Теперь уже никто не сомневался, что это Красная Смерть. Она прокралась, как вор в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигла их смерть. И с последним из них угасла жизнь эбеновых часов, потухло пламя в жаровнях, и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная Смерть.
Постойте. Подождите… что? Что это было?
Изобель прочитала последнее предложение еще раз, хотя понимала, что она ничего не пропустила. Или, может быть, все-таки она что-то упустила? В горле образовался ком, и она с трудом сглотнула.
— Хорошо, — она бросила закрытую книгу на стол, в результате чего он с грохотом отодвинулся, заставляя подпрыгнуть записи Ворена. Он посмотрел на нее, подняв брови. — Итак, теперь мы можем поговорить об этой Маске, которую я сейчас прочитала. И что, в конце плохой парень полностью выигрывает?
Он убрал ручку со страницы и опустился в кресло, смотря на нее так, как будто это было забавно.
— Я полагаю, что, когда ты говоришь «плохой парень», ты имеешь в виду Красную Смерть, подразумевая, что Просперо — хороший?
Она выставила вперед подбородок, когда приняла это во внимание. Она поняла, куда он клонит, закатила глаза, ресницы затрепетали, и она вздохнула:
— Да, он запер всех больных и устроил большую вечеринку для богатых. Не круто, я понимаю. Но это я оставляю в стороне. Зачем По пишет историю о богатом дворце, уделяя так много времени описаниям всех этих разноцветных комнат, бою курантов, описывая проницательного принца и его пьющих приятелей, если он просто убьет их всех в конце?
— Потому что, — сказал Ворен, — в конце концов, Смерть всегда побеждает.
После этих слов Изобель отпрянула. Она убрала руки со стола и положила их на колени, ссутулив плечи.
— Ты знаешь, — сказала она. — Только не обижайся, но когда ты говоришь такие вещи, люди начинают беспокоиться о тебе.
Его лицо вытянулось.
Она съежилась, признавшись себе, что не хотела, чтобы это выглядело настолько глупо. Он уставился на нее, но она не могла встретиться с пронзительным взглядом его накрашенных глаз, наполовину скрытых за его волосами, все еще способных смотреть прямо на нее.
— Я имею в виду... — начала она, жестикулируя руками, как будто это могло помочь ей исправить ситуацию.
— Итак, — сказал он. — Ты беспокоишься обо мне?
Она подняла глаза. Он внимательно наблюдал за ней, слишком серьезно, и она опять обнаружила, что начинает путаться под этим пронзительным взглядом.
Был ли он настоящим? Или опять просто над ней издевался?
Он моргнул, явно ожидая ответа.
— Эмм…
Она была спасена глухим звуком. Его глаза оторвались от нее. Она проследила за его взглядом и поняла, что дверь внизу открылась.
— Кто-то идет? — спросила она.
— Просто Бэсс, — пробормотал он. — А сколько сейчас времени?
Изобель снова почувствовала покалывание на затылке, только в этот раз это просто так не ушло. Мурашки, словно электрические ножки маленьких паучков, снова пробежали вниз по ее спине. Все еще нервничая, она потянулась за своим рюкзаком, ее пальцы нащупали серебряный брелок в форме сердца от часов.
— О, нет, — она почувствовала, как внутри у нее все падает. — Мне надо идти, — сказала она.
Она встала и громко отодвинула стул, оцарапав паркет. Она схватила рюкзак и пошла к лестнице.
— Подожди, — позвал он. Она услышала, как ручка ударилась об стол.
— Не могу, — сказала она. — Извини.
Она знала, что он снова разозлился на нее, но решила, что не могла с этим ничего поделать.
Он мог бы просто добавить это в его (без сомнений полный) список вещей, чтобы поразмышлять об этом.
Она побежала по лестнице вниз и прошла через подсобное помещение на первом этаже мимо Брюса, который сидел в кресле, его стеклянный глаз был широко открыт, словно следил за ней, когда она проходила. Изобель открыла входную дверь, колокольчики глухо зазвенели, в то время как она позволила двери закрыться за ней. На улице похолодало, и можно было видеть пары воздуха, когда Изобель дышала. Рядом с ней горели фонари.
И тут она поняла, что забыла книгу По наверху.
С рычанием, она повернулась и зашла обратно в магазин, поспешно проходя мимо храпящего Брюса в заднюю часть магазина. Она вздрогнула, когда обнаружила, что дверь «Остерегайтесь Бэсс» была закрыта.
Снова.
Она потянулась к ручке, но остановилась, услышав голоса: один глубокий и низкий, а второй слабый и мягкий. С кем он разговаривает? Мог ли кто-то скрываться в комнате, в то время как они работали? Она подумала о Лейси и сразу же открыла дверь, поднимаясь и говоря:
— Я забыла…
Она остановилась, дойдя до верхней ступеньки лестницы. Ворен исчез. Его черная книга тоже пропала, но его блокнот лежал на столе рядом с плеером и книгами Эдгара По.
Изобель огляделась вокруг, но не было никаких признаков Ворена или кого-либо еще. Но как это могло быть? Как он мог уйти так быстро?
Она осмотрела комнату еще раз, чтобы убедиться, что здесь не было никаких дверей и шкафов, чтобы спрятаться.
Тогда чьи голоса она слышала?
Ее пронзил ледяной шип беспокойства, когда она поняла, что стояла в комнате одна. С призраком.
Она рванула вперед, схватила книгу По и понеслась вниз по лестнице, радуясь, что дверь на этот раз не захлопнулась.
Положив книгу Эдгара По в сумку, она поспешила к передней двери и снова очутилась на улице, странное чувство нависало над ней, пока оживленный ветер не развеял его.
На горизонте между зданиями краснело заходящее солнце, а свет фонарей и окон магазина, казалось, становился ярче с каждой секундой. Она пошла по направлению к своему дому, но начала понимать, что скоро совсем стемнеет, а быстрая прогулка как раз не помешает ей.
Изобель побежала.
Шепот
Она бежала, громко стуча ногами по тротуару, холодный осенний воздух жалил ее легкие. Изобель чувствовала, как все внутри нее горит, а ее тело постепенно стало покрываться холодным потом снаружи. Она знала, что потом пожалеет, что не оделась теплее, прежде чем бегать по улице.
Она пыталась представить Дэнни, который отвлекает внимание от ее необычно тихой комнаты. Ее родители, скорее всего, уже начали интересоваться ей. А если они этого еще не сделали, ну что ж, значит, они сделают это, когда сядут ужинать, а ее все еще не будет там.
На перекрестке она остановилась, чтобы нажать на серебряную кнопку. Загорелся зеленый и, задержавшись на мгновение, чтобы посмотреть по сторонам, она побежала через дорогу Уиллоу-Авеню. Она замедлила шаг, как только ей пришла в голову мысль. Остановившись, она внимательно посмотрела на дорогу, которая вела к одному из боковых входов в парк.
Отдышавшись, она задумалась. Она потянула лямки рюкзака вперед и почувствовала, как книги По вдавились ей в спину.
Несмотря на то, что парк был огромен, участки леса разделяли его на кучу извилистых дорог и высоких холмов — так будет быстрее срезать дорогу. Перелезать через низкие деревянные ворота для нее так же просто, как открывать закрытые двери. Повзрослев, они с Дэнни делали это каждые выходные летом.
Она взглянула на небо. Сквозь облака были видны три ночные звезды, сияющие в глубокой синеве, но все-таки еще не было так темно. Если она пойдет через парк, если она будет бежать всю дорогу и ей удастся не заблудиться, то она вернется домой вовремя. Она знала это.
Приняв решение, она побежала к входу в парк.
По обе стороны улицы маячили высокие окна викторианских домов. Казалось, что они наблюдали за тем, как она бежала по щебеночно-асфальтовому покрытию дороги, ведущей в парк. Вскоре все дома, здания и уличные фонари пропали. Ее путь сузился до одной узкой тропинки. По обе стороны от нее возникли ряды деревьев и густой подлесок. Чем дальше она бежала по парку, тем плотнее ее окружал лес.
Ветви, словно лоскутное одеяло, переплетались у нее над головой, превращая ее путь в темный туннель. Через пробивающиеся просветы между ветвей густые облака медленно двигались по небу.
Изобель бежала дальше, прислушиваясь к мягким ударам кроссовок по асфальту. Она не могла дождаться, когда вернется домой и примет горячий душ. Она подумала о том, чтобы сварить себе мятный чай или, может быть, пораньше лечь спать, хотя сейчас она уже слишком забегала вперед.
Темнота окутывала ее, протягивая свои пальцы сквозь ветви деревьев, чтобы превратить все в одно черное пятно.
Когда она подошла к развилке дорог, она замедлила шаг, но лишь для того, чтобы решить должна ли она продолжать идти прямо. Она как-то забыла, что город не освещал дороги парка, и надеялась, что проезжающая машина будет с включенными фарами, и ее можно будет услышать, а водитель машины сможет ее увидеть.
Она продолжала бежать, а ее дыхание было самым громким звуком в ее ушах. Единственным звуком.
Она нахмурилась, когда поняла, что было что-то странное в этом парке, как только она вошла в него. Только теперь она, кажется, поняла, что именно было необычным.
Она перешла на быстрый шаг, прислушиваясь к единственному звуку — ударам ее кроссовок по дороге.
Тишина.
Все вокруг нее словно застыло и было по-настоящему... тихо.
Ветер, который встретил ее на выходе из книжного магазина, исчез. Она посмотрела наверх и увидела неподвижные листья и ветви деревьев.
Или это были не совсем листья?
Черная тень промелькнула в ветвях одного из деревьев, и Изобель увидела силуэт огромной черной птицы. Птица не издала ни единого звука, хотя, казалось, что она наблюдала за ней с высоты. Один из листьев пошевелился. Еще одна птица. Она услышала хлопанье крыльев и вскоре заметила еще одну птицу, а с другой стороны и вторую.
Одна из них нарушила молчание громким, хриплым карканьем, резко ударившим по ее ушам.
Испугавшись, Изобель ускорила шаг и была рада, что, благодаря чирлидерству, она оставалась в прекрасной форме. Правда, она не была лучшим в мире бегуном, однако если ей нужно будет, она побежит еще быстрее, а сейчас ей это было очень нужно.
Кровь застыла у нее в жилах при мысли о том, что Бэсс могла идти за ней. Могут ли полтергейсты, или кто бы они там ни были, преследовать кого-то? Приклеиваться, как паразиты?
Изобель почувствовала конвульсивную дрожь, идущую от ее плеч. Глупая идея. Призраков не существует. Существуют только глупые мальчики с нездоровыми увлечениями и старики, хлопающие дверьми.
Может быть, тишина — это просто ее воображение. В конце концов, это был парк. Парки должны были быть спокойными. Безмятежными. Может быть, она просто соскучилась по звукам дорожного движения, людям и по яркому свету фонарей. Во всяком случае, все ведь не могли просто так взять и вымереть осенью, так? Маленькие сверчки перестали скрипеть еще в начале сентября.
И все же она не могла отделаться от ощущения, что в парке должны быть хоть какие-то звуки. Например, лай собаки. Или писк белки. Кролика или чего-то еще.
Она остановилась, чтобы отдышаться. Поддавшись вперед, она обхватила колени, и только ее собственное порывистое дыхание нарушало мертвую тишину. Она оглянулась через плечо на темнеющий участок дороги, темный, как лента чернил. Она посмотрела вперед еще раз. Изобель не была уверена, но ей показалось, что ее окрестности лежали прямо перед тем местом, где она стоит прямо сейчас. Если она была права, то она находилась в квартале от ее дома, а это значит, что она скоро может быть там, даже сэкономив несколько секунд.
Но что-то еще было не так, и теперь дело было не только в тишине.
С тех пор как она перестала бежать, воздух стал сжиматься, становясь плотнее. Она почувствовала, как будто сама ночь, неестественная в своем спокойствии, начала окутывать ее, загоняя в тупик.
По ее спине пробежали мурашки. Маленькие волоски на шее и на руках встали дыбом.
Мысль, что за ней кто-то может следить, испугала Изобель, так же как она могла испугать Скуби Ду. Однако, она повернулась и посмотрела на черные деревья и скелеты их рук, запутанных в тихой борьбе за пространство. Она не могла отбросить внезапное чувство, что среди них кто-то наблюдал за ней, ждал, что она снова продолжит идти.
Птицы исчезли. Что было странным, так как это то, что она не слышала, как они улетели.
Она прислушалась.
Ничего. Тишина росла, пока не стала глухо реветь в ее ушах.
Она продолжала идти по дороге медленными, тихими шагами и, как только она подумала, что ничего не может быть хуже, чем услышать что-то, глухой звук, как быстрый свист, вдруг послышался рядом с деревьями справа от нее. Она подпрыгнула, ледяной озноб страха окатил ее так, что она даже забыла как дышать.
Чем бы это ни было, это казалось большим. Как и большим человеком.
— Кто там?
Послышался всплеск.
Изобель обернулась. Этот звук послышался из-за деревьев прямо через дорогу от нее. Он опять был слышен сзади. Она слышала, как хрустят ветки и сухие листья деревьев. Она развернулась и, несмотря на весь этот внезапный шум, шорох и треск, она не уловила ни малейшего движения в том направлении.
Изобель почувствовала, как сжимается ее горло и грудь. Ее сердце стало биться в три раза быстрее. Она повернулась и побежала по дороге так быстро и сильно, как могла. Ее потные и холодные ладони сжались вокруг лямок ее рюкзака, и она почувствовала, как книги снова вжимаются ей в спину.
Что бы ни было в лесу, оно следовало за ней. Краем глаза она, кажется, увидела что-то темное. Слева от нее промелькнула еще одна тень. Высокие и длинные силуэты бросились через черные ворота деревьев по обе стороны от нее и двигались слишком быстро. Невероятно быстро.
Когда она ускорилась, все стало пятнистым.
Краем глаза она увидела еще один силуэт, и было такое впечатление, что они размножались. Тень отделилась от остальных и поспешила к группе деревьев, находящихся прямо рядом с ней. Она двигалась через деревья, через подлесок, пробежалась по сухой земле, переливаясь. Она рискнула поднять голову, но не увидела ничего, кроме темноты, спутанных ветвей и тишины. Но это было невозможно.
— Уходи! — закричала она.
Она не могла убежать от них, кем или чем они не были. Она не могла обогнать их и вдруг почувствовала внезапную боль в боку. Игнорируя боль, она побежала дальше. Бежать. Бежать. Бежать!
— Беги! — услышала она чье-то шипение. Человек.
Голос исходил от находящихся рядом с ней деревьев.
Изобель попыталась позвать на помощь, но смогла выдавить только слабый всхлип. Она не могла остановиться, чтобы закричать, однако, она не могла продолжать бежать вот так. Она не могла дышать. Ее легкие обжигало холодом, а ее бока пронзила резкая боль.
Почему она не пошла по парку, как раньше? Почему она просто не...
Ворота!
Прямо впереди. Там! Она их видела.
Она почувствовала головокружение, но она не хотела останавливаться. Так или иначе, Изобель знала, что если она доберется до ворот, то будет дома. Она будет в порядке.
Добежав до ворот, Изобель положила руки на деревянные ворота и, перепрыгнув через них, почувствовала пронизывающую боль. Толстый сучок порезал ее ладонь. Ее ноги коснулись пыли и гравия. Она потеряла равновесие от веса книг и упала на колени. Она вскочила и, спотыкаясь, снова побежала, несмотря на то, что тело умоляло ее остановиться.
Цепи, которые удерживали качающиеся ворота, загремели за ее спиной. Шепот и шипение. Кто-то засмеялся, но этот смех вскоре превратился в пронзительный крик. Она услышала звук разбивающихся осколков, как будто кто-то уронил тарелки.
Она не осмеливалась обернуться.
Слева и справа стали видны знакомые дома, которые были слабо освещены уличными фонарями. Она пронеслась мимо них, и даже когда в поле зрения показался ее дом, она не замедлила бег. Она продолжала бежать, несмотря на ноющие мышцы и мучительные боли в легких.
— И-з-з-з-о-б-е-е-л-ь.
Звук ее имени донесся до Изобель, потом был подхвачен ветром и рассеялся в шорохе кружащих листьев вокруг ее ног. Она расслышала его. Ее имя. Кто-то прошептал ее имя.
Это остановило ее и заставило запнуться перед их двором. Она развернулась, осматривая глазами окрестности. Она задыхалась, втягивая воздух огромными глотками.
Она сняла свой рюкзак и бросила его на землю. Он ударился с глухим стуком вместе с книгами, упавшими на холодную жесткую землю.
Кто бы это ни был, он назвал ее имя. Это означало, что он знал ее.
Как будто сработал переключатель на панели, и страх сменился яростью.
— Кто здесь? — закричала она, тяжело дыша. — Кто это? Почему ты просто не выйдешь?
Она вытерла мокрый нос рукавом, не заботясь испачкать куртку.
— Брэд? — выкрикнула она в сторону дуба, растущего во дворе миссис Финли. — Марк? Я знаю, что вы здесь!
Она повернулась и посмотрела на кустарники мистера Анчера, растущие по всей длине белого забора.
— Брэд, если это ты, то это не смешно! Клянусь Богом, это не смешно! Где бы ты ни был... чтобы ты не делал!.. — закричала Изобель, наклоняясь, несмотря на свое оцепенение, и вытаскивая из листьев, усыпанных травой, толстую и искривленную палку. Она размахивала ею, слегка пошатываясь.
— Давай уже! — Она снова помахала палкой в воздухе, замахиваясь. — Давай выходи, чтобы я смогла взять эту палку и засунуть ее прямо в твою…
— Изобель!
Повернувшись, Изобель уронила палку. Послышался удар об асфальт.
Невидимое — видимое
В этот момент Изобель хотела подбежать к маме, заплакать и все ей рассказать. Она хотела, чтобы ее отец обыскал их двор, а потом позвонил в полицию, чтобы они закрыли тот парк.
Мама смотрела на Изобель, которая почувствовала себя усталой. Именно тогда Изобель поняла, что уже перестала волноваться.
Возможно, теперь она захочет остаться дома до конца своей жизни.
Она хотела рухнуть на траву, начать плакать и признать свою вину, как вдруг голос Дэнни послышался из дома.
— Ты расскажешь им, Из! — крикнул он.
Ее голова дернулась, и она увидела, как он идет к ней, пыхтя, живот поднимается и опускается под его белой футболкой. Он тащил за собой, как непослушного пса, один из больших пластиковых мусорных контейнеров, которые они держали на заднем крыльце. Изобель смотрела на него, лишь смутно осознавая, что у нее был открыт рот.
Дэнни бодро помахал маме, которая все еще стояла на крыльце.
— Снова этот енот, — фыркнул он.
— Что вы здесь делаете? — спросила мама. Ее руки все еще оставались сложенными на груди. Она переступала с ноги на ногу, разглядывая их обоих. — Кто-нибудь, лучше объясните мне, что здесь происходит.
Изобель в оцепенении посмотрела сначала на брата, потом на маму, а потом ее взгляд снова вернулся к брату.
— Все хорошо, мама, — заверил ее Дэнни, в то время как он поставил огромный мусорный бак рядом с почтовым ящиком, кряхтя и отдуваясь. Он похлопал по крышке. — Просто выбрасывали мусор. Мы подумали, что лучше сделать это до ужина, чтобы нам не пришлось делать это утром, — просиял он.
— Изобель?
Голос ее мамы звучал так глухо, как будто доносился из бутылки.
Изобель попыталась что-то сказать, но не смогла, чувствуя себя рыбой, выбравшейся из аквариума.
— Она мне помогала, — ответил за нее Дэнни.
Изобель поняла, что ей легче кивнуть, чем что-то сказать.
— И, — продолжал Дэнни, — этот глупый енот снова пришел. Чертов енот! — воскликнул он, и его голос эхом разнесся по окрестностям.
— Дэнни!
— Извини, мам. Проклятый енот! — крикнул он.
— Вы оба, — рявкнула мама. — Быстро в дом. Прямо сейчас. Ты можешь закончить выброс мусора после ужина, Дэнни. Не ты, Изобель. Ты выглядишь, как ходячий труп. Зайди в дом, прежде чем ты заболеешь.
Когда мама отвернулась, чтобы открыть для них дверь, Изобель почувствовала, как Дэнни подтолкнул ее локтем, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. «Где, черт побери, ты была?» — спросил он одними губами. Но не стал дожидаться ответа. Нахмурившись и покачав головой, он поспешил в дом. Изобель медленно подошла к открытой двери, где стояла ее обеспокоенная мама. Она вытерла нос рукавом, снова всхлипывая.
— Я надеюсь, что вы двое не дрались здесь, — сказала ее мама, наклоняясь, чтобы отряхнуть грязь с колен Изобель. — Вы оба уже слишком взрослые для этого. Особенно ты, Изобель.
Заходя в дом, Изобель в последний раз оглянулась через плечо в темноту.
Она заметила черную птицу, укрывшуюся в ветвях дуба миссис Финли. Она повернула свою голову и, казалось, что ее взгляд остановился на Изобель.
На ужин была индейка и пюре, но Изобель не смогла заставить себя съесть более чем несколько кусочков. Во время ужина отец неоднократно спрашивал, все ли с ней в порядке, а ее мама протягивала руку через каждые три секунды, чтобы проверить ее лоб. Изобель не могла сконцентрироваться на своей еде. В конце концов, она извинилась и пошла принять душ.
Было что-то в теплой воде, которая помогала легче думать.
Изобель почувствовала, как напряжение соскользнуло с ее плеч, утекло вместе с грязью и потом. Ее мышцы расслабились и, закрывшись в небольшом теплом пространстве, она почувствовала себя в безопасности.
Выключив воду и выйдя из душа, она завернула волосы в полотенце и надела пушистый розовый халат, который мама подарила ей на прошлое Рождество.
Она догадалась поблагодарить Дэнни за то, что он помог ей выкрутиться из этой ситуации. История с енотом была довольно правдоподобной, поскольку он действительно мог ходить вокруг и опрокидывать мусорные баки ночью. Конечно, она знала, что брат пришел к ней на выручку не из-за чувства братского долга, а из-за их сделки. Если она не получит автомобиль этой весной, то у него не будет шофера.
Изобель подобрала с пола ее грязную, потную одежду. Она вышла из теплой ванной комнаты и, закутываясь в халат, прошла десять футов через холодный коридор, чтобы оказаться в своей комнате. Она закрыла дверь спальни за своей спиной и, оглянувшись, заметила, что Дэнни не потрудился закрыть шторы, как она просила его это сделать после того, как ушла. Вздохнув, она бросила свою одежду в корзину для белья и подошла к шторам. Изобель остановилась, вглядываясь в ночь. Эта птица. Она все еще была там, сидя на той же ветке того же дуба через улицу. Она, казалось, смотрела прямо на нее.
Изобель дернула за шнурок, чтобы закрыть шторы.
Сидя на краю постели, она развернула полотенце на голове и просушила волосы. Отложив полотенце в сторону, она потянулась за металлическим зеленым феном на ее тумбочке (который она редко отключала и убирала) и переключила его на низкую скорость. Она повернула голову в сторону, лениво помахивая феном по волосам сзади и спереди. Свободной рукой она взяла телефон с тумбочки, на которую она поставила его заряжаться. Она посмотрела на дисплей и проверила пропущенные вызовы. Ни одного. Она проверила сообщения. Опять же, ни одного.
Она вздохнула. Учитывая все обстоятельства, это ее не удивило
Она рассеяно уставилась на стену. Теплый воздух приятно обдувал ее голову, фен низко гудел, и ее стало клонить в сон. Она бы никогда не подумала, что сможет заснуть сегодня ночью, но теперь, когда она была дома, окруженная знакомой обстановкой, тот ужас в ее памяти начал постепенно стихать, будто это произошло месяц назад, а не час.
Она в десятый раз вспомнила события, произошедшие в парке. Если бы она не была так напугана, если бы этот ужас полностью не поглотил ее, то она, может быть, и увидела бы, кто это был. Но она не хотела останавливаться надолго, чтобы ждать, пока кто-то появится. Она пыталась примириться с мыслью, что, когда она стояла во дворе и размахивала веткой, ее преследовали те, кто ее знал. И если это было так, то это, вероятно, было просто шуткой, да?
Она нахмурилась, зная, что в этом нет никакого смысла. В самом деле, ничего из этого не несло в себе никакого смысла. Не похоже, что Брэд или кто другой мог сделать что-то подобное. Она не могла представить это. Кроме того, Брэд последовал бы за ней в магазин, а потом ждал ее снаружи. И хотя она могла представить, что он мог шпионить за ней, но мысль, что он погнался за ней через парк в сумерках, просто невозможна. Он был слишком прост для такого. Не говоря уже о его гордости.
Нет, даже если он был поблизости, даже если он шпионил, она знала его достаточно хорошо, чтобы сказать, что он никогда бы не попробовал напугать ее так сильно. В самом деле, даже если бы он последовал за ней, она знала, что он бы не позволил ей пойти в парк, да и сам туда бы не пошел. Это был бы глупый поступок — теперь она это знала. Он всегда получал от нее за глупые, импульсивные вещи.
Изобель прикусила губу. Ее руки крепче сжали телефон, в то время как она боролась с внезапным порывом набрать номер Брэда. Она хотела позвонить ему и рассказать, что с ней случилось.
Но она знала, что он скажет. Во-первых, он будет самодовольным, потому что она позвонила ему первая, сдалась после того, как прошел всего один день. Затем он начнет спрашивать разумные вопросы. И, наконец, он бы сказал, что это был Ворен и перешел бы к своему «Я же тебе говорил». И потом... что тогда? Он сделает гораздо больше, чем показал, на что он уже способен?
Изобель нахмурилась при этой мысли. Мысль, что Брэд накинется на Ворена, заставила ее вздрогнуть всем телом, как будто бы она разбила вазы династии Мин, просто чтобы проверить их на прочность.
«Опять же, — подумала она, останавливаясь, — что насчет Ворена?»
Мог ли он последовать прямо за ней после того, как она ушла из магазина? Это было бы легко сделать. Но зачем ему это? Чтобы разыграть ее? Доказать нездоровую точку зрения? Она слышала голоса наверху, после того как вернулась, чтобы забрать книги По. Это было то, чего он хотел? Месть за магазин мороженого? С каким-то мрачным тоном, которым он иногда говорил, она не знала, сможет ли простить ему это.
Сквозь шум фена ей показалось, что она услышала тихие шаги и стук в ее дверь.
Изобель выключила фен. Посмотрев на дверь, она собрала свои всё еще влажные волосы одной рукой и сказала:
— Заходите.
Дверь оставалась закрытой. Она уставилась на нее, ожидая пока она откроется.
— Мама? — сказала она. — Папа?
Ответа не было.
Она отложила телефон в сторону, положила фен на свою кровать и встала, чтобы открыть дверь. Просунув голову в коридор, внизу она услышала звуки телевизора, отдаленный шум толпы и восторженные крики отца «Давай, давай, давай!». В ванной свет был выключен, и она до сих пор чувствовала оставшийся запах вишневого геля для душа, которым она пользовалась. Дверь комнаты Дэнни в конце коридора была приоткрыта, из нее сверкали вспышки сине-белого света, сопровождающиеся криком зомби. Кроме этого больше ничего не было.
Смутившись, Изобель закрыла дверь, затем подошла к комоду и открыла верхний ящик. Она вытащила из него свои любимые розово-черные полосатые пижамные шорты и такую же футболку.
Она переоделась, бросив свою одежду на пол, но не успела натянуть футболку, потому что услышала стук, на этот раз доносившийся от окна.
Изобель подняла глаза. Она посмотрела мимо своего отражения в зеркале на окно. Она ждала, пока звук не раздался снова. Мягкий и тихий удар. Он сопровождался глухим шарканьем, как будто бы кто-то скребется по грубой коре дерева.
Она повернулась, чтобы посмотреть на окно, напрягая слух.
Шорох послышался снова, но на этот раз он был громче. Там, за кружевом ее шторы, в крохотной щелочке отчетливо было видно движение.
Ее пульс участился.
На мгновение она подумала о том, чтобы открыть дверь и позвать отца.
Затем звук изменился. Сейчас он стал непрерывным, и со своего места Изобель показалось, что она увидела клочок черной ткани, как будто бы с рубашки — кто-то пытается влезть к ней в окно и схватить ее.
Одним быстрым движением Изобель подбежала к комоду, схватив свою награду «Лучший флайер», которую она выиграла на первом курсе. На пыльной поверхности комода остался отпечаток. Сжав позолоченную фигурку чирлидерши в руках, она перевернула ее, размахивая тяжелым гранитным основанием, как дубинкой.
Она медленно и бесшумно шла по ковру, приближаясь к окну.
Из окна доносились длительные шуршащие и скребущие звуки. Зажмурившись, она представила, как может увидеть что-то похожее на множество длинных, тонких пальцев в черных перчатках, пытающихся добраться до подоконника.
Быстро шагнув вперед, Изобель открыла окно. Оно поднялось с громким треском. Что-то закричало. Темнота, как разбрызганная краска, проникала через ее окно. Коротко вскрикнув, она упала назад. Она швырнула награду в окно, оставляя вмятину в стене, в нескольких дюймах от оконного стекла.
Неуправляемый вихрь темных перьев полетел к окну, послышался стук клювом по стеклу и низкое, скрипучее карканье.
— Глупая птица! — крикнула Изобель, ее сердце билось так быстро, что она могла почувствовать, как ее пульс глухо стучал в висках.
Она поднялась с пола, тут же почувствовав жгучую боль, как от ожога, на задней части ее бедра. Игнорируя боль, она схватила две розовые подушки с кровати. Изобель бросала одну за другой в окно. Огромная птица захлопала своими гигантскими черными крыльями. Она испустила пронзительный крик, получив первый удар подушкой, а после второго улетела в темноту.
Изобель снова дернула окно вниз, закрывая его кружевными занавесками.