Автопубликация, оказывается, такая удобная штука)
Красота требует жертв и криминала
Хань всё ещё дымился. Первой, кто пожелал ему доброго утра, стала жирная крыса. Теперь у Ханя горло саднило после воплей, а Щеноча окрестил его «крипотным будильником».
В душ Хань, несмотря на раннюю побудку, раньше всех не успел — Чонин, чёртов прохвост, проснулся последним, но попал в душ первым каким-то невообразимым образом. И Ханю опять досталось чужое влажное полотенце. Он подумывал скомкать махровую ткань и так бросить. Не бросил. Ещё и понюхал зачем-то, а теперь торчал в салоне в компании всё той же и не мог решить, понравился ему запах или нет.
Фань невозмутимо рулил и курил в окошко, Чанёль дремал, а Чонин вертелся на месте под приглушённые звуки музыки. Ехали они «по делу». Точнее, с утра решили закупить шмоток, чтобы Чонин мог пройти в зал, выглядеть состоятельно и обдумать, как же им добыть бриллиантовые цацки. Заодно решили и Ханю купить тряпок, чтобы он не бегал в чужих майке и шортах.
Поджав губы, Хань бродил за Чонином по магазину и наблюдал, как тот осматривал костюмы. Больше всего Ханю хотелось свалить и оказаться дома, но в перспективе маячили Цзя, вероломный жених и отрубленные конечности. А если подумать обо всём, что Хань услышал от случайных новых знакомых...
В голову пришла мысль, что добром всё это не кончится хоть как. Ему убедительно доказали, что люди, не ладившие с законом, следовали логике и предпочитали получать максимум, а не рисковать попусту. И это означало, что Цзя не выпустит Ханя из рук: будет доить отца, сколько сможет, а Ханя потом в любом случае убьёт. Ну и розыск ещё...
Хань припомнил, что в розыске он значился как парень. С этим он мог кое-что сделать, поэтому уцепился пальцами за подвёрнутый рукав чониновой кофты. Чонин повернул голову, бросив на него вопросительный взгляд.
— Вон тот. — Хань кивнул в сторону чёрного костюма в дальнем углу магазина.
— Не слишком ли просто?
— Именно. Очень просто и очень элегантно будет на тебе. Обычно люди не очень разбираются в тканях и не знают, какие из них действительно дорогие, а какие стоят копейки. Можешь мне поверить, богатые люди не гнушаются носить одежду из дешёвых тканей. Даже делают это часто, ведь одну и ту же вещь редко надевают больше двух раз. Потому важна не цена, а то, как это будет выглядеть в итоге и его уместность. Костюм недорогой, но на тебе он будет выглядеть как деньги и пахнуть деньгами. Большими. Так что бери, и мы сходим в другой отдел.
Чонин с сомнением осмотрел Ханя, перевёл взгляд на костюм и с досадой поморщился.
— Пошли туда, куда тебе надо. Костюмы посмотрим ещё раз позже — их многовато. Трудно выбрать с разбега.
Хань фыркнул, прекрасно понимая, что Чонин не доверяет его мнению, но послушно повёл Чонина в женский отдел.
— Гм... ничего объяснить не хочешь? — Чонин придержал его за плечо.
— Ищут парня, так?
Руку Чонин убрал тут же и криво усмехнулся, жестом предложил Ханю зайти в отдел. Хань целеустремлённо двинул к ряду примерочных кабинок, нашёл пустую и шлёпнулся на стул перед зеркалом.
— Попроси принести светлые платья, два деловых костюма, бельё, чулки, классические туфли и пару париков — блонд и рыжий.
Чонин дёрнул правой бровью, но от вопросов воздержался, услышав от Ханя конкретные размеры. Через четверть часа Хань придирчиво перебирал модели лифов и трусиков. Отложил в сторону по две пары, которые подошли и давали нужный эффект.
Когда Чонин в следующий раз сунулся в примерочную с двумя костюмами и парой туфель, Хань сидел на стуле в парике, лифе и трусах и раскатывал по ноге тончайший чулок. Голень у него была гладко выбрита станком Чонина, правда, говорить Чонину об этом Хань счёл преждевременным — пускай Чонина попозже удар хватит, когда он представит, как Хань брился его станком.
Под пристальным взглядом Чонина Хань надел короткое платье и повертелся перед зеркалом. Выбрал пятое платье — белое, с рукавами в три четверти и умеренным декольте. Из-под подола иногда кокетливо выглядывали ажурные резинки чулков.
— Белую сумочку, — подвёл итог Хань.
Пока Чонин искал ему сумочку, он выбрал лёгкую блузку и короткую юбку. Чонин даже присвистнул тихонько, протянув Ханю сумочку-конверт. После нагруженный пакетами Чонин волочился следом за гордо цокающим каблучками Ханем в отдел косметики.
— Тебе оно точно нужно? Ты и без косметики выглядишь улётно.
— Капля лоска не повредит. Косметики будет минимум, не переживай за толщину своего бумажника. Я просто хочу сделать акценты.
Хань в самом деле сделал акценты. Выбрал тушь для ресниц, бальзам для губ, выравнивающий тон кожи крем, карандаш для глаз и духи. Самой дорогостоящей покупкой стал эпилятор. Впрочем, Хань ни секунды не пожалел о его приобретении, ибо Чонин обречённо припечатал ладонь к лицу и беззвучно воззвал к небесам. Так ему и надо.
— Тебе бритвы мало?
— После бритвы всё колется. Особенно в стратегически важных местах. Вообще я предпочитаю воск и сахар, но на безрыбье и эпилятор сойдёт.
— Извращенец.
— Ага, люблю садо-мазо в лёгкой форме. — Поймав недоумевающий взгляд, Хань добавил безмятежно: — Бритвой слишком просто, а этой штукой — немного больно. Мне нравится. Да и гладкое всё потом. Не шуровать же каждый раз в подмышках твоим станком.
Чонин опасно застыл, и Хань счёл за благо величественно подплыть к стойке и сгрузить покупки перед миловидной продавщицей.
— Дорогой, тут просят оплатить, — сладким голосом прощебетал Хань, легко входя в нужную роль. Чонина перекосило, и Хань почувствовал себя отмщённым. Всё же у леди хватало преимуществ в жизни. Во всяком случае, не каждый мужчина рискнул бы в такой ситуации таскать леди за волосы и реветь, чтобы «леди» не смела больше брать его станок и бриться во всяких неположенных местах.
О том, что Чонин мог дотерпеть до дома и припомнить всё, Хань подумал уже позднее, но прежде следовало купить-таки костюм и ботинки для выхода в свет. И теперь Чонин с ещё большим недоверием отнёсся к выбору Ханя.
— Перестань, а? — устало попросил Хань. — Я серьёзно. Бери этот костюм. Если не веришь мне, погляди на вон ту пару. Как тебе?
Нужная пара толклась у манекена в розовом костюме в серую полоску. И мужчина, и женщина отличались худобой, двигались порывисто, а поведением напоминали рыночных торгашей. При этом пальцы у обоих были унизаны бесчисленными кольцами. Золото, но этого золота у них водилось в избытке настолько, что это выглядело вульгарным. Впрочем, вульгарно выглядела и их, безусловно, дорогая одежда. Всё напоказ. Любой без труда мог догадаться, что дела этой пары недавно пошли в гору, и пара нынче старательно пыталась прикинуться высшим классом. Вид и манеры их выдавали немедленно.
Хань взял костюм, всучил Чонину и подтолкнул упрямца в сторону примерочной. На каблуках просеменил к обувному отделу и цапнул подходящие туфли.
В примерочной Чонин с сумрачным видом заправлял полы рубашки, а после натягивал пиджак. В ботинки так влез — зашнуровывать не стал. Оглядел себя в зеркале с придирчивостью.
— Расчесать и уложить волосы осталось. И вид будет шикарный, — деловито кивнул Хань.
— Расчёсывай и укладывай, — внезапно согласился Чонин. Хань уловил подозрительный огонёк в глубине тёмных глаз и забеспокоился, но послушно взялся приводить шевелюру Чонина в блестящий вид. Разобрал гладкие тяжёлые пряди, поправил чёлку, осмотрел результат и закусил губу в сомнении, потом откинул чёлку назад. Волосы не слушались, и Хань прибег к помощи крема: растёр немного крема в ладонях и уложил волосы мягкой волной.
Чонин таки завязал шнурки на ботинках, сунул в пакет старые тряпки, расплатился и поволок Ханя к машине. Покупки ханевы запихнули в салон. Чонин только карандаш для глаз отобрал, поймал Ханя за подбородок и нарисовал тёмную точку Ханю над верхней губой, а вторую — у уголка глаза.
— Фань, кати к центру. Дело сделаем прямо сейчас. Мне надо, чтобы тачка была у входа, готовая отъехать в любой момент. Ясно?
— То есть как...
— Идём, дорогая, — одёрнул Ханя Чонин и потащил за собой. Хань едва поспевал, покачиваясь на каблуках. Приходилось то шустро семенить следом, то почти бежать, дробно стуча набойками по плиткам тротуара.
Потом Хань пытался перевести дух в роскошном лифте. На них поглядывали со всех сторон, хотя Хань и сам признавал, что пара их них вышла что надо: сумрачно-деловой и суровый Чонин в чёрном, и стоило признать — костюм на нём сидел идеально, да Хань в белом платье и белокуром парике, свежий и слегка раскрасневшийся, как девственница на первом свидании.
— С актёрскими талантами у тебя вроде неплохо, так? — Чонин провоцирующе склонился к Ханю и почти коснулся губами кромки уха, пока шептал. Выглядело так, будто он говорил Ханю какую-то милую непристойность. И Хань смущённо заулыбался, бросая короткие взгляды на случайных зрителей этого фарса.
— Что ты собираешься делать? Только не говори, что мы просто туда зайдём, возьмём нужное и выйдем. — Ханю пришлось тоже перейти на шёпот — меньше всего он жаждал быть арестованным за попытку кражи.
— Именно так, булочка моя. — И этот... этот! Этот козлина помацал лапищей Ханя сквозь тонкую ткань за ягодицу. И ладно бы просто дотронулся, так нет! Пожмакал вволю и как надо быть. Без всякого почтения.
— А по морде? — страшным шёпотом уточнил Хань, отчаянно пытаясь незаметно для прочих смахнуть лапу Чонина со своего зада. Как бы не так. Чонин лапу не убрал и снова пожмакал.
— Мягкая булочка.
— Закатай губу — она тебе не светит, — зашипел Хань. — Тебе цацки нужны или булки?
— И то, и другое, и можно без гарнира.
— А не треснет?
— Наш этаж, дорогая. — Чонин ловко сдвинул лапу, слегка дёрнув за подол платья, поймал Ханя за руку, притянул к себе и повёл через светлый холл к гостеприимно распахнутым высоким створкам. Выставочный зал заслуживал внимания, несомненно. Хань не впервые попадал в подобное место и прежде видел не раз собранные на бархате в количестве драгоценности, но даже на него представленная коллекция произвела сильное впечатление.
— С ума сойти, вон там же Картье, а это...
— Ш-ш-ш, тебе не положено знать такие тонкости — не выходи из роли. Сейчас ты глупенькая любовница важной шишки и хочешь красивые цацки, как та сорока. Придерживайся этой легенды. Теперь я хочу, чтобы ты прогулялся вон в тот уголок, важно сел и попросил принести тебе наборчик для примерки. Желательно, капризным голоском с претензией, чтобы все эти милые девушки вокруг решили, что ты скандалишь из-за любого пустяка.
— Сдурел, что ли?
— Отнюдь. Мы делаем дело. Начинай капризно, а потом ускоряйся. Проси приносить и уносить быстрее. Хоть всё тут по сто раз примерь. Заставь персонал сбиться с ног. Заставь их бегать вокруг тебя и всячески избегать назревающего скандала. Рыбка моя, ты всё поняла?
— Я тебе не рыбка, — пробурчал Хань, но удобнее подхватил сумочку-конверт и поцокал каблуками в ту сторону, в которую велели. Честно говоря, замысел Чонина Хань так и не уловил. Решил, что Чонин желает, дабы Хань отвлёк внимание персонала и охраны. Ну ладно. Хань вполне мог это сделать. Ерунда какая.
Хань грациозно опустился на мягкую танкетку перед зеркалом, положил сумочку на полированную поверхность туалетного столика и принялся озираться с надменным видом. Озирался, пока к нему не подошла одна из девушек в серебристо-серой униформе.
— Чем могу вам помочь?
Хань вгляделся в бэйджик на груди девушки и скупо улыбнулся.
— Лили, я видела вон там жемчужный комплект. Хотелось бы взглянуть, подойдёт ли он мне. Цзао обещал меня порадовать, но вы же знаете, мужчины мало смыслят в таких вещах. А мне бы хотелось приобрести нечто такое, что всегда будет эффектным. Как вы думаете?
— Вы уверены, что хотите именно жемчуг? — уточнила Лили, бросив взгляд в сторону выбранного Ханем комплекта. — Я бы предложила вам сап...
— Хотите сказать, что у меня плохой вкус? — Хань немедленно переключился на пронзительно-плаксивые интонации, привлекая к себе внимание других девушек и охраны у входа.
— Ну что вы, и в мыслях не было, — испугалась возможного скандала отлично вышколенная девушка. — Одну минуту, сейчас я принесу...
Через минуту Хань созерцал в зеркале своё отражение, украшенное жемчугами, а Лили смотрела на него, затаив дыхание.
— Что вы там говорили про сапфиры? — опасно напряжённым голоском протянул Хань.
— У нас есть великолепный набор. Хотя бы просто взгляните. Даже если вам придётся не по вкусу, у нас есть из чего выбрать. Желаете примерить?
Хань капризно поджал губы, демонстративно окинул сжавшуюся Лили изучающим взглядом и царственно кивнул. Ему принесли сапфиры.
Хань вертелся перед зеркалом в сапфирах, когда рядом соизволил объявиться Чонин.
— Что скажешь, дорогой? Эти сапфиры выглядят неплохо?
— Сами по себе или на тебе? И почему сапфиры? Ты могла бы и бриллианты присмотреть. Ты ведь бриллианты и носишь обычно.
— У нас есть бриллиантовое колье, если вы изволите... — подхватила немедленно Лили, приметив набежавшее на лицо Ханя облачко сомнения.
— Мы изволим. Смотри бриллианты, милая. Только бриллианты.
Колье Хань забраковал и потребовал нечто большее. Большим оказался набор из броши и браслета, и набор Ханю тоже не понравился. Он принялся тыкать пальцем в разные стороны, вынуждая бедную Лили носиться по всему залу и таскать к зеркалу то одно, то другое. Пару наборов Хань примерил дважды, пока ему не принесли те самые цацки, которые Чонин хотел свистнуть.
— Не снимай их, требуй приносить ещё и надевай поверх. Потом повтори это с другим набором, но этот уносить не давай. Будет удобная минута, снова надень этот и опять примеряй сверху.
— А что потом? — в нетерпении прошипел Хань, зорко следя за несущейся рысью Лили.
— Я скажу в нужное время. Развлекайся. — И Чонин снова отступил в сторону.
Хань послушно развлекался. Примерил ещё пять вариантов поверх нужных цацок, надел сапфиры, покапризничал снова, переключился на рубины, воспылал нездоровым интересом к платине, почти устроил скандал, едва ему сообщили, что все погремушки из платины — новые работы современных мастеров. Скандал погасили наборами из белого золота и бриллиантов, и Хань снова надел нужный комплект, чтобы примерять всё поверх него. Когда Лили вновь отправилась в забег за очередными драгоценностями, рядом обнаружился Чонин.
— Закругляйся. Будь всем недоволен и носи комплект так, словно ты в нём и пришел. Спихни коробку со стола. Пусть девчонка всё постепенно уносит, а ты мрачней и нуди, что хочешь бриллианты в платине, но от известного мастера и постарее.
— У них таких нет.
— Вот именно. Поэтому мы уйдём ни с чем. Как и пришли. Ты так уже всех достал, что они считают комплекты по бархатным подставкам. Главное, играй роль до конца и держись уверенно.
— Но меня же не выпустят с камешками на мне!
— Выпустят ещё как.
— И как ты это себе представляешь?
— Легко. Обычное же дело. Ты одет подходяще под бриллианты, а они уже не помнят, в чём ты пришёл. И ты столько украшений понадевал, что они привыкли к блеску камней на тебе. Всё дело в уверенности. Пока ты спокоен и не волнуешься и ведёшь себя в тех рамках, какие им навязал, — всё отлично. Они даже не поймут, что ты всё на себе вынес. Хватятся только при закрытии, но даже не вспомнят, что ты примерял цацки, и тем более тебя не заподозрят вообще.
— Камеры, — напомнил о немаловажном обстоятельстве Хань.
— Камеры просмотрят, но потом. И на камерах будет баба с родинками.
— А ещё — ты рядом с этой бабой.
— Ну я всегда могу сказать, что подцепил красотку, назвать левое имя и послать по ложному следу. Цацки ведь будут на тебе — я их не трогал. Тихо. Работай, булочка моя.
— Я тебе не булочка! — окрысился Хань с таким видом, что ещё пуще перепугал бегущую к ним Лили.
— Буханка моя, — добродушно хмыкнул Чонин и отвалил.
Полчаса Хань играл редкостную стерву и обливался холодным потом, пока не созрел для кошмара. Утешил себя мыслью, что отец при нужде оплатит чёртовы бриллианты, поэтому за кражу Ханя не посадят. Скормив Лили возмущённую тираду о платине, Хань в сердцах вручил ей последнюю коробку с очередным бриллиантовым набором, заявил, что готов ещё неделю поносить родные украшения, опёрся на руку Чонина и зацокал каблуками к выходу.
Сердце колотилось в груди как безумное, но Хань старался не выходить из образа. На ходу изливал на Чонина потоки негодования, возмущался недостатком украшений из платины, чуть не рыдал в голос и кокетливо поправлял белокурые пряди у виска. Охранник сочувствующе улыбнулся Чонину и перевёл взгляд на фальшивые сиськи Ханя, сукин сын эдакий. Поверх обтянутых белой тканью сисек переливались в лучах света «слёзы». Хань выдвинул буфера покруче и продефилировал мимо охранника с выражением высокомерной скуки на мордашке.
— Делаешь успехи, — едва слышно обронил Чонин и провёл Ханя в кабину лифта, где, по счастью, никого кроме них не оказалось.
— Да какие там успехи? Такие мужланы только членом и умеют думать.
— Зато ты не такой, да?
— У меня есть мозги. В отличие от некоторых. И убери лапу от моей кормы. Или ты тоже только членом?
— Могу пальцами. Для начала.
Хань обречённо застонал, сытый по горло мужским вниманием, обвалившимся на него сегодня.
— Не пыхти. Тебе понравится.
— Самоуверенный козёл.
— Просто уверенный, — поправил Чонин, приобнял Ханя лапой за пояс и привлёк к себе плотнее. Смотрел сверху вниз с лёгкой насмешкой и подспудным одобрением. Хань попробовал отстраниться, но не смог. Улавливал терпкий аромат, исходивший от ткани костюма, и цеплялся взглядом за острый выступ кадыка на гибкой смуглой шее.
— Найди себе лучше девушку, а?
— Это не проблема, но, знаешь, мне нравится смотреть на эту вот девушку. Красивую и милую. И почему-то одна мысль о том, что под гламурной обёрткой я обнаружу симпатичного парня, зверски возбуждает.
— И это я извращенец после таких-то признаний? — устало вопросил Хань, напрочь забывший уже о болтающихся на нём украденных драгоценностях.
— Будем извращенцами оба, так и быть, — согласился Чонин с удивительной лёгкостью, подхватил Ханя под локоток и вывел из лифта.
Фань и Чанёль ждали их в машине. Оба уставились широко раскрытыми глазами на украшенного цацками Ханя. Фань даже сигарету выронил.
— По газам, нефиг торчать у всех на виду, — скомандовал Чонин. — Одно дело сделали. Теперь надо разобраться с остальными проблемами.
— Скандальный покупатель? — сообразил на перекрёстке Фань. — Спятить можно. Неужели наша красотка справилась с этой схемой?
— Я тоже приятно удивлён, — буркнул Чонин. — Всё равно выбора не было.
— Хорошая выдержка, поздравляю, — покивал Чанёль. — В этой схеме на выдержке всё и завязано. Если выдержка ни к чёрту, то плакало дело.
Хань отмалчивался и смотрел в окно. Намеренно не обращал внимания на лапу, которую Чонин нагло положил ему на колено. Сначала просто тихо злился, а после немного расслабился — Чонин кончиками пальцев легонько массировал колено, это было приятно, и Хань понял, что колено тряслось, только тогда, когда окончательно успокоился и обмяк. Чонин медленно провёл ладонью от колена к бедру, подцепил пальцами резинку чулка и погладил подушечками оставшийся на коже от узора резинки розовый след.
После Чонин руку убрал и больше Ханя не трогал. Скотина. Потому что Ханю уже хотелось чувствовать его ладонь у себя на бедре и не только. Волнение окончательно отпустило, но эмоции мутировали чёрт знает во что. Хань изнывал от уймы желаний, но не мог их определить и понять толком, чего же хочет прямо сейчас. Ну вот хотя бы руку Чонина на себе он точно хотел чувствовать. А вот обломись. Чонин смотрел в окно и больше не покушался. А у Ханя бедро горело там, где Чонин погладил подушечками.
Хань осознал, что ненавидит порт, едва оказался вновь на «кладбище кораблей». Нервно походил по так называемой гостиной, слушая приглушённые голоса, долетавшие из тесной кухоньки — Фань и Чанёль о чём-то спорили, разбирая снятые с Ханя цацки. Потом Ханю надоело. Он проверил, где там паук, убедился, что мохнатая пакость взаперти, сел на диван и покопался в сумочке. В парике было уже дьявольски жарко, так что Хань стянул с головы искусственный скальп и недовольно поморщился, угодив пятернёй в спутанные и потные пряди. Голову требовалось срочно сунуть под воду.
Хань сбросил осточертевшие туфли и босиком прошлёпал к душевой, распахнул дверь и замер с раскрытым ртом. Поглазеть было на что: Чонин как раз одёргивал пиджак на вешалке, красовавшийся поверх рубашки и брюк, а раз всё это добро было на вешалке, то на Чонине, разумеется, остался лишь костюм Адама. Меховой вариант. Тёмная шёрстка пушилась и колосилась поверх литых мышц на ногах. Безобразие, но безобразие возбуждающее. До той степени, что Хань по собственной воле ввалился в душевую и запер за собой дверь, ещё и спиной к ней привалился, продолжая без стеснения разглядывать удивлённого Чонина.
Хань и сам не меньше удивился, потому что обнажённому Чонину он мог простить любые пакости. Обычно Хань прикладывал немало усилий, дабы отыскать в привычном окружении приятных его глазу молодых людей. Сейчас же перед ним торчал идеальный объект, и Хань жадно скользил взглядом по тренированным ногам, узким бёдрам, жёсткому животу и бокам, широкой груди, сильным плечам, острым ключицам и гибкой шее. Влажная плёнка пота поверх смуглой кожи — финальный штрих.
Добравшись взглядом до резких линий подбородка и жёстко очерченных полных губ, Хань сглотнул. После — порывисто шагнул вперёд, обхватил Чонина за шею руками, заставил наклонить голову и припал к губам поцелуем. Целовал требовательно, потому что Чонин сам был виноват. И Ханя снова затрясло, как в машине, когда они уматывали прочь от центра с крадеными цацками.
Только теперь дошло в полной мере, что Хань совершил преступление у всех на глазах. И если его поймают, он попадёт в тюрьму. Тюрьма — это не так печально, как отрубленные конечности, но тоже так себе вариант. В тюрьму Хань не хотел. А на преступление его толкнул вот этот самый козёл, который целовался как бог и выглядел так, что у Ханя колени подгибались от желания потрахаться прямо сейчас. И он ничуть не возражал, чтобы Чонин вжимал его собой в дверь, задирал платье, рвал в клочья трусики, стискивал руками бёдра, а потом мял без капли жалости ладонями ягодицы.
Хань потакал собственному помешательству, обнимал Чонина и подставлял губы для новых поцелуев. Недовольно фырчал, потому что хотелось быстро и неистово, дико. Он активно повозился и развернулся сам лицом к двери, упёрся ладонями и прогнулся в пояснице, настойчиво потёрся задницей об узкие бёдра и с удовлетворением выдохнул — меж ягодиц ощутил горячую твёрдость. Это радовало, так как не требовало лишней возни, дабы возбудить партнёра.
Хань повёл правой рукой назад, опираясь о дверь лишь левой. Обхватил пальцами стоящий член и с улыбкой зажмурился, оценив толщину, после уверенно направил. Умело расслабившись, Хань выдохнул, а судорожный вдох сделал, когда Чонин надавил влажной головкой на края отверстия. Снова выдох-вдох, и Хань качнул бёдрами, насаживаясь на член основательнее. Чонин ему помог: стиснул ладонями бёдра и притянул к себе, прижался к ягодицам, вдвигая член глубже.
— Псих, без ничего же... — опалил жарким шёпотом кромку уха и с жадностью поцеловал в шею. Почти укусил, заставив Ханя испустить тихий стон. И чёрт с ним. Сейчас Хань плевать хотел на обычные мелочи, которыми никогда прежде не пренебрегал. Но он не мог иначе. Желал почувствовать Чонина в себе по-настоящему. И чувствовал, потому что Чонин в этот миг был у него внутри. Идеально наполнял собой. Растянул членом и заставил вокруг этого члена сжаться, заставил хрипло дышать и скользить ладонями по дверной панели, тереться о дверь грудью, чувствуя складки смятого и задранного платья. Ханю воздуха не хватало, и он хватал воздух широко раскрытым ртом, отчаянно приподнимался на цыпочках, чтобы хоть немного сдвинуться и продолжить движение, опять насадиться на член и приподняться.
Чонин без слов понял намёк, крепче ухватился за бёдра Ханя и приподнял, одновременно отклонившись, после подался к Ханю и рывком дёрнул за бёдра на себя. До звонкого шлепка. Хань всхлипнул, качнулся, удобнее упёрся ладонями и подался назад, чтобы плотнее прижаться задницей к узким бёдрам и лучше осознать ту длину, на которую Чонин вошёл в него.
Первые минуты вышли скомканными — они знакомились друг с другом и изучали возможности, вместе с тем нагнетая взаимное возбуждение. Повернув голову, Хань искал губами губы Чонина и приглушённо мычал от хаотичных прикосновений. Чонин трогал его бёдра, бока, живот, шарил ладонями по груди, сдвигая и сминая фальшивые буфера и задранное платье, пока не сдёрнул их с Ханя окончательно. Хань глухо застонал, как только Чонин добрался пальцами до торчащих вершинок сосков и сжал их до слабой боли. Хань непроизвольно притирался ягодицами к паху Чонина, пока Чонин щипал его за соски, растирал меж пальцами и выкручивал ровно с той силой, чтобы Хань выгибался в его руках и всё настойчивее насаживался на член.
Чонин кусал, прихватывая кожу у основания шеи. Одной рукой продолжал терзать соски поочередно, а другой — мять ягодицу, сжимать до синяков. Ханю приходилось двигаться самому хоть как-то, раз уж Чонин не желал пока толкаться сам.
— Погоди...
Ждать вот Хань точно не собирался, но его заставили. Чонин отпрянул, и Хань испустил полный разочарования вздох — его лишили возможности чувствовать член и сладкую растянутость, а после и вовсе бесцеремонно развернули, подхватили и усадили голым задом на холодный металл раковины.
Хань возмущённо зашипел и лихорадочно зашарил руками в поисках опоры. Чонин не дал ему на это времени, подхватил под задницу и дёрнул к себе. Вторжение вышло резким и немного болезненным, но до безумия желанным. Хань ухватился за широкие плечи, откинулся назад, прижавшись спиной к гладкой и холодной поверхности зеркала. Запрокинув голову, он закрыл глаза с блаженным стоном и дёрнулся от мощного толчка. Ещё парочка рывков — и Ханя перестало беспокоить всё вообще: неудобство позы, ребристый бортик раковины, холодные металл и зеркало, широко разведённые в стороны до ноющей боли в паху ноги, назревающие под твёрдыми пальцами Чонина синяки...
Хань цеплялся за плечи Чонина, упивался каждым последующим толчком, топился в нарастающем от трения внутри жаре, задыхался и терялся в собственных отрывистых стонах. И хотел ещё быстрее и жёстче. Чтобы вспыхнуть и сгореть как спичка. До опустошения, когда даже думать не надо. Чтобы было только хорошо — прямо здесь и сейчас. А потом хоть потоп.
В конце концов, это Чонин втравил Ханя в неприятности, и теперь Чонину полагалось прикладывать старания и Ханя успокаивать. И, видит Бог, Чонин старался. Его пыл не иссяк, хотя Хань не рассчитывал на это. С учётом их не лучших отношений можно было вполне ожидать, что Чонин ограничится собственным удовлетворением. Хань так и думал, да и согласен был даже на такое. Собственно, Хань и полагал, что именно этого хочет прямо сейчас — быстрого и животного перепихона. Идеальное лекарство для расшатанных нервов. Хань морально подготовился к тому, что Чонин его шустро натянет и потом пошлёт к чёрту.
Видимо, Чонин обожал его обламывать во всём, потому что смял ладонями ягодицы ещё жёстче и принялся насаживать на член быстрее. И не возражал, когда Хань тянулся за поцелуями. Хань хрипло выдыхал, подрагивал на толчках всем телом, вновь вскидывался, чтобы опять поцеловать Чонина в губы, хватался временами за собственный член, машинально пытаясь продлить путь к оргазму. Стонал в голос, остро ощущая жар ладони Чонина на бедре через тонкую плёнку чулка.
Хань рассадил локоть обо что-то, когда бился в оргазме, до которого обычно не добирался без дополнительной стимуляции, и бешено насаживался на член Чонина мелкими, но частыми рывками. После дышал загнанным зверем, неудобно откинувшись к зеркалу и свесив ноги, казавшиеся ватными. Ягодицы были липкими от спермы, как и живот, да и на чулках обнаружились пятна.
Чонин упирался руками в бортик раковины и тоже дышал шумно и неровно. Тёмные пряди липли ко лбу и вискам, меж приоткрытых губ розовел кончик языка, а вот в его тяжёлом взгляде впору было топиться с головой, потому что он теперь трахал Ханя именно взглядом.
Хань лениво поднял руку и из последних сил шлёпнул Чонина ладонью по щеке. Вышло больше смешно, чем обидно. Ребёнок бы справился лучше. Чонин ожидаемо фыркнул и наградил Ханя кривой ухмылкой.
— Скотина.
— Ещё скажи, что тебя заставили. Ты сам хотел, или я что-то понял не так?
— Я в душ хотел, — прохрипел Хань и заворочался в раковине. Из раковины его достал, конечно же, Чонин, поставил на ноги.
— Я вижу.
Хань расслабленно прикрыл глаза, когда сверху полилась приятно прохладная вода. Молчал и кайфовал про себя, а Чонин водил губкой по его плечам и спине. Было слишком хорошо, чтобы ворчать. Так хорошо, что Хань уже и забыл, что так вообще бывает. Даже если Чонин задевал его зад членом, Хань не бузил. Он не думал, нежился в крепких руках и чувствовал исключительно умиротворение и истому.
Ну, подумаешь, законтачил с преступником. Но кончилось ведь всё хорошо, да и кончил он сам тоже прекрасно. Оно того стоило, честно говоря. Хань не особо привык, чтобы партнёры оправдывали его ожидания. У него были такие мужчины, которые могли бы — под настроение, но чаще их волновали только они сами и деньги Ханя. В сходной ситуации они бы просто воспользовались разрешением и отымели Ханя ради собственного удовольствия, не особенно волнуясь, испытает ли Хань оргазм. И Ханя собственный оргазм тоже не волновал бы так сильно — он умел получать удовольствие и от проникновения члена, и от растянутости заднего прохода, и от движения меж пульсирующих стенок. Доставлял себе радость сам. И сам же мог потом доработать до финала силиконовой пробкой. Не в первый раз.
Сейчас же Хань чувствовал себя немного дико, потому что обыденность не случилась, но в целом это добавляло приятных нот. Смущало лишь то, что с Чонином Хань ладил паршиво. С другой стороны, может, они просто неважно начали? Хань винил Чонина в своих неприятностях, но Чонин точно так же винил Ханя — в своих.
Задобренный оргазмом разум внезапно Ханю возразил и напомнил, что вообще-то в неприятностях виноват Цзя. Это Цзя решил на Хане сколотить состояние. И это Цзя нанял Чонина для грязной работы. И именно Цзя сейчас искал их, чтобы сделать с ними нечто нехорошее.
Хань устало повернулся, уткнулся Чонину носом в грудь и пробормотал:
— Нужен план.
— Не волнуйся, мы знаем, что делать с бриллиантами.
— Я не о них. Я о нас. Цзя никуда не делся.
— Я помню. — Чонин выключил воду и потянулся за полотенцем. Хань зажмурился, когда ему принялись подсушивать полотенцем волосы. — Но у меня уже есть план.
— Какой?
— Потом расскажу. Сначала не мешает перекусить и вздремнуть.
С последним Хань был полностью согласен. Без «перекусить» он прекрасно мог обойтись. И плевать хотел, где его устроят спать. Лишь бы там было удобно. И никаких краж, стрельбы, переодеваний, нервотрёпки и отрубленных конечностей.
Полностью удовлетворённого Ханя сунули под тонкое одеяло и оставили в покое, как он и мечтал. Мягкая подушка — последний штрих. Хань перевернулся на живот, поёрзал, устраивая бёдра поудобнее и всё ещё ощущая себя раскрытым и наполненным Чонином, обнял подушку и закрыл глаза.
Блаженство.
Примечание к части
А вы знаете, что у нас? А у нас - Новый Год:) У вас, надеюсь, всё ещё тоже праздник и звенящий бокалы, и искристый снег, и тягучий хвойный аромат с остренькими нотками мандарина, и тёплые пушистые пледики, и улыбки на губах... ну что, будем надеяться на лучшее? И что этот год принесёт много-много радости всем:)
Люблю вас:) *обнимает HP и думает о вомбатах*
зы Глава АР тоже будет, зависит от вычитки - когда, а вобще у меня много всего, но как-то кусками, кусочничать не хочется, но поглядим, может, до чего и дозрею)))