Когда Джулия допила свой «Флиртини», Габриель поставил ее пустой бокал на ближайший подоконник, и они пошли дальше. Теперь ничто не мешало им держаться за руки. Габриель был счастлив. Джулия была его сиреной, голосом, которому невозможно противиться. Он гладил ей щеки, шею, плечи, возбуждая ее и возбуждаясь сам.
Они долго простояли возле полотна Филиппо Липпи «Мадонна с младенцем и двумя ангелами». Они оба восхищались этой картиной.
— Правда здорово? — спросил он, слегка упираясь подбородком в плечо Джулии.
— Удивительная картина. Смотри, какое безмятежное лицо у Мадонны.
— Совсем как у тебя, — шепнул Габриель, слегка щекоча носом ее ухо.
— Габриель, не подавай дурной пример ангелам, — засмеялась Джулия.
Он тоже засмеялся и провел языком по ее щеке.
— Тебе хорошо здесь… со мной? — спросил Габриель.
Вместо ответа Джулия зарылась пальцами в его волосы. Это был лучший ответ. Габриель снова обнял ее, и его руки сами собой заскользили к ее пояснице.
— Ты настоящее произведение искусства. Да, Джулианна, ты истинный шедевр. С днем рождения, дорогая.
Чтобы не смущать ангелов с картины Липпи, они отошли к другой стене и стали целоваться там. Их языки медленно ласкали друг друга. Какое это наслаждение — оказаться вдвоем почти в пустом музее. Габриель целовал ей губы и щеки, постепенно двигаясь вместе с нею в угол зала… пока ее спина не коснулась стены.
— Ты… не против? — спохватившись, спросил он.
Она молча покачала головой.
— Если для тебя это… слишком, так и скажи. Я умею вовремя останавливаться… но ты мне очень нужна.
Джулия обняла его за шею и притянула к себе.
Габриель в который уже раз удивился, насколько их тела созданы друг для друга. Они просто обязаны были встретиться в этом мире. Теперь его руки путешествовали по ее бедрам. Джулия прижималась к нему все крепче. Все это время их языки метались в пространстве сомкнутых ртов, но так и не могли насытиться. Потом его руки перешли запретную черту и замерли на ее прекрасных упругих ягодицах. Габриель осторожно сжал ей ягодицы, и Джулия застонала от удовольствия.
|
|
— Ты совершенна. Каждая частичка тебя. Но это… — Габриель вновь сжал ее ягодицы и с удвоенной силой возобновил поцелуи.
— Профессор, вы хотите сказать, что вам понравилась моя задница? — игриво спросила Джулия, покраснев от слова, которое она считала не слишком приличным.
— Ты можешь хотя бы здесь не называть меня профессором?
— Почему?
— Потому что я не желаю думать обо всех этих университетских регламентах, которые сейчас нарушаю на каждом шагу!
Джулия сразу перестала улыбаться. Габриель мысленно выругался.
— У меня язык не поворачивается назвать столь прекрасную часть твоего тела задницей. Нужно придумать новое слово, которое будет обозначать только божественные округлости твоих ягодиц.
Джулия засмеялась, и ее ягодицы получили новую порцию ласки.
«А вы, профессор Эмерсон, оказывается, знаток не только грудей, но и задниц тоже».
Она слышала, как колотится его сердце. Он слышал, как колотится ее сердце. У нее сбивалось дыхание, но сейчас это ее ничуть не пугало. Она любила этого человека. Давно. С тех пор, как семнадцатилетней девчонкой увидела его. Как он тогда был нежен с нею. В ту ночь она была готова отдать ему все, и плевать на последствия. Какие именно? Она не знала и не хотела знать.
|
|
Где-то в глубине сознания Габриель понимал: ему нельзя было переходить «поясничную черту». Он хорошо помнил, чем в его прежней жизни кончались «ягодичные» ласки. Его правая рука уперлась ей в бедро. Габриель осторожно поднял ногу Джулии и обвил вокруг своего бедра. Джулия прижалась к нему. Это было нечто вроде эротического танго на одном месте. Что-то твердое и жаркое уткнулось ей в промежность и зашуршало тканью платья. Джулия вдруг подумала: наверное, она перестанет краснеть даже раньше, чем отдастся Габриелю. Она наслаждалась этими недвусмысленными движениями и не стыдилась признаваться в этом себе.
Джулия сделала еще одно открытие: она умеет целоваться и одновременно дышать через его рот. Осмелев, она положила руки ему на плечи, медленно опустила до поясницы и начала исследование его округлостей. Честное слово, она, двадцатитрехлетняя девственница Джулия Митчелл, никогда не думала, что ей будет сладостно ласкать мужские ягодицы!
Габриель гладил ее ногу и сжимал зубы, поскольку страсть толкала его коснуться еще одного, самого запретного места на ее теле… Он уже был в земном раю вместе со своей Беатриче. Разгоряченной, вспотевшей, тяжело дышавшей. И она не противилась. Не отодвигалась. Она принимала все его ласки.
Она приняла его! Она хотела его. Ее тело было таким теплым, мягким и восприимчивым.
— Джулия, я… мы… нам надо остановиться, — прошептал он, снимая с бедра ее ногу.
Джулия словно не слышала его и не чувствовала, что ее левая нога снова упирается в пол. Ее глаза оставались закрытыми, а губы звали к новым неистовствам.
|
|
— Дорогая, ты меня слышишь?
Она открыла глаза. Габриель приник к ее лбу, наслаждаясь ее запахом. Ему был знаком резкий запах женского пота — неизбежный спутник многих его постельных утех. Но кареглазый ангел, даже вспотев, пах туалетной водой и, как ни странно, свежестью.
— Мне нельзя было заходить так далеко, — вздохнул Габриель, беря ее руки в свои. — Я тебя не напугал?
— Ты ведь не один зашел далеко, — сказала Джулия, и эхо пустого зала повторило ее голос. — И меня совсем не напугал.
— Раньше ты меня боялась. Помнишь ночь, когда ты спросила об одной из фотографий? Ты еще назвала ее агрессивной.
— За это время я успела узнать тебя получше.
— Джулианна, я повторю тебе то, что уже говорил. Я не посмею манипулировать тобой и склонять тебя к тому, чего не хочешь ты сама. Верь мне.
— Я тебе верю. — Она взяла его ладонь и приложила к своей груди. — Чувствуешь, как бьется мое сердце?
— Очень быстро. Похоже на крылышки колибри.
— И так бывает всякий раз, когда я рядом с тобой. Когда ты прикасаешься ко мне. Габриель, я насквозь пропитана тобой. Ты знаешь об этом?
Он провел большим пальцем по ее подбородку и вдруг нахмурился, увидев вспухшую нижнюю губу.
— Это я так истерзал тебе губу? — виновато спросил он. — Сильно болит?
— Болит только тогда, когда тебя нет рядом.
— Джулианна, ты просто убиваешь меня, — прошептал он.
— Зато тебя ждет необычайно сладостная смерть, — засмеялась она.
— Мы же еще не все посмотрели. Идем, пока мой благодетель не выгнал нас за недостойное поведение. Мне еще надо будет поговорить с ним об изъятии записей с камер видеонаблюдения.
«Записи? Камеры видеонаблюдения? Scheisse!» — подумала Джулия и вдруг почувствовала, что ей совершенно наплевать и на то и на другое.
* * *
Когда они вошли в квартиру Габриеля, настроение у обоих было веселое и даже игривое. Жар страсти сменился приятным теплом. Джулия была счастлива. У них еще впереди весь вечер. И ночь…
В кухне Габриель возобновил поцелуи и сказал, что хочет ее угостить. Джулия вызвалась помочь.
— Побереги свой кулинарный пыл до завтрашнего вечера.
— Не знаю, как ты отнесешься к моему предложению… У Грейс я научилась готовить курицу. Название странное, я забыла. А рецепт помню. Можем приготовить вместе, — сказала она, выжидающе глядя на Габриеля.
— Знаю я это блюдо. Котлеты по-киевски. — Габриель улыбнулся и снова поцеловал Джулию. — Сто лет не ел этого деликатеса. Конечно, завтра же и приготовим. И меня научишь.
«Наверное, это единственное, чему я могу тебя научить, Габриель. Всему остальному меня учишь ты».
— Ну а сегодня тебя угощает ресторан «Скарамуш». Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету.
— Серьезно?
— Абсолютно. Сегодня все, чем я буду тебя кормить, доставлено из «Скарамуша». Впрочем, нет. Шоколадный торт из одной очень милой кондитерской, куда я тебя обязательно свожу. Ну и вино из моих, так сказать, погребов. Сейчас я достану заветную бутылку. Пусть немного согреется. Кстати, я приготовил даже свечи для торта.
— Спасибо тебе за этот праздник. Я согласна праздновать день рождения хоть каждый месяц, — призналась Джулия.
— Я запомню. Мы немного подкрепимся, а потом… я вручу тебе подарок.
Джулия густо покраснела и опустила глаза. Она не знала, что за подарок приготовил ей Габриель. Но она знала, какой подарок ей хотелось бы получить от него. Эта мысль снова заставила ее покраснеть.
Эротические мысли Джулии прервал звонок ее мобильника. Она неохотно встала, открыла сумку и вытащила телефон.
«Чей же это номер? — задумалась она. — Судя по коду, звонят из Филадельфии».
Телефон продолжал звонить.
— Алло.
— Привет, Джули.
Джулия почувствовала, что у нее из легких выдавили весь воздух. Она побледнела. Габриель понимал: он не вправе слушать чужие разговоры. Но разговор, который, едва успев начаться, уже заставил его Джулианну побледнеть… Габриель подошел и встал почти рядом.
— Откуда у тебя этот номер? — деревянным голосом спросила Джулия, тяжело опускаясь на стул.
— Что-то не слышу теплоты в твоем голосе. Пора бы уже оставить эту твою подростковую колючесть.
Джулия закусила вспухшую нижнюю губу.
— Номер мне дал твой отец. Было приятно поговорить с ним. Общительный человек, чего не скажешь о тебе. А ты так и осталась избалованной капризной девчонкой.
Она закрыла глаза и часто-часто задышала. Габриель взял ее за руку. Джулия словно забыла о его присутствии.
— Чего тебе от меня нужно? — спросила она, с ненавистью посмотрев на мобильник.
— Знаешь, я как-то поотвык от твоей стервозности. Даже забыл, что ты не умеешь нормально разговаривать. Но не советую искушать судьбу. — Он понизил голос до шепота. — Просто мне стало интересно, как ты там поживаешь в своем Торонто. Кстати, ты до сих пор живешь на Мэдисон-авеню?
Звонящий засмеялся. Джулия схватилась за горло.
— Убирайся из моей жизни! Не желаю говорить с тобой. И нечего названивать моему отцу.
— Мне бы не пришлось ему звонить, если бы ты отвечала на мои электронные письма. Но у тебя хватило дурости удалить свой аккаунт.
— Что тебе от меня нужно?
Габриель потянулся за телефоном, однако Джулия покачала головой.
— У меня тут был интересный разговор с Натали, — послышалось в трубке.
— А я тут при чем?
— Она сказала, что у тебя могли остаться мои фотографии.
— Неужели ты думал, что я оставлю себе хоть что-то, напоминающее о тебе?
— Кто тебя знает? На всякий случай напоминаю: если эти картинки вдруг попадут в руки газетчиков, тебе не поздоровится… У меня есть парочка очень интересных видеозаписей. В случае чего пущу их гулять по Интернету. Вот будет сюрприз для твоего папочки, когда он увидит тебя на коленях и с моим…
Джулия хрипло застонала и выронила телефон. Мобильник упал на пол и покатился прямо к ногам Габриеля. Джулии в кухне уже не было. Она бежала в гостевую ванную, зажимая рот, чтобы ее не вырвало прямо в коридоре.
Габриель слышал последнюю угрозу звонившего.
— Кто звонит? — спросил он, поднимая мобильник.
— Саймон. А ты что за хмырь?
Габриель даже зашипел от такого хамства. Его глаза превратились в щелочки.
— Я друг Джулианны. Что тебе от нее нужно?
Наверное, такого поворота событий Саймон не ожидал.
— Слушай, ты, огрызок, не щекочи мне яйца. У этой телки непруха с мужским полом. И Джулианной ее никто не называет. Хватит прикалываться. Передай ей телефон. Наш разговор еще не окончен.
— Нет, окончен, — прорычал Габриель. — Она не желает с тобой говорить. Так что отключайся по-хорошему.
Саймон мрачно захохотал:
— Слушай, ты, рыцарь дебильного образа. Лучше ищи себе другую девку. С Джулией тебе светит сплошной геморрой. Проблемы сверху донизу. Ей нужна профессиональная помощь.
— В таком случае ей повезло. Она встречается с профессионалом.
— С каким еще профессионалом? Со спецом по дыркам? Да ты вообще знаешь, с кем говоришь? Мой отец…
— Вот что, сосунок. Твоему отцу крупно повезло, что ты сейчас вне моей досягаемости. Иначе хирургам пришлось бы потеть всю ночь, пришивая твою поганую голову к твоему поганому телу. Если только я узнаю, что ты еще раз посмел напомнить ей о себе, то поговорю с тобой по-другому. И вышибу из тебя последние мозги… хотя их там и так мало. Ты меня понял? Исчезни из ее жизни навсегда! Второго предупреждения не будет. — Габриель размахнулся и швырнул телефон о стену. Мобильник разлетелся на части.
Габриель не мог сразу пойти к ней. Он сосчитал до пятидесяти и только тогда решился покинуть кухню. В нем продолжало бурлить бешенство. Ему не хотелось думать, что даже в таком подонке, как этот Саймон, остались крупицы добра. Ему хотелось попросту убить Саймона, и если бы не Джулия, он бы…
Габриель налил стакан минеральной воды и понес в гостевую ванную… Джулия сидела на холодном керамическом борту ванны, опустив голову и обхватив себя руками. Ее пальцы дрожали.
«Что же эта гнусь сделала с нею?»
Услышав шаги, Джулия торопливо опустила подол платья, закрывая колени. У Габриеля сжалось сердце.
— Выпей воды.
Она молча взяла стакан. Сделала несколько глотков. Габриель присел рядом, обнял ее за плечи.
— Он, наверное, рассказал тебе, что у нас с ним было. — Голос у нее был глухой, совершенно незнакомый Габриелю.
— Он требовал разговора с тобой. Я… настоятельно посоветовал ему больше тебе не звонить и вообще никак не напоминать о себе.
Из ее глаза скатилась одинокая слезинка и медленно поползла по щеке.
— Он говорил гадости обо мне?
— Нет. Он говорил гадости мне. И пытался сказать, чей он там сын. Тогда я ему пригрозил… личной встречей. И это не просто угрозы.
— Он опасный тип, — прошептала Джулия.
— А по-моему, обыкновенная дрянь. И если мне для воспитательной беседы с ним придется слетать в Филадельфию, я это сделаю. Только он потом будет очень жалеть о нашей встрече.
Джулия почти не слышала слов Габриеля. Волшебного вечера в музее как не бывало. Саймон отобрал у нее этот праздник. После разговора с ним она ощущала себя жалкой, грязной, никчемной девкой. Габриель называет ее ангелом. Как он ее назовет, если узнает про все, что у нее было с Саймоном? Этого он не должен узнать. Никогда.
— Дорогая, что ему от тебя понадобилось?
— Он считает, будто у меня остались его снимки, и требует их вернуть.
— Какие снимки?
— Откуда мне знать? — презрительно фыркнула Джулия. — Должно быть, очень уж гадкие, если он так задергался.
— Не верю, что ты можешь хранить снимки человека, один звонок которого заставил тебя побледнеть.
— Нет, конечно! Когда мы с ним расстались, я сожгла все его снимки. Но он утверждает, что у него есть видеозаписи со мной. — Джулию передернуло. — Возможно, он врет и у него ничего нет. А если не врет? Вдруг он что-нибудь смонтирует и отправит моему отцу? Он даже грозил выложить видео в Интернете.
Габриель осторожно смахнул слезы с ее щек.
— Если только он не последний идиот, он этого не сделает. Пока он считает, что у тебя есть компрометирующие снимки, он не поставит себя под удар. Хочешь, я поговорю с твоим отцом? Объясню, что стал невольным свидетелем вашего разговора и слышал, как этот подонок тебе угрожал. Тогда что бы он ни забросил в Интернет, ты скажешь отцу, что это фальшивка, компьютерный монтаж.
— Не надо говорить с моим отцом. Он уже недоволен тем, что я еду в Селинсгроув вместе с тобой. Отец и представить не может, что мы с тобой… встречаемся.
Габриель погладил ей волосы, затем смахнул еще одну слезинку.
— Ты мне не говорила. Я не сержусь на твоего отца. Он помнит меня другим. Но теперь тебе придется рассказать ему о сегодняшнем звонке и попросить… даже потребовать, чтобы он больше не давал Саймону никаких сведений. — (Джулия кивнула.) — Завтра я свяжусь со своим адвокатом. Жаль, у нас нет аудиозаписи разговора. Но я все равно выясню, как можно законными способами приструнить этого подонка. Можно попытаться выяснить, действительно ли у него есть видеозаписи с тобой или он блефует.
— Габриель, ты не понимаешь. Он тебе не соврал. Его отец — влиятельный человек с большими связями. Я хочу, чтобы он просто забыл о моем существовании.
Габриель поджал губы. Ему хотелось вытолкнуть Джулию из оцепенения, заставить ее действовать или позволить ему действовать от ее имени. Но он видел, в каком она состоянии. Сейчас любое его неосторожное слово могло вогнать ее в еще более глубокую депрессию.
— Хорошо. Посмотрим, как он себя поведет. Если он снова напомнит о себе, я свяжусь со своим адвокатом. Возможно, он никогда не получал отпора. Пусть узнает, что это такое. Завтра мы купим тебе новый телефон и поставим местную СИМ-карту. Обязательно скажи отцу, чтобы никому не давал твой новый номер. — Габриель нежно взял ее за подбородок, повернул к себе: — Он никогда и пальцем до тебя не дотронется. Обещаю. И пусть мои очки и галстуки не вводят тебя в заблуждение. Я легко могу снять профессорскую оболочку и постоять за нас обоих. Такие, как он, очень смелы, пока не получат кулаком в челюсть. А у меня, скажу тебе честно, кулаки и сейчас чешутся. — Габриель поцеловал ее в губы, потом в лоб. — Когда приедем в Селинсгроув, ты будешь либо с отцом, либо со мной. Я всегда буду рядом — на расстоянии одного телефонного звонка. Слышишь?
Она вяло отозвалась.
— Джулия! — Габриель обнял ее. — Это была моя вина.
— Ты о чем?
— Если бы в то утро я не оставил тебя… если бы потом вернулся в Селинсгроув и нашел тебя…
— О чем ты говоришь? Мне тогда было всего семнадцать. Мой отец тебя бы и на порог не пустил. Встретил бы на крыльце с ружьем в руках.
— Мне нужно было тебя дождаться.
Джулия вздохнула:
— Ты не знаешь, как я потом жалела, что убежала из сада и не дождалась тебя. Это из-за него я перестала праздновать свой день рождения. И ему снова удалось испортить мне праздник.
Джулия тихо заплакала. Габриель целовал ее, слизывая слезы.
— Забудь о нем. Есть только мы. И больше никого.
Джулии очень хотелось поверить Габриелю. Интуиция подсказывала ей другое: прошлое только начинает ее догонять. Она с ужасом думала о том, чем могут обернуться праздники в Селинсгроуве.
Словом, ей было не за что благодарить День благодарения. Ей он почти всегда приносил мелкие и крупные беды.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Во вторник вечером у Джулии состоялся весьма напряженный телефонный разговор с отцом. Отец был рассержен: все эти дни бесстрастный голос оператора предлагал ему оставить голосовое сообщение.
— Пап, мне пришлось сменить номер, потому что он стал известен Саймону.
— Не может быть!
Отцовское удивление показалось Джулии подозрительным.
— Представь себе, может. Он сказал, что мой номер ему дал ты. И позвонил он не просто так. Он меня шантажировал.
— Вот сукин сын, — пробормотал Том.
— Теперь у меня другой номер, и я тебя очень прошу никому его не давать. Особенно Деб. Это все равно что дать его Натали.
Казалось, Том забыл о звонке дочери. По своему обыкновению, он принялся говорить с самим собой. Так продолжалось минуты две. Джулия уже собиралась вклиниться в этот монолог, но отец сам вспомнил, что держит в руке телефонную трубку.
— Насчет Деб не беспокойся, — не слишком уверенно произнес он.
— Нет, папа, я очень беспокоюсь. Ее дочь по-прежнему общается с Саймоном. Не хватает только, чтобы он узнал о моем приезде в Селинсгроув. Хочешь увидеть такого гостя у себя дома?
— Джули, ты преувеличиваешь. Не поедет он к нам из Филадельфии. Мы с ним на той неделе приятно поговорили. Он позвонил, очень вежливо объяснил, что у тебя остались какие-то его вещи. Сказал, что хочет получить их назад. Он и не собирался тебя беспокоить. Но зачем мне быть посредником, если вы и сами можете поговорить? Вот я и дал ему твой номер.
— Он тебе наврал! Нет у меня никаких его вещей. Или ты забыл, что я рассталась с ним насовсем? Не хочу ни слышать его, ни тем более видеть. Когда ему надо, он бывает очень вежливым. Только не со мной…
— Может, ты его просто не так поняла?
— Не так поняла? Пап, я же тебе говорю: он угрожал мне и шантажировал! Не желаю с ним общаться. После того, как он поступил со мной, я вообще не желаю его знать!
— Ладно, Джули, — пошел на попятную Том. — Понимаю: сглупил я. Новый номер я никому не дам. И все-таки, может, ты рано поставила на нем крест? Парень видный, из такой семьи. Кто из нас не делает ошибок? Почему бы не дать ему шанс?
Джулия думала, что от отцовских слов у нее глаза вылезут из орбит. Она не была мстительной, но в эту минуту ей захотелось отмщения. Она едва удержалась, чтобы не крикнуть в микрофон: «А почему ты всегда помнил, что Шарон выгнала тебя из дому? Вдруг она тоже… ошиблась? Что ж ты не дал ей шанса?»
Слова отца рассердили ее, однако здравый смысл перевесил желание наговорить ему гадостей. Джулия мысленно сосчитала до десяти и сказала:
— Если у него отец — сенатор, сам он был и остается сукиным сыном. Не все отношения можно восстановить. Ты и сам знаешь.
Том шумно вздохнул. Он понял намек.
— Когда тебя ждать? — спросил он, меняя тему.
— В четверг.
— Ты приедешь с Рейчел и Эроном?
— Собираюсь. Кстати, Габриель тоже решил съездить домой, — небрежным тоном добавила Джулия, стараясь, чтобы ее вранье было гладким и убедительным.
— В таком случае держись поближе к Эрону и подальше от этого Габриеля.
— Почему?
— На здоровой яблоне тоже бывают гнилые яблоки. Удивительно, что этот красавчик до сих пор не в тюрьме. Ему повезло, что сумел вовремя слинять в Канаду.
— Если бы Габриель был преступником, канадцы бы не дали ему ни вида на жительство, ни разрешения на работу.
— Ты что, не знаешь канадцев? Они принимают всех. Даже террористов.
Джулия не понимала, чем канадцы так насолили ее отцу и почему он считает Канаду отстойником для человеческого отребья. Джулия не собиралась переубеждать отца. Главное, чтобы он не проболтался Деб.
* * *
После очередного семинара, на котором Криста беззастенчиво пыталась флиртовать с Габриелем, Джулия возвращалась домой с Полом, ничуть не изменившим своего отношения к ней. Они вдвоем позлословили над откровенными нарядами Кристы: блузкой с глубокими вырезом, которую Пол назвал «футляром для силикона», и сапогами на высоком каблуке. Им он дал прозвище «хотелкины соблазнялки». Возле своего дома Джулия распрощалась с Полом, пожелав ему хорошо провести вечер. Дома она скромно поужинала куриным супом с лапшой, выпила чая «Леди Грей» и стала восхищенно рассматривать подарки Габриеля.
Звонок Саймона напрочь испортил прекрасно начавшийся субботний вечер. Но Габриель старался делать вид, что ничего особенного не случилось. Он налил Джулии вина и уговорил ее посидеть у камина, а сам в это время приготовил обед. После того как они поели и Джулия погасила свечи на именинном торте, Габриель вручил ей подарки.
Ночью он почти не спал, нежно гладя ей руки и спину. Джулия погружалась в кошмарную дрему, потом выныривала, и тогда Габриель снова шептал ей утешительные слова, гладил и целовал. Его ласки были совершенно целомудренными. Джулии не давал покоя вопрос: как Габриель отнесется к ней, когда узнает правду? Лучше всего было бы рассказать ему сейчас, однако на это у нее не хватало смелости.
Новый айфон тоже был подарком, но «подарком по необходимости». В воскресенье утром смущенный Габриель вручил ей обломки старого мобильника, сложенные в полиэтиленовый пакет. Джулия засмеялась, и Габриель облегченно вздохнул. Потом он объяснил, что отыгрался на ни в чем не повинном телефоне. Джулия понимающе выслушала его объяснения. Саймон умел доводить людей до белого каления.
Габриель купил ей такой же айфон, как у него. Прежняя СИМ-карта уцелела, но Габриель убедил Джулию поставить другую, с прямым торонтским номером. Затем началось подробное объяснение и подробный показ всех возможностей ее нового навороченного мобильника. Габриель загрузил туда все понравившиеся ей снимки, сделанные Рейчел в «Лобби». Потом он терпеливо помогал ей вводить в память все номера, имена и адреса. Правда, он несколько удивился, почему его номер она записала на имя Данте Алигьери, но возражать не стал, предложив выбрать для него отдельный рингтон.
Главным подарком стали цифровые копии иллюстраций Боттичелли из тайной коллекции Габриеля. Он оформил их в роскошный альбом, на обложке которого золотыми буквами было вытиснено ее имя. Джулия и мечтать не могла о таком подарке. На форзаце Габриель своим старомодным элегантным почерком написал посвящение:
Моей дорогой Джулианне.
С днем рождения!
Пусть каждый последующий твой год будет счастливее предыдущего.
С искренним восхищением,
Габриель.
Джулия читала и перечитывала его посвящение, осторожно касаясь пальцами заглавной буквы «Г». Такого подарка она никогда и ни от кого не получала.
Габриель подарил ей и второй альбом, поменьше. Там были собраны черно-белые фотографии. На некоторых Джулия узнавала себя, на других она казалась совершенно незнакомой девушкой. Несколько раз пересмотрев этот альбом, она убедилась: Габриелю дано не только восхищаться ее красотой, но и останавливать мгновения.
В этой коллекции были и откровенно эротические, и вполне невинные, и просто милые снимки. Но ни один из них не унизил бы ее, если бы вдруг попал к ее отцу или появился в Интернете. Даже самый любимый ее снимок, где она запечатлена в профиль и где мужская рука приподнимает ей волосы, а мужские губы прикасаются к ее затылку. Ей вдруг захотелось увеличить снимок до размеров плаката и повесить у себя над кроватью вместо репродукции Холидея.
«Вот так-то, скотина Саймон».
* * *
— Почему ты звонишь? Что-нибудь случилось? Ты опять обидел Джулию? Ты меня знаешь, Габриель: если ты…
Он держал айфон на вытянутой руке, дожидаясь, когда иссякнет поток цветистой сестринской ругани.
— Я тебя достаточно наслушался. Теперь послушай меня, — перебил он Рейчел. — Я не обижал и не собираюсь обижать Джулию. В минувшую субботу ей вдруг позвонил ее «экс», и она буквально распалась на куски. Я надеюсь с твоей помощью кое-что выяснить.
— Значит, он достал-таки ее. Тварь! Как Джулия?
— После его звонка была похожа на заводную куклу. Потом более или менее оправилась. Но она мне ничего не рассказывает.
— Ишь чего захотел! Будет она говорить о таких вещах со своим профессором!
— Мы с ней как раз обсуждали поездку в Селинсгроув и праздники, как вдруг позвонило это ничтожество.
— Габриель, а почему ты такой сердитый? Тебе-то что?
— Эта гнусь по имени Саймон сумела облапошить ее отца. И Том дал ему номер мобильника, которого нет в телефонных справочниках. Собственными отцовскими руками. Давай, парень, шантажируй мою дочку.
— Дерьмо в кубе, — сказала Рейчел.
— Вот-вот. У меня есть опасение, что Саймон так или иначе узнает о ее приезде в Селинсгроув и попробует заявиться к ним домой. Расскажи мне про него все, что знаешь. Я должен понимать, с кем мне в случае чего придется иметь дело. — (Сестра молчала.) — Рейчел! Я жду.
— А почему ты спрашиваешь у меня? Это прошлое Джулии. Спроси у нее.
— Повторяю тебе: она вообще не желает говорить об этом.
— Тебя это удивляет? Если ты по голосу понял, какая дрянь этот Саймон, мог бы догадаться, почему Джулия избегает говорить о нем. Одно его имя заставляет ее вздрагивать… Саймон — сын сенатора Джона Тэлбота.
Эту фамилию Габриель слышал не раз.
— Хотя бы расскажи, как они познакомились.
— Джулия встретила его на первом курсе университета. Он сумел ее очаровать. Я помню ее восторги, но мне уже тогда казалось, что это не более чем красивая маска, которую он нацепил на время. Потом Джулия уехала во Флоренцию, а после возвращения они очень скоро расстались. Джулия замкнулась. Тебя удивит, но мы не виделись с нею до самого моего приезда в Торонто. Эрон всегда ненавидел Саймона. Так что дружбы парами у нас не было.
— Рейчел, не надо обтекаемых фраз, — не выдержал Габриель. — Ты не ответила на мой вопрос. Что значит «красивая маска»? Саймон издевался над Джулией? Я хочу знать как. Это был телесный или эмоциональный садизм? Может, он изменял ей и потом хвастался этим?
— Честное слово, не знаю. У нас был разговор с Натали. Она тоже из Селинсгроува. Мы вместе учились в школе. В университете она была соседкой Джулии по комнате в общежитии… В общем, Саймон уже тогда любил манипулировать людьми. Он пытался сделать Джулию своей послушной марионеткой. Он поломал ей душу. Остальное можешь представить сам.
— Он что-то говорил насчет ее проблем. Якобы ей нужна профессиональная помощь.
— Габриель, этот парень — лживый ублюдок. Что ты ожидал услышать от него? — возмущенно произнесла Рейчел. — Самая большая проблема Джулии — это он. Если всерьез хочешь помочь Джулии, то не добавляй ей жизненных сложностей. Надеюсь, ты больше не пугаешь ее своими придирками? Она их вдоволь хлебнула с ним.
— У нас с Джулией прекрасные отношения.
— Как на снимках, которые я посылала тебе по электронной почте? — злорадно усмехнулась Рейчел.