерли, но этот факт известен всей нашей семье; подлинность его вы можете проверить, обратившись к отцу Людовику, капуцину в Париже, бывшему духовнику госпожи Тайер.
М. Б. Ж. В Париже
(Письмо 172)
XLVI. Вот факт, за достоверность которого я могу вам поручиться.
21 декабря 1891 года я получил письмо, сообщавшее, что отец мой заболел и желает повидаться со мной. Так как тон письма не показался мне тревожным, то я не особенно взволновался и отправился на вокзал к 4-часовому поезду. Я пришел слишком рано и прохаживался по залу, ни о чем особенно не думая, как вдруг почувствовал какое-то недомогание, вроде дурноты: у меня потемнело в глазах, сделался страшный шум в ушах, так что я невольно остановился посреди зала. Продолжалось это минуты две. Потом я пришел в себя. Но вот что странно: как раз в тот самый миг, когда я обрел способность видеть, передо мной внезапно явилась фигура моего отца и мною всецело овладела мысль — «отец умирает».
Всю ночь меня мучила эта тревога, и я тщетно старался успокоиться. К родным своим в департаменте Шаранты я прибыл около 6 часов утра. Там я узнал, что отец скончался накануне в 6 часов утра. За час до смерти он звал меня неоднократно, и мое отсутствие огорчало его до слез. Момент смерти как раз совпадал с видением, явившимся мне на вокзале. Этот случай поразил меня до глубины души, и всю жизнь я не мог забыть его.
П.Бюссероль,
учитель в Ла-Даминелэ (Иль-э-Вилен)
(Письмо 235)
XLVII. Два раза в жизни мне случалось испытывать ясное ощущение близости отсутствующих лиц, причем я аккуратно отмечал час этой галлюцинации. И оба раза это ощущение как раз совпадало со смертью этих лиц, о болезни которых я, положим, знал, не подозревая, однако, что они так близки к кончине.
Эти два поразительных случая телепатии были в свое время занесены в лондонский «Журнал Психического Общества», в котором я имею честь состоять членом.
О. Глардон,
литератор. Кантон Во (Швейцария)
(Письмо 237)
XLVIII. Одна моя знакомая дама, особа очень рассудительная, серьезная и умная, сообщила мне следующий факт, поручившись честным словом за его достоверность.
Оставшись сиротой, она сделалась невестой одного иностранца, господина С., которого сильно полюбила. Но он никак не мог добиться от своих родителей согласия на этот брак. Наконец, отчасти из чувства осторожности, отчасти с досады, она вышла замуж за одного пожилого господина, также добивавшегося ее руки.
Она поступала честно и больше не виделась с прежним женихом своим, который вернулся на родину; но все же она не переставала о нем думать. Однажды, войдя к себе в комнату, она ясно увидела его лежащим на полу, в крови, как мертвого. Она вскрикнула и подошла ближе, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация. Через мгновение все исчезло, и муж, прибежавший на ее крик, ничего не увидел.
Ей тотчас же подумалось, что с господином С., вероятно, случилось несчастье, но она не могла в этом убедиться, не зная, где он живет.
Через несколько дней, однако, она встретила одного знакомого С., и тот сообщил ей, что его другу прискучила жизнь и он покончил самоубийством. Моя знакомая проверила числа видения и смерти — оказалось, что они совпадают.
М. Готье.
В Лионе
(Письмо 244)
XLIX. Лет 12 назад я жил в Оше; однажды ночью моя жена, спавшая в комнате, смежной с моей и отделенной от нее тонкой перегородкой, разбудила меня, спросив: «Ты меня звал?» — «Нет», — отвечал я. «Но уверяю тебя, я отчетливо слышала, как кто-то два раза повторил мое имя: «Мари! Мари!» — «Тебе, вероятно, что-нибудь приснилось, — возразил я, — что касается меня, то я спал глубоким сном».
Немного погодя жена опять позвала меня: «Встань, пожалуйста, зажги огонь, я опять слышала зов, — мне страшно!» Очень встревоженная, моя жена не спала всю ночь и не тушила свечи. «Запомни, — сказала она мне, — что мы скоро услышим о смерти господина Готье. Мне показалось, что я узнала его голос».
На другой день почтальон передал мне письмо с черной каймой; я был ошеломлен, увидав штемпель Марселя, но мое изумление дошло до крайних пределов, когда я, прочтя письмо, узнал, что г-жа Готье извещает мою жену о смерти своего мужа, приключившейся в ту самую ночь и в тот час, когда она слышала двукратный зов.
Я часто рассказывал впоследствии об этом странном происшествии и теперь очень рад, что могу сообщить его вам, может быть, оно пригодится в ваших исследованиях.
А. Депес.
5, улица Кассини, Ницца (Письмо 275)
L Отцу моему было лет двадцать, когда он жил на Корсике, в отцовском доме, с тремя своими братьями в возрасте от 17 до 30 лет, молодыми людьми, далеко не слабонервными.
А. Однажды ночью они услыхали на верхнем этаже дома шум шагов. Казалось, кто-то нарочно стучит каблуками. Поднявшись наверх, стали всюду шарить — никого не оказалось. Но только лишь они сошли вниз, как топот возобновился. По времени это непонятное явление продолжалось примерно час.
Вскоре они узнали, что одна их тетка умерла в Америке, и как раз в ту ночь и в тот час, когда раздавались необъяснимые шумы.
В. В июне 1877 г. отец мой умер в Константине. Один из его братьев, которого он особенно любил, находился тогда в Корсике и качался в гамаке. Он был совершенно одним во всем доме — ни людей, ни животных. Вдруг он услышал какие-то шумные прыжки на верхнем этаже. Дядя мой был удивлен и ломал себе голову, что бы это значило, но вдруг вспомнил про случай, бывший с ним в молодости, и проговорил про себя: «Понимаю, это он умер», имея в виду моего отца. Несколько часов спустя телеграмма известила его, что отец мой умер в тот самый час, когда дядя слышал шум и возню наверху.
Е. Рафаэлли-де-Галлеан.
Ницца
(Письмо 284)
LI Отец мой был человек очень образованный, ума положительного, солидного и никогда не занимался ни спиритизмом, ни другими подобными экспериментами. Однажды, в 1860 году, ночью, мой отец и мать одновременно были разбужены стуком шагов. Казалось, кто-то ходит по комнате в тяжелых сапогах и доходит до постели. Отец зажег свечу, но ничего не увидел, и все затихло. Несколько дней спустя письмо из морского министерства известило нас о смерти моего дяди, служившего в Тулоне. Он очень любил мою мать. Умер он именно в тот день, когда слышались шаги — час не был проверен. Ни отец, ни мать не придавали сначала никакого значения слышанному шуму. Явление, значит, не до конца ясное, но мне думается, что нельзя ничем пренебрегать в изысканиях подобного рода.
Д-р Ламарк-Дормуа,
врач при госпитале в Бордо
(Письмо 288)
LII. Знаменитый трибун Барбес находился в центральной тюрьме в Ниме; его постоянно окружали сторожа, и вообще он был предметом особенного внимания как политический преступник. Однажды, гуляя в тюремном дворе с несколькими заключенными, он вдруг сказал им: «С моим братом несчастье!» На другой день действительно узнали, что брат Барбеса умер в Париже, упав с лошади как раз в момент предчувствия, испытанного его братом.
Маргерит.
Аллея Бюска, 14, в Тулузе
(Письмо 295)
LIII. Мать моя жила в Бургони в Блиньи-сюр-Уш (департамент Кот-д'ор); случилось это в 1872 году, точно не помню, но можно и это проверить; однажды во вторник между 9 и 10 часами утра она услыхала, что дверь ее спальни с шумом отворилась и захлопнулась. В то же время кто-то громко окликнул ее: «Люси! Люси!»
В следующий четверг она узнала, что один ее дядя, Клементин, особенно к ней привязанный, скончался во вторник Именно между 9 и 10 часами утра.
В момент зова и хлопанья дверей спальни моего отца не было дома. По его возвращении моя мать немедленно рассказала ему о происшествии, причем даже не подумала о дяде.
Мои родители до сих пор живы и находятся при мне в Бурже. Факт этот был рассказан мне давно, и я могу поручиться в его достоверности. Если он покажется вам интересным, я буду очень рад. Прошу вас печатать одни начальные буквы моего имени — жители нашего города далеко не отличаются независимостью духа.
П.Д.
В Бурже
(Письмо 33)
LIV. В 1856 году мне было девять лет, а брату всего шесть. Мы жили с родителями в Безансоне. Они были родом из Вюртемберга, и обе наши бабушки жили — одна в Ульме, другая в Штутгарте. Мы, дети, никогда не видели их; я, старшая, очень смутно представляла себе, что такое бабушка, а тем более мой маленький братишка. Все, что мы о них знали, — это что обе писали письма каждый год на Рождество нашим родителям, которые, в свою очередь, лаская нас, говорили, что, дескать, бабушки молятся за своих внуков и шлют им свое благословение.
Этого мало для того, чтобы произвести впечатление на детей, и мне кажется, в то время какая-нибудь кукла или паяц были бы нам гораздо приятнее. А между тем вот что случилось. Однажды, — помню, это было в четверг, в феврале 1856 года, — мать велела мне пойти поиграть в саду, благо стояла ясная, солнечная погода; я взяла своего братишку за ручку, и мы оба спустились в сад. Но там, вместо того, чтобы играть и резвиться, он печально забился в угол, потом вдруг ни с того ни с сего залился слезами и побежал к дому, крича: «Я хочу видеть бабушку, мою бедную бабушку! Я никогда не видал ее, я хочу ее видеть!» Мама, думая, что он ушибся, бросилась к ребенку, но на все ее вопросы, на все ласки мальчик твердил только одно: «Хочу к бабушке». Кое-как удалось успокоить его обещанием скоро свозить его к бабушке.
В следующее воскресенье отец явился домой с письмом с большой черной печатью. «Бедная моя женушка, — сказал он, целуя маму, — ведь недаром наш маленький Эдмонд плакал о бабушке, — она скончалась в тот самый час, когда он со слезами требовал ее видеть».
Эмилия Зейц.
В Париже
(Письмо 314)
LV. Вот что случилось с моим отцом, флотским капитаном в отставке. Он был в плавании и около полуночи стал на вахту. Прохаживаясь по мостику, он вдруг увидал мелькнувшую у него перед глазами фигуру ребенка, одетого в белое и как будто собирающегося улететь.
— Ты ничего не видел? — спросил он у матроса, бывшего при нем.
— Ничего, — отвечал тот.
Тогда отец рассказал ему о своем видении, прибавив: «Наверное, у меня дома неблагополучно». Он тщательно записал день и час, и вернувшись домой, узнал, что в тот самый день умерла его маленькая племянница. Отец мой не раз рассказывал мне об этом и еще на днях повторил, читая вашу статью.
М. Шейльян.
Арзев
(Письмо 541)
LVI. Г. Пасса, долгое время бывший священником в Версале, рассказал мне следующий случай. Однажды в бытность его студентом в Страсбурге, находясь в бодрствующем, вполне сознательном состоянии, он увидел своего брата, офицера тюркосов в Африке, лежащим на дне глубокой ямы с раскроенной, окровавленной головой. Хотя это видение произвело на него ужасное впечатление, однако он ни одной минуты не допускал мысли, чтобы оно предвещало действительность, и вспомнил о нем только тогда, когда получил по почте следующее роковое известие: в тот самый день, когда брат являлся ему, он подвергся нападению одного из своих рядовых, который рассек ему голову и бросил труп в яму.
А Е. Моно.
97, улица Дракона в Марселе
(Письмо 363)
LVII. В ответ на ваше воззвание относительно явлений психического свойства я намерена сообщить вам следующий факт, за достоверность которого поручится вам мой отец, Флеран, отставной учитель, и мать моя, начальница школы, живущие в Тенэ (Эндра).
Это было в феврале 1887 года. У моей матери был в Эвре больной брат, к которому она питала особенно нежную привязанность и который, со своей стороны, очень любил ее.
В конце предыдущего года мать моя навещала брата и могла воочию убедиться относительно его здоровья.
11 февраля следующего года, около шести часов вечера, моя мать спустилась в подвальный этаж школьного дома и тотчас же вернулась в состоянии неописуемого волнения. Она слышала в продолжение нескольких секунд три раздирающих крика, как бы призывающих ее на помощь; крики неслись, по-видимому, из слухового окна, обращенного на север. «Брат мой в агонии, — сказала она моему отцу, — я слышала его зов». На другой день она получила письмо, помеченное 12 февраля, с известием о кончине моего дяди, Эрнеста Бартельми. Одна знакомая, писавшая это письмо и не отходившая от больного до последней его минуты, рассказывала потом, что он все время, не переставая, звал мою матушку.
Матушка не раз рассказывала мне об этом происшествии; она так и осталась в убеждении, — хотя не может объяснить себе этого явления, — что она в течение нескольких минут находилась в мысленном общении со своим умирающим братом.
Передаю вам этот факт в надежде, что он может послужить вам при изыскании причин, производящих подобные воздействия.
Ф. Флеран,
учительница в Рельи
Нижеподписавшиеся удостоверяют строгую точность сообщенных их дочерью сведений.
Г. Флеран,
отставной учитель.
С. Флеран,
начальница школы в Тенэ (Эндра)
LVIII. Считаю долгом сообщить вам следующий факт, ручаясь за его достоверность. Состоя на военной службе, я был в отпуске дома, в Анно (Нижние Альпы). 30 декабря 1890 года, поутру, мать моя сказала мне: «Помяни мое слово, кто-нибудь умер из наших родных. Нынче ночью, в два часа, я была разбужена сильными стуками в стенку у изголовья моей постели. Я проснулась, и мне тотчас же пришла в голову мысль, что у нас в семье неблагополучно». Признаться, я не поверил этим предчувствиям. Но часов в десять того же утра мы получили телеграмму из Динья, извещающую о серьезной болезни моей тетки, сестры Анжели, настоятельницы общины св. Марфы. Мать моя заметила: «За этой телеграммой, наверное, последует другая, извещающая о смерти сестры». Так и случилось. В письме, полученном позднее, сообщалось, что тетка моя, после болезни, продолжавшейся несколько дней, скончалась 30 декабря, в два часа ночи, то есть именно в тот самый час, когда моя мать слышала стуки у своего изголовья. Матушка даже не подозревала о болезни своей сестры.
Барлатье.
Анно (Нижние Альпы)
(Письмо 409)
LIX. Несколько лет тому назад супруги В. посетили своего знакомого больного старика, некоего Сент-Обена, человека очень образованного и большого оригинала. Среди разговора старик, убежденный, что ему недолго остается жить, обещал господину В. подать о себе весть, когда придет его последний час. Г-н В., со своей стороны, дал такое же обещание.
Прошло лето, и супруги больше не виделись с больным. Однажды зимним вечером после ужина В. читал газету. Вдруг он как бы невольно поднял голову и сказал жене: «Сент-Обен умер». Та не поверила и спросила, от кого он об этом узнал. «Мне никто ничего не говорил о Сент-Обене, — отвечал В.,- но вот сейчас как будто что-то ударило меня в голову, в тот же момент я невольно подумал о смерти Сент-Обена». На другое утро г-жа В. услыхала в церкви весть о кончине Сент-Обена, последовавшей накануне вечером. Господин В. (мой дядя), рассказавший мне об этом случае, говорил, что невозможно определить свойства полученного им легкого удара, — никогда в жизни он потом не испытывал подобного ощущения. Он вовсе не суеверен, — совершенно напротив.
Гусси ван-дер-Гаге,
в Рулере
(Письмо 433)
LX. Дед мой с материнской стороны, человек серьезный, солидный, спокойный и строгий, прогуливался однажды по улицам Лондона, погруженный в размышления. Вдруг он увидел, что сквозь толпу протискивается, направляясь к нему, один из его близких друзей детства, полковник индийской армии, который, судя по сообщениям газет, был занят в то время усмирением бунта сипаев. Дед мой, вне себя от удивления, протянул руку приятелю и собирался задать ему вопрос. Но тот исчез так же внезапно, как и появился. Вернувшись домой, дедушка осведомился, не приходил ли полковник, и, получив от прислуги отрицательный ответ, несколько встревоженный отправился в свой клуб. Там тоже никто не видел полковника. Прошло несколько недель: в ту пору средства сообщения были еще очень плохи. Однажды, пробегая столбцы еженедельного журнала, выходившего в Индии, дедушка с огорчением увидел имя своего дорогого друга в списке убитых. Сравнив даты, он пришел к убеждению, что кончина его друга совпадала с появлением его призрака на многолюдных улицах Лондона, где в прежнее время оба приятеля особенно любили бродить, изучая характерные уличные типы столицы.
Е.Азинелли.
Женева
(Письмо 443)
LXI. Моя тетка рассказывала мне, что однажды вечером, когда она уже улеглась в постель, но еще не засыпала, послышался необычайный шум из конюшен. Пока отец ее ходил узнавать, в чем дело и успокаивать животных, она ясно увидела своего дедушку стоящим перед камином. Она кликнула свою мать, чтобы и она взглянула на видение, но оно уже успело исчезнуть. На другой день узнали о смерти дедушки, совершенно внезапной, последовавшей от падения с лошади. Я выразил предположение, что это был сон; но тетка настойчиво утверждала, что ни на минуту не засыпала перед видением.
Анри Перес,
166, улица Ла-Шапель, Париж
(Письмо 452)
LXII. Доктор Блан из Эле-Бэн передавал мне, что в молодости он был свидетелем любопытного явления. Одна его тетка серьезно заболела, а сын ее, шестилетний мальчик, был перевезен к доктору Блану, где ребенок играл со своими сверстниками. Внезапно дитя останавливается среди игры с испуганным лицом и вскрикивает: «Мама! Я видел маму!» Об этом сообщили доктору. Сначала он подумал, уж не заболел ли мальчик; и только позже оказалось, что мать его скончалась как раз в тот момент, когда он кричал и звал ее.
Луи Николь.
Тиэрнэ, Стритгэм, Лондон
(Письмо 453)
LXIII. В Мальамуре жил один родственник моей матери, которого она очень любила и ценила за неоднократные услуги, оказанные им в тяжелые моменты ее жизни. Мать моя жила в Варенне, на расстоянии 15 километров от Мальамура. Родственник знал, что матушка больна. В ночь ее кончины он слышал страшную возню и шум на чердаке, точно ворочали мешки с зерном. Он тотчас же подумал про себя: «Наверное, кузина Лаббе умерла». Это и подтвердилось; моя мать, действительно, скончалась в ту самую ночь. По-моему, если телепатические явления случаются не так часто, то это объясняется тем, что они могут происходить только между лицами, действительно искренно расположенными друг к другу, — а много ли таких привязанностей на свете?
Лаббе,
нотариус в Эне (Меза)
(Письмо 455)
LXIV. Я часто слыхал в своей семье рассказ о следующем случае, приключившемся с моим дядей, членом Института, профессором в «Ecole des chartes», умершим 18 лет тому назад. Этот дядя, строгий католик, был воспитан своей теткой, о которой отзывался всегда с благодарностью и благоговением. Однажды — это было, кажется, накануне его конфирмации, — находясь на расстоянии нескольких сот миль от своей тетки, он вдруг увидел ее перед собой, и тотчас же им овладела уверенность, что она умерла и явилась дать ему свое последнее благословение. Действительно, через несколько дней узнали, что тетушка умерла как раз в тот момент, когда мальчик увидел ее перед собой.
Поль Киттель,
адъюнкт-профессор университета,
преподаватель в лицее Корнеля
в Эльбефе
(Письмо 457)
LXV. В 1865 году свирепствовала холера в Ла-Сейне; спасаясь от эпидемии, мое семейство приютилось в ближайшей деревушке. Там жил один рабочий, который, бравируя, пренебрегал опасностью и каждый день ходил в Сейну, возвращаясь ночевать домой.
Однажды, чувствуя себя утомленным, он не пошел на работу, а сын его, 15-летний мальчик, не придавая значения нездоровью отца, отправился ловить рыбу ради забавы на береговые утесы, лежащие в 8 километрах от дому. Он надеялся, что отец скоро присоединится к нему.
В 11 часов отец умер в своей постели от холеры; в тот же час сын видел его на соседнем утесе; отец издали манил его к себе.
Берег был довольно обрывистый. В этом месте мальчику пришлось сделать обход, чтобы добраться до той скалы. Но когда он, наконец, достиг ее, видение уже исчезло.
Мальчик опрометью бросился домой и сейчас же спросил — вернулся ли отец? Ему показали его тело. Тогда он и рассказал нам о своей галлюцинации.
Сам я не присутствовал при последних минутах отца и не могу вам сказать, звал ли он сына, умирая; ограничиваюсь передачей лишь того, что осталось живо в моей памяти.
Балосси,
главный контролер табачной торговли
в Пон-де-Бовуазен.
Изера
(Письмо 459)
LXVI. Случилось это около 1850 года в знакомом мне семействе. Две сестры только что улеглись в постель; вдруг одна из них вскрикивает: «Боже мой! Отец!..»
Мать воображает, что это галлюцинация или сон, и старается успокоить дочь, но та отвечает: «Я уверена, что видела папу, он даже тронул меня за руку».
Надо вам знать, что отец девушек несколько дней тому назад уехал в Тур строить балаганы для тамошней ярмарки. На другой день семья получила письмо, извещающее, что отец погиб, свалившись с постройки. Видение явилось дочери как раз в момент его смерти.
Делану,
домовладелец,
улица Замка, 28,
в Лоше
(Письмо 462)
LXVII. В 1858 году, находясь в Пенбефе, я занимал с женой и ребенком дом, где прежде жила некая г-жа Леблан, потом переселившаяся в Нант. Однажды ночью, весной (точнее не могу определить, в каком именно месяце) мы с женой внезапно проснулись от сильного шума; нам обоим показалось, как будто большая полоса железа грохнулась со всего размаха об пол нашей спальни, так что постели пришли в сильное сотрясение. Вскочив в переполохе, мы зажгли свечу, бросились к колыбели ребенка и осмотрели всю комнату. Все было тихо и оставалось на своих местах.
На другой день нам сообщили, что г-жа Леблан внезапно скончалась в ту ночь и приблизительно в тот час, когда мы испытали такой переполох и были разбужены безо всякой видимой причины. Мы не поддерживали отношений с этой особой и не знали, что она была больна.
Моя теща и свояченица, занимавшие две комнаты, смежные с нашей, вставали в ту ночь и приходили к нам. Мне помнится, они были разбужены только нашей возней и восклицаниями, а не чем-либо другим. Когда мы узнали, что смерть г-жи Леблан совпала с переполохом в нашем доме, то свояченица моя, особа очень набожная, сказала: «Души умерших, разлучаясь с телом, посещают тот дом, где они прежде проживали».
Е. Орие.
Нант, главный инспектор дорог в департаменте
(Письмо 468)
LXVIII. Несколько лет тому назад в музоне (в Арденских горах) одна женщина, опасно заболев, отправила свою маленькую дочь на несколько дней к родственникам в Седан. Ночью девочка просыпается, плачет, зовет свою мать, просится к ней, умоляет, чтобы ее сейчас же отвели к ней.
На другой день приходит известие о смерти матери, случившейся ночью, как раз в тот час, когда ребенок звал ее и требовал, чтобы его немедленно проводили к маме.
Г.Жиллэ.
28, улица Бурнизэ, в Вузиере
(Арденские горы)
(надзиратель за ссыльными)
(Письмо 472)
LXIX. Мой брат, надзиратель над сосланными в Кайенне, находясь в отпуске в Боллене, рассказал мне о следующем происшествии. Он был очень дружен с другим надзирателем, Ренуччи. У того была дочурка, сильно привязавшаяся к моим брату и невестке. Девочка эта как-то заболела.