Она выглядела достаточно здоровой и веселой. И бледной. Казалось, что ее не тошнило. Но сейчас же был вечер, а не утро. К тому же, Кора говорила, что это ощущение должно пройти через пару месяцев. А прошло два месяца с… Да, прошло два месяца. Она не выглядела пополневшей. Но прошло всего два месяца.
Этого не могло быть. Она выглядела прекрасной и пленительной. Это была зрелая красота и зрелое очарование. Но ей было всего тридцать шесть. Она все еще была в детородном возрасте. Она никогда не имела детей, - во всяком случае, он об этом не знал. Почему она забеременела сейчас? А почему бы и нет?
Такие вот противоречивые мысли бродили в его голове последние две недели. Они вмешивались в его сны – когда ему удавалось заснуть. Они не давали ему спать.
Он встретился с ней взглядом через всю комнату, что случалось крайне редко. Но вместо того, чтобы отвернуться, они продолжали смотреть друг на друга, словно ожидая, кто первым потеряет терпение. Она насмешливо подняла бровь.
Он презирал нерешительность. Если и было то, что не давало мужчине добиться успеха в бизнесе, то это была именно нерешительность, влекущая за собой ненужную осторожность и непонятные страхи и удерживающая от принятия необходимых решений. Он знал, что должен поговорить с ней. Времени почти не оставалось. Он должен был уже уехать в Мобли. Он должен сделать это в ближайшие дни.
Он обязан сначала поговорить с леди Стэплтон. Он не хотел…. он хотел сделать все, чтобы не делать того, что нужно было сделать. Но он не мог.
– Мэм, - он поклонился к ней. – Могу ли я пригласить Вас на следующий танец?
– Да, разумеется, мистер Доунс, – ответила она. Этот ее низкий бархатный голос всегда волновал его, несмотря на то, сколько раз он его слышал. – Это вальс и я знаю, что Вы прекрасно танцуете. – Она подала ему руку. Она была очень холодной.
– Как Вы поживаете, мэм? – спросил он, когда они заняли свои места на танцевальной площадке в ожидании начала музыки.
– Прекрасно, благодарю, мистер Доунс. – Ее духи навевали воспоминания.
Не стоило ходить вокруг да около, решил он, когда пианист начал играть и положил свою руку ей на талию, а другой рукой взял ее руку. И потом он просто задал вопрос.
– Вы ждете ребенка? – Его голос был настолько тихим, что он даже не был уверен в том, услышала ли она его.
Но она явно его услышала. Ей удалось почти сразу изобразить изумление и улыбнуться с жестоким презрением.
- Вы должно быть считаете себя чертовски хорошим любовником, мистер Доунс, - насмешливо заметила она. - Вы что так измеряете свой успех? У Вас куча бастардов живет в Бристоле?
Но сделала это недостаточно быстро. На долю секунды, – если бы он не смотрел на нее, то точно бы пропустил этот момент, - в ее взгляде было не только презрение. Там был страх, паника.
– Нет, – ответил он. – Но я считаю, что Вы от меня забеременели. – Теперь, когда слова были наконец произнесены и он увидел эту мимолетную реакцию, он почувствовал себя удивительно спокойным. Практически хладнокровным.
– Да неужели? – ответила она. - Вы понимаете, насколько абсурдно Ваше предположение, сэр? Знаете ли Вы сколько мне лет?
– Вы мне однажды сказали, – ответил он. – Я не верю, что Вы вышли из детородного возраста. Ведь так?
– Вы грубите, сэр, – таков был ее ответ. – Вы спрашиваете такое у женщины, практически незнакомки?
- Незнакомки, с которой я переспал два месяца назад, - заметил он. - Той, что родит ребенка через семь месяцев, если я не ошибаюсь.
Она улыбнулась ему – яркой, дружественной улыбкой, больше для других танцующих и смотрящих, нежели для него, подумал он.
– Вы, мистер Доунс, – ответила она, – можете убираться к черту.
– Однако я заметил, что Вы не сказали мне: нет, это неправда. Я такие вещи замечаю, мэм. Я был и все еще являюсь юристом. Вы что боитесь мне солгать? Скажите мне. Да или нет. Вы ждете ребенка?
– Но я не свидетель на слушании, мистер Доунс, – возразила она. – У меня нет ответов на Ваши вопросы. И я с презрением отношусь к Вашему обвинению, что я боюсь. Я не отвечу. Я так решила.
– Вы ходили к доктору? – спросил он.
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
– Вы прекрасно вальсируете, мистер Доунс, – похвалила его Элен. – Я думаю это потому, что Вы такой крупный. Вам легко доверить вести в танце.
– Вы все еще страдаете от утренней тошноты? – снова задал он вопрос.
– Конечно, – отвечала она, – это не только Ваш размер, верно? Ведь нельзя же насладиться вальсом с быком. У Вас великолепное чувство ритма. – Ее улыбка стала неприятной.
- Я сам все узнаю завтра. Вы меня однажды приглашали пойти с Вами в галерею. Я согласен. Мы встретимся завтра утром. Мы договоримся обо всем сегодня вечером. Вы можете сказать об этом миссис Кросс, если пожелаете. Если же Вы не скажете, я приду завтра и сам сообщу миссис Кросс, что пришел обсудить Вашу беременность.
- Черт Вас побери, мистер Доунс, - резко бросила она. - У Вас манеры быка, хотя танцуете Вы прекрасно.
– Завтра утром, – напомнил он. – И если Вам придет в голову мысль взять с собой свою тетю, хочу Вас предупредить, что я все равно буду говорить с Вами откровенно. Я так полагаю, что она не в курсе?
– Убирайтесь к черту, – ответила она.
– Так как мы танцуем, чтобы получить удовольствие, я предлагаю Вам помолчать до конца танца. Я думаю, что нам больше нечего сказать друг другу до завтра, - заметил он.
- Как же ваши подчиненные должно быть ненавидят Вас, - ответила она. - Но я не одна из них, мистер Доунс. Я не подчиняюсь Вам. И я не поддамся Вашему шантажу.
– Правда? – Поинтересовался он. – Так Вы скажете миссис Кросс правду и прикажете вашему слуге отказать мне от дома завтра утром? Я думаю, что мне понравится помериться с ним силами.
– Черт вас побери, – сказала она снова. – Черт вас побери. Черт вас побери.
Никто из них ничего после этого не произнес ни слова. Когда музыка закончилась, он подвел ее к тете, постоял, обмениваясь с леди любезностями несколько минут, а потом перешел в другую часть комнаты.
Он чувствовал себя, как будто его подбросил бык, о котором она говорила, а после приземления он его растоптал. Значит, это правда. Он больше не должен уверять себя в том, что его подозрения абсурдны. Она не признала правду, но само отсутствие такого признания было достаточным доказательством.
Она была беременна. От него. Он почувствовал головокружение, как будто эта мысль только что пришла ему в голову.
Что к дьяволу они будут делать?
И почему он себя об этом спрашивает?
* * *
Она проклинала его всю ночь, которую провела без сна. Она разбила свое любимое блюдце, схватив его с комода и швырнув об дверь. Она думала назвать его лжецом, а тете сказать правду, хотя она хотела поехать куда-нибудь одна, чтобы никто не знал, а потом приказать Хоббсу отказать ему от дома.
Но он придет завтра утром, даже если она расскажет тете и Хоббс попытается его остановить. Она безмерно верила в силу и решительность Хоббса, но у нее было отвратительное ощущение, что Эдгара Доунса никто не остановит. Он придет и вытянет из нее правду, а потом примет на себя ответственность за ситуацию, что бы она ни делала.
Она не будет плясать под его дудку. Нет, не будет. Она не сомневалась, что он все спланирует до самой мельчайшей детали. Она не сомневалась, что он найдет ей безопасный и уютный дом, где она будет скрываться до родов, а потом найдет ребенку уважаемую семью. Он все это выполнит с профессиональной эффективностью и конфиденциальностью. Никто никогда не узнает правду. Никто никогда не узнает, что они были больше друг для друга, чем просто приятели. И он за все заплатит. Она в этом тоже не сомневалась. Ему отправят все счета.
Она не позволит этому случиться. Она будет кричать правду на крышах, пока не разрешит ему защитить ее репутацию и обеспечить ее безопасность. Уж лучше тогда она сохранит ребенка и возьмет его с собой, куда бы ни поехала, чем позволит ему хорошо скрыть само его существование.
И все же, подумала она, насмехаясь над собой, у нее не нашлось мужества, чтобы рассказать своей тете. Она выйдет с ним в свет завтра утром, двое знакомых, которые посещают вместе галерею, замечательно уважаемое заведение и она позволит ему себя запугать.
Никогда!
Она будет бороться с Эдгаром Доунсом до смерти, если нужно. Эта театральная мысль заставила её закусить губу от презрения, снова.
Она сообщила тете за завтраком, что мистер Доунс будет сопровождать ее в Королевскую Академию. Он заметил, что хотел бы пойти туда, когда они танцевали накануне вечером, а она сказала, что это одно из ее любимейших мест. И поэтому он попросил позволения сопровождать ее туда утром.
– Я пообещала показать все лучшие картины, – сказала она.
Миссис Кросс пристально на нее посмотрела.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Элен? – поинтересовалась та. – Я привыкла, что ты по утрам остаешься дома, так что я сама договорилась погулять.
– Великолепно, – ответила Элен. – Вы идете по магазинам?
– С несколькими другими леди, – заметила миссис Кросс. – Ты не возражаешь?
– Мне не слишком нужна компаньонка в моем возрасте, Летти, – ответила Элен. – Я считаю, что мистер Доунс достоин доверия, чтобы меня сопровождать.
– Конечно, – согласилась ее тетя. – Он невероятно милый мужчина, когда миссис Парметер начала высказываться насчет его родословной, как будто думала, что мы тут же мистера Доунса разорвем, я очень резко ответила миссис Парметер прошлым вечером, что мистер Доунс больше джентльмен, чем многие из аристократических семей. Мне кажется, что он не равнодушен к тебе, Элен. Так жаль, что он единственный сын своего отца, и он обязан исполнить свой долг и жениться на юной леди, чтобы он смог заполнить детскую и получить наследника для того имения возле Бристоля. Девочка Грейнджер ему не подходит, хотя она хорошенькая и очень милая. У нее не было ни времени, ни возможности развить характер.
– А у меня было? – улыбнулась Элен. – Вы думаете, что ему будет лучше со мной, Летти? Бедняга мистер Доунс.
– Позволь мне сказать, что ты можешь хорошо вести в танце, – сказала миссис Кросс. – Но я думаю, что он тоже сможет вести. Однако, он должен выбрать юную леди.
- Как мрачно,- со смешком сказала Элен.- Но я и за миллион фунтов не стану моложе, Летти. Я содрогаюсь, когда думаю, какой девочкой я была.
По крайней мере, у нее будет преимущество над мистером Эдгаром Доунсом, этим утром, подумала она, когда они с тетей заговорили о другом. Она встретится с ним на своей территории - дома. Ее тетя собирается погулять утром. Значит ей и мистеру Доунсу не нужно покидать дом. Не нужно будет мило улыбаться другим людям на улице или в галерее. Она может кричать, и орать, и швыряться вещами, сколько душе угодно. Она сможет использовать любые слова, по настроению.
Только одно она не могла сделать, - по крайней мере, не смогла сделать прошлой ночью. Оказалось, она не могла солгать Эдгару Доунсу.
Она могла бы избавиться от него в одно мгновение. Если бы только была в состоянии это сделать. Но она презирала ложь. Она бы скрыла правду, но никогда бы не солгала.
После завтрака она прошла наверх, чтобы переодеться и причесаться. Она хотела выглядеть и чувствовать себя наилучшим образом прежде, чем наступит время встретиться с посетителем.
Она ждала его в гостиной уже час, когда он пришел. Хоббс получил от неё указание сразу проводить его к ней.
Глава 9
Эдгар был удивлен, что его допустили в её дом. Слуга, с весьма безразличным выражением лица, прошествовал впереди него наверх, постучал в дверь гостиной, и, открыв её, объявил о его приезде.
Элен была одна. Она стояла, облокотившись на каминную полку, и выглядела удивительно привлекательной в темно-зелёном халате простого, классического покроя. Ее подбородок был гордо приподнят. Она не улыбалась, даже общепринятая вежливая полуулыбка отсутствовала на ее лице. И она не была готова к прогулке.
- Спасибо, Хоббс, - сказала Элен. - Доброе утро, мистер Доунс.
Ее лицо было бледным. Под глазами залегли тени. Возможно, она плохо спала - подумал Эдгар. Мысль о том, что эта гордая, изящная женщина была беременна от него, всё ещё вызывала головокружение и заставляла задерживать дыхание.
- Я полагаю, следовало ожидать, - сказал он, - что Вы, так или иначе, даже в этой ситуации, постараетесь поступить по-своему. Мы не пойдём любоваться портретами и пейзажами?
- Ни сегодня и ни в какой другой день, мистер Доунс, - ответила женщина. – Тем более вдвоём. Моей тёти нет дома. Я могла бы наказать Хоббсу не впускать Вас, но Вы настолько неблагородны, что устроили бы сцену. Поэтому, если у Вас есть что сказать, надеюсь, более разумное чем то, что Вы говорили прошлым вечером, пожалуйста - говорите и уезжайте. У меня есть дела и поважнее.
Он не мог не восхититься её выдержкой, даже если его это раздражало. Большинство женщин в ее ситуации, вели бы себя как обезумевшие и требовали определенности по поводу его намерений.
- Спасибо за предложение, - сказал он, проходя в комнату и снимая пальто. Почему слуга не предложил забрать его внизу? Эдгар бросил пальто на стул. - Я полагаю, что сяду здесь. Но, пожалуйста, миледи, садитесь и Вы. Я - достаточно джентльмен, чтобы знать о том, что я не могу сесть, пока Вы стоите.
- Вы слишком дерзки, мистер Доунс.
- А также, конечно, весьма буржуазен? - Ответил он, жестом предлагая, самый близкий к ней, стул.
Элен села, он тоже. Она была разъярена, он видел это, хотя она, конечно, никогда не дала бы вырваться этому чувству. Её фигура была напряжена, спина выпрямлена, а губы поджаты.
- Вы беременны, - сказал Эдгар.
Она молчала.
- Это - реальность, которая не пройдёт сама по себе и без видимых последствий, - добавил он. Ему, наконец, тоже потребовалась бессонная ночь, чтобы осознать это. - С этим нужно что-то делать.
- Ни с чем в моей жизни Вы не будете ничего делать, мистер Доунс,- отчеканила Элен. - Я сама разберусь со своими проблемами, большое спасибо. Полагаю, визит окончен.
- Я считаю, миледи, - сказал он, - что это - наша общая проблема.
- Нет! - Ее ноздри затрепетали, а обе руки сжались в кулаки на коленях. - Вам не удастся превратить это в сделку, мистер Доунс. Оставить меня с холодной расчётливостью где-нибудь в тихом местечке, на попечении умелой акушерки, и забыть обо всём. Я не позволю найти приличный, подходящий дом, в котором позаботятся о моём ребенке, чтобы я могла возвратиться к своей привычной жизни. Возможно у Вас большой опыт в управлении вашими подчиненными, но Вам не удастся помыкать мной!
Господи!
Он откинулся на спинку своего стула, упёрся локтями в подлокотники, и сплёл пальцы под подбородком. Эдгар смотрел на неё в течении долгого времени перед тем, как снова заговорить.
- Я надеюсь, Вы понимаете, - сказал он, наконец, - в чём Вы только что признались? - Если у него ещё и были какие-то сомнения, то теперь они окончательно рассеялись. В целом, он был рад этому. Ему нравилось, когда было ясно в чём заключается проблема.
Краска залила её щеки, но выражение лица не изменилось и она продолжала хранить молчание.
- Вы неправильно оценили мой характер, - сказал Эдгар. - Не будет никакого тихого местечка, приличного дома для ребенка вдали от матери и никакого возобновления Вашего старого образа жизни. Мы естественно должны пожениться.
Её голова резко откинулась назад, как от удара. Глаза женщины расширились, а брови удивлённо приподнялись. Затем она засмеялась.
- Поженимся! Мы поженимся? Вы, конечно, шутите, сэр.
- Я не шучу.
- Мистер Доунс, – Былое насмешливое выражение вернулось на её лицо. Нет, это была даже больше чем насмешка - это было открытое презрение! - Вы серьёзно полагаете, что я выйду за Вас? Вы очень самонадеяны, сэр. Желаю Вам доброго утра.
Элен встала.
- Сядьте. - Сказал он, спокойно оставаясь на своём месте и принимая её молчаливый вызов. Он никогда не проигрывал такие сражения. На сей раз, после минуты тягостного напряжения, он согласился принять компромисс, когда она повернулась и пересекла комнату по направлению к окну. Элен стояла спиной к нему. Он остался сидеть.
- Я благодарю Вас за Ваше предложение, мистер Доунс, - сказала она, - Но мой ответ нет. Вы поступили благородно, но я не согласна. А теперь, пожалуйста, уезжайте.
- Мы поженимся по специальной лицензии в Аббатстве Мобли на Рождество, - сказал он.
Она снова засмеялась.
- Я должна стать вашей Рождественской невестой? - спросила она. - Так или иначе, но Вы настроены следовать своему плану? А как же мисс Грейнджер, разве Вы уже не пригласили её в Аббатство в этом качестве? Или у Вас появилось желание обзавестись гаремом, мистер Доунс?
Он не осмеливался думать о том, что уже пригласил мисс Грейнджер. Пока нет. Опыт научил его, что щекотливые проблемы нужно решать по очереди, не торопясь. Сейчас надо разобраться с этой.
- Лучшее, что мы можем сделать, - повторил он, - это взять лицензию и пожениться там. И моему отцу это понравится.
- Ваш отец будет просто в восторге, - съехидничила Элен, - Когда увидит, что Вы привезли домой невесту столь же старую, как Вы сами. Не сомневаюсь, что ему хотелось бы внуков.
- И они у него, определённо, будут.
По тому, как опустились её плечи, он догадался, что Элен поняла свою ошибку. И хотя она, должно быть, знала намного дольше него, что носит под сердцем ребенка, Эдгар предположил, что правда должна казаться ей столь же нереальной, как и ему.
- Будет проще, если Вы смиритесь с действительностью, - сказал он. - Если мы оба сделаем это. Два месяца назад мы получили удовольствие, не задумываясь о возможных последствиях. Но последствия есть. Это невинный ребенок, который не заслуживает клейма незаконнорожденного. Мы создали его или её. И это наша обязанность - дать ему родителей, состоящих в браке, лелеять и растить его, так хорошо, как мы сможем. В данный момент, мы довольно незначительные персонажи, леди Стэплтон. А вот для этого, ещё не рождённого человечка, это может стать центральной проблемой всей его жизни. А станет ли, должно решиться сейчас, в этой комнате, этим утром.
- Будьте Вы прокляты!
- Что Вы предпочитаете, - спросил он заинтересованно, - пожениться здесь или в Мобли? Выбор за Вами.
- Какой Вы умный, мистер Доунс. - Она повернулась, чтобы посмотреть на него. – Даёте мне иллюзию свободы выбора, когда уже связали меня по рукам и ногам, и заткнули рот. Я не буду выбирать. Я даже не сказала, что выйду за Вас. И хотя, может среди людей вашего класса это происходит по-другому, Вы должны знать, что в моём мире женщина должна дать согласие на брак, прежде, чем он будет объявлен действительным. Таким образом, у меня действительно все ещё есть некоторая свобода.
Он встал и направился к ней. Элен выставила вперёд обе руки, не давая ему подойти слишком близко.
- Нет, - сказала она. – Не так близко. Вы - слишком высокий и крупный, мистер Доунс. Я ненавижу больших мужчин.
- Потому что боитесь, что не сможете командовать ними?
- Именно по этой причине. – Отрезала женщина. - Два месяца назад я сделала ошибку, хотя и ошибаюсь редко. Я выбрала не того мужчину. Вы не только слишком большой – Вы душите меня. Уходите. Я была весьма приветлива с Вами этим утром, но могу стать и жестко-невежливой, если увижу в этом необходимость. Уходите. - Её дыхание прерывалось, она была взволнована.
- Я не собираюсь причинять Вам боль. И не собираюсь прикасаться к Вам против вашего желания, - заверил её Эдгар, сжав руки за спиной.
Она засмеялась.
– А как же чувства пылкого жениха, мистер Доунс? Вы говорите только о настоящем времени, или у Ваших слов более универсальное значение? Вы никогда не притронетесь ко мне против моего желания? Ваша жизнь стала бы скучной и холодной, сэр, разве что, если Вы не заведёте себе любовницу.
- Я твердо намерен хранить верность в браке.
- Как буржуазно! - Она снова засмеялась.
- Да.
- Мистер Доунс. - Её руки безвольно повисли по бокам, а выражение тревоги и презрения ушли с лица. Сейчас она смотрела на него более искренне, чем когда-либо прежде. Лицо женщины опять побледнело. - Я не могу выйти за Вас. Я не могу стать женой и матерью.
Он искал ответ в её глазах, но они ничего не говорили. Никогда. Эта женщина очень умело скрывалась за своими многочисленными масками. Внезапно Эдгар понял, что совершенно не знал её, даже несмотря на то, что познал её в сексуальном плане.
- Почему нет? - спросил он.
- Потому. - Она вяло улыбнулась. - Потому, мистер Доунс, потому.
- И всё же, - настаивал он, - Вы станете матерью, желаете Вы этого или нет. Дело сделано и возврата нет.
Элен закрыла глаза и, казалось, покачнулась. Но тут же справилась с собой и опять посмотрела на него.
- Я разберусь с этим, - сказала она, - Я не могу растить ребёнка и не могу выйти за Вас замуж. Я разрушила бы обе ваши жизни. Поверьте мне, мистер Доунс - я говорю правду.
Эдгард нахмурился, опять пытаясь прочесть ответ в её глазах. Но не видел в них ничего, её взгляд был абсолютно непроницаемым.
- Кто причинил Вам эту боль? - спросил он.
Она засмеялась.
– Никто. Никто, сэр.
- Я собираюсь стать Вашим мужем, - сказал Эдгар. - И надеюсь также стать Вашим компаньоном и даже другом. На долгие годы, ожидающие нас впереди.
- Вы не собираетесь отступать, не так ли? – спросила Элен. – И Вы намерены получить желаемый ответ, да?
Доунс кивнул.
- Ну что ж, хорошо. - Её голова откинулась, а глаза и губы дразняще улыбались ему. – Полюбуйтесь на свою Рождественскую невесту, мистер Доунс. Это - Рождество и невеста, о которых Вам ещё придётся сожалеть, но все мы сами выбираем наш собственный ад. С широко открытыми глазами, мы нашли свой. Это случится в Мобли. Я хочу увидеть радость в глазах Вашего отца, когда мы свяжем наши судьбы. – В её голосе слышалась резкая горечь.
Он наклонил голову.
- Я не думаю, что буду когда-либо сожалеть о том, что поступил правильно, миледи. И прежде, чем Вы скажете мне, как буржуазно моё чувство и слова, позвольте мне предупредить Вас. Я верю в то, что у буржуазии гораздо более устойчивые, и не столь циничные понятия о благопристойности и чести, чем у большинства представителей дворянства и аристократии. Но и осмелюсь добавить, что, как и во всех правилах, в этом тоже есть исключения.
- Я не позволю Вам командовать мной, - сказала Элен.
- Я и не хочу командовать женой.
- Или притронуться ко мне.
- Как Вы пожелаете.
- Я заставлю Вас сгорать от страсти ко мне, Эдгар. Но не позволю прикоснуться к себе.
- Возможно.
Её губы сжались.
- Я не смогу втянуть Вас в ссору, не так ли? – спросила Элен. - Я хотела бы поссориться с Вами, мистер Доунс. Но именно так Вы выражаете свою власть надо мной, не допуская этого, не правда ли?
- Возможно.
- Вы понимаете, как это унизительно, - спросила она, - ссориться с кем-то, кто не отвечает на твои оскорбления?
- Вероятно, действительно, унизительно, - ответил Эдгар, - Поскольку получается, что пока только Вы сами сгораете, в то время как хотели заставить гореть меня.
Она медленно улыбнулась.
- Мне кажется, что, если бы я не ненавидела Вас, мистер Доунс, то Вы мне могли даже понравиться.
Он не ненавидел её и не сердился. Ему не нравилась ситуация, в которой он оказался, но, оставаясь справедливым, он не перекладывал всю вину только на Элен. Для зачатия ребёнка нужны были двое, и они оба добровольно вступили в связь, следствием которой стала эта беременность. Элен ему не нравилась. Она была язвительной, злоязычной и даже не пыталась скрыть своё презрение к его происхождению. Но было в ней и что-то такое, что волновало его. Быть может её сексуальная привлекательность? Несомненно, он расстроился бы гораздо больше, если бы считал, что она подразумевала то, что сказала. Но дело было не только в её сексуальной притягательности. Был какой-то вызов, подстёгивающий его интерес к ней. Леди Стэплтон не была женщиной, с которой легко справиться, но он и не был уверен, что хочет управлять ею. Она никогда не станет тихой и молчаливой спутницей его жизни, но если им удастся установить товарищеские отношения, он всегда сможет рассчитывать на её поддержку. И жизнь с нею никогда не будет скучной.
- Неужели мне наконец удалось заставить Вас замолчать? - спросила она. - Вы сражены? И изо всех сил пытаетесь не оскорбить себя признанием, что любите меня?
- Я не люблю Вас, - сказал он спокойно. - Но Вы станете моей женой и матерью моего ребёнка. Я буду уважать Вас и попытаюсь взлелеять к Вам чувство привязанности. Надеюсь, это не окажется невозможным. У нас будет общий ребёнок и я, конечно, буду любить его также, как и Вы. Это будет связывать нас.
- Да ведь так, в конце концов, мистер Доунс, я действительно поверю, что Вы склонны к романтизму.
Дверь позади них открылась.
- О! – раздался удивлённый голос миссис Кросс. - Мистер Доунс здесь? Я очень сожалею, Элен. Я думала, что ты одна и задавалась вопросом, почему ты так рано вернулась.
- Останьтесь, тётя, - сказала леди Стэплтон, обходя Эдгара, чтобы взять миссис Кросс за руку. Она улыбалась, когда вновь обернулась к нему. - Вы должны поприветствовать мистера Доунса, который теперь является моим женихом. Мы собираемся пожениться в Аббатстве Мобли перед Рождеством.
Лицо миссис Кросс выражало неподдельное удивление. Она смотрела на Эдгара почти раскрыв рот. Он поклонился ей.
- Я сделал предложение леди Стэплтон и она оказала мне большую честь, приняв его.
- О, перестаньте, мистер Доунс. - Леди Стэплтон казалась удивленной. – Та, с кем вы говорите - моя тётя. Правда заключается в том, Летти, что я два месяца, как беременна. Эдгар и я станем родителями. Однажды ночью, незадолго до Вашего возвращения из поместья, случилось то, с последствиями чего мы теперь имеем дело. Узнав о моём состоянии, мистер Доунс примчался сюда, чтобы исправить положение. Он собирается сделать из меня честную женщину. Пожелайте нам счастья.
Миссис Кросс хранила молчание в течении нескольких минут.
– Я желаю, - сказала она наконец. - О, правда! Простите меня, Элен, мистер Доунс, но я просто не знаю, что сказать. Я действительно желаю вам счастья!
- Конечно желаете, - сказала леди Стэплтон. – Не Вы ли говорили, недалее как этим утром, что мистер Доунс стал моей слабостью? - Глаза Элен дразнили его, в то время как её тетя вспыхнула и казалась пристыженной. - Кажется, Вы были правы.
- Мадам, - обратился Эдгар к миссис Кросс, игнорируя язвительные нотки в тоне своей суженой. - Мы поженимся по специальной лицензии в Аббатстве Мобли, как уже упоминала леди Стэплтон. Мой отец и сестра будут там, так же как и многие из наших друзей. Но мне очень польстило бы, если бы Вы тоже согласились присутствовать на нашей свадьбе и провели вместе с нами Рождество. Моей отец тоже будет рад.
- Как это любезно с вашей стороны, сэр. – Постепенно к миссис Кросс возвращалось самообладание. - Очень любезно. Я, конечно, хотела бы присутствовать на свадьбе Элен. И у меня нет никаких других планов на Рождество.
Эдгар посмотрел на леди Стэплтон.
- Возможно, Вы желаете пригласить и других членов Вашей семьи или хороших друзей?
- Нет, - сказала она. – То, что мы планируем, Эдгар, не пышная великосветская свадьба, а брак по необходимости.
- Возможно Ваш пасынок? Брукхёрст находится всего лишь в тридцати милях от Мобли, если я не ошибаюсь?
На её лице застыло какое-то непонятное выражение. Ужас, неприязнь, отвращение? Он не мог сказать точно.
- Нет! - сказала она тоном, не допускающим возражения. - Я сказала нет, мистер Доунс. Нет! Со мной будет моя тётя. Она будет представлять мою семью. Она - единственная родственница, которую я желаю там видеть. И да, Летти, Вы обязательно должны поехать. Я не смогу пройти через это без Вашей поддержки. Я вообще не хочу этого, но мистер Доунс, как обычно, решил всё сам. Я выйду за него замуж, поскольку и Вы считаете, что это единственно верный выход, но он предупрежден и должен жить с этим. Однако Вы, Летти, обязательно должны сопровождать меня в Мобли.
- Ты предложила мистеру Доунсу чашку чая, Элен? - спросила тётя, озираясь по сторонам.
- Нет, не предложила, - ответила леди Стэплтон. - Я пыталась избавиться от него, с того самого момента, как он появился у двери. Но он не уехал.
- Элен! – воскликнула миссис Кросс, явно опять испытывая неловкость. – Мистер Доунс, позвольте мне послать за чаем или кофе?
- Спасибо, мадам. - Он улыбнулся. - Но у меня есть дела, требующие моего внимания. Я увижу Вас обеих у моей сестры сегодня вечером? Мы сделаем там объявление и завтра же утром я займусь бумагами. Хорошего Вам дня, миссис Кросс. И Вам, леди Стэплтон. - Он поклонился дамам и надел пальто.
- Надо бы запомнить, - сказала Элен, - что всякий раз, когда я захочу избавиться от Вас, мне просто нужно предложить Вам чай. Это кажется, единственно-действенный способ.
Он улыбнулся ей, и уже покидая комнату, почувствовал себя неожиданно удивленным. В последний момент он увидел в её глазах что-то, что можно было истолковать как покорность судьбе. Его суженая, вскоре жена. Мать его ребёнка. Спускаясь по лестнице, Эдгар покачал головой, чтобы прояснить свои клубящиеся мысли.
* * *
Эдгар был рад снова оказаться на улице. Прибыв домой, он столкнулся с Корой и Фрэнсисом, которые только что вернулись с детьми с их обычной утренней прогулки.