В XVI — первой половине XVII вв. территория современного Донбасса заселялась стихийно. Основная ее часть находилась под влиянием Московского царства и Войска Запорожского. Лишь незначительная территория Приазовья была занята ногайцами и крымскими татарами. В 1577 г. крымские татары на запад от устья Кальмиуса построили город Белый Сарай (откуда, очевидно, и пошло название Белосарайской косы). Однако уже в 1584 г. он был разрушен. Татары отдавали предпочтение скотоводству. Как свидетельствуют венецианские путешественники, в XV в. они разводили коров, овец, лошадей и дву1яя..лддд.горбых верблюдов. Выращенный в Приазовье крупный рогатый скот сбывали Валахии, Трансильвании, Польше, в Германии и Италии; двугорбых верблюдов, лошадей - в Персии. Частично татары занимались охотой и рыболовством. Ремесленные товары они обменивали на традиционные продукты собственного производства на базарах, которые устраивались в местах расположения улусов. На эти базары приезжали купцы из разных стран Запада и Востока, доставляя различные ремесленные Изделия.
Южнорусское и русское население, проникая в Приазовье, на первых порах отдавало преимущество разным видам промыслов. В степях и дубравах охотились на пушных зверей, в реках, речках и Азовском море вылавливали разные виды рыбы. В морских лиманах, солончаках добывали самосадочную соль. С конца XVIb. стали вываривать соль из рапы Торских соляных озер. Получило распространение и бортничество.
Бортничество и рыболовство было основным занятием монахов Святогорского монастыря, который считал себя собственником лесных и рыбных угодий от реки Оскола до Бахмута и Жеребца. Часть прибыли в середине XVII в. монастырь получал от содержания парома через Северский Донец. Обыкновенно им пользовались чумаки, направлявшиеся за солью на Тор. С 1620 г. царское правительство стало выделять для монастыря деньги и провиант за то, что он оказывал определенные услуги русской пограничной службе. В 1624 Г. царь распорядился выделять из казенных денег ежегодно монастырю хлебное и денежное «жалование».
Запорожцы отдавали предпочтение рыболовству. На побережье Азовского моря они содержали рыбные промыслы, а для обработки добытой рыбы пользовались самосадочной солью из Бердянских соляных озер. Кроме удовлетворения собственных потребностей, добытую на Бердянской косе соль они Доставляли ив другие районы Украины. Отходники, которые приходили в Приазовье из Слобожанщины и южных уездов России, чаще всего охотились на пушного зверя, вываривали соль из рапы Торских соляных озер. С конца XVI в. на Тор за солью ежегодно приезжали сотни солеваров. Чтобы предотвратить внезапные нападения на промыслы татар, они располагались около озер «табором», ограждая промыслы чумацкими межами. Обычно за солью приезжали летом, в свободное от сельскохозяйственных работ время. Наварив необходимое количество соли в течение 2-3 недель, отправлялись обратно. Таким образом, кроме населения Великого княжества Литовского, Торские промыслы обеспечивали солью юго-западные уезды России.
В начале XVII ст. процесс освоения Донбасса продолжался. С 1625 года в районе нынешнего Славянска добывали соль. «Промышлять» её в донецкие степи ездили «охочие» люди из Валуек, Оскола, Ельца, Курска и других «окраинных» городов России. Первым населенным пунктом считается Святогорский монастырь, письменное упоминание о котором относится к 1642 году. В 1646 году был построен острожек Тор для охраны от крымских татар, совершавших набеги на новопоселенцев и «охочих» людей (ныне Славянск). В 1650 году начали действовать частные соляные заводы острожка Тора.
В 1702 году возникает второй город Донбасса - Бахмут основывается «Солеварами». В 1676 году вдоль Северского Донца поселились «черкасы». Ними рядом с Тором был построен Соляной городок. В казачьих поселениях и городках вдоль Северского Донца и Дона было налажено металлургическое, горное и кузнечное производство. Изюмские и донские казаки стали варить соль и на Бахмутке, притоке Северского Донца.
В связи с усилением набегов татар на Слобожанщину во время войны за Чигирин (1673-1679 гг.) царское правительство распорядилось построить Изюмскую оборонительную линию. В качестве ее продолжения в 1684 г. построили Торскую укрепленную линию.
Частые набеги татар на Торские соляные промыслы, низкое качество соляной рапы в озерах побуждали местных солеваров, прежде всего жителей Соляного городка, к поискам новых источников. В 1683 г. казаки Сухаревского юрта, который впервые упоминается в 1666 г. при устье Бахмута, открыли соляные источники в среднем течении той же реки.
Наряду с Подонцовьем заселялись и другие районы края. По речке Волчьей и ее притокам упоминаются запорожские зимовники. К концу XVII в. относятся первые упоминания о зимовниках запорожцев в верховьях Кальмиуса (ныне город Донецк), Кривого Торца, Крынки и по другим речкам. Однако уничтожение Старой (Чертомлыцкой) Сечи в 1709 г., переход запорожцев в пределы Крымского ханства и перенесение русско-турецких границ, установленных в 1700 г., с побережья Азовского моря на реке Темерник (правый приток Дона), Тузлов, верховья Миуса, Крынки, Лугани, Бахмута, Кривого и Сухого Торца в междуречье Самары и Орели повлекли отток населения из Подонцовья и Приазовья. В связи с этим в начале XVIII в. интенсивное заселение края приостановилось, даже наблюдалось уменьшение количества жителей городов и сел.
Указанные события происходили на фоне развернувшейся во второй половине 17-го века церковной реформы патриарха Никона в России. В апреле 1652 г. умер престарелый патриарх Иосиф, и царь Алексей Михайлович тут же поспешил известить «любимого богомольца» и «собинного друга» новгородского митрополита Никона о своем желании видеть именно его на патриаршем престоле в Москве.
Сразу по прибытии Никона в Москву по заранее оговоренному сценарию он был тут же «избран» новым патриархом РПЦ. Во время его посвящения в сан в Успенском соборе Московского Кремля он неожиданно отказался от патриаршего посоха и белого клобука — главных символов верховной церковной власти, и самому царю, боярам и высшим церковным иерархам пришлось слезно, буквально на коленях, умолять любимого царского богомольца не отрекаться от патриаршего клобука.
Мотивы поведения Никона нельзя понять без четкого представления всей программы «придворных боголюбцев» по строительству Православного Царства в России.
Центральным пунктом этой программы была доктрина «симфонии властей», основные постулаты которой были взяты «боголюбцами» из сочинений Иоанна Златоуста и знаменитого законодательного памятника Византии IX в. «Эпанагоги», которая впервые была полностью переведена на русский язык только в середине XVII в.
Основная мысль Иоанна Златоуста и анонимного автора «Эпанагоги» заключалась в двойном подчинении императорской (царской) власти, а именно:
• действующим в государстве законам и
• высшим нравственным заповедям, которые установлены канонами православной церкви.
Первым шагом во исполнение этих требований стало принятие Соборного уложения в январе 1649 г. Вторым же шагом должен был стать договор святейшего архиерея с «властью» и «землей» о предоставлении патриаршей власти, как единственной блюстительнице нравственности и канона, исключительных прав и в церковных, и в государственных делах. Безусловно, что такое требование могло быть выдвинуто только при наличии предварительной договоренности между патриархом и царем.
25 июля 1652 г. после троекратных «уговоров» и при явной поддержке со стороны царя и правящей партии Морозова—Милославского «любимый царский богомолец» и «собинный друг» митрополит Никон — в миру Никита Минич Минов (1605—1681), наконец, соизволил принять патриарший посох и клобук, что знаменовало собой начало конкретной реализации программы «симфонии властей». Последствий этого договора не могли себе представить ни сам царь, ни патриарх, ни члены царского правительства. Только провинциальные «боголюбцы», хорошо знавшие властный характер патриарха Никона и его далеко идущие планы, первыми почувствовали надвигающуюся угрозу всевластия главы Русской православной церкви.
В начале 1653 г. всем церковным приходам и монастырям была направлена «Память» патриарха Никона, которая предписывала внести существенные изменения в богослужебный чин и основные церковные обряды: двуперстие заменить трехперстием, земные поклоны — поясными, многоголосие — единоголосием, пасхальный крестный ход посолонь — крестным ходом навстречу солнцу, семипросфорную литургию — пятипросфорной, двукратную аллилуйю — троекратной, и т. д.
Патриаршья «Память» сразу вызвала большое замешательство, а затем открытый протест «провинциальных боголюбцев», которые вскоре подали челобитную царю с указанием «никоновских неправд». Однако Алексей Михайлович и его ближние бояре Б.И. Морозов, И.И. Милославский, И.Д. Пронский и другие отвергли все обвинения челобитчиков и полностью поддержали патриарха в его благих деяниях.
В 1654 г. по инициативе патриарха Никона и при активной поддержке двух Вселенских патриархов — александрийского Паисия и антиохийского Макария, чье материальное благосостояние напрямую зависело от благорасположения самого Никона и его богатой патриаршей казны, в Москве был созван новый церковный собор, который принял решение об исправлении всей богослужебной литературы по «старым харатейным русским и греческим книгам». После окончания собора Алексей Михайлович отбыл во главе русской армии на польский фронт, и полноправным хозяином Москвы стал всесильный патриарх Никон, который, обладая таким же титулом «великий государь» (1652), стал бесцеремонно вмешиваться в дела государственного и дворцового управления, что вызвало резкое неприятие многих членов Боярской думы, прежде всего, близких родственников царя князей Милославских.
В целом противников Никона условно можно разделить на три больших группы.
1) Первая группа противников патриарха была недовольна не столько содержанием самой реформы, сколько формой и методами ее проведения. Представителям этой группы не нравился сам Никон, его властолюбие, высокомерие, непримиримость, жестокость и другие «богомерзкие» черты характера архипастыря Русской православной церкви.
2) Вторую группу противников реформы составляли многочисленные приходские священники и монахи, которые в силу своей малограмотности элементарно просто не были готовы к осмысленной работе с новыми, исправленными богослужебными книгами и обрядами, которые они знали плохо и только на память.
3) К третьей группе относились идейные противники Никона, которые были ярыми блюстителями старины вообще, и непримиримыми защитниками старой веры в частности. Их принципиальные разногласия с Никоном состояли в следующем:
а) они рьяно отстаивали государственную изоляционистскую историософскую концепцию «Москва — Третий Рим», считая остальные православные церкви, подписавшие Флорентийскую унию (1439) с католическим Римом, «неполноценными» униатскими церквами;
б) будучи сторонниками иосифлянской доктрины о божественном происхождении царской власти, «ревнители благочестия», в отличие от патриарха, отвергали верховенство духовной власти над светской и считали только самодержца гарантом чистоты православия и ключевой фигурой Православного Царства;
в) наконец, они категорически выступали против исправления богословских книг и церковных канонов по греческим образцам, считая их «порченными еретическими новоделами», созданными после подписания «богомерзкой» Флорентийской унии в Риме, Венеции, Париже и других городах католической и протестантской Европы.
В числе наиболее ярых идейных противников Никона, ставших затем идеологами и вождями раскола, были не только священнослужители Аввакум, Иван Неронов, Никита Пустосвят, Спиридон Потемкин, но и видные представители русской родовой аристократии — князья Хованские, Урусовы, бояре Соковнины, Морозовы, Стрешневы и другие.
В марте 1655 и апреле 1656 гг. в Москве состоялись два новых церковных собора, которые не только официально подтвердили главные положения церковной реформы, но и осудили самых ярых идейных противников патриарха. Одни из них, в частности, Даниил и Логин, были лишены духовного сана и отлучены от церкви, а другие — Аввакум и Иван Неронов сосланы на покаяние в дальние монастыри.
Своенравный характер Никона, который всячески подчеркивал верховенство духовной власти над светской, стал раздражать самого царя. Первые признаки охлаждения отношений между двумя «великими государями» проявились уже в 1657 г., кода Алексей Михайлович публично назвал патриарха Никона «невежой, мужиком и бдядиным сыном». В июле 1658 г. после публичного конфликта с царем Никон демонстративно отрекся от патриаршества и удалился в основанный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, рассчитывая этим неординарным поступком вернуть себе прежнее расположение царя. Алексей Михайлович прохладно отнесся к этой выходке бывшего «собинного друга» и стал активно подыскивать новую кандидатуру на патриарший престол. В 1660 г. в Москве состоялся новый церковный собор, на котором Никон был отрешен от патриаршества, но нового патриарха избрать не удалось, и местоблюстителем патриаршего престол был назначен Крутицкий митрополит Питирим.
Спустя четыре года, в декабре 1664 г. Никон неожиданно для всех вернулся в столицу и из Успенского собора Московского Кремля направил царю послание, в котором заявил о своем возвращении на патриарший престол. Этот вызывающий шаг низложенного патриарха был воспринят крайне отрицательно и по требованию церковных архиереев, спешно созванных на Освященный собор самим царем Алексеем Михайловичем, Никон вынужден был покинуть столицу и вернуться в Воскресенский монастырь. После этого демарша опальный патриарх смирился со своей незавидной участью и согласился отречься от сана, но при условии сохранения за ним трех монастырей и всех «патриарших» привилегий.
Последний акт затянувшейся драмы состоялся в 1666—1667 гг., когда на очередном церковном соборе с участием двух Вселенских патриархов Паисия и Макария, Никон был обвинен в теократизме и повторно отрешен от сана и священства. Последние годы своей жизни опальный патриарх провел в заточении в Ферапонтовом и Кирилло-Белозерском монастырях. При царе Федоре Алексеевиче (1676—1682) он был помилован и ему разрешили вернуться в Воскресенский монастырь, но по дороге в столицу, под Ярославлем в августе 1681 г. бывший патриарх скоропостижно скончался.
Церковный собор 1666—1667 гг., прошедший под руководством нового патриарха Иоасафа II, стал последним актом раскола в Русской православной церкви, поскольку на нем были приняты два важнейших решения:
1) подтверждены все основные постулаты никонианской реформы;
2) всех идейных вождей старообрядчества официально предали анафеме и прокляли как еретиков.
Протопоп Аввакум Петров был лишен сана и сослан в Пустозерск, где затем был сожжен на костре, боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова и ее сестра, княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова были посажены в боровскую земляную тюрьму, где умерли от голода и пыток, и т. д.
Старообрядчество было сложным социальным явлением, как по составу своих участников, так и по существу. Общим лозунгом старообрядцев был возврат к «старине», однако различные социальные группы (аристократия, духовенство, посадские) вкладывали в это понятие свое классово-сословное содержание. Крепостные крестьяне и посадский люд видели в старообрядчестве реальный противовес государственной власти, с которой они связывали окончательное оформление крепостничества и покушение на весь сложившийся веками жизненный уклад. У духовенства, в первую очередь рядовых монахов и приходских священников, «старина» ассоциировалась с привычным совершением церковных обрядов и чтением давно заученных молитв. Для представителей бояро-княжеской аристократии старообрядчество стало своеобразной формой политического протеста против нарождавшегося абсолютизма и падения их влияния во властных институтах государства, и т. д.
На длительном пути своего существования старообрядчество являлось то знамением открытой вооруженной борьбы с самодержавием (соловецкое восстание 1668—1676 гг.), то символом пассивного непротивления путем ухода в леса и создания там старообрядческих общин-скитов (Аввакум), то символом самого отчаянного протеста против никонианства — самосожжения или «самоуморения» (Капитон).
В отечественной исторической науке еще в позапрошлом веке сложились два основных направления в оценке церковного раскола.
Часть авторов (С. Соловьев, В. Ключевский, Н. Бердяев, Е. Голубинский) рассматривала его как чисто религиозно-церковное явление. Но другие авторы (А. Щапов, Н. Костомаров) были склонны рассматривать раскол как социально-политическое движение, облаченное в религиозную форму. Такое понимание раскола стало общепризнанным и в советской, и в современной исторической науке (И. Клибанов, Р. Скрынников, Н. Павленко, А. Богданов).
Главными итогами никонианской реформы стали:
• установление вселенского характера русского православия;
• окончательное разрешение многовекового спора о верховенстве духовной и светской властей в пользу последней, что затем станет осязаемой реальностью в годы петровских реформ, когда Русская православная церковь превратится в один из институтов государственной власти, а российский император станет ее юридическим главой.
Исследования современного историка А.Пыжикова позволяло ему утверждать два главных момента:
Первый. Реформы Никона сделали церковь хозяйствующим субъектом,имея целью получение материальной выгоды.
Второе. У ревнителей «старины» высшей христианской ценностью являлась работа на совместное благо являлась работа на совместное благо церковной общины.
Вот отсюда и вытекали успехи московских и других купцов-старообрядцев, которым община доверила совместные деньги. Исповедывалась коллективная работа на благо всех. И они успешно оправдывали оказанное доверие.
Недаром руководящую элиту государства сталинской эпохи составили выходцы из старообрядческой среды, которые исповедывали коллективные начала, а не собственную выгоду. Это и обусловило успехи в строительстве новой жизни.