Сегодня мы столь зависим друг от друга, что одно государство, один народ, одно сообщество, уже не может отделять себя от остального мира, тем более, конфликтовать с ним. Вредя соседям‑«врагам», мы вредим себе.
Не такие, как мы
Чужаки наполняют многих из нас тревогой и страхом.
Золотое правило в жизни народов
Дискомфортные изменения, которые вызывает в нашей жизни наплыв иммигрантов – это ответ на ураган перемен, принесенный некогда колонизаторами. При этом, глухота к страданиям чужого народа однажды аукнется нам самим.
Сделано другими, сделано для вас
Мы есть то, что мы есть, благодаря тяжкому труду, прозрениям и достижениям бесчисленного множества других людей.
Шаг десятый
Знать
Мы говорили о важности отказа от племенного мышления и узнавания друг друга. Однако легко сказать! Все мы люди занятые, и не у всех есть время и желание заниматься таким трудным и тонким делом как анализ чужих культурных, религиозных и политических обычаев. Без помощи специалистов не обойтись, и большинство из нас черпают соответствующую информацию либо из СМИ, либо от властей. Между тем даже граждане демократических стран могут голосовать за политиков с мировоззрением узколобым и даже племенным. Однако у нас есть долг и перед своей страной, и перед другими странами: углублять свое знание и понимание соседей.
Прежде всего вспомним седьмой шаг: как мало мы знаем. Люди сплошь и рядом чванно судят о чужих странах, практически ничего о них не зная. На СМИ не всегда можно положиться: некоторые газеты и телеканалы проводят определенную политическую и социальную линию, которая окрашивает их репортажи о событиях в мире. Часто это можно сказать и о политиках. В Великобритании перед иракской войной власти заявляли, что Саддам Хусейн обладает оружием массового уничтожения, с помощью которого может за сорок минут нанести удар по британским базам на Кипре. Впоследствии выяснилось, что это не так. Многие сторонники войны даже не подозревали, что западные правительства поддерживали и вооружали Саддама многие годы, а потому несут свою долю ответственности за страдания, которые он причинил своему народу. Значит, нужно следить за надежностью информации и все проверять. У нас нет Сократа, который подтолкнул бы нас к самопознанию и пониманию глубины своего невежества, но в наших силах предпринять серьезные усилия для ликвидации пробелов в эрудиции.
|
|
Опять‑таки начнем с себя. Часто мы толком не знаем историю собственной страны или собственной религиозной традиции и ругаем других за поведение, в котором сами были виновны в прошлом (хорошо, если не в настоящем!). После теракта 11 сентября 2001 года меня поражало, как христиане бывают горазды объявлять ислам религией насилия и несправедливости, выказывая не только печальное невежество в области мусульманской истории, но и удивительную слепоту относительно крестовых походов, инквизиции, гонений и религиозных войн, которые омрачали историю их собственной веры. У меня возникало чувство, что программы «Понять ислам» следует дополнить программами «Понять христианство». Слишком часто приходится наблюдать и прискорбную неосведомленность насчет поведения западных колонизаторов, внесшего свою лепту в некоторые нынешние проблемы. Двойной стандарт, пусть бессознательный, снижает нашу честность и подрывает доверие к нам. В мировом сообществе конфликт редко бывает виной какой‑либо одной стороны. Все участники конфликта посеяли плохую карму, и ныне мы пожинаем результаты.
|
|
Следует взять себе за правило: каждый раз, когда у нас возникнет желание покритиковать другую нацию или религию, спрашивать себя, не совершала ли наша собственная страна/религия аналогичные беззакония в прошлом? Инстинктивное племенное желание встать на защиту вожака, кто бы ни был объективно прав, не приносит уже благих плодов. Основываясь на размышлениях во время второго шага, мы должны выстраивать более критический и беспристрастный взгляд. Воспитывая в себе «четыре возвышенных состояния ума», мы стараемся культивировать невозмутимость, важную для сострадательной жизни. Санскритское слово «упекха» («невозмутимость», «равностность») происходит от слов «упа» («над») и «икх» («смотреть»). «Забота обо всех» требует объективного подхода: умения как бы подняться над ситуацией. «Упекха» предполагает осознание предубеждений, предпосылок, привязанностей и слепых пятен, которые мешают пониманию. Мы стремимся к взвешенности, чтобы взирать на мировые проблемы без неуместной фиксации на национальных интересах и чтобы судить о других без религиозного и культурного шовинизма.
Понятно, что в одночасье овладеть мировой религиозной и культурной историей невозможно. Для начала лучше не разбрасываться, а сосредоточить усилия на узнавании лишь нескольких соседей по планете. В ходе этого шага два упражнения помогут вам расширить круг симпатий. Во‑первых, выберите страну, которая вам нравится. Это может быть неплохо известная вам страна, где вам нравится бывать и, или, если у вас мало возможностей путешествовать, страна, которая вызывает ваше любопытство. Вместо страны можно взять религиозную или культурную традицию, отличную от вашей. Смысл состоит в том, чтобы активировать интерес к «чужому». Раз или два в месяц читайте книгу или роман об этой стране/традиции или смотрите фильм о ней, чтобы она живо вошла в вашу жизнь. Спрашивайте себя, чему вы можете поучиться у людей этой страны или религии. Делают ли они что‑то лучше, чем мы? Влияли ли они на нас в прошлом? Чему мы сами могли бы их поучить?
|
|
Не нужно заставлять себя делать это из‑под палки: занятия должны быть увлекательными. Попытайтесь узнать о поэзии и литературе этой страны. Или выучить ее язык. Слушайте музыку, которую слушает ее народ, поэкспериментируйте с ее национальной кухней, последите за успехами национальной футбольной команды или отпразднуйте с друзьями один из ее национальных праздников. Если вы изучаете другую религию, сходите на богослужение. Если у вас есть друзья, которые принадлежат к этой традиции, пусть они помогут вам. Возможно, они позовут вас на седер, ураза‑байрам или дивали. Когда Уилфред Кэнтуэлл Смит (1916–2000), известный канадский специалист по сравнительному религиоведению, преподавал исламоведение в Университете Макгилла, он часто настаивал, чтобы студенты постились в рамадан и читали в должное время молитвы (даже на рассвете). Он был убежден: понять другую религию через одно лишь чтение книг невозможно.
Займитесь историей страны/религии, которую выбрали, и узнайте о ее победах и провалах. Следите за упоминаниями о ней в новостях. Могут пригодиться некоторые вебсайты, например, следующий: https://www.sfcg.org/. (На нем все время появляются новые материалы по разным странам.) Последите за международной ситуацией. Смысл упражнения состоит в том, чтобы «освободить место для другого» в своем сознании. Подходить к нему следует с «наукой сострадания». Если попадается что‑то трудное, неустанно задавайте вопрос: «Почему?». Пытайтесь понять контекст событий. Задействуйте воображение, чтобы представить себя в сходной ситуации и со сходными чувствами… Вообще узнавать другие народы и традиции непросто. Обязательно найдутся вещи, которые непонятны, а то и неприятны. Ничего не поделаешь, даже близкие друзья подчас ставят в тупик своим поведением. Однако увидеть пределы своего понимания и осознать, что мы не только мало знаем, но и мало можем, знать уже ценно.
По ходу дела вы, скорее всего, увидите, что все намного сложнее, чем изначально казалось. Наши представления о других народах похожи на запомнившиеся фрагменты из вечерних новостей. Скажем, про Лондон часто думают – под влиянием фильмов по романам Диккенса, – что он все время окутан туманом. Или что в нем все время идет дождь, хотя на самом деле осадков в нем выпадает меньше, чем Риме, Стамбуле или Сиднее. Еще одно расхожее представление об англичанах: будто мы пьем чай литрами. Много раз я видела изумление на лицах, когда мне предлагали чашечку, а я отказывалась! (С детства не люблю чай.) Знакомясь с «избранной» страной или религией, вы увидите, сколько стереотипов о ней у ваших знакомых. Вам поневоле захочется их поправить, но вы можете обнаружить, что они вовсе не горят желанием менять излюбленные представления, ставшие частью их личной географии.
Работая с «четырьмя возвышенными состояниями ума», стоит включить в медитацию народ, который вы таким образом «узнаете». Распространите на них свое дружелюбие, сострадание, сорадование и невозмутимость. Подумайте о замечательных качествах страны или традиции, которую изучаете, ощутите благодарность за ее вклад в человечество. Однако не забывайте и об ее бедах, неудачах и преступлениях. Распространите на них свое сострадание. Вспомните о миллионах людей, которые причастны к этой традиции или являются гражданами этой страны: у каждого из них своя история и свои тяготы. Пожелайте им всего, чего желаете себе. И, наконец, отнеситесь к ним с «упекха»: их традиции могут быть столь же небезупречны, сколь и ваши, но это не мешает вам чувствовать к ним дружелюбие, сострадание и сорадование.
После того как перед вами начали раскрываться сложность и многогранность чужой страны или традиции, настало время приступить ко второму упражнению. Здесь затрагиваются вопросы еще более тонкие. Обратитесь к Библиографии в конце книги и найдите раздел под названием «Забота обо всех». В нем я перечисляю некоторые работы, посвященные нынешнему напряжению между Западом и исламским миром, – теме крайне актуальной, по которой у большинства людей есть свое мнение. Сначала прочитайте названия и прочувствуйте спектр обсуждаемых вопросов. Затем выберите одну книгу, которая, как вы ожидаете, отражает вашу точку зрения, а затем – книгу, которая предположительно стоит на иных позициях. Опять‑таки вам не обойтись без «науки сострадания» и «принципа милосердия». Помните, «как мало мы знаем». По ходу чтения отмечайте для себя, в чем оба автора изменили ваш подход.
Не переходите к следующему шагу, пока не почувствуете, что ваша точка зрения начинает меняться. Разумеется, я не призываю отказываться от всех прежних мнений: скорее, уместно здоровое недоверие к тому, что Будда называл «слухами». В течение этого шага вы ведете сократический диалог с самим собой, порываете с «жизнью без исследования» и опасными племенными стереотипами.
Перед тем, как вы будете готовы сделать следующий шаг, возможно, вы захотите регулярно читать следующий буддийский текст. Он очень древний и замечательно увенчивает разговор о «четырех возвышенных состояниях ума».
Пусть все существа будут счастливы!
Слабые и сильные, высокие, средние и низкие,
Маленькие и большие, зримые и незримые,
Далекие и близкие, родившиеся и еще не родившиеся –
Пусть все будут совершенно счастливы!
Пусть никто никому не лжет и никого нигде не презирает.
Пусть никто из гнева или ненависти не желает зла ни одному существу!
Будем любить все существа как мать – своего единственного ребенка!
Пусть наши любящие мысли наполнят весь мир, вверх, вниз и вширь –
Без границ; наша любовь не знает препятствий, –
Беспредельная добрая воля, направленная на весь мир,
Неограниченная, свободная от ненависти и вражды.
Стоим ли, идем ли, сидим ли, ложимся ли,
Доколе бодрствуем, мы должны развивать эту любовь в своем сердце.
Это благородный образ жизни.1
Шаг десятый
Основные мысли
Наш долг
У нас есть долг и перед своей страной, и перед другими странами: углублять свое знание и понимать соседей.
Кто виноват
В мировом сообществе конфликт редко бывает виной какой‑либо одной стороны.
Что делать
Углубляйте свои знания: займитесь изучением культуры или истории какой‑нибудь страны, попробуйте понять другую религию. Вы убедитесь, что узнавать другие народы и традиции непросто. Обязательно найдутся вещи, которые непонятны, а то и неприятны. Медитируйте над полученными знаниями!
Шаг одиннадцатый
Узнавать
В очень несчастливый период жизни Кристине Нобл (р. 1944) приснился удивительный сон: «По грязной дороге бегут голые ребятишки. Они убегают от напалмовых бомб, у одной девочки в глазах застыло такое выражение, что я беру ее на руки, защищаю и несу в убежище. А над детьми горит белый свет, на котором виднеются буквы: “Вьетнам”».1 С того момента Кристина была убеждена: непонятным для нее образом ее судьба связана с Вьетнамом, и однажды она будет работать с тамошними детьми.
Неудивительно, что сон произвел на нее такое впечатление. Ей выдалось очень тяжелое детство: даже сейчас, сорок лет спустя, при воспоминаниях у нее подступает комок к горлу, а в голосе появляется «оттенок страха».2 В двенадцатилетнем возрасте она стала ребенком дублинских улиц. Зимой спала в общественных туалетах, а летом под кустами в Феникс‑парке. Она все время была голодна: как‑то зашла в храм и стала есть подтеки воска со свеч перед статуей Христа. Священник увидел и выставил ее вон. Однажды ее изнасиловали двое мужчин. Когда они ее бросили потом на улице, в разодранном платье, истекающую кровью, с лицом в синяках и кровоподтеках, девушку пронзила мысль, «страшное осознание, что идти не к кому. Мне нужен был хотя бы один человек, который не будет считать, что я грязная, что я почти животное».3 После того раза Кристина забеременела, ее поместили в учреждение, а ребенка отобрали. В конце концов несчастной удалось попасть зайцем на пароход и добраться до Англии. Там она жила с греком по имени Марио, который плохо с ней обращался, но подарил ей трех детей. В то время ей и приснился сон.
Жизнь Кристины изменилась к лучшему, когда она ушла от Марио и с помощью нового партнера открыла бизнес в сфере общественного питания. И все же она не колебалась в своем убеждении, что призвана работать с детьми во Вьетнаме. В 1989 году, почувствовав, что время пришло, она отправилась в эту страну. Однажды она наблюдала, как две нищие девочки играют в уличной грязи. Одна из этих девочек улыбнулась ей и попыталась ухватить за руку. И тут на Кристину нахлынули воспоминания, воспоминания, которые она хотела прогнать и подавить. Она, было, зашагала прочь с мыслью: не хочу больше горя, не хочу больше трудностей. Однако в голове стучало: «Нет разницы между ирландской канавой и вьетнамской канавой. По большому счету, это одно и то же».
Внезапно прошлое и настоящее сошлись воедино, и Кристина осознала: вьетнамская девочка – это и есть ребенок, которого она видела во сне много лет назад. Плача, она так и осела в грязь. Она обняла детей и пообещала заботиться о них. Это стало поворотной точкой: «Здесь найдут разрешение боль, печаль и гнев моего ирландского детства. Я буду работать с уличными детьми Хошимина. Я останусь здесь. И здесь я найду счастье».4
Отныне Кристина посвятила жизнь уличным детям Вьетнама. С помощью богатых бизнесменов она основала сиротский приют, а впоследствии в Лондоне – «Фонд Кристины Нобл», который собрал тысячи долларов. Это помогло ей открыть в Хошимине в 1991 году Детский медицинский и социальный центр (всего спустя два года после первого приезда в страну). Сейчас есть филиалы во Франции, Соединенных Штатах и Австралии. Когда она только взялась за дело, друзья говорили, что никаких перспектив у него нету. «Один человек погоды не сделает», – уверяли они. Однако Кристина думала: «В юности мне нужен был всего один человек, который понял бы мои страдания… Один – это очень много». Жизнь доказала, что так оно и есть.5
Обратим внимание на момент узнавания. Когда Кристина взглянула в лицо ребенка, она увидела себя; она поняла, что нет никакого «мы» и «они»; «по большому счету, это одно и то же». С чисто рациональной точки зрения, звучит странно: между вьетнамской и ирландской канавами немало различий, и, казалось бы, Кристине логичнее помогать бездомным детям в Ирландии, а уж реальной связи между ней и вьетнамской девочкой и вовсе не было. Однако в ходе предыдущих шагов мы вырабатывали сочувственный подход, основанный на воображении больше, чем на логике. Мы увидели, что в страдании не одиноки: страдают все. Вместо того чтобы удаляться в эдакий внутренний дворец, наподобие того, в каком Будда провел юность, мы позволяем собственному несчастью и несчастьям других людей войти в наше сознание. Мы узнали, что нельзя выделять себя в особую, отдельную категорию. Вместо этого мы постарались культивировать «шу» («взаимность», «великодушие»), вдумчиво соотнося свои страдания со страданиями окружающих. В результате мы начинаем обретать то, что тибетские буддисты называют «неспособностью выносить вид чужих страданий»: мы ощущаем их почти столь же остро, сколь и собственные.
Перед нашим взором, пожалуй, проходит больше страданий, чем перед взором предыдущих поколений: каждый день потоки скорби льются на нас с экрана телевизора. От этого легко устать и начать закрываться: дескать, эти несчастья от нас далеко, а сделать мы все равно ничего не можем. Наверное, до своего сна Кристина видела и подсознательно запомнила знаменитый телерепортаж о том, как маленькая вьетнамская девочка убегает в ужасе от напалмовых бомб: больше любой политической речи этот образ настроил общественное мнение в Америке против вьетнамской войны. Она легко могла выбросить его из головы и сказать себе, что хватит с нее переживаний. Однако она подсознательно провела связь между собой и вьетнамским ребенком. Она не позволила себе забыть сон, словно знала в глубине души: это ключ, который выведет ее саму из лабиринта.
Эта история показывает, как мы сами можем обрести узнавание. Вместо того чтобы выстраивать барьеры против чужой скорби, в своей открытости для мировой скорби следует увидеть духовную возможность. Впустите же в себя кадры из теленовостей. Пусть они поселятся в вас: окажите им гостеприимство и «освободите место для другого» в своей жизни. Это хороший способ развить «заботу обо всех». Если какая‑то конкретная картинка запала в душу, уделите ей внимание, как это сделала Кристина. Возможно, она неслучайно появилась в вашей жизни. Вспоминайте о ней несколько раз в день. Вспоминайте, когда будете испытывать жалость к себе или, напротив, когда будете счастливы и переполнены благодарностью за собственное благополучие. Подружитесь с каким‑нибудь человеком, которому плохо. Пусть он войдет в вашу жизнь. Направляйте на него чувства дружелюбия и сострадания во время медитации с «четырьмя возвышенными состояниями ума».
Однако этого мало. Кристина поняла, что груз тяжелых воспоминаний о детстве с нее спадет лишь тогда, когда она будет оказывать страдальцам практическую помощь. Лелея память о собственных злоключениях, мы легко можем стать черствыми к тяготам других людей. У нас даже может возникнуть мысль, что наши несчастья дают нам особые права. Однако «золотое правило» требует иного: относиться к своим бедам как к тому, что призывает делать добро другим. Нельзя впадать в столбняк при виде масштабов мирового горя. История Кристины напоминает, что даже один‑единственный человек способен многое изменить.
Не все мы можем поспешить в дальние земли, подобно Кристине. Однако в этом и нет необходимости: выйдем за порог – столько возможностей вокруг! Ведь страданиями полны не только отдаленные уголки планеты. Поэтому в ходе этого шага уделите время тому, чтобы снова оглядеться по сторонам. Тренировка внимательности и понимание вездесущности страданий должны обострить ваше восприятие мира. Вы увидите: скорби вокруг намного больше, чем вы подозревали ранее. Однако чтобы увидеть ее, нужен тренированный ум. Ведь в нас работают механизмы самозащиты, огораживающие психику от зрелища нищеты и одиночества, страха и отчаяния в нашем собственном городе, в нашей деревне и даже в нашей семье. Взгляните же на мир новыми глазами и не переходите к следующему шагу, пока не поймете, что вам надлежит делать. Есть нужды, которые можете удовлетворить вы и только вы. Только не пугайтесь: не надо думать, что отныне вы обречены на мрачную и аскетическую жизнь или что со всеми удовольствиями придется покончить. Напротив, может статься, помогая другим, вы даже станете счастливее. Журналисты часто сравнивают Кристину с покойной матерью Терезой, но сама она видит вещи иначе:
Не знаю, зачем им это нужно. Видимо, они меня не знают. Я совершенно непохожа на святую. Я горланю песни в клубах… Люблю перехватить стаканчик двойного виски. Мне нравится танцевать. Нравится быстрая езда на «Хонде». И хотя я ненавижу насилие, если для защиты ребенка придется кого‑то поколотить, я сделаю это. Вообще я довольно бурная натура. Я ирландка! Какая уж там «мать Тереза»…6
Когда мы открываемся боли другого человека, мы обретаем ekstasis, поскольку отрешаемся от своего эгоистического «я». Это замечательно иллюстрируется тремя библейскими мифами, в центре которых стоит момент узнавания. Не будем забывать, что миф – это программа действий: его истинность можно распознать, лишь начав воплощать на практике.
Прежде всего вспомним одно очень древнее сказание об Аврааме. Впоследствии иудеи горячо отрицали, что Бога можно видеть. Однако в Книге Бытия читаем:
И явился ему [Аврааму] Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного.
Он возвел очи свои и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер и поклонился до земли,
и сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего;
и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом,
а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите; так как вы идете мимо раба вашего. Они сказали: сделай так, как говоришь.
И поспешил Авраам в шатер к Сарре и сказал: поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы.
И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его.
И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними, а сам стоял подле них под деревом. И они ели.7
В древнем мире чужеземцы были опасны: не опасаясь кровной мести, они могли жестоко ограбить и убить. Да что там древность! Даже в наши дни почти никто не станет звать домой трех незнакомых людей. Однако Авраам не только не чурается странников, но и выбегает навстречу им, кланяется до земли словно богам или царям, зовет к себе в шатер и предлагает лучшее, что у него есть. Этот практический акт сострадания приводит к встрече с Богом.
Выстроен рассказ очень тонко: не то чтобы в ответ на гостеприимство Яхве сразу дал Аврааму откровение. Мы лишь узнаем, что Бог таинственным образом присутствует в этой встрече и даже участвует в разговоре. Создается впечатление, что он говорит через трех странников. Они спрашивают Авраама, где его жена Сарра, и один из них обещает: «Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры, жены твоей». Сарра, подслушивающая у входа, смеется над абсурдностью предсказания: она далеко не молода! Внезапно выясняется, что странник – это Яхве.
И сказал Господь Аврааму: отчего это рассмеялась Сарра, сказав: «неужели я действительно могу родить, когда я состарилась»?
Есть ли что трудное для Господа? В назначенный срок буду Я у тебя в следующем году, и у Сарры будет сын.8
Однако когда странники ушли, Авраам «все еще стоял пред лицем Господа».9 Вместо того чтобы отмахнуться от нужд незнакомцев, он «освободил место для другого» в своей жизни. Он отказался от защитных барьеров, с помощью которых мы оберегаем себя от вреда, и вошел в зону сакрального опыта. Еврейское слово «кадош», которое обычно переводится как «святой», буквально означает «отделенный», «другой». Прочитанный нами миф возвещает: если мы не будем закрываться от незнакомца, а окажем ему гостеприимство, преодолев свою инертность, нежелание, страх или первоначальную антипатию, мы отчасти соприкоснемся с трансцендентной Инаковостью, которую некоторые называют «Богом».
Похожий мотив есть в новозаветном Евангелии от Луки. Через три дня после распятия Иисуса двое его учеников идут из Иерусалима в лежащую неподалеку деревню Эммаус.10 Естественно, они находятся в глубокой скорби. По дороге к ним присоединяется путник, который спрашивает, чем они опечалены. Они не одергивают его (дескать, не лезь в чужие дела), а рассказывают о казни Иисуса и объясняют, что считали Иисуса Мессией. В какой‑то степени они рискуют: незнакомец мог бы высмеять их. Однако они находят мужество открыть ему сердце, предстать перед ним уязвимыми, поведать самые сокровенные надежды человеку, которого раньше в глаза не видели. Их доверие вознаграждается. Незнакомец не только не насмехается, но и утешает их. Начав с Моисея, он изъясняет им древние пророчества: Мессии суждено было пострадать, прежде чем достичь славы. На самом деле, ни в Торе, ни в книгах пророков ничто на это не намекает: незнакомец следует творческому подходу раввинистического мидраша. Ученики могли бы упрекнуть его за излишне вольное обращение с первоисточниками, однако они с готовностью слушают. Под влиянием его речей они даже меняют свою точку зрения, а их вера укрепляется. Впоследствии они вспомнят, что в них «горело сердце», когда незнакомец толковал Писание.
Это также рассказ о гостеприимстве и радушии: ученики открывают свое сознание для незнакомца, впускают в себя его идеи. Дойдя до деревни, они упрашивают нового друга остаться с ними на ночь. Момент узнавания настает, когда незнакомец преломляет хлеб за трапезой: они понимают, что все это время находились в присутствии Мессии, но «глаза их были удержаны». Прозрение длится лишь мгновение – почти сразу он делается невидим. Для евангелиста Луки это означает, что христиане могут увидеть воскресшего Христа лишь в Евхаристии, исследовании Священного Писания, а также при гостеприимстве странникам. Может статься, если мы перестанем шарахаться от чужестранца и отметать его взгляды с порога, если мы позволим ему менять наше восприятие, мы станем глубже понимать нашу собственную традицию, и у нас будут свои мгновения божественного прозрения.
И наконец, вспомним рассказ Бытия о борьбе Иакова с таинственным незнакомцем на обратном пути в Ханаан. Двадцатью годами ранее он очень нечестно поступил с Исавом, своим братом‑близнецом, после чего ему пришлось спасаться бегством в Месопотамию. Теперь он возвращается в Землю Обетованную вместе с семьей, хотя ему не по себе при мысли, как его встретит Исав. Узнав, что брат идет к нему навстречу в компании четырехсот мужчин, он пугается. Он посылает семью впереди себя через Иордан, а Исаву направляет рабов с щедрыми дарами в виде домашнего скота. Про себя же думает: «Сотру [гнев] с лица его дарами, которые идут впереди лица моего, и потом увижу лицо его; может быть, он возвысит лицо мое».11 Затем Иаков остается один.
И остался Иаков один. И боролся с ним какой‑то человек до появления зари;
и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с ним.
И сказал: отпусти меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу тебя, пока не благословишь меня.
И сказал: как имя твое? Он сказал: Иаков.
И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом и людьми, и одолел.
Спросил и Иаков, говоря: скажи имя твое. И он сказал: на что ты спрашиваешь об имени моем? И благословил его там.
И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл («Лицо Божие»); ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя.
И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл; и хромал он на бедро свое.12
Эта история похожа на сон, в котором всплывает то, что мы подавляем во время бодрствования. Вспоминается, как Иаков и Исав боролись еще в утробе матери, где чуть не запинали друг друга.13 Когда близнецы, наконец, появились на свет, Иаков – он вышел вторым, – держался за пяту брата. В мифологии близнецы часто олицетворяют две половины единого целого: Исав есть «альтер эго» Иакова, но Иаков борется с ним в течение всей жизни. Иаков и Исав также символизируют два народа, Израиль и Эдом, находящиеся в непрестанном конфликте.14 Борясь с незнакомцем, Иаков борется со своим братом, своим Богом и самим собой. Отметим, как местами в тексте почти исчезает грань между Иаковом и незнакомцем, и как слово «лицо» неоднократно повторяется применительно к Иакову, Исаву и Богу: в каком‑то смысле – в сознании читателя – они практически сливаются.
Враждебность формирует наше сознание и идентичность. Люди, которых мы ненавидим, не дают нам покоя: они становятся негативным присутствием в нашем сознании, – искаженная форма медитации на их плохих качествах. Тем самым, враг превращается в нашего близнеца, наше теневое «я»; мы начинаем на него походить. Как и в случае с Иаковом, народы также могут ощущать глубокий антагонизм к людям/народам, которых обидели, и враг может обретать столь важное значение в национальном самосознании, что становится своего рода вторым «я». Если мы хотим достигнуть примирения, нам приходится бороться не только с врагом, но и с самими собой. В этой борьбе, гласит миф, мы можем получить благословение, а также столкнуться с чем‑то большим, чем мы сами.
На следующий день братья встречаются. Исав ведет себя с великодушием молодого принца: подбегает к близнецу и обнимает его. Они плачут. Подобно грекам, они чувствуют, что скорбь совместного прошлого создала узы между ними. Это момент мира, целостности и полноты (шалом). Иаков сразу связывает ekstasis примирения с эпифанией у Пенуэла. Он говорит Исаву: «Я увидел лицо твое, как бы кто увидел лицо Божие, и ты был благосклонен ко мне».15
Мы подходим к концу нашего путешествия. Остался всего один шаг. Подумаем, что чувствовал Иаков после борьбы с незнакомцем. Он был ранен, но противник благословил его. А сейчас, в свете нового дня, он идет к человеку, который некогда был его врагом.
Шаг одиннадцатый
Основные мысли
Момент узнавания
Нет никакого «мы» и «они» – по большому счету, это одно и то же.
«Нет» барьерам против чужой скорби
Благодаря СМИ нашему взору открыто нескончаемое число страданий. Вместо того, чтобы выстраивать барьеры против чужой скорби, как это обычно происходит, следует открыться мировой скорби. Это великая духовная возможность.