Все, что рассказывается о колдунах и колдуньях, переносившихся на шабаши, признается за вымысел; и действительно известно много случаев, которые доказывают, что эти колдуны и колдуньи в то время, когда они воображали, что присутствуют на шабашах, на самом деле оставались у себя дома, в своих спальнях, в своих постелях. Они натирали себя известной мазью, которая усыпляла их и делала их бесчувственными, и в этом-то состоянии обморока они и воображали, что уносятся на шабаши и видят и слышат все, что там происходит.
В сочинении под названием «Malleus Maleficarum» (молот против колдунов) читаем, что одна женщина, арестованная инквизиторами, созналась, что она действительно может телесным образом переноситься всюду, куда только захочет, как бы ее ни задерживали и как бы далеко ни были те места, куда бы она захотела перенестись. Инквизиторы велели ей перенестись в известное место, говорить там с известными лицами и потом дать им отчет о своем путешествии: она согласилась. Ее отвели в одну комнату; здесь она вдруг упала, как мертвая: стали ее трясти, она оставалась совершенно без всякого движения, без всяких чувств: стали жечь ей ногу зажженной свечей, она не почувствовала и этого. Спустя короткое время, она пришла в себя и стала давать отчет относительно своего похождения, причем она заметила, что с большим трудом совершила путь. Инквизиторы спросили ее не чувствует ли она чего на своей ноге: она отвечала, что со времени возвращения чувствует на ней сильную боль, но не знает от чего она. Тогда инквизиторы объявили ей, в чем дело, сказали ей, что она вовсе не оставляла своего места, что боль, которую она чувствует на ноге, от того, что во время ее мнимого отсутствия ей жгли свечей ногу. Когда таким образом ее заблуждение было доказано в ее собственных глазах, она признала обман, просила о прощении и публично обещала вперед не подвергаться преступному самообольщению.
|
|
Некоторые другие историки[232]рассказывают, что будто силой известной мази, которой натирали себя колдуньи, они действительно могли переноситься на шабаши. Торквемада со слов Павла Грилледа рассказывает, что один человек, подозревая свою жену в колдовстве, захотел узнать, действительно ли она переносится на шабаши и каким образом она это делает. Он стал за ней внимательно следить и однажды увидел, что она, натершись какой-то мазью, вдруг приняла вид птицы, улетела и не возвращалась до самого утра, когда она опять вдруг очутилась подле него. Он обратился к ней с расспросами, на которые она не хотела отвечать; наконец он сказал ей, что он сам видел все, что она делала, и палкой заставил ее открыть ему свою тайну и допустить его самого на шабаши. Придя на шабаш, он вместе с другими сел за стол; так как все, что подавалось на стол, было не солоно, он потребовать соли; долго соли не приносили; наконец, когда он получил солонку, он сказал: слава Богу, что я вижу наконец соль, — в ту же минуту он услышал сильный шум, и все собрание исчезло. Он очутился один в поле, между горами, донага раздетым. Он увидел, что он на 33 часа расстояния от своего дома. Кое-как добрел он домой и рассказал обо всем случившемся инквизиторам: инквизиторы арестовали его жену вместе с другими соучастниками, и виновные были наказаны по заслугам.
|
|
Тот же автор рассказывает, что одна женщина, унесенная утром по воздуху злым духом с шабаша, вдруг услышала ангельский голос, и тотчас демон ее бросил и она упала в терновый куст на берегу реки; она была нагая, растрепанные волосы разбрасывались по плечам и груди. Тут она увидела мальчика, который, после долгих с ее стороны просьб, отвел ее в близлежащее село, где был ее дом. После долгих отказов, она наконец открыла мальчику свою тайну, но просила его не разглашать того, что он слышал. Не смотря на это, тайна её разгласилась.
Если верить всем подобным рассказам, которых имеется бесчисленное множество, в таком случае конечно нужно бы признать, что колдуны и колдуньи действительно переносились на шабаши; но приняв во внимание другие факты, которые очевидно доказывают, что они странствовали только в своей собственной голове, в своем воображении, — нужно положительно сказать, что все, что рассказывают об этих путешествиях, было не более, как действием развращенного воображения, что эти колдуны и колдуньи только воображали, что они странствуют, тогда как на самом деле они оставались на одном и том же месте. Так как это самообольщение производится их воображением, то по его же влиянию эти лица так упорно стоят в своем заблуждении и склоняют к заблуждению других. Магия и волшебство всегда суть ничто иное, как произведения развращенного воображения. Люди, занимающиеся ими, всегда бывают заражены безбожием, развратом, страстью воровства и всеми другими пороками человеконенавистничества.
Некоторые полагали, что в виде колдунов и колдуний, странствующих на шабаши, являлись сами демоны для того, чтобы таким образом вовлечь в обман тех, кому они являлись, между тем как те лица, в виде которых они являлись, преспокойно спали у себя дома. Но это объяснение дела представляет такие же или даже еще большие трудности для понимания, чем то мнение, против которого оно направлено. Слишком непонятно, как и зачем демон принимает вид колдунов и колдуний, пьет, ест, и все это только, для того, чтобы убедить некоторых невежд в действительном существовании колдунов и колдуний. Какая для него выгода порождать и поддерживать в людях это заблуждение?
|
|
Рассказывают между прочим[233], что Герман, епископ Авксерийский, проезжая через одну деревню своего диоцеза и приняв здесь собранную для него подать, между прочим заметил, что в том месте, где он остановился, готовится большой ужин. Когда он спросил, не ожидается ли здесь общество, ему отвечали, что ужин готовится для добрых женщин, совершающих ночные путешествия. Св. Герман понял, в чем дело, и решился изобличить ведьмовские проказы. Спустя некоторое время, он увидел множество демонов, явившихся в образах мужчин и женщин, которые в присутствии его сели за стол. Герман спросил домашних, знают ли они этих людей; ему отвечали, что это такие-то и такие-то из соседей; пойдите, сказал им святитель, в их дома и посмотрите, не там ли они. Пошли и увидели, что все эти люди спят у себя дома. Герман произнес заклятия на демонов и заставил их открыто сознаться, что они обманывают людей, что они сами являются в виде переносящихся на шабаши колдунов и колдуний, стараясь таким образом убедить людей в действительном существовании этих последних. Демоны повиновались и исчезли посрамленные.
Это событие записано в древних манускриптах, рассказывается у Иакова de Voragine, у Петра Наталиса, у св. Антоника, в древних как печатных, так и рукописных требниках Авксерийских. Я не согласен признать этот рассказ справедливым, я нахожу его вымышленным. Но он доказывает, что те, которые его записали и списали, были того убеждения, что ночные путешествия колдуний по шабашам суть не более, как один обман со стороны демона. В самом деле, всё, что рассказывается об этих путешествиях, — не может быть объяснено независимо от участия демона; к этому присоединяется еще расстроенное воображение, развращенность и предрассудочность самих людей и наконец, пожалуй, какая-нибудь мазь или порох, которые раздражали мозг и возбуждали бред, соответствовавший действительному расположению тех лиц, которые ему подвергались. — У Иоанна Баптисты Порты[234], у Кардана и других можно видеть, как приготавливалась эта мазь, которой натирались колдуны для того, чтобы переноситься на шабаши; она не производит никакого другого действия, кроме того, что усыпляет человека, расстраивает его воображение, заставляет его воображать, будто он совершает длинные путешествия, тогда как на самом деле он в это время находится в глубоком сне.
Отцы Парижского собора, бывшего в 829 г.[235], говорят, что волшебники и все подобные люди суть служители и орудия демона в выполнении его адских замыслов, — что они посредством известных напитков возбуждают в людях нечистую любовь, что существует убеждение, будто они могут портить воздух, производить бури и грозу, предсказывать будущее, портить плоды и др. Отцы собора определили, что относительно этих людей должны быть со всей строгостью выполняемы те законы, какими постановлены против них правительствами, должны быть выполняемы тем с большей строгостью, что эти люди очевидно отдают себя на служение демону: manifestius avsu nefando el temerario servire Diabolo non metuunt.
Шпренгер рассказывает в упомянутом уже сочинении — Malleus maleficarum: в Швабии один крестьянин со своей восьмилетней девочкой был в поле и, жалуясь на засуху и жар, сказал:
— Aх, когда уже это Бог пошлет дождя!
Девочка тотчас сказала на это, что она сама может, если ему угодно, произвести дождь.
— Кто же тебя изучить этому секрету? — спросил отец.
— Меня научила этому моя мать, отвечала она, только она велела, чтобы я никому об этом не сказывала.
— Как же она научила тебя этому?
— Она водила меня к одному человеку, который теперь является ко мне всегда, когда только я его позову.
— И ты видела этого человека?
— Да, — сказала девочка, — я часто видела у моей матери много мужчин, и одному-то из них она меня и поручила.
— Как же ты можешь сделать, чтобы дождь шел только на одном нашем поле?
— Я потребую только немного воды.
После этого они пошли к ближайшему ручью; и как только девочка во имя того, кому поручила ее мать, потребовала воды, тотчас на поле этого крестьянина полился сильный дождь. — Узнав таким образом, что его жена колдунья, крестьянин объявил об этом инквизиторам, и она была приговорена к сожжению; а девочка была перекрещена и освящена, и с этих пор потеряла способность производить дождь. Конечно, рассказ о дожде так же нелеп, как и рассказ о шабашах.