Меня не было дома. Думая, что я вошел в столовую, неслышно отворив дверь, она спросила громко: «Это ты, Жорж?»
Никто не отвечал; тогда она сама прошла в столовую и убедилась, что там нет ни души. Когда я вернулся домой, она рассказала мне об испытанном ощущении.
На другой день она получила телеграмму с известием о смерти одной родственницы, жившей в Шамбоне (Луара), в 25 километрах оттуда.
Она поехала в Шамбон и узнала, что эта кузина упала, расшиблась и умерла через несколько часов после несчастного случая. Предзнаменование, испытанное моей матерью, как раз совпадало по времени с часом ее кончины.
Жорж Марле.
Мировой судья в Мальзербе (Луара)
(Письмо 6)
XVII. 4 декабря 1884 года, в половине четвертого утра, я вдруг проснулась и поднялась с постели; сна как не бывало. Я совершенно отчетливо увидела перед собой своего брата, Жозефа Бонне, подпоручика 2-го полка спагиев, тогда стоявшего гарнизоном в Батне, в провинции Константины (Алжир). В это время у них были как раз маневры, и мы в точности не знали, где он находится. Брат поцеловал меня в лоб, причем я ощутила холодное прикосновение, и сказал мне: «Прощай, Анжель, я умер».
Взволнованная и расстроенная, я тотчас же разбудила мужа и сказала ему: «Жозеф умер, он сам сейчас сказал мне».
Так как этот день, 4 декабря, был днем рождения брата (ему исполнилось 33 года), и мы накануне много говорили о нем, то муж стал уверять меня, что это и есть причина моих бредней, и назвал меня даже по этому случаю экзальтированной головушкой.
Весь этот день, четверг, я была очень взволнованна. А в десять часов вечера мы получили депешу. Прежде чем вскрыть ее, я уже знала, что она содержит. Брат мой умер в Кеншеле (Алжир) в 3 часа утра.
|
|
Анжель Эсперон, рожд. Бонне.
Удостоверяю, что рассказ моей жены безусловно верен.
Осман Эсперон,
капитан в отставке, кавалер Почетного Легиона.
Бордо
(Письмо 7)
XVIII. Случилось это в 1845 году, 28 октября; отец мой, тогда еще четырнадцатилетний мальчик, ходил с ведром за водой к колодцу, находившемуся метрах в 80 от дома моих родителей. Поутру в этот день он видел, как возвращался домой заболевший Ленуар, старик-крестьянин, служивший пастухом у помещика г. Бушвиля в Нанто-Сюр-Люпен (Сена и Марна). Чтобы дойти до конца, надо пройти расстояние около 20 метров от домика Ленуара. Было около четырех часов пополудни.
Остановившись отдохнуть, отец мой обернулся и увидел Ленуара, идущего к нему с узелком за плечами. Предполагая, что он возвращается на работу, отец мой взял свое ведро и вернулся домой. Брат его, Шарль, почти немедленно прибежал во двор и объявил: «Не знаю, что такое случилось у мадам Ленуар, она плачет и кричит: «Он умер!»
— Вероятно, дело идет не о старике Ленуаре, — возразил мой отец, — я сейчас видел его идущим к хозяину.
Не теряя времени, бабушка отправилась к чете Ленуар и узнала, что старик только что скончался, то есть в тот самый момент, когда моему отцу явилось видение.
А. Бертран,
учитель в Вильбере (СенаиМарна)
(Письмо 11)
XIX. Мы жили на даче. Мать моя занимала комнату рядом с нашей спальней. Матушка была уже старая женщина, но чрезвычайно здоровая, еще накануне ничто не предвещало ее близкой кончины.
К утру, часов в пять, я вдруг проснулся от какого-то шума, мне показалось — звонка. Я вскочил с постели и сказал жене: «Матушка звонит».
|
|
Жена возразила мне, что этого не может быть, так как на даче нигде не проведено звонков, и шум, разбудивший меня, вероятно, является скрипом колодца, находившегося у нас под окнами. Хотя обыкновенно скрип колодезного блока никогда не будил меня, я, однако, допустил это объяснение и не придал значения своему внезапному пробуждению. Затем я отправился на службу, в Лион. Несколько часов спустя жена известила меня с нарочным, что нашла матушку мертвой в постели; судя по признакам, можно было отнести момент ее смерти к пяти или шести часам утра, то есть приблизительно к той самой минуте, когда какое-то необъяснимое ощущение заставило меня предположить, что она зовет.
Е.Жерен,
стряпчий при гражданском суде (Лион)
(Письмо 13)
XX. Несколько лет тому назад у меня жила в доме старая няня, Софи, воспитавшая еще мою мать, потом меня и, наконец, помогавшая вынянчить и моего ребенка. По старости лет она могла заниматься только птичьим двором, и то от безделья.
Софи была для меня близким человеком, и я любил ее всем сердцем, как во времена детства. Для нее же я был всем на свете — ее божеством, ее кумиром. Но обращаюсь к своему рассказу.
Я возвращался один ночью в экипаже из далекого путешествия, как вдруг услыхал глухой голос, произносивший мое имя. Я круто остановил лошадь и вышел из экипажа.
Никого не видно. Я уже собирался опять сесть в экипаж, предположив, что это была иллюзия моего слуха. Вдруг вторично слышу свое имя, произнесенное уже в самом экипаже жалобным голосом, точно кто-то зовет на помощь. Я узнал голос моей бедной Софи. Я сел в экипаж очень встревоженный и вслед за тем опять услыхал в третий раз тот же голос, но уже тихий и ласковый, такой, каким няня, бывало, баюкала меня ребенком. Я почувствовал необъяснимое волнение. Даже теперь, вспоминая об этом, я испытываю тягостное чувство.
|
|
Увидав невдалеке свет на постоялом дворе, я заехал туда и занес в свою записную книжку случившееся со мной необыкновенное происшествие.
Час спустя я приехал домой; первым делом мне сообщили о кончине моей бедной старушки, последовавшей только что, после агонии, продолжавшейся около часу.
Жорж Паран,
мэр в Въеж Фати (Эн)
(Письмо 20)
XXI. Прочитав ваше воззвание, я считаю долгом рассказать вам об одном происшествии, случившемся здесь и сильно переполошившем жителей этого местечка. Вот что произошло.
Пятнадцатилетний мальчик, давно уже находившийся в услужении у М. У., был послан вести скот на водопой. Надо вам сказать, что отец этого ребенка заболел два дня назад воспалением легких, и что болезнь его тщательно скрывали от сына.
Шагах в тридцати от хлева мальчик увидел вдруг две руки, воздетые к небу, затем — фигуру в виде призрака, и услыхал жалобные крики и стоны. Потрясение было так сильно, что мальчик лишился чувств; он объяснил потом, что видел своего отца. Было около семи часов вечера.
На другой день, в четыре часа, отец его умер, а накануне вечером несколько раз требовал к себе сына среди сильнейших страданий.
Этот факт могут подтвердить вам сотни лиц, самых уважаемых в Шамбере.
К-Дюфор,
аптекарь в Шамбере (Корреза)
(Письмо 5)
XXII. Следующий факт я нахожу стоящим вашего внимания. Г Дестрюбе, капельмейстер 14-го полка, человек, вполне заслуживающий доверия, однажды ночью внезапно проснулся, услыхав голос, звавший его: «Нарцис!» Услыхав этот зов, Дестрюбе, узнавший голос своего отца, приподнялся на постели. Это происходило между полуночью и половиной первого. Несколько часов спустя Дестрюбе получил телеграмму, извещавшую его о кончине отца, последовавшей именно ночью в тот самый час, когда он услышал его голос.
Дестрюбе, стоявший гарнизоном в Сен-Максанте, отправился на похороны в Вобекур (Меза) и там узнал, что последнее слово, произнесенное его отцом, было «Нарцис!»
Если этот факт может быть полезен вам в ваших интересных изысканиях, то я считаю за счастье сообщить его вам, а мой друг Дестрюбе готов подтвердить все вышесказанное.
Сорле,
капитан 137-го пехотного полка в Фонтенэ-ле-Конт (Вандея)
(Письмо 27)
XXIII. Моя старая тетка, г-жа де Тирие, за четыре-пять часов перед смертью затихла и казалась углубленной в размышления «Ваши боли усилились?» — спросила ее сиделка, потом сообщившая мне об этом случае. «Нет, милая моя, но я позвала сюда Мидон на свои похороны», — отвечала старушка.
Мидон была ее прежняя служанка, жившая теперь в Эльмоне, деревне, лежащей в шестидесяти километрах от Нанси, где находилась г-жа де Тирие. Женщина, присутствовавшая при последних минутах моей тетки, была очень удивлена, увидав несколько часов спустя эту самую Мидон, явившуюся с траурным платьем в узелке и говорившую, что слышала, как звала ее барыня, «чтобы она присутствовала при ее кончине и отдала ей последний долг».
Ад'Арбуаде-Жюбенвилль,
отставной смотритель над лесами и водами,
кавалер Почетного Легиона в Нанси
(Письмо 30)
XXIV. Отец моей матери жил в Генинге, где состоял мэром. Вскоре после осады этого города он получил известие, что отец его, живший в Рикс-гейме, опасно захворал. Велеть оседлать верховую лошадь и поскакать туда сломя голову было делом одной минуты. На полпути он увидал фигуру своего отца перед головой коня, который взвился на дыбы. Первой мыслью деда было, что отец его скончался, и, действительно, прибыв в Рикс-гейм три четверти часа спустя, он убедился, что отец отошел в вечность как раз в ту самую минуту, когда ему явилось видение.
Мать моя, Маделена Зальцман, тогда молоденькая девушка, несколько лет спустя вышла замуж за Антуана Ротеа, нотариуса в Альткирхене (Эльзас), где он занимал эту должность в продолжение 30 лет. Я унаследовал его профессию и после войны 1870 года поселился во Франции, в Оркво (департаменте Верхней Марны).
Е. Ротеа
(Письмо 40)
XXV. Моя мать скончалась в субботу 8 апреля 1893 года. В предыдущую среду я получила от нее письмо, в котором она писала, что не особенно страдает от своей болезни сердца, и рассказала мне о поездке, предпринятой ею 1 апреля в Васселону, неподалеку от нашего поместья. В тот день, 8 апреля, я спокойно пообедала в полдень, но в два часа мной вдруг овладел приступ невыносимой тоски. Я поднялась к себе в спальню, бросилась в кресло и разразилась рыданиями: мне представилась матушка лежащей на своей постели мертвой, в белом кисейном чепце с рюшами, которого я никогда у нее не видела. Старуха-служанка, встревожившись, пришла ко мне и удивилась моему отчаянию. Она уверяла, что у меня расстроены нервы, и помогла мне докончить мой туалет. Я вышла из дому в полусознательном состоянии. Пять минут спустя я услыхала позади поспешные шаги своего мужа, принесшего мне телеграмму: «Матушка при смерти, не проживет и ночи».
— Она умерла! — воскликнула я, — я знаю, я ее видела.
Я вернулась домой, и мы собрались ехать с первым же поездом. Было половина третьего по парижскому времени, когда я увидела свою мать на смертном одре, а три часа спустя мы узнали из телеграммы о том, что она неожиданно скончалась, в половине четвертого по сграсбургскому времени. Она вовсе не болела и легла лишь за два часа до смерти, жалуясь на озноб и сонливость; она не предчувствовала смерти и заставила моего отца прочесть ей какое-то письмо. Детей своих она не требовала к себе, но я все-таки думаю, что она вспомнила обо мне, умирая. Я приехала в Страсбург в 11 часов утра, когда матушка была уже положена в гроб, но женщины, одевавшие ее, описали мне бывший на ней кисейный чепец таким точно, каким я его видела в своем видении.
А.Гесс. В.Альби
(Письмо 42)
XXVI. Один молодой студент-медик, состоявший интерном в госпитале, заболел ангиной, признанной не тяжелой. Однажды вечером он возвращается к себе в комнату, не чувствуя никакого ухудшения в своем здоровье, ложится в постель и засыпает, — по крайней мере, так все думают. В ту же ночь, часов около трех, сестра милосердия в больнице была разбужена стуками в дверь. Она поспешно встает, так как стуки делаются все настоятельнее, бежит к двери, но никого не видит. Она расспрашивает персонал больницы, никто ничего не слыхал. Поутру, в час общего подъема, приятель молодого студента, живший с ним рядом, встревоженный тем, что сосед не шевелится, подходит к нему и застает его мертвым, с руками, судорожно прижатыми к горлу. Он умер от внутреннего кровоизлияния.
Тогда монахиня поняла значение стуков в ее дверь. Несчастный умирающий, очевидно, думал о ней, как о человеке, проявившем к нему участие. Будь она возле, он, может быть, остался бы жив. Если вы напечатаете это происшествие, то прошу вас изменить мое имя и название города: у нас публика вполне fin de siecle, и готова поднять на смех все, что угодно.
А.К.
(Письмо 43)
XXVII. В 1887 году мои родители приютили у себя мою бабушку, 80-летнюю старушку. Мне было тогда двенадцать лет и я посещал вместе с товарищем, старше меня года на два, общинную школу на улице Булар в Париже. Бабушка была больна, но ничто не заставляло предвидеть ее скорой кончины. Прибавлю, что приятель мой часто приходил к нам, и что жили мы на расстоянии десяти минут ходьбы друг от друга.
Однажды утром, когда я проснулся, около 7 часов, мама сообщила мне, что час тому назад скончалась моя бабушка. Разумеется, решено было, что я сегодня не пойду в школу. Отец мой, отправляясь в 9 часов утра в городскую ратушу, где состоял чиновником, зашел в школу предупредить директора о постигшем нас несчастии. Тот отвечал, что уже все знает, что мой товарищ сообщил ему это известие, сказав, что моя бабушка умерла в шесть часов утра. Между тем никаких отношений между нашим домом и домом моего приятеля не было, как, впрочем, между нашей семьей и школой. Но этот факт неоспоримый, и я сообщаю его вам, ручаясь за его достоверность.
Вот какое объяснение дал мне мой товарищ на второй или на третий день. Проснувшись ночью, он увидел свою сестру, умершую некоторое время тому назад, входящей в его комнату, держа за руку мою бабушку. Последняя сказала ему: «Завтра в шесть часов утра меня уже не будет в живых». Теперь спрашивается, правда ли, что он слышал эту фразу? Был ли он искренен и точен в своих показаниях? Не знаю. Как бы то ни было, а на основании этого видения он известил директора школы о происшествии, которого он никаким другим путем не мог ни предвидеть, ни узнать.
М. Мине.
6-й отдел воинской администрации.
Шалон-на-Марне
XXVIII. 22 января 1893 года меня призвали телеграммой к моей тетке, старушке 82 лет, заболевшей несколько дней тому назад.
Я застала тетушку в агонии, почти не могущую говорить, и тотчас же уселась у ее изголовья с тем, чтобы уже не покидать ее. Часов около десяти вечера я вдруг услыхала, что она восклицала необыкновенно звучным голосом: «Люси! Люси! Люси!» Я вскочила и, подойдя к больной, убедилась, что она потеряла сознание и уже хрипит. Через десять минут она испустила дух.
Люси была еще одной племянницей и крестницей тетушки, недостаточно часто посещавшей ее, на что старушка даже неоднократно жаловалась сиделке.
На другой день я сказала своей кузине Люси: «Наверное, вы были удивлены, получив телеграмму о смерти тети?» Она отвечала мне: «Нисколько, я этого ожидала. Представьте, вчера вечером, часов около десяти в то время, как я спала глубоким сном, я была внезапно разбужена голосом тетушки, звавшей меня: «Люси, Люси, Люси!» После этого я всю ночь не могла сомкнуть глаз».
Вот вам факт, который передаю с полной достоверностью, но прошу вас, если вы намерены предать его гласности, поставить только начальные буквы моего имени.
П.Л.Б.
(Письмо 47)
XXIX. Могу сообщить вам один факт безусловно достоверный, слышанный мною непосредственно от самих очевидцев. Десять-двенадцать монахов собрались на совещание в одном из залов монастыря. Вдруг ставня одного из окон захлопывается со зловещим скрипом. В ту же минуту один из монахов, или несколько человек — не помню, — вскакивают и восклицают: «Случилось несчастье! Наш настоятель умер!» Настоятель находился в то время за несколько километров от монастыря. На другой день монахи получили роковое известие — их настоятель действительно умер в тот самый момент, когда хлопнула ставня. Эта история всегда сильно интриговала меня.
Жоаннис Жанвье.
Анзи-ле-Дюк (Сона и Луара)
(Письмо 52)
XXX. Года полтора тому назад отец мой, гостившая у нас родственница и моя сестра беседовали втроем в столовой. Они были одни во всей квартире. Вдруг все трое услыхали, что кто-то играет на фортепиано в гостиной. В удивлении сестра моя берет лампу, идет в гостиную и видит, что, действительно, несколько клавиш, подымаясь и опускаясь, издают звуки. [Викториен Сарду рассказывал мне о подобном же случае.]
Она возвращается и рассказывает о том, что видела. В первую минуту ее поднимают на смех, выражая предположение, что в рояль забралась мышь; но так как сестра моя одарена прекрасным зрением и нимало не суеверна, то все-таки находят это происшествие довольно странным.
И что же — через неделю письмо из Нью-Йорка известило нас о смерти жившего там старого дяди. Всего удивительнее, однако, было то, что три дня спустя после первого письма фортепиано опять само заиграло. Как и в первый раз, мы вторично получили извещение о смерти — теперь уже вдовы умершего дяди. Дядя с теткой жили душа в душу; они сохранили горячую привязанность к своим родным и к своей родине, Юре.
С тех пор фортепиано уже никогда не играло самопроизвольно.
Свидетели этой сцены подтвердят ее вам когда угодно. Мы — деревенские жители, из окрестностей Невшателя, и уж во всяком случае не страдаем неврозом.
Эдуард Пари,
художник из окрестностей Невшателя.
(Швейцария)
(Письмо 54)
XXXI. В 1885 году я кончал срок своей службы в Тарбском арсенале, где работал в качестве кузнеца. 20 мая глубокой ночью я проснулся от ощущения света, мелькнувшего у меня перед глазами. Я осмотрелся и увидал в ногах кровати налево светлый диск, слабое сияние которого напоминало ночник. Хотя я не видел никакой фигуры, не слышал никакого голоса, но у меня все-таки было ясное ощущение, что передо мной — мой кузен из Лангона, который был серьезно болен в то время. Через несколько мгновений видение исчезло, и я опомнился, сидя на постели. Укладываясь снова, я еще подумал про себя: «Экий вздор! Это просто кошмар!» На другой день, по обыкновению, я пошел в мастерскую, где мне подали телеграмму, извещавшую о смерти этого кузена, последовавшей около часа ночи. Мне дали трехдневный отпуск, и я поехал проститься с покойным. Мы росли вместе и любили друг друга, как братья родные.
Случившееся со мной я рассказал родителям покойного. Они еще живы и могут подтвердить факт, сообщаемый мной без прикрас и преувеличений, как это делают многие.
Элуа Декан.
Бомм (Жиронда)
(Письмо 56)
XXXII. Приблизительно 24 июля 1895 года я, раздевшись на ночь, стояла у своей постели; муж мой в это время был рядом в уборной. Находясь в состоянии бодрствования, я вдруг увидала перед собой лицо своей бабушки, изможденное, изрытое морщинами гораздо более, чем в действительности, иссиня-бледное, как у мертвеца. Видение продолжалось один лишь миг, потом исчезло, как молния, но тем не менее оно глубоко взволновало меня. В то время я никому ничего не сказала — подобные рассказы всегда возбуждают насмешки, а на другой день мать моя дала мне знать, что бабушку разбил паралич. Несколько дней спустя она скончалась. Я не проверила, совпадает ли час видения с тем моментом, когда старушка потеряла сознание.
Мне 35 лет, я ревностная католичка, жена адвоката, и все относящееся к загробной жизни крайне интересует меня. Прошу вас, однако, не называть моего имени, наш город — рассадник легкомыслия и сплетен.
Л.М.
(Письмо 63)
XXXIII. В 1888 г. в январе я потеряла бабушку; перед смертью она призвала своих детей, чтобы сказать им последнее «прости». Все собрались вокруг ее смертного одра, кроме одной из моих теток, бывшей монахиней в Бразилии. Бабушка выразила сожаление, что не может видеться с ней. Матери моей было поручено сообщить моей тетке печальную весть. А два месяца спустя мама получила от тетки письмо, в котором та рассказывала, что однажды вечером, перед тем как лечь спать, она услыхала шаги возле своей постели. Она обернулась, но никого не увидела. Вдруг полог ее кровати раздвинулся, и она почувствовала как бы чью-то руку, опустившуюся на постель. Она была одна в комнате; огонь не был потушен. Первой ее мыслью было, что умер кто-нибудь из ее родных, и она стала молиться за упокоение его души. Она записала число и час этого явления. Оказалось, что это впечатление она испытала как раз в день смерти моей бабушки.
М. Одеон,
Учительница в Сен-ЖениксенаГьере.
(Савойя)
(Письмо 68)
XXXIV. У отца моего служил когда-то работником некто Фотрак, славный малый, большой шутник и весельчак Несмотря на его постоянные проказы, все любили его за веселый нрав. Прослужив семь лет в Сенегале, бедняга нажил лихорадку, малокровие и, наконец, чахотку. Отец выхлопотал ему разрешение лечь в больницу в Гранвилле. Там он пролечился еще месяца три перед смертью.
Аккуратно каждое воскресенье отец мой ездил навещать его, чтобы поддержать в нем бодрость духа, и возил ему кое-какие гостинцы… Однажды в понедельник, на другой день после посещения, отец и мать мои вдруг проснулись от сильного стука в изголовье кровати.
«Что это такое? — вскричала матушка в страшном испуге. — Слыхал ты этот стук?»
Отец мой, не желая показать испуга, встал, однако, с постели, зажег лампу и взглянул на часы.
— Знаешь, — сказал он матери, — у меня предчувствие, уж не умер ли бедняга Фотрак? Он обещал оповестить меня.
На рассвете отец поехал в Гранвилль. Придя в больницу, несмотря на ранний час, он потребовал свидания с Фотраком. Ему отвечали, что тот скончался ночью в два часа, то есть как раз в тот час, когда отец мой был так неожиданно разбужен стуком.
Я рассказывал это происшествие много раз, но к нему всегда относились скептически и называли меня суеверным. Впрочем, я сам говорил моим родителям: «Это просто совпадение, кошмар, мало ли что может быть?» Но отец всегда возражал: «Нет, мы не спали, ни я, ни мать твоя».
Факт остается неоспоримым. Ах, если бы вы могли с помощью ваших изысканий пролить какой-нибудь свет на эти увлекательные загадки!
Бушар,
Почтовый чиновник в Гранвилле (Манщ)
(Письмо 71)
XXXV. Мой отец, которому тогда было лет 20, однажды ночевал один в верхнем этаже дома, как вдруг после полуночи раздался страшнейший грохот и входная дверь с шумом распахнулась настежь. Отец мой проснулся и вскочил в испуге; в то же время дедушка мой, ночевавший в нижнем этаже, окликнул его и стал спрашивать, не выходил ли он из дому, и с чего он поднял такой содом? Отец мой поспешно спустился вниз, дивясь такому странному приключению. Ничего не понимая, отец вместе с сыном заперли входную дверь на засов и оба вернулись затем в свои постели. Но по прошествии короткого времени повторилась та же возня, — отец и дедушка, оба испуганные, опять столкнулись у входной двери, которую они опять тщательно заперли и затем вторично улеглись. Но вот в третий раз дверь с грохотом отворилась. Ее привязали, наконец, толстой веревкой. Остаток ночи прошел спокойно.
Через некоторое время было получено письмо, извещавшее о смерти брата дедушки, переселившегося в Америку. Дата его смерти совпадала с днем, когда разыгралось вышеописанное происшествие. Но он умер около часа пополудни. Рассказывали потом, что умирающий страстно желал повидать своего брата в Эльзасе; один момент думали, что он уже умер, но он вдруг раскрыл глаза и сказал: «Я только что совершил длинное путешествие — побывал у брата в Брюмате». Вслед за тем он умер.
Каролина Бешли.
В Соверне
(Письмо 72)
XXXVI. Лично сам я не испытывал никаких телепатических явлений. Но на днях, когда у меня в доме говорили о ваших научных исследованиях, одна особа, безусловно достойная доверия, рассказала, что, находясь возле умирающей матери, она перед самым моментом ее кончины случайно разлила в ее комнате одеколон. В тот же час сестра рассказчицы, находившаяся на расстоянии 30 миль, ощутила вдруг уверенность в смерти матери и совершенно ясно услышала запах одеколона, хотя у нее под рукой ничего подобного не было. Эта дама знала о серьезной болезни своей матери.
Актав Марэ,
бывший старшина адвокатского
сословия в Руане
(Письмо 80)
XXXVII. Вот рассказ, слышанный мною от маркизы N лет пять назад, когда я был воспитателем ее сына.
Однажды маркиза обедала в гостях у своих знакомых в Париже. Общество было многочисленное и веселое. Представьте себе, какой поднялся переполох, когда одна барышня из присутствующих, громко вскрикнув, откинулась на спинку стула в слезах. Все бросились к ней. «Там! Вот там!» — говорила она, показывая на стеклянную дверь столовой. «Мне сейчас явилась моя мать, она умерла!» Тщетно старались успокоить молодую девушку, отогнать от нее эту печальную мысль.
Тяжелое впечатление овладело всем обществом. Минут двадцать спустя раздался звонок, и явившаяся прислуга попросила немедленно вызвать м-ль X, потому что у нее в доме случилось несчастье. Мать ее внезапно скончалась.
Р. Лемуасон,
преподаватель в коллеже. Вира
(Письмо 94)
XXXVIII. Отец мой, родившийся в 1805 г. в Сен-Ло-д'Урвиль (деп. Ламанша), воспитывался в семинарии, в 12 километрах от дома. Он был любимым сыном моего деда, который оставил ему наследства на целую четверть больше, по сравнению с другими своими детьми, — да и к счастью, потому что второй его сын очень скоро промотал отцовское состояние. Немудрено, что мой дед, умирая почти неожиданно (как все умирают в нашей семье), подумал об отсутствующем любимом сыне.
Эта мысль умирающего, очевидно, перенеслась ночью через расстояние в 12 километров, отделявшее его от сына; в два часа ночи мальчик ясно увидал отца, звавшего его к своему смертному одру. Мальчик разбудил настоятеля и умолял отпустить его домой.
Но настоятель отказал, говоря, что для пятнадцатилетнего ребенка небезопасно идти ночью по лесу: пусть подождет до рассвета. Увы! — слишком поздно! Бедный мальчик пришел домой, когда отец его уже умер. Кончина произошла как раз в тот час, когда он звал сына.
Анжелина Дессоль.
Ла Тронш (Изера)
(Письмо 102)
ХХХIХ. «Ценность фактов возрастает пропорционально их численности», — так говорите вы в своей статье о телепатических явлениях, это внушает мне смелость поделиться с вами одним из подобных фактов. Случился он давно и не со мной лично, но я имею возможность гарантировать его полную достоверность, в виду правдивости, здравомыслия и положительности того лица, с кем он случился. Около 1822 и 1823 года старший сын моего деда учился в Страсбурге. Последние полученные от него известия были благоприятны, и ничто не подавало повода беспокоиться на его счет. Правда, в то время пути сообщения были затруднительными, и письма приходили не часто…
Однажды, когда бабушка смотрела на портрет своего отсутствующего сына, написанный масляными красками, ей показалось, как будто полотно колышется и приближается к ней; в то же время она услыхала совершенно отчетливо: «Мама, мама!»
Видение было до того ясно, что она протянула руки и с тоской воскликнула: «Эдуард!»
Напрасно дедушка старался уверить ее, что Эдуард здоров, что в случае его болезни их уведомили бы, что у нее была галлюцинация, сон наяву, — бабушка все равно оставалась под впечатлением угрожающей беды.
На другой день из Страсбурга прибыл нарочный известить о смерти молодого человека.
Он умер в тот самый час, когда мать его смотрела на портрет, и, умирая, два раза воскликнул: «Мама, мама!»
Признаюсь, я сам не легковерного десятка, но в этом случае преклоняюсь.
С. С.
Вогезы
(Письмо 121)
XL В моем семействе произошел следующий случай, о котором не раз рассказывали мне мать моя и бабушка.
Бабушка, тогда еще молодая девушка, жила в порте Анво (городке близ Сэнта), у нее был брат, моряк, Леопольд Друльяр.
Другой ее брат, живший с ней, отправился однажды на сеновал за сеном для скота. Но почти немедленно он возвратился бегом, дрожа от испуга, и сказал своей матери «Мама, я видел сейчас брата Леопольда на сеновале». Над ним посмеялись, но потом позабыли об этом, как вдруг в декабре того же года узнали о смерти этого Леопольда, последовавшей в Гаване, в июне, то есть в том месяце, когда его брату явилось видение Это могут подтвердить все родные мои.
Фернанд Ортис.
В Тоннэ-Шарант
(Письмо 128)
XLI. А. В 1880 году мой зять, Ж. Б. Тюльо, находился по делам в Алжире. Однажды ночью он внезапно проснулся безо всякой видимой причины. Открыв глаза, он отчетливо увидал при свете ночника одного своего приятеля, некоего Морильона, жившего в Крейле, стоящим в ногах постели и печально глядящим на него… Видение продолжалось несколько мгновений. Тут же он ощутил совершенно определенное чувство, что его друг умер. Он написал в Крейль и узнал, что, действительно, Морильон скончался как раз в тот час, когда ему явилось это видение.