Грозные и могучие «Крылатые танки» с алыми звездами на крыльях волнами накрывали в пологом пикировании позиции немецкого штрафного батальона и соседнего моторизованного полка. Траншеи и блиндажи, укрытые в развалинах пулеметные гнезда, позиции минометов и стрелковые ячейки разлетались фонтанами огня и дыма.
Ревущий огненный шторм от выпущенных «эрэсов» сменился сплошным ковром разрывов фугасных авиабомб. Во втором заходе рявкнули автоматически пушки «илов», достреливая все, что шевелилось.
Пара за парой, звено за звеном, эскадрилья за эскадрильей – «Крылатые танки» «утюжили» немецкие позиции.
Внизу оказалось скопление немецкой бронетехники – серо‑зеленые бронированные коробки самоходных артустановок, легких и средних танков были замаскированы на улицах Сталинграда среди руин.
Скользя, словно с невидимой ледяной горки, Ил‑2 выпустили по немецким танкам залп последними оставшимися реактивными снарядами. Дымно‑огненные шлейфы потянулись к немецким танкам и самоходкам, по живой силе противника. Череда взрывов потрясла капониры с боевой техникой гитлеровцев. Сразу же загорелось от прямых попаданий несколько танков – Pz‑III и легких чешских Pz‑38(t). Взрывами у них срывало башни, вспыхивал бензин, детонировал боекомплект. Рядом так же чадно горели приплюснутые, похожие на гигантских стальных жаб, самоходные артиллерийские установки StuG‑III.
А бравая немецкая пехота, прошагавшая всю Европу и подошедшая к вратам Азии, металась, словно обезумевшее стадо, среди огненных фонтанов разрывов реактивных снарядов.
На выходе из пикирования Ил‑2 снова разразились смертоносными бомбовыми ударами и пошли на разворот. Русские штурмовики закрутили здесь настоящую «карусель смерти»: каждый следующий штурмовик заходил в атаку за предыдущим и прицельно сбрасывал свой бомбовый груз, стрелял из пушек и пускал «эрэсы».
|
|
Осколочно‑фугасные «сотки» рвали своими осколками арийскую плоть, дырявили тонкую броню легких танков[66]. Сплошной ковер взрывов скрыл головную часть колонны наступавших механизированных сил Вермахта. На земле творился ад кромешный для немецких войск.
Мощные «илы», ревя моторами, пошли на еще один заход, обрушив на немцев огонь 20‑миллиметровых пушек ШВАК и 7,62‑миллиметровых пулеметов ШКАС. Настоящий ливень раскаленного свинца и стали обрушился на уже искромсанные ракетами и бомбами боевые порядки отборных солдат и техники Шестой армии генерал‑полковника Фридриха Паулюса.
И вдруг, уже на выходе из атаки, замыкающий Ил‑2 содрогнулся от убийственно‑точной пулеметно‑пушечной очереди, развалившей ему все хвостовое оперение. «Ил» «клюнул» носом и перешел в крутое пике, из которого уже не вышел. Взрыв на земле разметал его обломки вместе с «подвернувшимися под руку» немецкими полугусеничными бронетранспортерами.
Еще один штурмовик, объятый пламенем, перевернулся через крыло и вошел в штопор. У тех «Летающих танков», что еще оставались в воздухе, были буквально изрешечены крылья, зияли пробоины в бортах. Но броня и рациональная конструкция штурмовиков позволяли им держаться в воздухе и уже на пределе сил тянуть на свой аэродром.
Но вслед за первой волной русских штурмовиков пришла вторая, а потом третья.
|
|
* * *
Герман Вольф думал, что сейчас обезумеет или умрет от разрыва сердца.
Страшные русские «Иль‑цво» – Ил‑2 – убивали на земле все, что шевелилось. Это было тотальным уничтожением! Бывший летчик‑истребитель, он хорошо знал, на что способен мощный и практически неуязвимый русский штурмовик. А теперь он еще и увидел все это своими глазами. И, наверное, в последний раз…
Неподалеку от его позиции рухнули перекрытия. В подвале дома, где они вместе со Стариком и той троицей, что не смогла остановить Т‑34, держали оборону, зашатались перекрытия.
– Уходим наверх, сейчас здесь все рухнет к чертям!!!
– Нет, тут – отличная позиция! – крикнул один из той троицы.
– Ну, как знаете… – Вольф вместе со Стариком поднялся на первый этаж, и это спасло им жизнь, когда в подвал упала советская авиабомба с химическим наполнением.
* * *
Среди используемых «илами» боеприпасов были и весьма экзотические, например ФАБ‑100КД. Эта фугасная авиабомба из‑за нехватки тротила снаряжалась весьма оригинальной взрывчатой смесью: концентрированная азотная кислота плюс дихлорэтан и олеум (концентрированная серная кислота). Смесь КД разработал сотрудник специального НИИ‑6 С.Г. Добрыш. По мощности она соответствовала обычной ФАБ‑100[67]. Но не это главное.
Если бомба не взрывалась – тем хуже было для гитлеровцев.
Именно такая ФАБ‑100КД пробила перекрытие подвала здания и раскололась от удара. Герман Вольф сменил позицию и теперь находился возле пулемета MG‑34 вместо убитого расчета – теперь он возносил хвалу Господу, одновременно в ужасе ругаясь сразу на двух языках: русском и немецком.
|
|
Мгновенно полуподземное помещение заволокло белым высокотоксичным дымом концентрированных кислот. Брызги жидким огнем хлестнули по находившимся внутри блиндажа гитлеровским летчикам. Кожа полопалась, глаза мгновенно выело, дикие вопли так и не вырвались из обожженных глоток и превратившихся в комки слизи легких. Такие мучения были достойной расплатой за ту боль и горечь, которую гитлеровские стервятники несли миллионам советских людей в течение вот уже двух лет!
«Крылатые танки» теперь снизились на бреющий полет, и воздушные стрелки из своих кабин «засеивали» и без того горящие немецкие позиции специальными ампулами с зажигательной жидкостью КС. Небольшие стеклянные шарики с янтарно‑желтой жидкостью внутри выглядели вполне безобидно. Однако при ударе выплескивалось целое море пламени, пожирающего все на своем пути. Нередко, при неправильном обращении, жертвами КС становились и наши штурмовики. Как правило, в этом случае самолет вспыхивал мгновенно и выгорал дотла. Что же тогда говорить о целенаправленном и массированном применении таких ампул по вражеским объектам?
Снова и снова снизившись до бреющего полета, Ил‑2 проносились сквозь ярко‑алые и оранжевые вихри огня, грязно‑черные космы дыма и расстреливали из пушек все, что находилось на земле.
Русские штурмовики и истребители вскоре ушли на восток, оставив после себя лишь гул моторов, от которого начинались истерики и припадки у выживших после такого страшного налета.
Теперь и «истинные арийцы» поняли, каково это – находиться под беспощадной бомбежкой господствующего в воздухе противника.
* * *
В тот раз они все‑таки прорвали оборону русских, но после атаки в их батальоне осталось не больше сотни душ. А в роте Германа Вольфа уцелело лишь пятнадцать человек. Часть отвели на переформирование. Вскоре она снова пополнилась такими же отверженными солдатами со споротым имперским орлом на униформе и снова была брошена в кровавую мясорубку Сталинграда.
Глава 17
Dem Erdboden gleichmachen! [68]
Перевернувшись через крыло, с душераздирающим воем пикировали «лаптежники» Ю‑87. Приникнув к земле, они сбрасывали свой страшный груз и снова взмывали вверх, чтобы вновь кинуться в атаку на уже разбитый до основания город и безжалостно расстреливать все живое из пулеметов.
С немецкой обстоятельностью они выстраивались в цепочку над целью, а потом переворотом через крыло рушились вниз, один за другим. Пикирующие бомбардировщики методично «обрабатывали» городские кварталы, превращая здания в пылающие руины и бесформенные кучи щебня, хороня под обломками женщин и детей, стариков и раненых красноармейцев. Зловещие черные капли бомб срывались с бомбодержателей неумолимым стальным дождем.
Оглушающий грохот взрывов, свист начиненных смертью стальных болванок, леденящий душу вой сирен пикировщиков с черными крестами, крики и стоны умирающих беззащитных людей соединились в поистине адскую какофонию!..
Вот серия зажигательных бомб попадает в госпиталь. И раненые ползут к окнам и выбрасываются наружу со второго и третьего этажей – только бы не сгореть заживо!
Басовито гудя, с баварской нерасторопностью заходят на цель тяжеловесные двухмоторные «Хейнкели‑111». Из раскрытых бомбоотсеков сыпятся вниз тяжелые фугасные и зажигательные кассетные бомбы.
Взрывы гремят над городом постоянно, земля сотрясается, как при чудовищном землетрясении. Кирпичной лавиной осыпаются от прямых попаданий фугасок здания. Заводские корпуса превращены в руины с торчащими вверх выщербленными осколками длинными трубами. Деревянная застройка пригорода Сталинграда выгорела дотла под градом фашистских фосфорных «зажигалок».
Немецкие пикировщики носились над Волгой, сбрасывая бомбы на беженцев на берегу и на суда, пытающиеся пересечь реку. Вместе с ними над разрушенным городом и рекой носились «Мессершмитты», безжалостно расстреливая ни в чем не повинных мирных жителей с бреющего полета.
Из разбитых резервуаров вытекла нефть и огненной рекой устремилась к Волге, сжигая все на своем пути.
* * *
Кошмар испанской Герники не шел ни в какое сравнение с трагедией великого города на Волге.
Тогда, в 1936 году, гитлеровцы впервые опробовали тактику воздушного террора на беззащитном республиканском городке. Тень будущего «Блицкрига» легла на землю, опаленную гражданской войной, от крыльев безжалостных пикировщиков с черными крестами на крыльях. Те же «Хейнкели‑111», Ju‑87 и Ju‑52 обрушили на религиозный и культурный центр непокорных басков свой смертоносный бомбовый груз. А потом бипланы‑штурмовики He‑51 гоняли на бреющем над развороченными бомбами улицами, из пулеметов расстреливая уцелевших мирных жителей.
И нынешний командующий 4‑м Воздушным флотом Люфтваффе под Сталинградом Вольфрам фон Рихтгофен был одним из командиров германского легиона «Кондор».
Тогда, по официальной статистике, под развалинами Герники погибло 1645 мирных жителей и еще более тысячи человек были ранены. Сколько тысяч человек из населения города, эвакуированных и солдат погибло под бомбами в Сталинграде – точно неизвестно до сих пор.
* * *
Все это происходило 23 августа 1942 года, когда Люфтваффе нанесли самый массированный за всю битву на Волге удар по Сталинграду.
Небо на западе потемнело от черных крестов на крыльях «Хейнкелей‑111», «Юнкерсов‑88» и «лаптежников», Ю‑87. Вокруг них с противным жужжанием, словно осы, сновали желтоносые «Мессершмитты‑109». Басовито гудели двигателями «Разрушители» – двухмоторные истребители Bf‑110 «Церштерер». Даже тихоходные трехмоторные транспортники «Тетушка Ю» – Ju‑52 – участвовали в бомбежке!
Они взлетали с аэродромов станиц Морозовская и Тацинская (Tazi и Moro, как их называли немцы), с аэродромов Гумрак и Питомник. Даже с аэродромов под Орлом и Брянском взлетали в тот день бомбардировщики с черными крестами.
* * *
Бомбы рушились с небес с такой плотностью, будто бы это шел стальной дождь. Ни до, ни после немцы не задействовали такой ужасающей мощи. Но бомбы эти были слепы и сносили взрывами все.
– Achtung! Luftalarm! – Внимание! Воздушная тревога! – Герман Вольф первым понял, что происходит. Какая разница, от чьей бомбы погибать.
Тем более что русские и немецкие войска в сражающемся городе порой разделял лишь бросок гранаты.
– Прячемся! Прячемся!
Герман Вольф второй раз в жизни находился под такой массированной бомбардировкой. Снова рушились остатки стен, в щебень разлетались чудом уцелевшие здания. Снова ходуном ходила земля и растекалось по ней пламя. И в этот раз Герман думал, что не переживет подобного ужаса.
Бомбежка застала подразделение немецких штрафников почти в центре Сталинграда, на площади перед железнодорожным вокзалом.
На этой площади был белоснежный фонтан с хороводом детишек вокруг поднявшего голову крокодила. Он был «визитной карточкой» города на Волге.
Теперь же изувеченные осколками скульптуры детей замерли перед горящим полуобвалившимся зданием.
* * *
Фотография изувеченного фонтана на разрушенной площади, на фоне горящих домов, которая так и называлась – «23 августа», облетела газеты и журналы всего мира, став документальным свидетельством зверств стервятников Геринга.
Всего лишь за один только жаркий августовский день под развалинами домов, под бомбами немецких пикировщиков погибло, по разным данным, от сорока до двухсот тысяч человек, включая эвакуированных, раненых, женщин, детей и стариков.
Гитлеровские летчики превратили Сталинград в руины, прокладывая путь к Волге элитной 6‑й армии генерал‑полковника Фридриха Паулюса. «Der Stalingrad an dem Erdboden gleichmachen!» – «Сталинград сровнять с землей!» – этот приказ они выполнили с немецкой педантичностью.
Но защитники города на Волге написали на руинах: «Сталинград станет для вас могилой!»
Глава 18
Сталинградская твердыня
Видимо, здесь совсем недавно был ожесточенный бой. Вповалку лежали тела наших солдат и гитлеровцев, валялось оружие. На обочине дороги чадила пара обгоревших немецких танка Pz‑III и полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг»… Тошнотворно пахло кислым запахом сгоревшего пороха и сладковатым – сгоревшего человечьего мяса.
Плотные серые облака плыли над этой страшной картиной, то и дело срывался ледяной дождь.
Над горящими руинами и разоренными улицами возвышался почти целый четырехэтажный дом. Раньше, до войны, это было здание облпотребсоюза по улице Пензенской, 61, а сейчас стало неприступной крепостью, которую оборонял небольшой гарнизон советских воинов.
Немецкие войска никак не могли сломить сопротивление защитников этой крепости.
* * *
Группа немецких солдат осторожно продвигалась по заваленным улицам, все – отлично экипированные, с пистолетами‑пулеметами и гранатами, заткнутыми за ремни. Они шагали по грязи, расплескивая воду из луж начищенными сапогами. Вместе с «шуцманнами» – стрелками – прошагал расчет пехотного пулемета MG‑34. «Первый номер» нес на плече «машингевер», длинная патронная лента была обернута вокруг ствола. Напарник пулеметчика тащил навьюченный за спину громоздкий пулеметный станок.
Бывший летчик, а теперь немецкий штрафник, Герман Вольф слышал их беспечные, судя по тону, разговоры, ветер доносил запах их сигарет.
По улице проехал бронированный полугусеничный транспортер Sdk Kfz‑251 «Ханомаг», такой же, как и тот, сгоревший на обочине улицы. Только у этого вместо пулемета в головной части наверху под щитком была установлена автоматическая 20‑миллиметровая пушка. По обе стороны от броневика цепочкой шло около двух десятков солдат, почти что стрелковый взвод. Двое огнеметчиков изредка поливали развалины струями жидкого пламени.
Одна из таких огненных струй опалила развалины слева.
– Гляди, Старик, панцергренадеры забавляются, – сказал Вольф, передавая товарищу‑штрафнику тлеющую папиросу.
– Ничего, пусть и они развлекутся, – мрачно усмехнулся тот и осторожно принял у него из рук папиросу. – Danke. Сколько мы уже пытаемся захватить этот проклятый дом?..
– Да, наверное, целую вечность. – Вольф осторожно высунулся из канавы, служившей им укрытием, и бросил быстрый взгляд на четырехэтажную громаду здания. Опаленные стены, темные провалы окон и горы трупов вокруг вместе с подбитой техникой. Да, этот дом стоил жизни уже многим «землякам».
– Рота, приготовиться! – крикнул Старик. Теперь он был командиром вместо сгинувшего невесть где обер‑фельдфебеля Гвидо Кноппа.
Вольф до сих пор жалел, что не пустил пулю в жирную задницу этого ублюдка.
Со всех сторон заклацали затворы. Немецкие штрафники, жизнь которых в собственной армии ничего не стоила, более всех прочих солдат усвоили непростую науку выживать на поле боя. А выживать – значит прятаться.
– Эй, «Landseren» – «земляки»! Сейчас доблестные панцергренадеры поучат нас воевать, а потом снова пошлют нас умирать под русские пули! Будьте готовы!
– Яволь, Старик, мы готовы!
* * *
Панцергренадер в черной кожаной шинели навел ствол огнемета на подозрительные развалины и выпустил струю ревущего пламени.
И в этот самый момент немецкий огнеметчик сам превратился в ревущий огненный факел! Леденящие кровь вопли заживо сгорающего врага перекрыли даже шум близкой канонады. Все остальные немцы в ужасе отпрянули от него. Вопящий огненный клубок стал кататься по земле.
Прежде чем кто‑нибудь из гитлеровцев успел еще что‑нибудь сообразить, еще несколько панцергренадеров осели на землю. Фигуры в серых, мышиного цвета шинелях метались в панике, не понимая, где противник. И один за другим с устрашающим постоянством падали, продырявленные безжалостными и невидимыми стрелками.
* * *
Спустя несколько секунд все было кончено. Оставшихся немцев безжалостно добили по‑прежнему невидимые, но меткие стрелки. Чудом выживший второй огнеметчик поднял руки и истошно завопил, что сдается и что у него в Гамбурге остались старики‑родители. Он – не эсэсовец, а только лишь исполнял приказ… Напрасно. Пуля попала четко между бровей.
Пулеметный расчет попытался было открыть подавляющий огонь. «Второй номер» привычно упал на колено. А немецкий пулеметчик положил ствол MG‑34 ему на плечо. Звякнула, свесившись до земли, патронная лента, лязгнул затвор. Пулеметчик нажал на спусковой крючок, залив струями раскаленного свинца окрестности. Он бил длинными очередями, надеясь подавить неведомых стрелков. На секунду показалось, что ему это удалось. Но внезапно «второй номер» дернулся, получив пулю в грудь. Он был еще жив, когда вильнувший ствол пулемета разнес очередью ему череп. Отлетела в сторону ставшая похожей на дуршлаг каска. Обезглавленное тело с кровавым месивом вместо шеи грохнулось в пыль.
Пулеметчик сошел с ума, увидев невольное дело рук своих. И очередной выстрел, оставивший аккуратную дырочку диаметром чуть больше семи миллиметров на левом кармане полевой куртки, стал для него даром милосердия.
Второй пулеметчик открыл огонь прямо с рук из своего MG‑42, встав во весь рост. Роковая ошибка, которая была подтверждена четким выстрелом в середину груди пулеметчика.
Стрелок за щитком 20‑миллиметровой автоматической пушки на бронетранспортере развернул свою турель и тоже открыл ответный огонь. Разрывы осколочно‑фугасных снарядов, пули неведомых стрелков только выбивали искры по броне и машины, и щитку, которым была прикрыта пушка.
И тут со стороны Дома Павлова раздался резкий, раскатистый грохот. В бронещитке образовалась внушительных размеров пробоина, а стрелок отлетел от своей пушки и рухнул на дно боевого отделения бронетранспортера. В грудной клетке незадачливого стрелка зияла кровавая дыра, оставленная тяжелой 12,7‑миллиметровой пулей русского противотанкового ружья. Следующий выстрел русского противотанкового ружья ударил по вытянутому капоту «Ханомга», превратив его двигатель в металлолом. А третий оказался для немецкого броневика роковым. Бронебойно‑зажигательная пуля попала в бак с горючим, огонь мгновенно растекся во все стороны. За считаные секунды «Ханомаг» сгорел.
Лишившись своей броневой защиты, немецкие гренадеры залегли и тем потеряли драгоценные секунды для атаки. Ну а когда поднялись в атаку, шквальный огонь пулеметов и автоматов русских проредил их боевые порядки.
А потом ударили русские минометы. Этот тип оружия был наиболее эффективен в городских боях благодаря навесной траектории полета мин. Фонтаны разрывов расшвыряли оставшихся панцергренадеров. Осколки стальной косой прошлись по отборной немецкой пехоте. Еще одна атака немцев захлебнулась их же кровью.
* * *
В конце сентября 1942 года разведгруппа из четырех солдат под командованием сержанта Павлова захватила в центре города четырехэтажный дом и закрепилась в нем. На третьи сутки в дом прибыло подкрепление, доставившее пулеметы, противотанковые ружья, а позднее – ротные минометы и боеприпасы. Дом стал важным опорным пунктом в системе обороны советских войск.
Немецкие штурмовые группы захватывали нижний этаж здания, но не могли захватить его целиком. Для немцев было загадкой, как снабжался гарнизон на верхних этажах.
Двадцать четыре воина девяти национальностей стойко оборонялись в укрепленном здании, отражая яростные атаки противника и удерживая дом до начала контрнаступления советских войск в Сталинградском сражении.
В условиях перебойных поставок продовольствия и воды, отсутствия нормальных условий для сна солдаты жили и сражались под постоянным огнем немецких пулеметов.
Немцы организовывали атаки по несколько раз в день. Каждый раз, когда солдаты или танки пытались вплотную приблизиться к дому, Павлов со своими товарищами встречал их шквальным огнем из подвала, окон и крыши.
Все время обороны Дома Павлова, с 23 сентября по 25 ноября 1942 года, в подвале Дома Павлова находились мирные жители. Они помогали солдатам, пока советские войска не перешли в контратаку.
Потери гитлеровцев, пытавшихся занять Дом Павлова, превысили их потери при наступлении на Париж. Сам командующий немецкой Шестой армией Паулюс знал о том, что немецкие войска не могут взять этот дом.
Оттуда, из разбитой четырехэтажки, открывался великолепный обзор практически на триста шестьдесят градусов. И можно было корректировать огонь артиллерии и авиации, вести разведку и снайперскую стрельбу. Именно поэтому так и хотели захватить его невредимым немецкие войска.
* * *
Короткими перебежками, маскируясь в ямах и воронках от бомб и снарядов, немецкие штрафники приближались к четырехэтажке. Она чудом уцелела на разгромленной, превращенной в руины улице и теперь занимала господствующее положение на местности.
Господствующее для того, чтобы русским было проще убивать их. Старик грязно выругался, что делал он, в общем‑то, реже других.
Пулеметная очередь большевиков высекла искры на обломке бетона, за которым прятался Герман Вольф. Бывший летчик высунул из‑за обломка дырчатый ствол своего ППШ и дал короткую очередь. Русские ответили снова. Свинцовая плеть пулеметной очереди прошла над головами штрафников.
– Так, «земляки», постреляем немного и отойдем, – преувеличенно бодро сообщил всем штрафникам Старик. – Неохота дырявить задницу здесь.
– А мне вообще нигде неохота дырявить свой зад! – откликнулся, скалясь закопченным лицом, один из штрафников.
– Обратись с жалобой в Гестапо! – дал «добрый совет» Герман Вольф.
– Achtung! Feuer! – скомандовал Старик, поднимая в небо свой пистолет‑пулемет.
Все остальные уцелевшие штрафники ответили дружным огнем из винтовок, автоматов и пулеметов – прямо в воздух! Такая «показательная» стрельба длилась долго, ровно столько, чтобы убедить командиров штрафного батальона в невозможности дальнейшей атаки.
– Zurück! Alles zurück! – Назад! Все назад! Грязные свиньи! – Петляя по завалам, к ним бежал гауптштурмфюрер с двумя автоматчиками. Пару раз он весьма удачно споткнулся и угодил лицом в лужу, вызвав кривые ухмылки у штрафников. – Ублюдки! Вы даже умереть под русскими пулями как следует не умеете!!!
– Осмелюсь доложить, герр гауптштурмфюрер, но мы сражались, как львы, – прямо глядя на него честными глазами, ответил Старик. – Мы израсходовали практически весь свой боекомплект. Но большевиков мы одни выбить не сможем, ведь они – сталинские фанатики… Виноват, герр гауптштурмфюрер…
Глава 19