Сумасбродные сказки о Клайде и его друзьях
(Написанные им самим, когда он подрос)
Fearlessly the idiot faced the crowd, smiling.
«Pink Floyd»
Часть первая,
В которой Клайд ходит вокруг да около, а потому он назовёт её
«Клайдовы хождения»
Как Клайд выбирал профессию
Жил-был мальчик Клайд. У него было два друга. Их звали Пан и Пани. Но Клайд нечасто с ними виделся, потому что они считали его слегка сумасбродным. Сам Клайд считал, что он куда нормальнее их.
Клайд вырос большим и высоким. Ну, так ему казалось. На самом деле, не такой уж он и высокий был. То есть, женщина среднего роста могла бы чувствовать себя рядом с ним комфортно.
Однажды Клайд вообразил, что он достаточно взрослый для того, чтобы решить, куда хочет поступать, и поступил на филологию. Весь первый курс Клайд привыкал к тому, что ничего не понимал. Он не мог постичь, о чём толковали преподаватели. Сначала Клайд подумал, что и сами преподаватели не понимают ничего. Но потом заметил, что они неплохо разбираются в филологии, и до Клайда дошло: идиот здесь он.
Клайд окончил первый курс, пребывая в шоке. Даже инопланетное бланманже, превращающее всех в шотландцев[1], не казалось ему столь удивительным. Ну а что тут такого, представьте себе абсурдистский сериал по мотивам филологии. Приходит лексикология в гости к фонетике и видит, что та пьёт какао с морфологией, пока синтаксис моет потолок тряпкой, украденной у диалектологии, которая сделала её из клочка ткани, оторванной от платья стилистики. Так тебе и надо, стилистика. Ты всегда была сучкой.
Клайд продолжил учёбу и понял, что второй курс ещё хуже.
Клайд закутался в долги и предпочёл заняться по-настоящему интересными делами: читал книги, которые нравились ему, смотрел добрые чёрно-белые фильмы, гулял, глазел на животных и людей, кушал. «Вот это другое дело!» - решил Клайд. Кушать ему понравилось особенно.
Клайду сообщили, что скоро его отчислят. «Ну, ничего себе!» - удивился Клайд, сварил себе лапшичку и улёгся перед телевизором, чтобы посмотреть передачу про грифонов.
В июне Клайд решил: «Надо самому разорвать отношения, прежде чем меня бросят». Тогда он пошёл в деканат и отчислился.
Клайд вернулся домой, к родителям, и пожил немного у них. Он встретился с Паном и Пани. Пан и Пани поглядели на Клайда и сказали:
- Ну ты и дурак. Тебе уже почти двадцать лет. А ты только кушаешь.
- Зато я кушаю вкусно, - резонно ответил Клайд. – И кто тут теперь дурак?
Вскоре родители заставили Клайда выбирать профессию снова. Клайд, читавший о пегасах, сказал:
- Нет.
- Что значит, нет? – пригрозила ему мама. – Ты хоть слышал, как я фразу сформулировала? Я употребила глагол в повелительном наклонении. Такое предложение не предполагает односложного ответа.
Клайд покуксился немного, но делать нечего: уехал он и снова поступил в университет. На сей раз Клайд стал изучать мифологию. И вдруг ему понравилось: он очутился среди людей, которые тоже верили в грифонов! И они стали варить лапшичку все вместе.
Как Клайд общался с соседом
Клайд, как ни странно, продолжал учиться в университете. Теперь он понимал немножко больше, чем обычно, но всё же испытывал слегка идиотические чувства.
Почитывал Клайд как-то «Сильмариллион». Ну, задали ему. Клайд пробовал начать несколько раз, с четвёртого у него получилось. Клайд решил это отпраздновать. Вместе со своим соседом по квартире он купил небольшую доску, повесил её на стену и стал расписывать родословную эльфов.
Соседа звали мистер Сэдмен. Он учился в том же университете и был немного старше Клайда.
Мистер Сэдмен смотрел, как Клайд суетится у доски, запутавшись в потомках Финголфина и Финарфина, и потягивал виски. С каждым глотком мистер Сэдмен слегка морщился, но не разбавлял.
Решив, что с него довольно, мистер Сэдмен поставил стакан на пол, улёгся на кровать и снова устремил взгляд на Клайда.
- А кто это там под Тургоном? – поинтересовался мистер Сэдмен.
- Это Идриль и Туор, а их сын – Эарендил, - взволнованно застрекотал Клайд. – Он женился на Эльвинг, дочери Нимлот и Диора, сына Берена и Лютиэн, дочери Тингола и Мелиан, а Нимлот была родственницей Келеборна, который женился на Галадриэль, то есть, Финголфин и Финарфин имели занимательные родственные связи…
- Я всего лишь спросил о Тургоне, - глубокомысленно заметил мистер Сэдмен.
- Понимаешь, если ты говоришь о Тургоне, ты говоришь о Гондолине, а раз ты говоришь о Гондолине, значит, ты вспоминаешь Маэглина, а потом ты думаешь об Аредель и Эоле…
- Я не думаю ни – о – чём, - мистер Сэдмен благородно скрестил ноги.
- А ведь Аредель близко общалась с феанорингами и уехала из Гондолина как раз для того, чтобы встретиться с ними, однако напоролась на Эола…
- Некоторые думают так много, что тупеют, - произнёс мистер Сэдмен. – Но даже не понимают этого. Они считают: раз они думают, то и мыслят. А ведь так можно решить, что ты поэт. И всё, и ты уже бессмысленный человек.
- Если бы Аредель не встретила Эола, то, может быть, Гондолин бы и не пал, ведь тогда не родился бы Маэглин. Но ведь тогда Эарендил мог и не встретить Эльвинг, не родились бы Элронд и Элрос, и, может быть, Эарендил не поплыл бы на запад…
- А если человек пишет стихи, - протянул мистер Сэдмен, - то с ним бесполезно разговаривать. Он упёрся в убеждение о собственной гениальности и прикрылся идеей о «божественной сущности искусства».
- Если бы Эарендил не уплыл на запад, то валар могли бы так и просидеть в Валиноре, и Мелькор продолжил бы шалить. А мне понравился Мелькор! То есть, он, конечно, зараза, но ведь неплохо начинал! Надо было только хорошенько подумать, прежде чем нападать на Древа с Унголиант…
- И всё, конец, - вздохнул мистер Сэдмен. – Пропал человек. А почему? А потому что слишком много раздумывал над всякой чушью. И превратился в пафосную кучку банановых шкурок.
- Это было, конечно, очень эффектно и вполне в стиле Мелькора, но только бредово до одурения! И Финвэ зачем понадобилось убивать-то? Ведь если бы Мелькор просто стащил сильмариллы, то Феанор мог и не орать об этой своей сумасшедшей клятве…
- Поэтому лучше просто не лезть туда, - проговорил мистер Сэдмен. – Не лезть в поэзию и не мучить людей своими бездарными стишками. Современная поэзия настолько вторична, что уже даже третична, это известно.
- А страдали-то кто, страдали дети Феанора! И заодно заставляли страдать всю Арду. Впрочем, странный героизм Маэдроса так и остался неясен мне. То есть, Маглор сумел просто выкинуть сильмарилл, а Руссандол – нет? Или Майтимо считал себя более виноватым? Но уж с Феанором Нельяфинвэ точно не сравнится!
- Вот я и не лезу туда, - мистер Сэдмен грациозно закурил. – Толку-то никакого. Проза куда объёмнее и глубже. Она не зависит от минутных трепетаний мысли. Проза может вместить в себя идеи полностью.
- Но почему валар позволили Майрону остаться в Средиземье? Подумали, что без Мелькора веселье закончится, и хоть кто-нибудь должен обеспечивать приключения всем народам, а вот этот майа ничего, справится?
- Поэтому мне не слишком хочется думать, - заключил мистер Сэдмен. – Хотя, может быть, это всё-таки Лоусонс? Наверное, надо было разбавить.
- Но без Мелькора и вправду стало как-то грустно. Когда Бауглира выбросили из мира, я откровенно расстроился. Манвэ наконец-то догадался действовать активно, ведь до этого только Ульмо интересовался делами Белерианда. Почему, интересно, Мелькор не предвидел этого?
- Потому что непросто знать о том, что происходит в Валиноре, когда ты зарылся в подземельях Ангбанда, - сказал мистер Сэдмен. Он затушил сигарету, поняв, что сейчас раскашляется и пошатнёт свою репутацию (потому что курил мистер Сэдмен ну разве что на публике). – У тебя там ошибки на доске. Келебримбор – сын Куруфина, а не Карантира. И жена Финарфина – Эарвен, а не Индис; Индис – вторая жена Финвэ.
- Да, мистер Сэдмен, надо было разбавить.