«Все великолепно», – отозвался Ранд, но Найнив, конечно же, не обратила на его заверение ни малейшего внимания. Мгновенно поднявшись со своего кресла, она скользнула через комнату – лишь голубой вспышкой сверкнули взметнувшиеся юбки. Мурашки побежали по коже Ранда, когда Найнив обняла саидар и сжала руками его голову. Мгновением позже тело пронзила холодная волна. Эта женщина никогда не спрашивала разрешения. Временами она вела себя так, словно оставалась Мудрой в Эмондовом Лугу, а ему следующим утром предстояло вернуться на ферму.
«Ты не болен», – сказала она с облегчением. Испорченные продукты вызывали многочисленные болезни среди слуг, часть из которых оказались серьезными. Если бы не Айз Седай и Аша’маны, то без Исцеления люди могли умереть. Несмотря на все предупреждения Кадсуане, Найнив и других Айз Седай, слуги, пытаясь сэкономить господину немного денег, продолжали питаться всякой дрянью, пригодной лишь для кучи компоста.
Другое покалывание сосредоточилось на миг вокруг двойной раны на левом боку. «Здесь без улучшений», – заметила Найнив, озабоченно сдвинув брови. Она пробовала их Исцелять, но не добилась большего успеха, чем Флинн. Что ее не слишком обрадовало. Любую неудачу Найнив воспринимала как личное оскорбление. «Как же ты даже стоять-то умудряешься? Рана должна причинять нестерпимые муки».
«Он их просто игнорирует», – ровным голосом произнесла Мин. О да, ему предстоит долгий разговор.
«Стою я или сижу – хуже не становится», – ответил он Найнив, мягко снимая ее руки с головы. Чистая правда. Как и то, что сказала Мин. Ранд не мог позволить боли держать себя в заложниках.
Взвизгнула одна из створок, пропуская внутрь седовласого мужчину в поношенной желтой ливрее с красно-голубой отделкой, мешком висевшей на его костлявой фигуре. Поклон слуги вышел искаженным, скорее из-за больных суставов, чем по причине недостатка почтительности. «Милорд Дракон», – произнес он голосом, скрипучим, словно дверные петли, – «возвратился Лорд Логайн».
Логайн, не ожидая приглашения, вошел в комнату, буквально наступая слуге на пятки. Высокий мужчина, с темными, вьющимися до плеч волосами и смуглой для уроженца Гаэлдана кожей. Женщины, наверное, считали его симпатичным. И все же в нем ощущалась какая-то мрачность. Одет в черный кафтан со знаками Меча и Дракона на высоком воротнике. На бедре видавший виды меч. Но в обычном облике Логайна появилось новшество – круглый эмалированный значок на плече – на голубом поле три золотые короны. Взял себе герб? Косматые брови старого слуги приподнялись в изумлении. Он взглянул на Ранда, словно осведомляясь, не пожелает ли тот, чтобы вторгшийся был выпровожен.
«Я полагаю, вести из Андора довольно неплохие», – начал Логайн, засовывая свои черные перчатки за перевязь меча. Он, едва заметно согнув спину, отвесил Ранду символический поклон. «Илэйн до сих пор удерживает Кэймлин, а Аримилла держит его в осаде. Но у Илэйн преимущество, так как Аримилла не способна даже пресечь подвоз продовольствия, не говоря уже о подходе подкреплений. Не надо хмуриться. Я не появлялся в городе. В любом случае, к черным кафтанам там относятся совершенно без гостеприимства. Приграничники все еще не снялись с лагеря. Кажется, с вашей стороны было мудро не вступать с ними в контакт. Говорят, с ними тринадцать Айз Седай. Говорят, они ищут с вами встречи. Кстати, Башир уже вернулся?»
Найнив, окинув Логайна мрачным взглядом, обогнула Ранда и вернулась на место, с силой дергая себя за косу. Айз Седай, связывающие узами Аша’манов, не вызывали у нее ни малейшего возражения. А вот обратная ситуация раздражала.
Держат при себе тринадцать сестер и ищут с ним встречи? Он держался подальше от Приграничников потому, что Илэйн не одобрила его помощь – она назвала ее «вмешательством» – и, видимо, оказалась права. Львиный трон был ее добычей, а не его подарком, хотя со стороны, возможно, могло показаться обратное. Правители Приграничья все еще сохраняли связи с Белой Башней, а Элайда, без сомнения, все еще стремилась заполучить его в свои руки. Да еще эта безумная прокламация, чтобы никто не смел приближаться к нему иначе, как с ее соизволения. Если Элайда рассчитывала тем самым вынудить его предстать перед Престолом Амерлин, то была полной дурой.
«Спасибо, Эвин, можешь быть свободен. Лорд Логайн?» – произнес Ранд вопросительно, как только слуга, отвесив ему поклон, удалился, окинув напоследок Логайна сердитым взглядом. Ранд подумал – прикажи он – и старик, пожалуй, попытался бы выволочь его прочь.
«Титул принадлежит ему по праву рождения», – откликнулась Кадсуане, не поднимая головы от своей вышивки. Она могла знать. Она помогала его поимке, когда Логайн провозгласил себя Возрожденным Драконом. Поимке обоих – его и Таима. Украшения на прическе Кадсуане дрогнули, когда она кивнула про себя: «Ха! Мелкий лордик с клочком земли в горах, где и места то ровного не отыщешь. Но король Джоханин и Верховный Совет Короны, после того как он стал Лжедраконом, лишили его земель и титула».
Щеки Логайна пошли багровыми пятнами, но голос остался холодным и невозмутимым: «Они могли отобрать мое достояние, но не то, кем я являюсь».
Оставаясь, по-видимому, сосредоточенной на работе с иглой, Кадсуане негромко рассмеялась. Стук вязальных спиц Верин остановился. Она внимательно изучала Логайна. Пухлый воробей, наблюдающий за насекомым. Аливия также направила на него напряженный пристальный взгляд. Да и Харилин с Энайлой были, кажется, готовы в любой момент прервать свою игру. Мин продолжала читать, но руки небрежно сдвинулись к отворотам рукавов. В них она прятала некоторые из своих ножей. Ни одна из женщин не доверяла Логайну.
Ранд помрачнел. Этот человек мог называть себя как ему угодно до тех пор, пока следовал приказам. Но Кадсуане подначивала его, как и любого другого мужчину, облаченного в черное, почти также часто, как и самого Ранда. Он и сам не был уверен, насколько можно доверять Логайну, но нужда заставляла работать с теми инструментами, которые находились под рукой: «Поручение выполнено?»
С появлением Логайна, Лойал вновь откупорил чернильницу.
«Большая часть Черной Башни находится сейчас в Арад Домане и Иллиане. Согласно вашему приказу, в их числе все, кто связал себя узами с Айз Седай, за исключением находящихся здесь». – Не прекращая говорить, Логайн подошел к столу, отыскал среди тарелок и объедков кувшин голубого стекла, в котором оставалось немного вина, и наполнил им зеленый стеклянный кубок. В усадьбе осталось очень мало столового серебра. – «Вы должны позволить привести сюда больше людей. На мой вкус, разница в пользу Айз Седай великовата».
Ранд хмыкнул. «Поскольку ты и сам приложил к этому руку, как-нибудь переживешь. Вместе с остальными. Продолжай».
«Добрэйн и Руарк сразу пришлют Солдата с сообщением, как только обнаружат кого-то, кто способен представлять больше, чем одну деревню. Совет Торговцев утверждает, что король Алсалам продолжает править, но они не хотят, или не могут обеспечить с ним встречу, или рассказать, где он находится. Они, по-видимому, на ножах между собой. Бандар Эбан более чем наполовину опустел, оставленный на милость шаек мародеров». – Логайн поморщился поверх кубка. – «Банды разбойников поддерживают то, что осталось от порядка, но вымогают еду и деньги у населения, которое, как они утверждают, находится под их защитой. Отбирают все, что захотят, включая женщин».
Внезапно, узы донесли до Ранда раскаленный добела гнев, и из горла Найнив раздалось рычание.
«Руарк решил положить этому конец, и на момент моего отбытия шли уже настоящие бои», – закончил Логайн.
«Банды не продержатся долго против айил. Если Добрэйн не сможет найти никого представительного – ему придется самому стать таковым, по крайней мере, на время». – Если Алсалам мертв, что наиболее вероятно, ему придется назначить Наместника Дракона в Арад Домане. Но кого? Им должен стать кто-то, кого примут люди.
Логайн сделал длинный глоток. «Таим не обрадовался, когда я забрал столько народу из Башни, не сообщая ему куда. Я даже подумал, что он собирается разорвать ваш приказ. Он испробовал на мне каждую уловку, чтобы выведать, где вы. О, он прямо сгорает от желания это узнать. Он взглядом чуть не прожег во мне дыру. Я не рискнул бы сделать ставку, остановится ли он перед пытками, окажись я настолько глуп, чтобы явиться к нему в одиночку без поддержки. Хотя одна вещь пришлась Таиму по душе – то, что я не взял с собой никого из его закадычных друзей. Удовлетворение прямо светилось у него на лице».
Он мрачно и невесело улыбнулся. «Насколько я знаю, таковых насчитывается сорок один. За последние несколько дней он раздал знак Дракона по крайней мере дюжине. И у него имеется еще около пятидесяти человек на «специальных» уроках, в большинстве своем недавних рекрутов. Он что-то замышляет, и сомневаюсь, что результат вам понравится».
«Говорил же тебе, надо уничтожить их всех, когда еще имелся шанс», – загоготал Льюс Тэрин в безумном восторге – «Я же говорил. А сейчас уже поздно. Слишком поздно!»
Ранд сердито выпустил из трубки клуб голубовато-серого дыма. – «Брось», – кинул он резко, обращаясь как к Логайну, так и к Льюсу Тэрину. – «Таим построил Черную Башню – так, что по численности она уже почти сравнялась с Белой, и продолжает расти с каждым днем. Если, как следует из твоих утверждений, он Приспешник Тени, какой ему в этом резон?»
Логайн твердо встретил его взгляд. «Он просто не мог остановить процесс. По моим сведениям, с самого начала существовали те, кто освоил Перемещение, и кто не принадлежал к числу его подхалимов. Зачем же тогда Таим лично занимался вербовкой? А затем, чтобы создать собственную Башню, скрытую внутри Черной, и люди в ней были бы верны только ему – а не вам. Он исправил список дезертиров и шлет свои извинения за «простую ошибку». Но вы можете держать пари на все свое состояние – никакой ошибки не было».
А насколько верен сам Логайн? Если один Лжедракон раздражался необходимостью подчиняться Дракону Возрожденному, почему чувства другого должны отличаться? Тем более, второй мог думать, что имел на то основания. Логайн как Лжедракон был гораздо известнее Таима и добился больших успехов. Собранная им армия пронеслась по всему Гаэлдану и почти достигла Лугарда на своем пути к Тиру. Половина известного мира дрожала от одного имени Логайна. Тем не менее, руководил Черной Башней Мазрим Таим, а Логайн Аблар оставался просто одним из Аша’манов. Мин все еще продолжала видеть вокруг него ауру, предвещавшую славу. Однако, как эта слава будет достигнута она не знала.
Ранд вынул трубку изо рта и почувствовал обжигающее тепло ее чашки на клейменной цаплей ладони. Должно быть, сам того не сознавая, он неистово дымил. Неприятность в том, что и Логайн, и Таим представляли собой меньшие из проблем. С их решением можно было подождать. Подручные инструменты. Он сделал усилие, чтобы голос звучал ровно: «Таим исключил нужные имена из списка. Это главное. Если он завел любимчиков – я положу этому конец, когда смогу выкроить время. Но сперва, мы столкнемся с Шончан. А, возможно, и с Тармон Гай’дон».
«Если?» – прорычал Логайн, с такой силой хлопнув об стол кубком, что тот лопнул. Вино разлилось по столешнице и закапало на пол. Хмурясь, он вытер лужу рукавом. – «Вы думаете, я все выдумал?» – его тон повышался с каждым словом, – «или наговариваю? Вы думаете, я ревную, Ал’Тор? Так вы считаете?»
«Послушай меня», – начал Ранд, повышая голос, чтобы перекричать раскат грома.
«Я предупреждала, чтобы ты и твои друзья в черном, вели себя со мной вежливо», – строго сказала Кадсуане, – «однако теперь я решила, что это правило будет распространяться и на ваши отношения между собой». – Ее голова по-прежнему была склоненной над вышивкой, но говорила она так, словно грозила пальцем у носа. – «По крайней мере, когда я рядом. Что означает – если вы продолжите ссориться, мне, вероятно, придется отшлепать обоих».
Харилин и Энайла начали так сильно хохотать, что спутали в клубок свои нити. Найнив тоже смеялась, хотя и пыталась прикрыть рот ладошкой. Свет, даже Мин улыбнулась!
Логайн ощетинился, сжимая челюсти до тех пор, пока Ранду не почудился зубовный скрежет. Он с трудом сдерживался, чтобы не проделать то же самое. Кадсуане и ее проклятые правила. Условия, на которых она согласилась стать его советником. Она притворялась, что уточняет у него их формулировку, но слишком часто оказывалось, что тем самым добавляет новое к своему списку. Не так были тягостны правила, как само их существование. Особенно учитывая манеру Кадсуане их высказывать, схожую с тычком острой палкой под ребра. Он уже начал открывать рот, чтобы заявить, что с него достаточно ее условий, да и ее самой, если уж на то пошло.
«Вероятнее всего, Таим, чтобы он там не замышлял, будет выжидать до Последней Битвы», – внезапно включилась в разговор Верин. Ее непонятное напоминавшее бесформенную глыбу вязание, которое могло оказаться чем угодно, осталось лежать на коленях. «Ждать осталось недолго. Согласно всему, что я смогла прочитать на эту тему, знаки абсолютно ясны. Половина слуг встречала в залах мертвецов, которых знали при жизни. Это происходит так часто, что они даже перестали пугаться. И около дюжины пастухов, перегонявших скот на весенние пастбища, наблюдали довольно крупный город, растворяющийся в тумане всего в нескольких милях к северу».
Кадсуане приподняла голову и смерила полненькую коричневую сестру внимательным взглядом. «Спасибо за напоминание о том, что ты уже сообщила нам вчера, Верин», – сухо заметила она. Верин моргнула и вернулась к вязанию, недоуменно хмурясь, словно и сама сомневаясь в том, что из него могло получиться.
Мин, поймав взгляд Ранда, медленно покачала головой. Он вздохнул. Узы принесли гнев и настороженность. Последнее, как он подозревал, было хорошо продуманным предостережением ему. Время от времени, она казалась способной читать его мысли. Что ж, если он нуждался в Кадсуане, а Мин утверждала, что это именно так, быть по сему. Жаль только неизвестно, чему ей предстояло его научить, если не считать способности скрежетать зубами.
«Дай мне совет, Кадсуане. Что ты думаешь о моем плане?»
«Наконец-то мальчик соизволил спросить»,– пробормотала та, убирая вышивку в корзину. – «Все его интриги, в том числе те, о которых я ни сном, ни духом, запущены, и теперь он спрашивает. Очень хорошо. Твой мир с Шончан будет непопулярен».
«Перемирие», – прервал он. – «И перемирие с Возрожденным Драконом будет длиться покуда Дракон жив. Когда я умру, все будут свободны, если захотят, начать войну с Шончан заново».
Мин захлопнула книгу и скрестила руки на груди. – «Не смей так говорить», – заявила она, покраснев от гнева. Вместе с ним узы донесли и страх.
«Пророчество, Мин», – проронил он грустно. Печалясь не о себе, о ней. Он хотел защитить Мин – и ее, и Илэйн, и Авиенду – но, в конце концов, он принесет им всем боль и страдание.
«Все равно, не смей так говорить! Пророчества не утверждают, что ты должен умереть, Ранд Ал’Тор. Я не позволю тебе умереть. Я, Илэйн и Авиенда, не позволим тебе умереть!» Она впилась взглядом в Аливию, которая, как сообщало ее видение, поможет умереть Ранду. И руки Мин скользнули вдоль рукавов к отворотам.
«Мин, спокойнее», – сказал Ранд. Руки удалились прочь, но желваки остались напряжены. И узы внезапно затопило упрямство. Свет, что ж ему теперь придется волноваться еще и о том, как бы Мин не попыталась убить Аливию? Не то, чтобы она могла преуспеть – бросать нож в шончанку все равно, что в Айз Седай – но она могла навредить себе. Он не знал, какими еще плетениями, кроме боевых, владела Аливия.
«Как я уже сказала, он будет непопулярен», – непреклонно повысила голос Кадсуане. Едва заметным движением бровей одобрив слова Мин, она вновь сосредоточилась на Ранде. Ее лицо оставалось гладким и невозмутимым. Лицом Айз Седай. Темные глаза смотрели твердо и непоколебимо, словно пара полированных черных камней. – «Особенно в Тарабоне, Амадиции и Алтаре, но также и в других местах. Все начнут спрашивать себя – если ты позволяешь Шончан удержать уже прибранное к рукам, какие страны ты отдашь им потом? Именно так ситуация будет выглядеть в глазах большинства правителей».
Ранд опустился обратно в кресло, вытянув ноги перед собой и скрестив лодыжки. – «Не имеет значения, насколько это перемирие будет непопулярно. Кадсуане, я прошел в Тире сквозь тер’ангриал в виде двери. Ты знаешь, о чем я говорю?» – Золотые украшения дрогнули от ее нетерпеливого кивка.
«Один из вопросов, заданных мной Элфин звучал так: Как мне выиграть Последнюю Битву?»
«Опасно формулировать таким образом», – спокойно заметила она, – «это связано с упоминанием Тени. Возможные последствия могут оказаться довольно неприятными. Каков был ответ?»
«Север с Востоком должны стать едины. Запад и Юг должны стать едины. И эта пара должна стать единой», – он выпустил из трубки кольцо дыма. Затем, внутри расширяющегося круга, поместил второе. Но он не все упомянул. Он еще спросил как выиграть битву и остаться в живых. Последняя часть ответа – чтобы жить, нужно умереть. Это была не та тема, которую он в ближайшее время собирался упоминать при Мин. Впрочем, как и с любым другим, за исключением Аливии. Теперь ему оставалось лишь вычислить способ как выжить после смерти. – «Вначале я думал, что это означает, что я должен подчинить себе все страны. Но это было не то, о чем они говорили. Что, если во второй фразе подразумевались Шончан, которым предстояло захватить Запад и Юг, как это уже произошло? А альянс, который вступит в Последнюю Битву – это союз Шончан со всеми остальными?»
«Такое возможно», – допустила она. «Но если собираешься заключать… перемирие… зачем ты переправляешь немалую армию в Арад Доман и укрепляешь свои силы в Иллиане?»
«Потому что приближается Тармон Гай’дон, Кадсуане, а я не могу одновременно сражаться и с Тенью, и с Шончан. Я или заключу перемирие, или уничтожу их, не считаясь с потерями. Пророчества гласят, что мне суждено связать с собой девять лун. Я понял, что это означает лишь несколько дней назад. Как только вернется Башир, я буду знать, где и когда произойдет встреча с Дочерью Девяти Лун. Единственный неясный для меня вопрос – как ее связать, и наше свидание даст мне ответ».
Он произносил слова сухим, лишенным эмоций тоном, время от времени, чтобы придать мысли акцент, попыхивая трубкой.
Реакция присутствующих на его речь разнилась.
Лойал быстро строчил в тетрадке, пробуя угнаться за каждым словом. Харилин и Энайла вернулись к игре. Если копьям суждено танцевать – они готовы. Аливия ожесточенно кивала головой, явно увлеченная надеждой уничтожить тех, кто держал ее на поводке в течение пятисот лет.
Логайн нашел себе другой кубок и наполнил его остатками вина из кувшина. Но при этом скорее не пил из него, а с непроницаемым выражением лица, просто вертел в ладонях.
Внимание Верин теперь сосредоточилось только на Ранде. Но Коричневая сестра всегда проявляла к нему повышенное любопытство. Почему же, во имя Света, в Мин ощущалась такая пробирающая до костей печаль. И Кадсуане…
«Камень от сильного и точного удара дает трещину», – заговорила та, надев бесстрастную маску Айз Седай. – «Сталь – разбивается вдребезги. Дуб борется с ветром и терпит крах. Ива гнется и продолжает жить».
«Подобной иве не победить в Тармон Гай’дон» – ответил Ранд.
Вновь со скрежетом отворилась дверь, и шаркающей походкой появился Этин. – «Милорд Дракон, прибыло трое Огир. Больше всего их обрадовало, что здесь мастер Лойал. Среди них оказалась его мать».
«Моя мать?» – пискнул Лойал. И все равно это прозвучало словно гулкое завывание ветра в пустоте пещеры. Заламывая руки, с поникшими ушами, он вскочил так резко, что опрокинул кресло. Голова Огир раскачивалась из стороны в сторону, словно он пытался найти способ покинуть комнату, минуя двери. – «Что же мне делать, Ранд? Двое других наверняка Старейшина Хаман и Эрит. Что мне делать?»
«Госпожа Коврил заявила, что, прежде всего, ей хотелось бы поговорить с вами, Мастер Лойал» – продолжил скрипучим голосом Этин. «Прежде всего. Они промокли под дождем, но она сказала, что ждет вас наверху, в гостиной для Огир».
«Ранд, что же мне делать?»
«Ты говорил, что хочешь жениться на Эрит», – отозвался Ранд настолько мягким и дружелюбным тоном, насколько мог справиться. Дружелюбие в общении со всеми, кроме Мин, давалось ему с трудом.
«Но моя книга! Мои заметки не полны, и я никогда не узнаю, что случится потом. Эрит заберет меня с собой, обратно в стеддинг Тсофу».
«Ха!» – Кадсуане подобрала отложенную работу и стала изящно орудовать иглой. Она вышивала древний символ Айз Седай – Клык Дракона и Пламя Тар Валлона соединенные в единое целое, в черно-белый диск с извилистой границей между ними. – «Отправляйся к своей матери, Лойал. Если она – Коврил, дочь Эллы, дочери Сунг, не стоит заставлять ее ждать. Как ты и сам прекрасно знаешь».
Лойал, казалось, воспринял слова Кадсуане как приказ. Он опять начал вытирать ручку и завинчивать чернильницу. Но проделывал это медленно, с поникшими ушами. Постанывая с придыханием при каждом движении: «Моя книга!»
«Что ж», – заявила Верин, поднимая к глазам вязание, – «думаю, я сделала с этим все, что могла. Пойду, разыщу Томаса. Во время дождей у него побаливает колено, хотя он пытается отрицать это даже передо мной». Она взглянула в окно. «Кажется, стихает».
«Думаю, и я схожу, поищу Лана», – откликнулась Найнив, подбирая юбки. – «С ним в компании приятнее», – продолжила она, рванув за косу и мазнув острым взглядом между Аливией и Логайном. – «Ветер принес мне весть о приближающейся буре, Ранд. И ты знаешь, что я не дождь имею в виду».
«Последнюю Битву?» – спросил Ранд, – «Как скоро?» Когда дело касалось погоды, ветер сообщал ей о наступающем ненастье иногда с точностью до часа.
«Может быть о ней, я точно не знаю. Запомни одно. Надвигается буря. Страшная буря».
В вышине прогрохотал гром.
Глава 19
Тревога
Лойал наблюдал за тем, как Найнив и Верин скользнули в противоположные стороны по залитому светом ламп переходу. Ростом чуть выше пояса Огир, но при этом – Айз Седай. Факт, заставлявший его язык оцепенеть. И пока он собирался с мужеством попросить их его сопровождать, обе уже исчезли из вида за крутым поворотом. Дом Лорда Алгарина представлял собой лабиринт хаотических пристроек, добавлявшихся в течение многих лет к первоначальной усадьбе. Насколько он мог судить, их строили без какого-либо плана, что иногда приводило к переплетению коридоров под совершенно немыслимыми углами. Лойал всерьез пожалел, что в предстоящем столкновении с матерью рядом не будет какой-нибудь Айз Седай. Пусть даже Кадсуане, хотя она постоянно заставляла его сильно нервничать, когда принималась подначивать Ранда. Рано или поздно тот взорвется. Ранд уже не был тем человеком, которого Лойал впервые встретил в Кэймлине, и даже тем, кого оставил в Кайриэне. Внутри нынешнего Ранда уживались тьма и твердокаменная решимость, неразрывное переплетение едва спрятанных львиных когтей и ненадежной почвы под ногами. Словно впитавший настроение Ранда, такое же впечатление производил и сам дом.
Жилистая седовласая служанка, тащившая навстречу корзину со сложенными полотенцами, неожиданно вздрогнула, но затем, покачала головой, и еле слышно бормоча что-то себе под нос, отвесила ему неуклюжий реверанс и продолжила свой путь. Чуть прижимаясь в сторону, словно пытаясь обогнуть на полу что-то невидимое. Или кого-то. Лойал уставился на пустое место и почесал за ухом. Возможно, он способен видеть только мертвых Огир. Чего ему вовсе не хотелось. Понимание, что человеческие мертвецы больше не покоились с миром, печально само по себе. Если подтвердится, что то же самое происходит с Огир, это разобьет ему сердце. В любом случае, если они и появляются, то, вероятнее всего, внутри стеддингов. А вот на то, как исчезает город, Лойалу очень хотелось посмотреть. Не настоящий город, а такой же мертвый, как те призраки, которых видят люди. Или утверждают, что видят. Чтобы можно было пройтись по его улицам, перед тем как они растают в тумане, и взглянуть на то, как выглядели жители до Войны Ста Лет, или даже до Троллоковых Войн. Так сказала Верин, а она, кажется, знала об этом очень много. Такое приключение стоило бы упоминания в его книге, которая получалась превосходной. Поскребя двумя пальцами свою бородку – та жутко чесалась! – он вздохнул. Да, превосходная бы вышла книга.
Стоять в коридоре – только откладывать неизбежное. «Отложи деревьев стрижку, вмиг задушит их лоза», – гласила старинная поговорка. И у него сильно защемило в груди, словно та лоза нашла себе новый ствол. Тяжело вздыхая, Лойал проделал следом за служанкой всю дорогу до широкой лестницы, ведущей к комнатам Огир. Лестница имела двойные прочные перила – вторые достигали седой женщине до плеча, и были достаточно толстыми, чтобы обеспечить надежный хват. Он всегда избегал прикасаться к перилам, сделанным для людей из опасения их сломать. Один ряд шел посредине вместе с соразмерными человеческим ногам ступеньками лестницы вдоль обшитых деревянными панелями стен. Внешний ряд ступеней и перил предназначались для Огир.
Хоть женщина и была по людским меркам пожилой, поднималась она быстрее его и уже стремглав двигалась вдоль по проходу ко времени, когда Лойал достиг вершины лестницы. Вероятно, она несла полотенца в комнату его матери, Старейшины Хамана и Эрит. Наверное, они хотели обсушиться перед разговором. Он предпочел надеяться на это. Есть немного времени подумать. Мысли в голове текли так же лениво, как двигались ноги, а к его ногам, похоже, привязали парочку жерновов.
В коридор выходили двери шести спален, предназначенных для Огир, и прекрасно подходивших им по размеру – там его поднятые вверх руки почти на два фута не доставали до потолочных балок – а также кладовая, купальня с большой медной ванной и гостиная. Все помещения располагались в самой старой части усадьбы, им было не менее пятисот лет. Целая жизнь для долгожителя Огир, и очень много сроков жизни для людей. Люди живут очень недолго, если не считать Айз Седай, наверное, поэтому они все время перелетают с места на место, словно колибри. Хотя, и Айз Седай порой вели себя столь же суетливо, как и остальные. Такая загадка.
Двери гостиной украшала резьба в виде Великого Древа. Не работы Огир, но скрупулезно выполненное и моментально узнаваемое. Он задержался, расправляя кафтан и приглаживая пальцами волосы, сожалея, что не успевает навести глянец на сапоги. На манжете красовалась чернильная клякса. И об этом позаботиться нет времени. Кадсуане права. Мама не та женщина, которую стоило заставлять ждать. Странно, что Кадсуане с ней знакома. Возможно, знакома. Если судить по тому, как она говорила. Коврил, дочь Эллы дочери Сунг была известной Говорящей, но он не осознавал до сих пор, что ее известность распространялась Вовне… Свет, у него почти перехватило дыхание от волнения.
Постаравшись выровнять дыхание, он вошел. Петли скрипели даже здесь. Слуги остолбенели, когда он попросил немного масла для смазки – это их обязанности, а не гостей – но и это ничего не изменило.
Довольно просторная комната с высоким потолком была оклеена элегантными темными обоями и обставлена резной, с узором в виде лозы мебелью – креслами и небольшими столиками. Над его головой заплясали языки пламени, даже нарядные железные светильники были надлежащей высоты. Не считая книжной полки, книги на которой выглядели довольно старыми, с облупленными переплетами, и все он читал прежде, только маленькая чаша из воспетого древа была создана руками Огир. Прелестная вещичка. Жаль, что он не распознал, кто ее воспел. Но кто бы это ни сделал, было это так давно, что расслышать удавалось только слабое эхо. И все же обстановка комнаты была создана кем-то, кто по крайней мере бывал в стеддинге. Все выглядело по-домашнему. Конечно, не слишком похоже на жилые комнаты в стеддинге, но предок Лорда Алгарина не пожалел усилий, чтобы его гости чувствовали себя удобно и комфортно.
Рядом с одним из кирпичных каминов стояла его мать – женщина с суровым лицом, у огня сушившая свои юбки. Лойал проглотил вздох облегчения, увидев, что она не настолько промокла, как он думал. Похоже, что независимо от сказанного ранее, они все же нашли время обсушиться. Их дождевики, должно быть, протекли. Используемое для пропитки накидок минеральное масло через некоторое время вымывалось. Но может быть, ее настроение не настолько скверное, как он боялся. Седой Старейшина Хаман, качая головой, изучал снятый им со стены топор, рукоять которого почти равнялась его росту. Яркий кафтан Огир местами потемнел от влаги. На стене оставался парный топор, также инкрустированный золотом и серебром. Оба были изготовлены во времена Троллоковых Войн или даже ранее, дополненные парой испещренных живописными вставками садовых ножей, тоже с длинными рукоятями. Конечно, садовые ножи, заточенные с одного края и имевшие пилку с другого, всегда имели длинные черенки, но инкрустации и свисавшие красные кисточки указывали, что они предназначались и в качестве оружия тоже. Не самый удачный выбор для декорации помещения, предназначенного для чтения, беседы или тихой безмолвной медитации.
Но глаза Лойала уже метнулись мимо матери и Старейшины Хамана ко второму камину, где свои юбки сушила маленькая и выглядевшая почти хрупкой Эрит. Прямой рот, короткий приятно скругленный носик, глаза точного оттенка зрелого стручка серебряных колокольчиков. Без лишних слов, она была прекрасна! А ее ушки, стоявшие торчком посреди изумительных сияющих локонов черных волос, волной спускающихся на спину… Гибкие и пухленькие, с изящными кисточками на концах, которые выглядели столь же мягкими на ощупь, как пух одуванчика – это были самые потрясающие ушки, которые ему когда-либо доводилось видеть. Разумеется, он не настолько груб, чтобы сказать об этом вслух. Она улыбнулась ему довольно загадочной улыбкой, и уши Лойала задрожали от смущения. Конечно, она не могла прочесть его мысли. Или могла? Ранд утверждал, что женщины иногда на такое способны, но он говорил о человеческих женщинах.