Следуя по пути Воинов Жизни, тебе придется пользоваться их инструментом познания – интуитивным постижением мира, которое, отталкиваясь от древних знаний о мире, непрерывно совершенствует и дополняет себя, свою систему знаний и представлений. Интуиция, взаимодействуя со знанием, порождает новое знание, которое, в свою очередь взаимодействуя с интуицией, создает интуицию нового уровня, и так далее.
Законы первичного познания мира, пришедшие к нам из глубокой древности, живы до сих пор. Возьми хоть свою марксистско‑ленинскую философию. Основные законы природы не смогли отменить даже большевики. Эти законы остались теми же. Единство и борьба противоположностей – тот же закон взаимодействия инь и ян. Так стоит ли тебе искать призрачные научные объяснения, уходя от древнего способа познания мира, если он принесет тебе больше пользы, чем твое знание, представляющее собой просто множество красивых слов и формулировок, которые не учат тебя жить в этом мире и взаимодействовать с ним?
Начиная с самого детства, тебя учили не тому, что нужно для твоего развития и блага, а тому, что выгодно для общества. Создавая у тебя иллюзию, что ты знаешь массу якобы полезных сведений, общество намеренно делало тебя беспомощным перед реальной жизнью, ибо беспомощным человеком легче управлять. Ему легче внушить, что то, что выгодно обществу, выгодно и ему.
Учение Шоу‑Дао, отводя знанию огромное место, избегает пустых, никому ненужных сведений. Основной упор Спокойные делают на то, чтобы дать человеку знания в первую очередь полезные человеку для выживания и максимальной реализации своих возможностей и способностей. Это знания о нем самом, об обществе и способах существования в нем, знания об окружающем мире.
Основные способы существования в мире и обществе – это борьба и созидание. Борьба, подразумевающая разрушение, заключается в отстаивании своих прав. К созиданию относится то, что ты смог взять для себя у общества и окружающего мира, то, что ты смог сохранить от других, а значит, и для других.
Подобная формулировка может показаться тебе слишком грубой. Сознание людей Запада слишком искажено выхолощенными догмами христианской морали, которые воспевают в книгах, храмах и выступлениях политических деятелей, но которым реально не следуют ни обычные люди, ни священнослужители, ни политики.
«Возлюби ближнего своего, как самого себя» – кто выполняет эту заповедь, если человек Запада даже себя не способен полюбить, не говоря уж об окружающих?
«Не пожелай жены ближнего своего, осла ближнего своего, машины ближнего своего, телевизора ближнего своего» – прикрываясь этими формулировками, западная цивилизация превратилась в общество ханжей, занимающихся стяжательством с целеустремленностью, наглостью и беспощадностью, прямо пропорциональными их воле и напористости. Они стяжают деньги, власть, престиж, восхищение окружающих – все, кроме того, что действительно необходимо личности – мудрости, силы и внутренней гармонии.
В то же время в концепции разрушения и созидания Воинов Жизни нет агрессивности или желания отнять что‑то у других и жить за их счет. Спокойные не нападают первыми, но они должны уметь ответить ударом на удар, поскольку в противном случае они теряют возможность выживания.
Тебе придется найти гармонию между материальными благами, являющимися для тебя лишь средством достижения внутреннего комфорта и спокойствия для духовного и физического самосовершенствования, и твоей духовной жизнью.
Ты должен быть сыт, одет, обут, доволен жизнью, охранен от общества и отдельных его выродков, будь то преступники, идеологи, политики, или кто бы то ни было еще. Живя по законам общества, тебе нужно находиться вне сферы его влияния и давления. Общество, в котором ты живешь, далеко не так стабильно, как тебе кажется. Любые империи со временем рушатся из‑за зарождающихся в них противоречий. Сыновья перестают слушаться отцов и перенимать их идеи. Рано или поздно наступают времена потрясений и перемен, но Воин Жизни не перестает следовать по своему жизненному пути, что бы ни происходило вокруг него. Его внутренняя сила и подготовка позволяют ему всегда находиться в оазисе тишины и спокойствия, какие бы бури ни бушевали вокруг.
– Как можно определить уровень материального благополучия, необходимый для духовного совершенствования? – спросил я. – Ганди, например, имел только сандалии, одежду и миску для еды. Уровень комфорта ведь может быть любым – как его определяют Спокойные?
Учитель расхохотался.
– Только не заставляй меня составлять список вещей, необходимых для существования Воина Жизни. Тебе придется определить это интуитивно. Конечно, сандалии, одежда и миска для еды вряд ли достаточны для благополучия, хотя Воин Жизни чувствует себя спокойным и счастливым даже без сандалий и миски. Одно могу сказать тебе точно: Спокойные или не живут, или живут хорошо.
Глава 11
Обратная сторона медали
Я уехал на несколько дней в другой город на соревнования по дзю‑до и вернулся, награжденный кубком и грамотой за первое место. Я чувствовал себя очень гордым и счастливым и захватил свою грамоту на встречу с Ли, чтобы порадовать его моими достижениями. Учитель отнесся к моим восторгам довольно прохладно и насмешливо.
– Человек издавна ценит не то, что действительно является ценным, – сказал он. – В его ценностях, ценностях обычного человека, заложено в первую очередь самоутверждение среди подобных ему существ. Твоя грамота – это то же перо в головном уборе индейца, акулий зуб в ожерелье туземца или медаль на груди солдата. Все это – миф, сомнительный факт признания обществом каких‑то твоих заслуг, заставляющий человека считать себя особенным, выделенным из общей массы.
Трепетное отношение к подобным знакам отличия стимулируется самим обществом, моделирующим мнимые ценности взамен истинных лишь для того, чтобы управлять сознанием и поведением людей, время от времени вручая им бумажки или блестящие значки в качестве поощрения за правильное поведение. Ты бы хотел, например, получить удостоверение лучшего вколачивателя гвоздей лбом в стену? Думаю, что нет. В то же время твоя грамота наполняет тебя гордостью и счастьем. Стремясь получить знак отличия своих заслуг, человек может пожертвовать своим здоровьем, счастьем, а иногда и жизнью только потому, что общество создало привлекательную приманку, на которую с легкостью клюют подобные тебе идиоты.
– Ли, раз тебя так раздражает грамота, давай, я сожгу ее, – предложил я.
– Жечь ее так же глупо, как и травмировать свое тело для того, чтобы ее получить и повесить на стену. Грамоты и медали нужны человеку, чтобы поддерживать свой престиж в собственных глазах и в глазах окружающих людей. Но сильный человек и так знает, что он сильный, а если он еще и мудрый, то не станет демонстрировать свою силу остальным, помня, что сила может стать слабостью, когда о ней всем известно. Помнишь пословицу: «Все знают, как важно быть полезным, но никто не знает, как важно быть бесполезным». Перефразируя ее, можно сказать: «Обычные люди знают, как важно демонстрировать свои достоинства, но только мудрые знают, как важно эти достоинства скрывать».
– Это одна сторона медали, – сказал я, – а как же ее обратная сторона?
– С другой стороны, грамота может оказаться очень полезной для человека, не уверенного в себе, в своих силах. Получение грамоты успокаивает его, избавляя его от комплекса неполноценности и доказывая, что он тоже может добиться успеха в жизни. Подобная победа важна для человека, но нет смысла относиться к ней с таким эмоциональным накалом, как ты к своему титулу чемпиона. Это всего лишь временный успех, тебе же нужен успех постоянный, постоянная внутренняя сила, ровно и спокойно ведущая тебя к гармонии и совершенству.
Ты не должен доказывать обществу, что ты можешь чего‑то добиться в физическом или интеллектуальном плане. Важно то, что ты представляешь собой сейчас, каждую минуту. Только ровная и постоянная внутренняя сила реально воздействует на окружающих, выявляя друзей и врагов, тех, кто пойдет за тобой и кто встанет против тебя. Именно уровень внутренней силы делает человека Человеком с Большой Буквы, способным без излишней эмоциональности общаться с окружающим миром и принимать себя таким, какой он есть, без позы и самоутверждения, четко понимая свои преимущества и недостатки.
Навык видеть себя со стороны и трезво оценивать свои преимущества и недостатки делает тебя более снисходительным к окружающим людям, помогает понимать внутренние импульсы, управляющие их поведением, и не требовать от окружающих больше, чем они могут дать…
Слухи обо мне разошлись по многим городам Советского Союза, и ко мне начали отовсюду съезжаться представители разных школ и направлений рукопашного боя. Я понял, что где бы ни жили и каким бы стилем ни занимались любители боевых искусств, они почти всегда сомневались в правильности выбора стиля, методики тренировок и отработки приемов, хотя обычно тщательно скрывали свою неуверенность от окружающих, превознося достоинства своей школы.
Шел активный обмен самиздатовскими книгами и фотокопиями книг по боевым искусствам. В течение примерно полутора лет после знакомства с Ли я часто встречался с представителями других стилей, изучая их, и иногда для этого тоже ездил по разным городам. Учитель поощрял и даже иногда настаивал на подобных поездках, подталкивая меня к новым знакомствам. Потом я понял, что он это делал намеренно, давая мне возможность сравнить его систему боя с другими системами и понять всю полноту, гармоничность и эффективность рукопашного боя Спокойных, ее исключительно боевую направленность и уникальность тренировочных методик.
Однажды в Симферополь приехала группа представителей разных стилей из Львова, Харькова, Москвы и Ленинграда. Через общих знакомых они быстро отыскали меня, и мы все вместе отправились в небольшой подвальный спортзал. Сначала мы обсуждали литературу, материалы, различные стили, кто что видел, и кто что читал. Потом разговор зашел о спарринге.
Я сказал, что, по моему мнению, учебные и спортивные спарринги нередко мешают обучению боевым искусствам, моделируя нереальные ситуации и вырабатывая вредные для боя рефлексы, например, не бить по некоторым зонам или останавливать удар, не касаясь тела противника.
Остальные со мной не согласились. Один из каратистов, в прошлом боксер и самбист, ныне занимающийся несколькими стилями у‑шу, очень мощный и великолепно физически развитый, предложил мне бой без правил и ограничений.
– В нашей школе мы деремся в полный контакт и без правил, – гордо заявил он.
– Как же тебе в таком случае удалось сохранить целыми глаза и конечности? – поинтересовался я.
– Кто же бьет по глазам? – удивился он. – Само собой разумеется, что этого нельзя делать.
– А ниже пояса вы бьете? – спросил я.
– Конечно, – ответил он и указал на боковую поверхность бедер.
– А как же пах, коленные чашечки и голень? Туда вы тоже не бьете? Это все чревато сильными травмами, а в реальном бою бьют в самые слабые места. Нужно практиковать специальные типы спаррингов для того, чтобы учиться защищать наиболее уязвимые зоны.
Мой оппонент продолжал настаивать на том, что достаточно развить мощный удар, иметь хорошие физические данные и можно будет победить без всяких хитроумных техник и особых спаррингов.
Мы продолжали спор, и он настолько завелся, что решил доказать свою правоту чисто физически. По мере разговора он подходил ко мне все ближе и ближе и наконец начал толкать меня в плечи, говоря:
– Докажи, что сможешь победить меня, давай проверим.
– Хорошо, – недолго думая, ответил я. – По каким правилам ты хочешь драться?
– Никаких правил. Я докажу, что я прав.
С улыбкой я спросил:
– Куда будем выносить трупы?
На моего противника эта шутка подействовала, как красная тряпка на быка, и он, засопев от ярости, бросился на меня, выдав серию ударов руками и ногами, которую я едва успел отразить подставкой локтей. Те, кто занимались рукопашным боем, знают, что подставка локтя в бьющую конечность крайне болезненна для атакующего. Каратист скорчился от боли, его лодыжка покраснела и начала распухать. Кулаки он тоже отбил о мои локти. Конечно, и у меня локти болели, хотя эта боль была гораздо слабее, и я понял, что мне трудно будет отразить еще несколько подобных атак, поскольку он двигался быстро и его конечности были действительно очень хорошо подготовлены.
Мой противник застыл на несколько секунд, выставив вперед руку с двумя разведенными в сторону пальцами, как это обычно делают герои фильмов про кунг‑фу, и начал сокращать расстояние между нами, скользя по полу и поворачивая впереди стоящую ногу чуть‑чуть внутрь, чтобы избежать атаки в голень или в колено.
Недолго думая, я схватил его за выставленные пальцы и резко потянул вперед и вниз, одновременно разворачиваясь вокруг правой ноги в сторону моего соперника. Он, закричав от боли, рухнул на колени. Я, перехватив и прижав его пальцы к полу левой рукой, правой рукой стал обозначать свои действия, объясняя всем остальным, как в реальной боевой схватке я бы вырвал ему глаза, раздавил горло, сломал позвоночник. Я слегка надавил на его глазные яблоки. С яростным криком мой противник хлопнул себя свободной рукой по глазам. Но он опоздал. Моя рука уже перекочевала на его горло, и я продемонстрировал движение, которым мог бы вырвать ему кадык, сопровождая это комментариями.
Каратист попытался схватить меня свободной рукой, на что я инстинктивно ответил, еще сильнее отогнув его пальцы, прижимаемые к полу. Бедняга распластался на полу, во весь голос крича, что это нечестно, что это плохая уловка, что все это ничего не значит, и в реальной схватке он преодолел бы боль от сломанных пальцев и продолжил бой.
– Согласен, – сказал я и, на всякий случай наступив коленями на его руку, спросил, какими правилами он хочет руководствоваться и каких приемов мы должны избегать. Я отметил, что после того, как я выколол бы ему глаза, он уже не смог бы достаточно эффективно продолжать бой, и я получил бы большое преимущество. Потом я упомянул о способах, не выкалывая глаза, отвлекать противника легкими касательными ударами по глазам, лишая его ориентировки.
– Делай что хочешь, но только дай мне до тебя добраться, – завопил каратист.
Мне редко приходилось иметь дело со столь хорошо подготовленными и отчаянными до сумасшествия противниками, и я, испытывая определенный боевой задор, освободил его руку и отскочил в сторону.
Когда он в следующую секунду бросился на меня, я, применив облачное движение, разбросал его руки, затем резко присел вниз и встретил его одновременным толчком двух рук в шею и пах.[8]
Каратист отлетел в сторону и сильно ударился головой и плечами о стену спортзала. Некоторое время он приходил в себя, потом встал и направился ко мне размеренными осторожными шагами. На его лице было написано желание похоронить меня тут же, размазав по грязноватому бетонному полу. Каратист двигался предельно осторожно, и я понял, что или я немедленно добьюсь окончательного перевеса над ним, или мне придется выдержать действительно страшный бой.
Я снова применил облачное движение и по изменившемуся взгляду своего противника увидел, что он только сейчас осознал всю опасность отвлекающих движений руками, скрывающих начало атаки. Он даже не успел отреагировать, а мои пальцы уже нанесли удар хлестом по его глазам. Он схватился за глаза и откинулся, поворачивая голову в сторону движения руки. Я с силой ударил его в пах, и моя вторая рука с согнутыми пальцами поймала его глазницы, когда он согнулся от удара. Я зашел ему за спину и запрокинул голову, контролируя пальцами глаза. Второй рукой я сильно ухватил его за подбородок. Он вцепился в мою руку, но было уже поздно, и я, сделав длинный шаг в сторону, сильно ударил его головой об пол. Он потерял сознание. Я понял, что если бы специально не притормозил и ударил чуть сильнее, то мог бы убить человека.
Только тут до меня дошла вся глупость происходящего и бессмысленность выяснения отношений на уровне обычной драки. И так было очевидно, что из двух приблизительно одинаково подготовленных противников одной весовой категории победит тот, кто владеет более эффективной и разнообразной боевой техникой, если, конечно, не вмешается случай.
Осознание собственной глупости испортило мне триумф победы, и я с неприятным ощущением вины принялся приводить его в чувство. Мой противник медленно приходил в себя. Некоторое время он смотрел на меня так, словно не мог вспомнить, кто я такой, потом взгляд его сделался более осмысленным, он встал на четвереньки и отполз в сторону. Я двинулся было за ним, желая помочь ему, но тут двое его товарищей, придя в себя после пережитого шока от увиденного, начали угрожающе приближаться ко мне, осыпая меня ругательствами. Я сказал:
– Ребята, глупо завязывать драку, раз вы приехали учиться.
– Ты, скотина, еще об учебе говоришь, – крикнул один из них и сбоку по дуге ударил меня ногой.
Рефлекторно я отклонился и нанес ему удар ногой в голень. Он сильно ударился о пол, растянув ногу в голеностопном суставе. Другой на секунду отвлекся, и я нокаутировал его ударом ребром ладони по шее.
Взглянув на остальных, я с удивлением отметил, что на их лицах было написано немое восхищение.
– До чего же вы кровожадные ребята, – с легкой грустью сказал я.
Мы еще несколько часов проговорили о воинских искусствах. Избитая троица, немного придя в себя, предпочла мир войне и с интересом изучала элементы техники Шоу‑Дао, которые я демонстрировал. Наибольшее удивление вызвали приемы контроля, которые нигде так хорошо не развиты, как в Шоу‑Дао. Их слабое подобие можно встретить в некоторых стилях кунг‑фу, например, в технике липких рук школы вин‑чун. Контроль Шоу‑Дао позволял добиваться наиболее ощутимых преимуществ в борьбе с вооруженным противником и давал шанс человеку, хорошо владеющему этой техникой, если не полностью обезопасить себя, что просто невозможно сделать, то, по крайней мере, добиться ощутимого преимущества.
Я показал облачные движения, передвижения и скрытые удары Шоу‑Дао и, имея возможность сравнить свою технику с тем, что в течение многих лет изучали мои новые знакомые, действительно понял, насколько эффективен и не похож на другие стиль рукопашного боя Шоу‑Дао.
После этой встречи я спросил Ли, правильно ли я сделал, подравшись с тем каратистом, и вообще о целесообразности подобных боев, тем более что мне уже неоднократно предлагали драться за деньги, обещая суммы, очень большие для меня по тем временам.
– Может быть, ты сам ответишь на свои вопросы? – предложил Учитель. – Ты получил пользу от схваток, которые проводил в последнее время?
– Конечно, – ответил я. – Я стал себя чувствовать более уверенно. Недавно я почти шутя побил мастера спорта по самбо и получил почти садистское наслаждение оттого, что он не мог противопоставить свою технику моим атакам.
– Естественно, что ты имел перед ним преимущество, поскольку знал его технику, а ему не были известны твои уловки. Возможно, что он, не зная техники бокса, проиграл бы бой хорошему боксеру. Но ты, не зная техники бокса, можешь с успехом противодействовать Славику, прекрасному боксеру, который знаком с твоей техникой. Проверяя свою технику на практике, ты обретаешь уверенность в себе.
– Значит, чем больше я буду драться, тем лучше?
– Ты видишь только часть проблемы и по ней пытаешься воссоздать целое, но это не всегда удается. Как ты думаешь, стал бы я сражаться за деньги?
Я немного подумал и ответил:
– Знаешь, Ли, я почти уверен, что ты смог бы победить любого человека на Земле. Конечно, это только мое мнение. Я помню твои слова, что всегда найдется более сильный человек, и пословицу: «Не говори, что ты сильный, найдется кто‑то еще сильнее. Не говори, что ты умный, найдется кто‑то еще умнее». Но, несмотря на то, что ты мог бы победить любого, мне почему‑то кажется, что ты не стал бы сражаться за деньги, хотя я не знаю, как это объяснить.
– А ты сможешь объяснить, чем отличается тренировочный бой без правил и ограничений или реальный бой от боя за деньги?
– Наверное, бой за деньги отличается тем, что он обычно окружен интригами. Вокруг него слишком много заинтересованных лиц и подводных течений, в то время как в реальной или тренировочной схватке все зависит только от тебя, и ты действуешь лишь в своих интересах. В бою за деньги нельзя забывать об интересах других, и это мешает выбирать правильное решение.
Ты не можешь уложить противника в первые секунды поединка, иначе бой не доставит удовольствия зрителям. Ты не можешь убежать, если тебе это выгодно. Ты психологически зависишь от результата боя, поскольку хочешь заработать деньги. Ты обмениваешь возможность получить увечье или изуродовать другого человека, к которому не испытываешь личной вражды, на возможность заработать. Следовательно, подсознательно ты не чувствуешь себя правым. Даже если внешне ты циничен и всегда добиваешься своего, твое подсознание получает один моральный удар за другим.
– Ты почти прав. Теперь объясни, почему Воин Жизни не стал бы сражаться за деньги?
Я постарался посмотреть на ситуацию глазами Ли и привел десятки аргументов. Я сказал, что Воин Жизни умеет зарабатывать деньги более спокойными и легкими способами, что Воин Жизни всегда должен чувствовать себя свободным в своих действиях и решениях, в то время как бой за деньги накладывает жесткие ограничения, и многое другое.
– Это был первый урок ответов вопросом на вопрос, – сказал Учитель. – Ты с ним успешно справился. Дело в том, что ты уже знаешь большинство ответов на свои вопросы, но еще не обрел уверенности в себе. Тебе пока нужен мой авторитет, чтобы черпать уверенность в моем одобрении, но в скором времени оно тебе уже не понадобится. Ты достаточно умен, чтобы логически разобрать любую ситуацию, и знаешь, что на каждую ситуацию нужно смотреть с разных сторон, а не только снаружи или изнутри. Того, чему ты уже научился, достаточно, чтобы вести за собой, чтобы самостоятельно находить ответы на самые разные вопросы, которые будет ставить перед тобой жизнь.
Мы проходили мимо старого полуразрушенного здания. Не сговариваясь, мы вошли внутрь и поднялись по стертым ступеням на второй этаж. В полу и стенах зияли дыры. Хозяйственные люди уже начали разбирать дом, унося домой более или менее целые кирпичи, куски бруса и доски. Мы выбрали наиболее безопасное место и начали выполнять упражнения из серии «птицы и пауки», смысл которых заключался в болевых воздействиях на пальцы, управлении рукой противника, создании устойчивых форм пальцев, в контроле над движениями противника и различных уловках, заставляющих его сделать неверный захват или просто допустить ошибку.
Разговор продолжался, несмотря на то, что пальцы наших рук сплелись, действительно напоминая борющихся паучков. Когда Ли увеличивал скорость упражнения, ассоциация с паучками исчезала, и мне казалось, что наши пальцы превращались в бодрых, подвижных грызунов, сражающихся друг с другом, наскакивающих один на другого с тем, чтобы укусить, быстро отскочить в сторону и свернуться клубком.
Я в очередной раз пристал к Учителю с расспросами, пытаясь выведать у него, как называются наши упражнения на китайском языке. Он снова отказался дать мне китайские названия, терпеливо объяснив, что использование чужого языка вредит обучению.
– Ты должен понимать суть того, что ты делаешь, – сказал он. – Даже если ты будешь знать перевод китайского названия на твой язык, давление на тебя цветистого китайского варианта будет так велико, что ты предпочтешь пользоваться им, а не его русским эквивалентом, и это сотрет для тебя его внутреннюю значимость, которую можно постичь, только зная язык, на котором говоришь. Вспомни, например, великолепное название воздействия на пальцы «темной ночью выбираю веточку для свирели». Как оно образно! Это воздействие, позволяющее укрепить твой палец и вылечить некоторые недуги, и техника его исполнения уже дана в его названии. Такое движение должно быть осторожным и вместе с тем твердым, с сосредоточением внутренним взором на кончиках пальцев, поскольку ночь так темна, что ты не видишь ветку, а можешь только осязать ее. Кстати, ответь мне на вопрос, почему европейцы так любят иностранные слова?
– Наверное, потому, что они красиво звучат, кажутся оригинальными и создают впечатление эрудированности и ума того, кто их использует. Мне нравится употреблять китайские термины, и я хотел узнать у тебя несколько названий, чтобы блеснуть ими в разговоре с приятелями.
Ли улыбнулся.
– А ты знаешь китайский язык? – спросил он.
– Нет, не знаю.
– Так вот, когда ты в совершенстве изучишь китайский язык, и он станет для тебя таким же близким и понятным, как и русский, я дам тебе столько китайских терминов, сколько захочешь. Тогда для тебя не будет разницы в познании на этих языках.
– Это классический азиатский ход, – ответил я. – Ты всегда ругаешь европейцев, а сам остаешься коварным и хитрым азиатом.
– Азиаты не менее глупы, жадны, завистливы и злобны, чем европейцы, а иногда даже более, – заметил Учитель. – Но азиаты совсем не такие, как европейцы. Европейский менталитет более однообразен и упорядочен. Азиаты опасны, но лучшие из них так же хороши, как лучшие из европейцев. Когда я ругаю в тебе европейца, я критикую отрицательные черты твоей расы. Когда я говорю плохо про азиатов, я подразумеваю все худшее в моей расе. Все человечество, вне зависимости от цвета кожи, далеко от совершенства. Эта истина была давно постигнута Спокойными. Вот почему для нас не существует предпочтения одной расы или национальности, что так характерно для других кланов.
Для Спокойных главное – внутренняя направленность человека. Если он стремится к самосовершенствованию, если в основе его души лежит справедливость, восторженное и заинтересованное отношение к жизни, то такой человек вне зависимости от расы, крови или происхождения достоин того, чтобы стать лучше, чтобы с помощью древних знаний научиться жить эффективно и счастливо на этой планете.
Застигнутый врасплох таким неожиданным переходом Ли на серьезный и возвышенный тон, я отвлекся, пропустил момент захвата и, скрипя зубами от боли, рухнул на колени. Я вцепился свободной рукой в руку Ли, пытаясь освободить вывернутую кисть, и услышал монотонные слова Учителя:
– Сколько раз я тебе говорил, что изменение сути и тональности разговора не должно отвлекать тебя. Не следует уделять разговору больше четверти твоего внимания, иначе ты не сможешь хорошо выполнять упражнения.
Ли продолжал терзать мои пальцы. Я, глубоко дыша и изо всех сил стискивая зубы, как мог, пытался вывернуться.
– Чтобы больше такого не повторялось, – сказал Учитель. Он отпустил мою кисть и тут же воткнул свой большой палец в центр моей ладони. Я рефлекторно захватил его и снова оказался в ловушке.
– Ты должен контролировать свои безусловные реакции, – усмехнулся Ли. – Только воин, умеющий пользоваться безусловными реакциями своего противника и гасить свои, достоин победы.
Учитель отпустил меня, мы вновь сцепились пальцами, и он продолжил свои поучения.
– Ты прекрасно знаешь, что внешняя форма не имеет сути и продолжения внутри, она лишь скрывает свое наполнение. Она может оказаться содержательной, а может быть и пустой, как опрокинутый стакан. В любом случае ты не должен пускать пыль в глаза, когда это не нужно для дела. Ты и так привлекаешь слишком много внимания со стороны. Если же ты начнешь употреблять еще и новые китайские термины, это еще больше привлечет к тебе внимание тех, чей интерес нам очень нежелателен. Лучше скажи мне, в чем, по‑твоему, состоит принцип обучения, и почему я порой даю тебе основные группы упражнений, не разбирая их детально.
– Это просто, – ответил я. – Это делается для формирования у ученика группы навыков различных действий, и только впоследствии Учитель дополняет навыки принципами использования движений в прикладных техниках. Только после освоения первичных навыков начинается более детальное обучение с разбором наиболее часто употребляемых вариантов. Тогда вместо названия навыков даются названия техник.
– Ты совершенно прав, – сказал Ли. – Я не раз подводил тебя к этому ответу, но сегодня я спросил тебя об этом, поскольку в скором времени нам предстоит детально разобраться в тех навыках, которые ты освоил. Тебе предстоит несколько учебных боев, значение которых трудно переоценить…
Глава 13
Открытие «круга ворот»
На первых этапах обучения Ли заставлял меня уделять много времени упражнениям с кругами. Использование круговых движений является основой рукопашного боя Шоу‑Дао, но в этой книге я не буду говорить о боевой технике. Как я выяснил впоследствии, система кругов приобрела в Шоу‑Дао универсальный смысл, распространяясь на управление энергией, выбор жизненного пути, общение с людьми и т. д.
Ли называл круги «путями, ведущими в бесконечность» и говорил, что каждый круг символизирует определенный выбор жизненного пути.
«Путь воина» – это круг или плоскость (что в данном случае одно и то же, поскольку плоскость – это круг бесконечного диаметра), проходящая вертикально через середину туловища человека перпендикулярно ему и уходящая в бесконечность как вперед, так и назад. Ассоциация этой плоскости с путем воина очевидна – она всегда направлена четко вперед, не отклоняясь в сторону, символизируя силу, целенаправленность и решительность.