вам сделал - окажите же и вы мне милость и освободите меня. В страну эту я
больше не вернусь, и опасаться вам нечего. Отпустите меня, позвольте мне
уйти! Дайте мне прожить на свободе те немногие годы, которые мне еще
остались!
Отпустили его стражники, и пошел он куда глаза глядят.
Несколько лет провел он в скитаниях и однажды вышел к морю; сел он там
на корабль, и налетевший шторм отнес судно к той самой пустыне, где жили
дочь императора и купеческий сын. Добрался он до места, в котором они
находились, и не узнали ни они его, ни он их: так обросли все трое волосами
за время своих многолетних скитаний.
- Откуда ты и как попал сюда? - спросили они его.
Ответил он:
- Купец был причиной тому, что я здесь очутился. А вы как оказались
тут?
- И каждый из нас тоже из-за купца.
Стали они жить там втроем, ели и пили все вместе и играли на
музыкальных инструментах - ведь император тоже был обучен, как и они, этому
искусству.
Купеческий сын, который жил там дольше других, был из всех троих самым
ловким; он ходил на охоту и приносил остальным мясо, которым они питались.
Деревья, стволы которых они использовали для разведения огня, ценились в
городах дороже золота.
- Как хорошо было бы прожить здесь всю жизнь! - обращался сын купца к
своим товарищам. - Все блага, которые есть у горожан в целом мире,
невозможно сравнить с тем, что есть тут. Лучше всего для каждого из нас, -
убеждал он их, - провести остаток жизни здесь!
- Какие блага были в городе у тебя самого, если тут тебе еще лучше
живется? - спросили они у него.
В ответ он рассказал товарищам о том, что отец его был богатым купцом и
у них ни в чем не было недостатка, а теперь вот он живет здесь и тоже ни в
чем не нуждается. Не переставая, убеждал он их в том, что этот
благословенный уголок - лучшее в мире место для человека.
- Приходилось ли тебе слышать об императоре? - спросил его отец
принцессы.
- Приходилось! - ответил купеческий сын.
- А о его дочери-красавице?
- И о ней слышал! Император этот - убийца! гневно воскликнул сын купца.
- Почему ты его называешь убийцей? - спросил тот.
- Из-за его жестокости и гордыни я оказался здесь!
- Как это произошло?
Решил купеческий сын, что бояться ему здесь некого, и рассказал всю
историю, которая с ним приключилась.
Спросил его отец принцессы:
- Как бы ты поступил, если бы император оказался в твоих руках? Стал бы
ты ему теперь мстить?
- Нет, - ответил сын купца, который был человеком добрым и отходчивым.
- Более того - я стал бы о нем заботиться, как, к примеру, забочусь о тебе.
Стал тут его собеседник вздыхать и охать:
- Ах, какая бедная, горькая старость выпала на долю императора! Слышал
я, что пропала у него дочь-красавица, а самого его изгнали.
- Это случилось из-за его собственной жестокости и гордыни! -
воскликнул купеческий сын. - Он сам погубил и себя, и свою дочь! И я
оказался здесь из-за него!
Снова спросил его император:
- Неужели ты не стал бы ему мстить, если бы он оказался в твоей власти?
Вновь ответил ему сын купца:
- Не стал бы. Я отнесся бы к нему точно так же, как отношусь к тебе.
Открылся тогда перед ним тот, рассказал, что он и есть император, и
поведал обо всем, что с ним произошло.
Бросился тут купеческий сын обнимать и целовать его, и принцесса
слышала и видела все это.
Тут нужно сказать, что у сына купца вошло в привычку каждый день
осматривать в поисках письма по три ствола, поваленных бурей, и помечать их
особым знаком. Валялись там многие тысячи деревьев, и он ставил на стволах,
которые успел проверить, мету, чтобы на следующий день не возвращаться к
ним. Ежедневно выходил он на поиски в надежде найти письмо принцессы, и
каждый раз, когда возвращался, глаза его были влажны от слез, потому что
вновь его поиски оказывались безуспешными.
- Что ты ищешь среди деревьев? - спросили его товарищи. - И почему ты
возвращаешься с заплаканными глазами?
Рассказал им тогда сын купца всю свою историю: о том, что получил от
принцессы письмо, которое спрятал тут поблизости в расщелине одного из
деревьев, и о том, что случилось во время бури.
- Я все еще надеюсь, что мне удастся разыскать это письмо, - сказал он
им.
- Завтра, когда ты отправишься на поиски, и мы пойдем с тобой, -
предложили они. - Может, нам удастся его найти.
Так они и сделали. Вышли они на следующий день все вместе, и принцесса
нашла в одном из стволов утерянное письмо. Развернула она листок и увидела,
что это - ее собственное послание. "Как мне теперь поступить? - стала
размышлять она. - Если я признаюсь ему в том, что я - его невеста, и
переоденусь - моя красота вновь вернется ко мне, я стану такой же, какой
была раньше, и жених мой может потерять сознание и даже умереть! Да и
свадьба наша должна быть сыграна по закону, а здесь нам не удастся устроить
ее подобающим образом".
Подошла она к купеческому сыну и отдала ему письмо, сказав:
- Посмотри, что я нашла. Увидев письмо, упал тот в обморок. Привели они
его в чувство, и радости всех троих не было границ.
- Но что толку с того, что письмо нашлось! - воскликнул сын купца. -
Как мне теперь найти принцессу, ведь разбойник, который ее похитил,
наверняка успел продать ее какому-нибудь царю! Никакой пользы это письмо уже
принести не может. Суждено мне, видно, остаток моих дней провести здесь.
Протянул он принцессе письмо и сказал:
- Возьми его. Может быть, тебе удастся ее разыскать и жениться на ней.
Взяла принцесса письмо и предложила купеческому сыну:
- Пойдем вместе! Я найду ее, и возьму в жены, и поделюсь с тобою
богатством, которое у меня будет.
Понял тот, что матрос с его умом наверняка достигнет желаемой цели, и
согласился пойти вместе с ним. Но не оставлять же императора одного - ведь в
страну свою ему было страшно возвращаться, - и предложили они ему
отправиться в путь вместе.
- Я непременно разыщу принцессу и женюсь на ней, - сказала ему дочь. -
И тогда тебе нечего будет бояться, подданные твои еще попросят тебя
вернуться. Вышли они втроем в дорогу, дошли до берега моря, договорились с
капитаном одного судна и вернулись в свою страну, которой правила
императрица.
Когда корабль, добравшись до столицы государства, встал на якорь,
принцесса сообразила, что если она внезапно появится перед матерью, та
может, не дай Б-г, умереть. Пошла она во дворец и попросила передать
императрице, что ее хочет видеть человек, у которого есть сведения о судьбе
ее пропавшей дочери. Провели ее к матери, и рассказала ей принцесса,
переодетая матросом, о том, что произошло с нею самой, поведала всю свою
историю.
- Дочь твоя сейчас находится здесь, - сказала она напоследок и,
наконец, открыла матери всю правду: - Она стоит перед тобою! И купеческий
сын, жених мой, тоже вернулся сюда. Одного лишь я прошу у тебя: позволь и
отцу моему снова жить во дворце!
Не хотелось матери исполнять эту просьбу: не прошел ее гнев на мужа,
который был виною всему случившемуся, но вынуждена была она уступить из
любви к дочке. Послали за императором в тот край, куда он был сослан, но не
нашли его там, а тем временем принцесса сообщила матери, что отец тоже
вернулся вместе с ними.
Сыграли тут во дворце свадьбу, и радости всех не было границ. Получили
новобрачные императорскую корону, все человечество признало их власть над
собою, и стали они царствовать над целым миром.
Амен и амен!
Старый император, который был виновен во всем происшедшем, так и не
вернул себе утраченное положение.
Купец же достиг такого могущества, какого у него не было и в лучшие
времена, - ведь был он отцом самого императора!
Комментарий к рассказу
"Купец и бедняк"
Сюжет этой истории придуман раби Нахманом, хотя он и использует в нем
распространенные сказочные мотивы, органично вплетенные в повествование и
сливающиеся с ним. Сюжетную ткань отличает внутреннее единство, центральная
тема красной нитью проходит через всю историю. Эта тема - мессианское
Избавление и мессианство как таковое, а также трудности, с которыми
сталкивается Машиах. В историю вплавлены автобиографические детали: такие,
как, например, представление главного героя юношей - намек на личность
автора. В центре повествования стоит внутренняя связь Кнесет Исраэль (в
сущности, Шхины) с Машиахом. За занимательной фабулой сказочной истории
таится смелая попытка объяснить сущность мессианства и даже лжемессианства,
пустых грез об Избавлении во всех поколениях.
Образы купца и бедняка, с одной стороны, навеяны реальными
историческими прототипами, а с другой - это важные элементы единой символики
повествования. Купец - цельная, совершенная личность. Его богатство скорее
внутреннее, нежели внешнее; оно в первую очередь духовное. В то же время
бедняк беден во всех отношениях: скуден разумом и нищ духом. Его внезапное
возвышение ничего не изменяет. Два персонажа олицетворяют два типа людей:
возвышенные, одухотворенные натуры и простой люд.
Жена бедняка символизирует положительные качества простонародья:
скромность, душевную теплоту, верность моральным ценностям. Опасение купца,
что его духовное богатство будет отнято у него и заменено нищетой бедняка,
бросается в глаза не только при первом чтении рассказа. При внимательном
анализе смысл этого опасения углубляется. Один из цадиков сказал, что в
некоторых поколениях простые люди становятся выше аристократов духа во всех
отношениях - материальном и духовном, тогда как те, напротив, опускаются на
самое дно - и также во всех смыслах.
Жена бедняка, символизирующая потомков праотца Яакова, похищена
чужеземным генералом и уведена в первое изгнание египетское. Купец, человек
редкого великодушия, подобен Моше, который чувствует, что обязан освободить
народ из рабства. На первый взгляд это предприятие представлялось
неисполнимым. И тем не менее, исход из Египта совершился благодаря великой
отваге, граничившей с безрассудством: встать и уйти, а там - будь что будет!
Мудрецы Израиля говорили, что еврейский народ удостоился избавления не за
собственные заслуги, ибо в духовном отношении пал столь низко, что едва ли
заслуживал освобождения. Эту тему раби Нахман открыто трактует в
"Ликутей-Маhаран". Освобождение таит в себе не только физические, но и
духовные опасности, из которых главная - соблазн вернуться в Египет, к
"горшкам с мясом". Поэтому Исход совершается не кратчайшим путем, а в
несколько стадий, соответствующих тайным убежищам. Семь таких убежищ
символизируют семь нижних сфирот. Изобилие воды в каждом из них говорит о
ступени эманации. В повествовании об Исходе сыны Израиля также проходят
через семь источников вод (29). И с каждым связаны события, обновляющие
Завет Избавителя избавленным и клятву верности (30), связывающую их с
момента Исхода, ибо именно память об этом событии, об испытаниях и бедах,
сопровождавших его, образует вечную связь между Израилем и Всевышним, служит
архетипом для всех последующих спасений, во все времена.
Дочь, родившаяся у бедной четы, символизирует, как и ее мать, Кнесет
Исраэль (Шхину); однако, если мать - это Кнесет Исраэль в простоте и
бедности, т.е. терпя лишения во всех поколениях еврейского народа, то дочь -
"Тиферет Исраэль", краса и гордость Израиля. Она олицетворяет красоту и
совершенство Шхины, которую называют "дочь Сиона" и "дочь Иерусалима", а сын
первого избавителя (31) - это и есть Машиах, последний избавитель (32).
Кнесет Исраэль больше не жена бедняка, самая презираемая нищенка. В ней
воплотилась вся красота мира, она приносит сказочную удачу, и все народы
домогаются ее. "Израиль истинный" становится влекущим символом не только для
евреев, но для всех людей. Все народы жаждут приобщиться к откровению Шхины,
ибо в конечном итоге не только Израиль, а весь мир питается из этого
источника, и люди чувствуют, что именно из него они черпают жизненность.
Ведь Шхина, в сущности, олицетворяет красоту и благополучие всего мира,
именно потому все тянутся к ней.
Однако этой драгоценностью обладает не купец, а бедняк. Не
одухотворенного праведника возвышает она, а простолюдина ведет к вершинам
успеха. Удача сопутствует ему благодаря сверхчеловеческой (в оригинале -
"вовсе не человеческой" - Прим. пер.) прелести его дочери, воплощению Шхины
и Кнесет Исраэль в ее красе и славе. В то же время дела купца приходят в
упадок, и он скатывается все ниже, ибо с ним не делятся ни благополучием, ни
красотой. И юноша, его сын, истинный Машиах, оказывается не ко двору, так
как, достигнув вершин процветания благодаря красоте своей дочери, ее отец,
сказочно разбогатевший, но духовно оставшийся нищим, уже не желает
Избавления. Что ему до связи между Кнесет Исраэль и Машиахом, когда он
властвует над миром и вполне доволен материальными приобретениями! Однако
жена Императора - народ Израиля в его простоте и верности - не забыла
первого избавителя и помнит обещание, данное избавителю последнему. И она
заставляет свою дочь поклясться, что та навсегда сохранит верность истинному
избавителю, нетерпеливо ожидаемому Машиаху, и не свяжет себя никакими иными
обещаниями и обязательствами. И тогда Кнесет Исраэль вручает Машиаху знак,
по которому она сможет его узнать: память о первом Избавлении. Ибо
окончательное Избавление - лишь иная грань первоначального. Машиах хранит
свидетельство, написанное рукой его избранницы - Шхины, она же Кнесет
Исраэль. Лишь ему известна ее тайна и ведом путь к освобождению. Избавление,
врученное в руки Машиаха, и буря, которая забрасывает его далеко от
населенных мест, в измененной форме хорошо известны из многих источников.
Эти источники описывают похищение родившегося Машиаха, которого подхватывает
налетевший ураган и уносит прочь от людей. И с той поры он ожидает в своем
убежище, в райском саду, часа благоволения.
Рассказ о сватовстве влюбленных в принцессу царей иносказательно
повествует о множестве попыток узреть Шхину, предпринятых величайшими
праведниками и мыслителями разных поколений. Каждому дозволено спеть перед
нею песнь своей любви. Однако Шхина не является им, ибо для недостойного
лицезрение ее смертоносно. Вспомним известный талмудический рассказ (33) о
четырех мудрецах, вошедших в Пардес (34), чтобы увидеть лик Шхины. Один из
них "вошел - и сошел с ума", другой "вошел и умер", третий "вошел - и начал
ломать там ветви". И лишь один из них "вошел с миром и вышел с миром", узрев
лик Шхины.
Итак, многие пытаются заполучить в жены удивительную красавицу,
стремятся связать себя со Шхиной в этом ее проявлении. Однако Кнесет Исраэль
дожидается того, кому она предназначена, и потому претенденты на ее руку не
допускаются близко к ней даже после того, как им позволено предстать перед
ее очами. Ибо Б-жественная красота может оказаться губительной для них. В
Талмуде недаром рассказывается, что лишь немногие избранные способны вынести
малейшее лицезрение Шхины, не говоря о полном ее раскрытии. Те, кто пытается
увидеть ее, умирают или лишаются рассудка. Однако даже избранные из
избранных, те, кто достоин лицезрения, не могут встать рядом с Машиахом, ибо
не достигают его духовного уровня.
Сын купца - Машиах - обитает в своем райском саду, который он так
никогда бы и не покинул, если бы сохранил уверенность в том, что в любое
время может отыскать свою суженую, дочь царя. Однако ему запрещено вечно
оставаться в раю. Время от времени он должен пробуждаться и пробуждать
любовь. И потому вновь является вихрь (ветры, бури, ураганы символ зла, об
этом см., например, "Ликутей-Маhаран", 8) и валит деревья райского сада,
лишая купеческого сына послания принцессы - главного свидетельства, по
которому Кнесет Исраэль узнает своего Машиаха. Тогда он отправляется в мир,
чтобы попытаться освободить ее, не имея знаков. И тут мы видим, как в разных
поколениях появляются лжемессии, в руках которых - подлинные свидетельства.
Ибо Машиах безвестен и одинок, у него, как ему кажется, нет ни малейшей
надежды добиться встречи со своей нареченной. И тогда, в отчаянии, он
раскрывает часть своих тайн нескольким царям, одному за другим. Но те,
вместо того, чтобы помочь ему, используют услышанное в корыстных целях: сами
отправляются к царевне. Каждый пытается уверить ее, что он - ее суженый,
стремясь снискать себе корону Машиаха. Один за другим перед дочерью царя -
Кнесет Исраэль - предстают женихи-обманщики, лжемессии, каждый из которых
предъявляет знамения и знаки, принадлежащие истинному Машиаху. И поначалу
они помогают самозванцу снискать доверие даже у величайших мудрецов Израиля,
как это удалось, например, Бар Кохбе.
Каждому из лжемессий, возможно, довелось пережить момент истинного
откровения, когда он был призван к служению в качестве оруженосца грядущего
Машиаха, и потому каждый предъявляет более убедительные знаки, чем его
предшественник. Однако теперь наученный горьким опытом Израиль как огня
боится самозванцев, ибо в прошлом они не раз навлекали на народ страшные
беды. Страх и разочарование настолько велики, что оборачиваются
неготовностью принять истинного Избавителя, даже когда налицо все
свидетельства и признаки. От сына купца требуют сверхъестественного
доказательства: письма, написанного собственной рукой царской дочери. Того
самого, что он потерял... По мнению раби Нахмана, один-единственный раз в
истории истинный Машиах действительно явился, но от него потребовали
доказательств, которые он не мог предъявить. Кто именно в ряду исторических
личностей, претендовавших на это звание, действительно был Машиахом - эту
загадку раби Нахман оставил без разгадки...
Как нам еще предстоит увидеть, усилий одного Машиаха недостаточно,
чтобы привести Избавление. Дочери Царя, Шхине, ожидающей освобождения,
следует выйти навстречу Машиаху, чтобы стать достойной его. Она должна найти
своего избавителя, и муки изгнания - цена, которую ей приходится за это
заплатить.
Дочь, как и ее мать, не довольствуется одними воспоминаниями о
перенесенных ради нее страданиях. Она готова сама подвергнуться
преследованиям и бедствиям изгнания, хотя смысл и цель ее галута - иные.
В разбойнике, похищающем дочь царицы, воплотились все силы зла. В
оригинале истории разбойник назван словом "убийца", и в этом его суть. Он
сеет смерть, он и есть сама смерть, как сказано в Талмуде: "Он - Сатан
(Противоречащий), он - злое начало, он - сама смерть". Сам злобный убийца не
вожделеет к красавице, ибо он - бессильный скопец, таково кабалистическое
определение. Согласно воззрениям Кабалы, зло лишено самостоятельного
творческого начала, оно неспособно к настоящему рождению и созиданию. Об
этом сказано в книге "Зоhар": "Ситра ахара (35) - евнух, не способный к
оплодотворению". Убийца похищает царскую дочь не из вожделения к ней и тем
более не из любви, а с целью наживы, чтобы "продать" ее, т.е.
воспользоваться чужой жизненностью для своего паразитического существования.
Способ, которым злу удается соблазнить и похитить царевну, весьма характерен
и выдает его сущность владея сокровищами - золотом и серебром, - оно умеет
изготовлять из них искусные подобия жизни. Это изощренное умение как бы
компенсирует его собственную безжизненность. Силы зла недаром маскируются
под богатого "торговца" (36), ибо всякое зло основано на сделке: Сатан
предлагает человеку вожделенный предмет, а взамен требует душу.
Привлекательность, которую зло придает своему товару, столь велика, что даже
царская дочь не в силах устоять перед соблазном. Она попадает в ловушку
убийцы не сразу, а шаг за шагом. Зло проводит человека, которого запутывает
в свои тенета, через несколько стадий. Все начинается с пустяка, на который
едва ли стоит обращать внимание. Однако от раза к разу предмет вожделения
делается все привлекательней, влечение к нему усиливается, пока вера в
искусные подделки не побеждает. И тогда зло ставит перед человеком последний
соблазн: там, в запредельности зла, по ту его сторону, находится невиданное
чудо. Однако, чтобы достичь его, надо погрузиться в пучину зла, пережить его
сокровенную сущность. Когда жертва соблазна, решившись на это, доходит до
внутренних пределов зла, то обнаруживает - увы, как правило, слишком поздно,
- что там нет ничего, кроме ужаса абсолютной пустоты. Ибо в своей последней
ипостаси зло - всего лишь полная опустошенность и ничего более. И тогда
наступает время изгнания, галут. С царской дочери срывают роскошные одеяния
и швыряют ей взамен убогие лохмотья (37). Она лишается внешних атрибутов
своего величия, жалкое рубище - символ ее падения. Не довольствуясь этим,
злодей совершает подмену: переодевает в наряд царской дочери одного из своих
матросов (38). Бессмысленная фикция подменяет святость и откровение. Ибо
таковы приемы зла похищая истину, оно гримируется под нее, искусно скрывая
свою пустоту. Эту задачу злу облегчает таинственность, которой окутана
царская дочь: ведь ее лицо скрыто, немногие могут приблизиться к ней, она
открывается лишь достойным. Именно благодаря скрытности и недоступности
царевны простому матросу удается некоторое время носить ее одеяния, хотя он
совершенно не понимает происходящего с ним и вокруг него. Зло окутывает
покрывалом таинственности пустоту, прикрытую чужим именем, создает шедевры
фальсификации - многозначительные культы, до содержания, вернее,
бессодержательности которых нелегко докопаться. Подобно Шхине, зло
скрывается за завесой, но прячет за ней не прекрасное лицо откровения и
истины, а мертвый оскал пустоты. Матрос - невольный участник этой истории.
Его единственное назначение - занимать чужое место, которое само зло не
способно занять в силу своей абсолютной бессодержательности. Поэтому, когда
обман раскрывается, двойника, по сути дела, не за что наказывать - ведь он
сам был игрушкой в руках зла. Надавав ему пощечин, его с позором изгоняют.
Оказавшись в руках убийцы, царская дочь вынуждена скитаться вместе с
ним, подвергаясь лишениям и претерпевая муки. Похититель не дорожит
собственной жизнью, и она действительно ничего не стоит: это и не жизнь
вовсе, а призрак, ибо свою энергию, жизненные силы зло высасывает из добра.
Странствия похищенной дочери сродни скитаниям ее матери в пору бегства из
плена (39). Сходство усугубляется тем, что, подобно избавителю матери,
убийца не посягает на целомудрие дочери. Однако отражение перевернуто, суть
событий полярно противоположна в первом случае - избавление, подъем и
духовное возвышение, во втором - падение и плен. Для того, чтобы Кнесет
Исраэль, Шхина - была избавлена, недостаточно знания о первом изгнании.
Шхина сама должна пережить галут, чтобы заслужить Избавление, грядущее
следом. И потому в конечном итоге ее падение совершается ради будущего
подъема. У этого падения есть еще один важный аспект: извлечение из бездны
искр святости. Это происходит, когда похититель со своей жертвой попадают в
пустыню - место его погибели. Пустыня - аллегория "пустыни народов", именно
там занимается заря Избавления (40). Ибо подобно тому, как матрос был
облачен в царские одежды, царевна носит его наряд - одеяние низости. Однако
падение не бесконечно: достигнув самого дна, царская дочь останавливается, и
тогда зло утрачивает над ней власть (41). Неудивительно, что, упустив
жертву, похититель погибает, ибо лишается возможности паразитировать на ней.
Хищники набрасываются на него, и он исчезает из мира.
Тем временем в положении царской дочери произошли перемены. В этой
истории они более разительны, чем в предыдущей: царевна меняет женскую
одежду на мужскую. Женское начало пассивно, ныне же пришла пора активных
действий - таков смысл переодевания. Чтобы привести Избавление, необходимо
действовать самой, и ради этого царевна облачается в мужской наряд.
Скитания приводят ее в оазис, райский сад, где в уединении обитает
Машиах. Однако их встреча не означает развязки, ибо они не узнают друг
друга, каждый не убежден в достоверности другого. Царская дочь не до конца
уверена, что перед ней ее избранник, а Машиах не узнает в измененном обличье
ту, к которой стремилось его сердце.
Император, обобщенный тип невежественного выходца из низов, достигшего
процветания благодаря чужим заслугам, по-прежнему пребывает в уверенности,
что его собственные таланты привели его к богатству и власти. По этой
причине он противодействует Геуле. Но лишившись поддержки жены и дочери,
которым обязан всем, император быстро катится вниз. Как всякий человек,
вынужденный бороться за свое положение, он винит в своих неудачах других. В
конце концов низвергнутый император также вынужден отправиться в изгнание, а
на престол восходит его супруга, в которой воплощены лучшие черты простого
народа. Она готова принять Машиаха, когда тот явится. Таким образом "снизу"
почва для его прихода созрела. Тем не менее, для того, чтобы Избавление
свершилось, необходимо более прочное сцепление обстоятельств. Развенчанный
император также должен оказаться в оазисе посреди пустыни, в тайном убежище,
по существу, за пределами этого мира. Важно, чтобы он изменился.
Машиах кажется отчаявшимся. Создается впечатление, что он не жаждет
Избавления, отказался от надежды спасти мир. Он довольствуется созерцанием
высших миров, где дерево драгоценных пород идет на дрова. Там его истинная
жизнь. Своих спутников Машиах склоняет последовать его примеру и отказаться
от реального мира, откуда они явились, ради туманного мира грез, в котором,
правда, нет Избавления, но изгнание тоже не ощущается.
Однако и в своем духовном убежище Машиах не может избежать подобающей
ему роли лидера. Он узнает отца своей суженой и примиряется с ним. Бывший
император, вновь впавший в нищету, уже не в силах помешать приходу Машиаха;
Избавление распространится и на него, ибо он остается отцом своей дочери.
Кажется, что Машиах отчаялся в собственном приходе. Однако он до сих пор не
оставил попыток найти пропавшее письмо царевны. Надежда почти угасла в его
сердце, и все же, тем не менее, он продолжает искать письмо. Но тщетно - как
видно, ему не суждено найти его. В конце концов письмо находит та, чья рука
его написала, - царская дочь. Она не довольствуется страдательной ролью
пленницы, ожидающей Избавления, а активно способствует ему. Свидетельство,
найденное ею, важно и для нее самой, и для Машиаха, который разуверился в
своей миссии и не видит возможности освободить Шхину, похищенную силами зла,
как ему кажется, безвозвратно. Царская дочь понимает, что нельзя сидеть
сложа руки, надеясь на обещанный приход Машиаха, о котором написано в
книгах. Избавление не придет, если ничего не предпринимать ради него.
Избавитель давным-давно ожидает, когда те, кого он должен освободить, выйдут
ему навстречу. На их плечи ложится главная часть труда по спасению мира и их
собственному спасению. Таково условие прихода Машиаха. Таков его призыв к
миру и еврейскому народу: не ждать, что он явится извне, ибо главные