Глава 1: Черное пальто
Как-то раз, молодой русский человек, по имени Чарли Золотцев и его прекрасная девушка Аннушка выходили из своей однушки в черных пальто. Шли они на пары в университет. Этот день не задался у Чарли еще с самого утра: за счет своего низенького роста, студент никак не мог дотянуться до верхней полки с миской. Такой, знаете, огромной и стеклянной, тесто для блинов хотел он в ней замешать. Вот он уже было схватил ее за верхний край, встав на цыпочки, миска почти была у него в руках, но все обернулось не победой, вовсе нет. Миска выскользнула у Чарли из руки и полетела прямо на его волосатую ступню. Каким-то неведомым чудом она не разбилась от падения. Видимо, этот факт не понравился нашему герою, и он, сморщившись от боли, толкнул миску второй здоровой ногой, а миска в свою очередь, ударившись о стену, разлетелась по всей кухне. Вот так Чарли и Аннушка остались без миски, с одной здоровой ногой на двоих (Аннушка вбежала на шум и наступила прямо на осколок), и, оставшись без блинов, надели черные пальто и вышли на пару. Поэтому прошу вас понять Чарли, когда на фразу Аннушки «Как будто на похороны идем», Чарли лишь грустно улыбнулся.
Этот день только начинался, а уже было понятно, к чему он ведет. Погода была как назло прекрасная: солнечная, совсем слегка прохладная. На сердце у Чарли такая погода создавала неуемное чувство несправедливости: как такой ужасный день может сопровождаться такой прекрасной погодой?
Студенту стало чуть лучше, когда он посмотрел на несчастные, утомленные, опухшие от дешевой водки лица. Это подходило его настроению. Единственное, что не укладывалось в эту картину - лицо Анны, вечно уж она радостная, аж тошно.
- Аннушка, дорогая, разве у тебя не проколота твоя ножка? - поинтересовался Чарли.
- Проколота, конечно.
- Так что же ты не унываешь? Что же ты в душевно вознесенном состоянии? Как ты можешь себе такое позволить, когда твоя ножка кровоточит?
Девушка рассмеялась. От этого лицо студента раскраснелось. То ли от злости, то ли от стыда. Каждая мышца на лице Чарли сократилась, а глаза его смотрели настолько серьезно, насколько могли, прямо в глаза Анне. В общем, наш герой выглядел так, как будто выблевал пару литров алкоголя и вернулся из состояния овоща в состояние агрессивного ублюдка. Аннушка, наблюдая все это шутливо усмехнулась и сказала:
- Зачем вообще унывать, дурак. Это же не приносит в твою жизнь ничего хорошего, только отравляет ее. А в чем же смысл жить, если не радоваться каждой минуте.
Никто знает, сколько еще говорила Аннушка, Чарли после этих слов принципиально ее не слушал, а все остальные пассажиры автобуса слишком уж были заняты самими собой. Более того, никто знает, сколько бы еще говорила Аннушка, если бы автобус не остановился на станции университета.
По дороге к университету Чарли соизволил все-таки подумать о словах Аннушки, по итогу решив, что в них есть какая-то доля смысла. Тогда ему стало совестно, что он не дослушал ее. Решив извиниться за это, Чарли остановился, развернул Анну, посмотрел ей в глаза. И замер.
Замер потому что все внезапно изменилось: мир вокруг Аннушки почернел. Да что там, сама Аннушка почернела! Чарли будто оказался в абсолютно темной комнате, комнате темнее, чем кладовка, в которой родители Чарли запирали его за плохое поведение. Только наш герой занервничал, что вел себя слишком плохо, и Богу пришлось подыскать для него комнату еще темнее, как глаза Аннушки засияли. Засияли ослепительным, идеально-белым светом. Чарли остолбенело смотрел на Анну. Ее сияние завораживало, более того, этот эффект подкрепляло то, что больше буквально было не на что смотреть. Весь мир составляли ее круглые, белые глаза. Решив наконец дотронуться до новой, черной, Анны, он услышал громкий, истошный крик, от которого Чарли согнулся пополам и зажмурил глаза.
Крик закончился так же резко, как начался. Когда Чарли открыл глаза, все стало на свои места, кроме того, Аннушка лежала на земле, что было весьма необычно: обычно она все-таки стояла или, на худой конец, шла.
Со всех сторон начали сбегаться люди, Чарли слушал, как кто-то звонит по видимому врачам. Еще один человек начал трогать Анну за шею. От такой наглости ступор пропал. Аннушка же, в конце концов, его девушка, так что если кому-то и трогать ее за шею, то ему самому. Студент накинулся на парня, склонившегося над Анной и откинул его, после чего стал трогать шею Анны. Делал он это демонстративно, чтобы показать тому наглецу, что только Чарли имеет на это право.
В какой-то момент наш герой понял, что что-то необычное происходило с Анной, чего-то в ощущениях от ее шеи не хватало.
Совсем не скоро, когда врачи давно уже увезли Анну, давно уже сообщили об ее смерти от инфаркта, когда Чарли уже две ночи ходил по улицам, не в силах зайти домой, только тогда он понял, что не хватало ее пульса.
И вот так, на третий день, Чарли, все в том же черном пальто пошел на похороны Аннушки.
Глава 2: Похороны.
В Москве, городе рождения и жизни Чарли, жил также еще один конкретный мужчина, который, при встрече с Чарли назовется Господин Н.. Кто знает, почему он решил не называть настоящее имя? Собственно, Чарли это и не волновало. Но это все только случится, а пока еще они и вовсе не знакомы. Пока Господин Н. только шел на похороны Аннушки. Стоит упомянуть о его внешнем виде: Господин был высоким, так что такой ситуации, как была с Чарли 3 дня назад, с ним не возникало. Н. был одет в черное пальто, но надевал его он с полным осознанием того, что идет на похороны. Под пальто на нем был строгий черный костюм, которой, впрочем, Господин надевает вне зависимости от того, куда идет. Шевелюра Господина была ухоженной и тянулась до самих плеч. Статный и серьезный вид Господина Н. совершенно не совпадал с его беззаботным характером и безденежным кошельком.
Пока Господин подходил к месту проведения похорон, Чарли уже был там. Это было обшарпанная комнатка в обшарпанном доме. В центре комнаты стоял пьедестал, на котором находилась урна с красивым ангелочком на крышке. В этой урне (как Чарли мог только догадываться) находился прах Анны. За урной на стене висела табличка с гербом Москвы. Свет в комнатке был приглушен, зато повсюду горели свечи, стоявшие в красивых, выделанных готических подсвечниках. От двери в комнату до пьедестала был расстелен даже не ковер, а гобелен, выполненный в религиозной эстетике, но изображавший (опять же, исключительно по догадкам Чарли) семейное древо Анны. Кроме всего перечисленного, в комнате были готические скамьи из красного дерева. Тут уж Чарли был практически уверен, что это антиквариат. Все это вместе с постсоветскими дверьми и стенами из фанеры выглядело странно, как будто совместили две комнаты из совершенно разных миров. Все скамьи, кроме одной были пустыми, на единственной же занятой, был Чарли и женщина в черном платье и вуали. Это была мать Анны, которой Чарли почтительно выразил соболезнования, глубокие и от всего сердца, которые женщина успешно проигнорировала. Чарли не находил себе места: все вокруг казалось настолько сюрреалистичным, что он всерьез начал рассматривать вариант того, что осколок миски прилетел ему прямо в черепушку, и он так и лежит на кухоньке да кровью истекает.
От этих размышлений нашего героя отвлек звук распахнувшейся двери. Господин вошел в готическо-совковую комнатку с такой силой, что двери потребовался весь свой самоконтроль, чтобы не слететь с петель. Чарли завороженно наблюдал за тем, как мужчина, которого он видит в первый раз своей жизни, уверенным, даже агрессивным шагом идет к урне. Он задумался о том, насколько он в неподобающем виде, по сравнению с другими гостями мероприятия. Можете себе представить, что случилось с его черным пальто за 3 дня блуждания по улице. И пожалейте себя, не представляйте, что случилось с одеждой под пальто, и уж точно не представляйте, чем наш герой пах. Но мысли о неподобающем виде показались даже детскими, когда Чарли увидел, как Господин наклоняется к урне и, придерживая руками свои пряди, целует урну «в лобик». Чарли бы бросился на него, не будь он в оцепенении. Но даже оцепенение не смогло удержать его на месте, когда Господин молча взял урну и направился к выходу.
- Что же ты делаешь такое?! - закричал Чарли, подбегая к загадочному гостю.
Гость же, перед тем как ответить, сморщил лицо и помахал рядом со своим носом, от чего Чарли раскраснелся и разозлился. - Забираю Аню отсюда, - во время этих слов Чарли провожал глазами маму Аннушки, которая молча вышла из комнатки. - Забираю и несу в Петербург.
Ответив на вопрос Чарли, Господин собирался продолжить свой путь, но, видимо, у Чарли возникло больше вопросов, отчего тот схватил Господина за предплечье.
- Никуда ты ее не понесешь. Ты вообще кто? Зачем тебе Аннушка? Зачем Аннушке в Петербург? - выпалил Чарли.
- Можешь называть меня Господин Н., если тебя это волновало. Мне Аня ни к чему. Почем я знаю, зачем Ане в Петербург, - господин пожал плечами, уверяя что он не знает, к чему Аннушка захотела в Петербург, и собрался уходить.
- Да остановись же, охальник! - крикнул Чарли. Стоит сказать, что крикнул так убедительно, что охальник остановился. - Зачем же ты несешь ее в Петербург. С чего же ты думаешь, что ее туда надобно?
Изо рта Господина вырвался усталый вздох, во время того, как левой рукой, прижав урну к телу, правой рукой он искал что-то в своем кармане. Через, очень долгие для Чарли, секунды, Господин достал из кармана клочок бумаги и протянул нашему, убитому горем, студенту. Клочок был с таким содержанием:
«Завещание Анны Австрийской.
Сием письмом подтверждаю, что, за неимением собственности, не могу передать ничего, кроме своего тела. А так как я уже убедилась, что матушка твердо намеревается сжечь меня в печи хотя бы посмертно, кроме своего праха. Прах же свой я передаю во владение города Санкт-Петербург, что в России. Прошу человека, любящего меня на момент моей смерти настолько, чтобы дойти пешком из Москвы в Санкт-Петербург, (обязательное условие, даже если место моей смерти не является Москвой) взять этот долг на свои, зная меня, волосатые плечи. Засим прошу простить и забыть меня. С любовью, Анна.»
Хоть у Аннушки фамилия была вовсе не «Австрийская», но сомнений в подлинности завещания не могло возникнуть ни у кого, кто знал девушку. Лицо Чарли замерло над листком бумаги, пока в душе его разгорался огонь.
- Ну и с чего же ты решил, любезный, что тебе достанется честь сопровождать Аннушку в этом путешествии? - сказал Чарли, медленно поднимая взгляд на лицо Господина, что, впрочем, выглядело весьма нелепо, за счет того, что Господин был значительно выше, а также что изначально голова Чарли была наклонена вниз, к листку.
- Так там же все написано. Кто же любит Аню сильнее, чем я.
- Я!
Тут разгорелась горячая дискуссия, в ходе которой Чарли горячился все сильнее, а Господин все сильнее веселился. Дискуссия строилась так: Чарли ведал Господину о своих подвигах, совершенных в честь Аннушки, а Господин в ответ говорил «Ну и что?», в ответ на что Чарли рассказывал все более дикую историю. Например о том, как он обманул преподавателей в университете, более того, свою группу в университете, заставив их поверить, что Аннушка училась с ними изначально, а не появилась из ниоткуда. Даже достал ей студенческий билет. Или о том, как он пришел в пустую квартиру и сидел в ней, пока она не стала его собственной, за счет того, что все к нему привыкли, чтобы он мог съехаться с Аннушкой. Или же о том, как он пришел в магазин и забрал десять холстов на подрамнике вместе с маслом и кистями, уверяя всех, что они принадлежат ему, чтобы Аннушка могла вдоволь порисовать. Все эти истории, конечно, были преувеличены: для начала, никто никогда не верил Чарли, а уж где конец преувеличений, сказать трудно.
В итоге, раскрасневшийся и запыхавшийся Чарли выбился из сил, а Господин хлопнул его по спине, глубоко засмеялся и сказал:
- Вместе Аню понесем.
Глава 3: Сборы.
Уже через пару часов после ссоры на похоронах, Чарли Золотцев и Господин Н. выбирали необходимые вещи для предстоящего путешествия в квартире Господина. Хотя Чарли был не уверен в своих чувствах по поводу Господина. Впрочем, он не был уверен даже что Господин существовал, не говоря о том, что Чарли и не догадывался, кто это такой. (В сущности он и не думал догадываться.) Эта неуверенность заставила Чарли отнять урну, запихнуть его в сетку для продуктов, найденную в квартире, и завязать эту сумку себе на пояс. Стоит сказать пару вещей по поводу квартире, в которой она находилось. Эта квартира была на мансарде, в доме недалеком от центра. В квартире была всего одна большая комната, стены в ней были только отделяющие квартиру от улицы, туалет же там закрывался от глаз японскими ширмами. Вся мебель что была в квартире - стулья. Зато их было неимоверно много, они служили для всего: из восьми стульев, сдвинутых друг к другу образовывалась кровать, три стула находились один над другим. Ножки тех что вышел крепились скотчем к тем, что были ниже и из этой конструкции образовывался стеллаж. Четыре таких же столбиков (правда из двух стульев, а не трех) служили комодом. Перевернутый стул с отпиленной спинкой был корзиной для белья, а отпиленная спинка - разделочной доской.
Это сразу бросилось в глаза Чарли, который, в свою очередь, решил что это гениальное решение, от чего его уважение к Господину Н. возросло.
Необычность квартиры также заключалась в том, что в ней не было предметов, которые человек привык видеть в квартире, зато были те, видеть которые человек отвык. Например в квартире не было вилок, зато было несколько печатных машинок. В квартире не было холодильника, зато были советские счеты. Не было окон, зато была сушилка для салата «айсберг».
Но это уже Чарли заметить не мог, так как у него не было никакого представления о том, какие вещи должны быть в квартире. Он вообще не знал, что в квартире ДОЛЖНЫбыть какие-то определенные вещи.
Господин отрыл в груде вещей два рюкзака и протянул один из них Чарли. Тот же сразу отправился к углу, которые заприметил в самом начале, углу где стояла консервированная говядина, крупы и бутылки с прозрачной жидкостью неустановленного происхождения. Засунув шесть банок консервов, две большие пачки крупы и одну огромную бутылку в рюкзак, он удовлетворенно пошел искать кастрюлю без накипи от молока. Господин же подошел к сбору более продуманно, глядя на него и не скажешь, что он ни разу за свою жизнь не то что не был в походе, но и не покидал Москву. Себе в рюкзак он сложил все необходимое для розжига костра, большое полотно, которое можно было бы растянуть над головой и прочие необходимые вещи, которые чудом нашлись в этой необычной квартирке.
Когда со сборами было покончено, Господин расстелил н четырех стульях, которые образовывали стол, карту и пригласил Чарли сесть на срезанные сидушки от стульев, которые, как бы иронично это ни было, служили стульями.
На карте Господин принялся ставить маркером множество пометок, правда понять что они значит, Чарли был не в силах, потому что не удержался и сделал глоток из бутылки с прозрачной жидкостью неустановленного происхождения. Единственное, что Чарли удалось удержать в своем сознании - то что первая остановка будет в Солнечногорске. Чарли уже с нетерпением ждал этой остановки, потому что ему необходимо было отдохнуть. Додумав эту мысль, Чарли упал без сознания.
Господин же, поразмыслив, добавил к себе в рюкзак одну бутылку, такую же, как та, что была в рюкзаке Чарли. Поразмыслив еще немного, он достал малярные краски и написал на склончатой крыше надпись «Я отправляюсь в последний путь ради высшей цели. Отдайте квартиру тому, кто по достоинству оценит ее внутренний устрой.»
Глава 4: Мужчина в темно-синем костюме с красным галстуком.
Утром, перед тем как Чарли нашел в себе силы встать, помыться и подкрепиться в первые за 4 дня, он лежал и смотрел на крышу, размышляя, было ли на ней полотно вчера, которое явно что-то прячет, и пахло ли здесь так сильно краской. В итоге он пришел к выводу, что это, в сущности, не имеет никакого значения.
А как силы нашлись, и он все это проделал, глаза начали бегать по квартире в поисках Господина. Не найдя его, Чарли бегом побежал к своим штанам, которые он сбросил перед тем, как пойти мыться, чтобы проверить, на месте ли урна. Она была на месте. Тогда Чарли решил, что отсутствие Господина - вина самого Господина, а ему, Чарли, уже пора бы и в путь идти. Даже какое-то облегчение он испытал, все-таки, кто знает, что от такого человека можно ожидать.
И вот, забрав рюкзак, Чарли вышел из дома, размышляя о том, что подразумевает под собой фраза «пешком». Может ли он ловить попутку? Если с этим еще было легко разобраться: нельзя, то может ли он доехать на метро до Ховрино, откуда было бы легче начинать свой путь. Когда он пришел к мысли, что стоит сверится с маршрутом Господина, которому наверняка уже пришлось разбираться с этой проблемой, Чарли понял, что карту он не прихватил. К счастью до дома Господина было не так далеко, так что Чарли не поленился за ней вернуться.
Только Чарли открыл дверь в квартиру, как услышал шипение. От такого звука он перепугался и машинально вдохнул поглубже, что было серьезной ошибкой. В горле тут же начало невероятно жечь, Чарли закашлялся, а глаза начали слезиться так, как никогда раньше. И пока наш герой корчился на земле после первого знакомства с перцовым баллончиком, Господин ухахатывался вдоволь. Когда весь смех вышел из него, Господин прибежал с бутылкой, наполненной белой жидкостью. Уверяя, что это молоко (Чарли в этом глубоко сомневался, потому что он пил молоко и нюхал его, и это жидкость пахла и ощущалась на коже совершенно иначе), Господин промывал ей глаза Чарли.
- Я не хотел, думал уж в квартиру ворвались. Не люблю незваных гостей.
- Кхе... кхе...
- Впрочем так тебе и надо, за то что думал так просто без меня уйти.
- Кхе...
- А я ведь ходил нам баллончики воровать, о безопасности нашей думал.
- Кхе...
Диалог шел в таком духе еще пару минут, пока Чарли не пришел в себя.
- Поздравляю! Теперь у нас один баллончик на двоих, и я скорее умру, чем отдам его тебе. Еще отомстить решишь.
Чарли обиженно и грозно смотрел на Господина, пока тот надевал свой рюкзак и клал карту с последним баллончиком в карман пальто.
- Имеем ли мы право отправиться на поезде метро до Ховрино? - спросил Чарли, переступив через свою гордость. (От которой впрочем давно мало что осталось)
- Мы идем пешком. Все время идем пешком. И начинаем идти пешком прямо сейчас, так что вставай. Если выйдем сейчас, уже к ночи придем.
Так, наконец, наши герои отправились в путь. Плечом к плечу. Но перед тем как я начну описывать их путь, стоит упомянуть то, что перед уходом, Господин стянул полотно, которым закрыл свою надпись.
С каждым шагом, дома вокруг наших героев становились все обшарпаннее, а люди все несчастнее. Чарли от этого провалился в мысли о политике. Господин это заметил, и уж было собирался как-то отвлекать Чарли, но не успел: Чарли начал кричать.
- Уничтожим наше коррумпированное государство и построим на его костях новое, здоровое!
С этими словами Чарли подбегал к людям и тряс их левой рукой, поднимая при этом кулак правой руки в воздух.
Вы можете понять, почему Господин занервничать, даже если я не буду упоминать о том, что чуть дальше по улице стояли двое в форме и смотрели на происходящее. Когда Господин добежал до Чарли и тряс его, схватив за воротник пальто, люди в форме уже подошли. Так бы и закончилось путешествие наших двоих героев, если бы дед, которому в лицо Чарли кричал речи о революции, не разгорелся огнем этой речи. Только люди в форме подошли, как дед начал молотить их тростью и называть их фашистами. Пока деда крутили, Господин справился с Чарли, и они уже убегали.
Следующие двадцать минут пути Господин объяснял Чарли, насколько был безрассуден его поступок. Господин прекрасно видел, что Чарли его не слушает, но постоянно озирается назад, однако Господин не сдавался. Через двадцать же минут, Господин не выдержал и закричал:
- Да куда ты смотришь, бес?! Почему ты не слушаешь что я тебе говорю? Господи, теперь я вижу, от чего Аню инфаркт хватил!
- Будь тише, тише! - Приговаривал Чарли, пока Господин истошно кричал, даже не повернув своего взгляда на Господина. - Разве ты не видишь? - Продолжил он, когда Господин замолчал.
Эти слова заставили нашего статного героя повернуть свою голову. За спиной оказался мужичок. Даже, можно сказать, мужчина. Был он в темно-синем костюме и с красным галстуком, а в руках держал распахнутую газету, в которую с интересом вглядывался.
Дрожь прошла по телу Господина. Что-то было явно не ладно. Мало того, что по обочине трассы e105 кроме наших героев кто-то шел, так это был человек в темно-синем костюме с красным галстуком. А вишенкой на торте была газета, которую вот уже много лет Господин видел исключительно в руках бабок на выходе из метро. Что-то тут было нечисто, так что Н. сказал Чарли:
- Не пялься.
После чего положил свою руку Чарли на спину и ускорил шаг. Урна на поясе гражданского вдовца раскачивалась уже с такой силой, что Чарли чувствовал, как синяк на его мясистой ляжке растет. Через десять минут ходьбы быстрым шагом, Господин решил, что пора бы проверить, что твориться у них за спиной. Обернувшись он вздохнул с облегчением - сзади никого не было. Тогда он разрешил Чарли повернуть голову, чтобы тот тоже убедился. Идти стало проще и веселее. Все-таки ничто так не поднимает дух, как решение проблемы, даже надуманной.
Господин начал рассказывать анекдоты и громко над ними смеяться. Чарли сначала поддерживал его смехом, даже попытался придумать свои собственные анекдоты (ведь чужих он не знал), но выходили они смешными только для самого Чарли. Постороннему слушателю, они показались бы настораживающими.
Полностью же Чарли оставил заботы по развлечению Господину, когда наши путешественники прошли деревню Черная Грязь. Видите ли, Чарли увидел там то, что Господин пропустил - мужчину в темно-синем костюме с красным галстуком, сидящего на скамейке и провожающего героев взглядом. Больше чем мужчина в костюме, Чарли смущала скамейка. Она не выглядела так, будто была в этой деревни до прихода мужчины в костюме. Об этом не рассказывать Чарли решил, потому что уж больно ему нравились анекдоты Господина, не хотелось бы портить всем настроение. Дальше путь до Солнечногорска был монотонным, даже приятным, если не учитывать жуткую боль в ногах у обоих путешественников: у Господина, который не привык столько ходить из-за усталости, а у Чарли из-за все еще травмированной миской ноги и из-за постоянных посмертных ударов Аннушки. Во время остановки на обед холодной тушенкой, Чарли ужаснулся, посмотрев на свой синяк: он был готов поклясться, что синяк был в виде Аннушки, которая на него смотрит весьма укоризненным взором.
В Солнечногорск герои пришли под ночь, однако двухэтажный хостел с розовыми стенами был открыт. Откуда-то вынув деньги, Господин расплатился за две кровати и наши герои пошли по плитке, которая ужасно напоминала больничную плитку, в комнату с четырьмя кроватями, двумя людьми и одной вазы для цветов, сделанной из пятилитровой бутылки.
Глава 5: Ночь в хостеле.
Чарли долго не мог уснуть: каждый раз закрывая глаза, он видел Аннушку, а та, в свою очередь, глядела Чарли в глаза далеко не своим любовным взором. Поэтому Чарли решил глаза не закрывать. Господин, на кровати под ним уже храпел, из-за чего Чарли решил, что вставать не слишком удачная идея: так он совсем не отдохнет. Если бы Господин тоже не спал, это бы не побеспокоило Чарли - он не хотел никого задерживать своими усталыми ногами. От безысходности, Чарли начал разглядывать постояльцев на соседних кроватях, с удивлением обнаружив, что одной из них была девочка. При том маленькая - лет тринадцать. Мордашка девчонки заворожила Чарли. Лицо добрее было только у Аннушки (когда та была жива, но ни в коем случае не теперь). С трудом оторвав свой взгляд, исключительно из любопытства, с кем же это чудо путешествует, Чарли посмотрел на кровать выше, на которой лежал щупленький мужичонка, лет тридцати отраду. Решив, что это ее отец, Чарли проникся уважением к нему: уставшее лицо мужичонка, с глубокими синяками под глазами и проступающие из под кожи кости говорили о том, что мужичок отдавал все что мог ангелочку снизу.
Соседи по комнате вызвали у Чарли такой всплеск эмоций, что он просто не мог дальше лежать на кровати. Потише спустившись и выйдя из комнаты, Чарли хрипло выдохнул и вытер волосатой рукой слезы с щек, после чего пошел искать сигаретку.
Около входа в хостел сидел мужчина. Чарли даже усмехнулся. «Они думают, достаточно переодеть мужчину, и я его не узнаю?». Это определенно был мужчина в темно-синем костюме с красным галстуком, только теперь на нем была серая водолазка и синие джинсы. Честно говоря, так он выглядел еще более нелепо: его ухоженная, жирная, мягкая, лысая голова ну никак не подходила к такой одежде. Еле сдерживая смех, Чарли подошел к нему и сказал:
- Мужик! Не будет сигаретки?
- Будет - ответил тот, улыбнувшись так, будто поймал зайца в капкан.
Мужчина закурил две сигареты, одну протянув Чарли.
- А это что такое у тебя? - спросил мужчина, кивнув на пояс Чарли.
Стоит упомянуть, что пальто Чарли оставил на кровати, так что сейчас стоял октябрьской ночью на улице в одной серой футболке, заправленной в черные штаны, а единственная вещь с собой была урна, так что в принципе вопрос был весьма оправдан обстоятельствами: железная урна, висящая на ремне молодого пацана, который даже пальто не взял, но ее не забыл. Однако эти оправдания в голове Чарли не звучали, так что вопрос насторожил его и даже, можно сказать, разозлил.
- Кто ты такой, - Начал Чарли. - чтобы идти за мной от самой тверской, пугать моего спутника, даже дойти за мной до этого хостела, где спит прекрасный ангелок на нижней кровати и теперь угрожать моей Аннушке?!
- Ты свой тон поубавь. - сказал мужчина поднимаясь. - ты на кого, псих, орешь?
Заметив, что кулаки у мужчины сжимаются, Чарли ждать не стал и ударил мужчину в висок со всей силы. Опыт подсказывал, что если тебя вот-вот ударят, надо бить первым. Но в этот раз, опыт подвел Чарли: еле шелохнувшись от удара, мужчина набросился на Чарли, повалил его на землю и стал месить своими кулаками лицо нашего героя. Кто уж знает, чем бы это закончилось, если бы из хостела не выбежала женщина с криками «Миша, да что ты творишь?!».
Дальше были принужденные извинения, накладывание пластырей владелицей хостела, «женой» Миши (Почему «женой» я написал в кавычках объяснится чуть позже.) и обещаниями завтрак за счет заведения.
Вернувшись в свою кровать, Чарли стал думать о том, что он точно ничего не перепутал, что это и есть мужчина в темно-синем костюме. Как минимум потому, что на лице Чарли отпечатались совсем не дешевые перстни. Дальше он стал думать о том, что на двери хостела было написано «08:00-21:00», а Чарли с Господином зашли в распахнутую дверь около одиннадцати вечера. Следущая мысль даже рассмешила Чарли: колец обручальных не было ни на «жене», ни на «Мише». Рассмешила эта мысль невероятной наивностью людей, которые пытались его запутать. А вот последняя мысль, пришедшая в голову Чарли, перед тем как тот перешел в темный, бескрасочный сон сожалений, была грустной: удалось сделать всего две затяжки сигареты.