Сомненье, всегда одно сомненье!
Раймон Дево
Семейная жизнь, которую Наполеон вел с Марией‑Луизой, отнимала у него лишь часть времени. Хотя он и запустил дела государства, но зато продолжал, как и в былые времена, волочиться за каждой юбкой, встретившейся на его пути…
Наполеон, по образному выражению Констана, «не более чем во времена Жозефины переживал от преувеличенных понятий о супружеской верности». Боссе, являвшийся сюринтендантом императорских увеселений, в апреле 1811 года сообщил Наполеону, что один из его постоянных помощников в делах, касающихся организации императорского досуга, генерал Луазон, отыскал в местечке Бур‑ла‑Рен прелестную семнадцатилетнюю девушку с весьма аппетитными формами…
Прельщенный такой информацией император потребовал немедленно рассказать ему о девушке со всеми подробностями. Боссе не пожалел красок, описывая портрет девушки:
– Ее зовут Лиза Лебель. Стройная брюнетка, она, если верить уверениям ее мамаши, носит под лифом платья пару прелестных упругих грудок…
Картина, описываемая Боссе, показалась Наполеону достаточно соблазнительной, и он, вызвав Констана, распорядился тут же отправляться в Бур‑ла‑Рен за столь привлекательной особой.
Позднее Констан скажет: «Мой приезд не вызвал у этих дам ни малейшего удивления, похоже, что они уже были предупреждены, и по всей видимости их благодетелем и покровителем генералом Луазоном. Ибо надо было видеть, с каким нетерпением, которое они даже не пытались от меня скрыть, они ожидали моего визита.
Молодая девица ослепила меня красотой лица и наряда, а мать светилась от счастья от одной лишь мысли о той чести, которую оказывают ее дочери. Я понял, что обе дамы вообразили, что император не устоит перед ее юной красотой и тут же по уши влюбится.
|
|
– Боже мой! Боже мой! – повторяла мадам Лебель, – какое счастье нам привалило!»
Поцеловав на прощание дочь и посоветовав в качестве напутствия вести себя поласковее с императором, славная женщина, не теряя времени, преклонила колени и приступила к молитве, прочитав дюжину псалмов о благодарении Господу…
Тем временем Констан, посадив Лизу в карету, привез ее в замок Сен‑Клу, где горевший нетерпением Наполеон принимал горячую ванну, чтобы немного охладить свой пыл на время ожидания.
К одиннадцати часам вечера под проливным дождем карета Констана прибыла в Сен‑Клу.
«Мы прошли через оранжерею, чтобы избежать посторонних глаз. У меня были ключи ото всех дверей замка, и, никем не замеченные, мы проследовали до комнаты императора»18.
Увидев девушку, Наполеон не смог скрыть своего восхищения.
– Да здравствует Бур‑ла‑Рен! – воскликнул он.
Констан скромно удалился, а Наполеон, усадив поспешно Лизу на канапе, со всей любезностью, на которую только был способен, поинтересовался, сохранила ли она свою невинность.
Стыдливо опустив головку, молодая девушка призналась, что до сего времени оставалась девственницей. Лицо Наполеона неожиданно помрачнело. Он терпеть не мог трудностей, полагая, что удовольствие не должно сопровождаться никакими усилиями. Только подумав о том, что ему придется изрядно потрудиться, прежде чем познать сладострастие, «он утрачивал всякое желание».
С натянутой улыбкой он произнес:
|
|
– Мне не очень нравятся девственницы.
Испугавшись, что рушатся ее радужные надежды, Лиза разрыдалась. Сквозь слезы, она поведала Наполеону, что один из ее двоюродных братьев освободил ее от такого «груза» и сорвал первый цветок.
Признание девушки Наполеону пришлось по душе.
– Вот так‑то лучше, – сказал он.
Быстро раздев девушку, он положил ее на постель и обошелся с ней так, что она решила, что снова вернулось время сбора цветов…
Не прошло и трех часов, как Наполеону внезапно захотелось остаться одному. Вызвав Констана, он приказал:
– Отвезите мадемуазель домой!
Лиза совсем не ожидала такого потребительского отношения со стороны Наполеона.
– Но уже два часа ночи! – воскликнула она.
– В столь поздний час приличная девушка должна вернуться к маме, – назидательным тоном произнес император и вышел из комнаты.
Несмотря на проливной дождь, который все еще не кончался, Констан повез девушку в Бур‑ла‑Рен. Часы уже пробили пять утра, когда они постучали в дверь мадам Лебель. Увидев на пороге свою дочь, бедная женщина от горя едва не лишилась чувств.
– Мама, не плачь, – бросившись на шею матери, утешила ее Лиза, – император со мной был целых три раза…
Мадам Лебель, воздев руки к небу, воскликнула:
– Благодарю тебя, Боже всемилостивый!
На следующей неделе Наполеон несколько раз кряду посылал за девушкой и осыпал ее дорогими подарками, но надежды набожной мадам Лебель на большую страсть императора не оправдались.
22 мая 1811 года государи отправились из замка Рамбуйе, где они проживали, в путешествие по Нормандии.
|
|
В Кане в честь императрицы был устроен сельский праздник. Девятнадцать самых красивых местных девушек преподнесли ей корзины цветов, распевая хвалебную кантату с незатейливыми словами:
Сердца дополняют цветы, словами говоря оратора.
Они – для Вашего Величества, вашего императора.
Мы к яблокам души приложим, моля,
За Ваше Величества и Римского короля…
Затем на богато украшенных носилках появился маленький ребенок с двумя золочеными бочонками, один из них был наполнен сидром, а другой молоком. Спустившись к ногам государей, девочка протянула им два хрустальных бокала, чтобы угостить коронованных особ продуктами местного производства, а затем рассказала стихотворение.
Ребенком, приветствующим государей, была четырехлетняя девочка по имени Эмилия Пеллапра. Растаяв от умиления, Мария‑Луиза поцеловала прелестную крошку и подарила ей часы.
После церемонии встречи, когда императрица направлялась в особняк Отфей на улице Гибер, где она остановилась, мать маленькой Эмилии поручила няне присматривать за ребенком, так как сама не имела никакой возможности заниматься девочкой. Франсуаза Пеллапра, стройная супруга сборщика налогов из Кальвадоса, и в самом деле очень торопилась на свидание чрезвычайной важности. Смешавшись с толпой, она прошла узкими улочками до скромного на вид дома, окруженного незаметной для неопытного глаза охраной. Женщина легко преодолела три ступеньки крыльца и оказалась перед дверью, которую тот час же перед ней отворил важный камергер. Почтительно склонившись, он проводил ее до гостиной, где ее ожидал Наполеон…
Как только они остались наедине, император заключил Франсуазу в объятия.
– У нас в распоряжении всего четверть часа, – сказал он.
Молодая женщина не заставила себя долго упрашивать… Сняв туфли, она улеглась на канапе, быстрым движением приподняла подол платья, без лишних слов предоставив Наполеону полную свободу действий, что было по достоинству оценено императором19, а господин сборщик налогов из Кальвадоса стал еще большим рогоносцем, чем был…
Поскольку император уже несколько месяцев был любовником госпожи Пеллапра.
Таким образом он дал возможность дочери своей любовницы прочесть поэму Марии‑Луизе…
Согласитесь, любопытная была идея…
Наполеон впервые повстречался с госпожой Пеллапра 25 февраля 1810 года на балу, устроенном итальянским министром иностранных дел Марескльди, и почувствовал глубокое волнение при виде груди, о которой нам говорят, что «она вызывала почесывание ладоней у самых добропорядочных мужчин».
Сразу же по возвращении в Тюильри он вызвал к себе Боссе:
– Немедленно наведите справки. Вы должны доставить сюда эту женщину!
«Сюринтендант императорских увеселений», произведя быстрое расследование, узнал, что госпожа Пеллапра, в девичестве Франсуаза Леруа, была двадцатишестилетней уроженкой Лиона, вышедшей в 1805 году замуж за господина Ле‑Анри‑Алена Пеллапра, тридцатитрехлетнего банкира, от которого она родила 11 ноября 1806 года дочь.
Столь прекрасная история привела в восхищение всю семью, члены которой рассказывали об этом друг другу с трогательной гордостью. А в 1921 году принцесса Бибеско, чьей мачехой была принцесса Валантин, урожденная Караман‑Шимей, дочка Эмилии – опубликовала в «Журнале двух миров» статью для того, чтобы сообщить пораженным историкам о существовании этой дочери Наполеона.
Спустя два месяца после этого принцесса Бибеско опубликовала «Мемуары» Франсуазы Пеллапра с предисловием Фредерика Массона. Большой специалист в наполеоновской истории, подписавшись под утверждениями семейства Караман‑Шимей, сообщил, что в 1890 году принцесса Матильда нашла, что Эмилия очень похожа на императора…
Он добавил к этому, что у его шурина, господина Лефевра де Беэна, известного дипломата, происхождение Эмилии не вызывало никаких сомнений, а также подтвердил, что девочка родилась именно 11 ноября 1808 года.
Такая уверенность историка, чье слово было очень весомым, позволило считать родство Эмилии и Наполеона доказанным фактом. Эмилия, как говорит Андре Гавоти, «должна была бы в порядке рождения располагаться между графом Леоном, родившимся в 1806 году, и графом Валевским, появившимся на свет в 1810 году, и считаться незаконнорожденным, но действительным потомком Наполеона I20.
Однако несколько лет тому назад два лионских эрудита, господа Оден‑отец и Оден‑сын, сделали большое открытие, которое до основания разрушило легенду, сочиненную Франсуазой Пеллапра. Речь идет об акте о рождении Эмилии. Вот он: «12 ноября одна тысяча восемьсот шестого года… явился Ле‑Анри‑Ален Пеллапра, банкир, проживающий по адресу: набережная Сен‑Клер, 25. Оный банкир представил ребенка женского пола, родившегося вчера в шесть часов утра, родителями которого являются он сам, заявитель, и Фрасуаза‑Мария Леруа, его супруга; указанному ребенку было дано имя Эмилия‑Луиза‑Мария‑Жозефина…»
Таким образом, Эмилия родилась в 1806 году. А в тот самый год Наполеона в Лионе не было.
Еще одна ошибка: принцесса Бибеско пишет: «Ясно одно: мсье Пеллапра отказывается признать девочку, которая по закону является его дочерью»21.
Запись в книге регистрации актов гражданского состояния полностью опровергает это утверждение.
Было бы утомительно приводить здесь все те неточности, которыми изобилует рассказ принцессы Бибеско. Их там бесчисленное множество.
Знайте просто, что после сделанного отцом и сыном Оденами открытия и проведенных известным историком Андре Гавоти тщательных исследований просто невозможно далее считать Эмилию Пеллапра дочерью императора.
Кстати говоря, до 1860 года никто не сделал и малейшего намека на существование этой внебрачной дочери императора. А когда кто‑либо из писателей того времени касался жизни семейства Пеллапра, то он ограничивался только тем, что писал:
«У этого Пеллапра помимо его двенадцати миллионов была очень красивая жена, известная кокотка времен Империи и Реставрации. В 1815 году она была любовницей герцога Беррийского… Мадам Пеллапра была до этого любовницей Уврара, потом Фуше, затем Мюрата и, наконец, Наполеона. В любовниках она словно бы поднималась по лестнице. Император пробыл с ней всего лишь шесть недель»22.
«Однако, – говорит нам господин Андре Гавоти, – эти нескромные строки вовсе не являются вымыслами какого‑то мрачного памфлетиста, они подписаны Виктором Гюго и включены в его произведение “Былое”. Кроме того, это не является простыми сплетнями, поскольку Виктору Гюго, как пэру Франции, было поручено палатой пэров судить в составе Верховного суда мсье Пеллапра, обвиненного в том, что тот получил от мсье Теста, в бытность того министром, за девяносто пять тысяч франков некую концессию на горную разработку. Таким образом, в распоряжении Виктора Гюго были все необходимые документы следствия по делу мсье Пеллапра, который в то время находился в бегах и которого его супруге пришлось так успешно защищать».
Если бы Эмилия была дочерью Наполеона, Виктор Гюго это непременно узнал бы и с наслаждением поделился бы этими сведениями с нами…
Однако же он ничего такого не сделал…
Глава 5