Гектор Боеций (Boethius)[242]в своей истории Шотландии, повествуя о короле Дюффе, приводит замечательный факт, который мы приведем здесь. Дюфф однажды подвергся опасной болезни, неизвестной докторам; он был изнуряем продолжительной лихорадкой, проводил ночи без сна, все более и более худел, каждую ночь подвергался сильной испарине, и наконец до того ослабел, и так крепко заснул, что близок был к смерти, самый пульс прекратил биение. Употреблены были всевозможные старания к излечению, — и все было напрасно. Отчаявшись в выздоровлении короля, решили, что причина болезни — злодеяние. Жители шотландской провинции Мурро (Murrah), убежденные в том, что болезнь скоро низведет короля в могилу, возмутились.
В это же время разнесся слух, что короля посвятили смерти (begaubert) колдуньи, живущие в Форpе (Forres), городке северной Шотландии. Отправлен был отряд войска арестовать волшебниц, — который в захватил их врасплох — на месте преступления в их жилище, где одна из них держала на огне восковое изображение короля Дюффа. Это делала она по чародейской формуле, по которой, по мере того, как изображение расплавлялось, король должен был терять силы, — и наконец умереть, как только изображение совершенно расплавится. Колдуньи на допросе показали, что они были подкуплены на такое злодеяние жителями провинции Мурро. которые, желая поднять бунт, только и ждали смерти короля.
Колдуньи были сожжены, а король, почувствовав себя лучше, через несколько дней совершенно выздоровел.
То же самое передает в своей истории Шотландии и Буканан, замечая при этом, что этот факт передан ему старожилами Voreltern[243]. Он относит время царствования короля Дюффа к 960 году; дополнявший эту историю примечаниями замечает: «подобный обычай посвящения к смерти известен был и римлянам, как видно из сочинений Bиpгилия и Овидия», на которых мы уже указывали. Но дело не в том, кому известен был этот обычай, а в том, что все рассказы о нем весьма подозрительны не потому, чтобы не было волшебников или волшебниц, которые подобными средствами старались лишить известных лиц, и успех в этом случае приписывали дьяволу, но потому, что они нисколько не заслуживают доверия, так как от этих заклинаний не было никаких последствий. Имели ли эти чародеи возможность посвящать всех, кого хотели, и был ли кто-нибудь в безопасности от них? Если они могли предавать смерти медленным огнем, то могли ли они прекращать жизнь вдруг, и если могли, то почему не прекращали вдруг, когда бросали в огонь восковое изображение? Кто мог дать эту силу дьяволу?
|
|
Г. де Ст. Андре (Andre), королевский врач, в своих письмах: «О колдовстве», признав истинными успехи смертного заклинания, старался объяснить их истечением жизненных духов. Эти духи, по его мнению, исходя от волшебников или волшебниц, и соединяясь с частицами воска и атомами огня, переходят на лице, подвергшееся злодеянию, и производят в нем тяжелые ощущения воспаления или боли, — более или менее, смотря по силе действительного жара, от которого расплавляется изображение. Взгляд этого ученого, по моему мнению, не основателен: лучше отвергать успех этих злодеяний, ибо если бы они были возможны, то они непонятны были бы для «физики» и могли бы быть приписаны только демону.
В истории архиепископов Трирских находим странный рассказ о смерти архиепископа Эбергарда, из рода Пфальцграфов Рейнских, скончавшегося в 1067 году. — вскоре после того, как он угрожал изгнать из города иудеев, если они в назначенный срок не примут христианства. Почти в отчаянии от такого несчастья, иудеи обратились за советом к одному клирику, который за золото сделал им восковое изображение Эбергарда. Положив его на светильне, евреи начали нагревать в то именно время, когда прелат начал торжественно совершать Св. Крещение. Во время этого святого таинства восковая статуя расплавилась в половину — и Эбергард почувствовал себя чрезвычайно слабым; поспешил в ризницу, и в ней предал дух свой Богу.
|
|
Папа Иоанн XXII, в окружных посланиях в 1317 году жаловался на то, что безбожники несколько раз покушались на его жизнь подобными средствами, — и был убежден, что только особенное покровительство Божье предохранило его от этих посягательств на его жизнь. «Мы, писал он, извещаем вас, что против Нас и некоторых Наших братий, кардиналов, возмущаются некоторые изменники, приготавливают напитки и изображения с намерением лишить Нас жизни, на которую часто покушались; но Бог Нас хранит. Дано 17 июля».
17 февраля Папа поручил некоторым доверенным лицам вести процесс против этих отравителей. По этому случаю он написал послание к Варфоломею, епископу Фрейскому, своему преемнику по папской кафедре и Петру Тессьеру, доктору декреталий[244]и, впоследствии, кардиналу. В послании было сказано: «До нашего сведения дошло, что Иоанн Лиможский, Яков Крабансон, Иоанн д’Адаман (d’Adamant) и многие другие из постыдного любопытства предались некромантии и другим искусствам чародейства, о которых имеют под руками книги; они употребляют магические зеркала и освященные по-ихнему изображения; а также, вращаясь на круге, часто вызывают злых духов, с целью силою чародейства посвящать смерти людей и причинять болезни, сокращающие их жизнь. Иногда они в зеркале, круге, или кольце заклинают демонов, чтобы они отвечали им на вопросы не только о прошедшем, но и будущем. Они утверждают, что они производили в этом отношении много опытов, и, не колеблясь, уверяют, что они могут сокращать, удлинять, или совершенно отнимать жизнь, а также причинять различные болезни не только посредством известного напитка и пищи, но и простыми словами».
|
|
22 апреля 1317 года Папа поручил исследовать, затеянное против него и его кардиналов колдовство епископу Рьецскому (в Провансе во Франции), Петру Тессьеру, Петру Деспре (Despres) и двум другим. Поручая это дело, он сказал: «отравители приготовили напиток, и хотели отравить им Нас и некоторых кардиналов; когда же им не удалось угостить Нас этим напитком, то они сделали восковые изображения под Нашими именами, и эти изображения заклинали чародейской формулой с тем, чтобы посвятить Нас смерти, но Бог сохранил Нас, и эти три изображения в Наших руках».
Описание подобного злодеяния находим и в письме Вильгельма де Годин — кардинала, епископа Сабинского, писанном инквизитору Каркассонскому спустя три года. В этом письме говорится: «Папа поручает тебе произвести следствие над теми, которые 1) приносят жертву дьяволам, поклоняются им и вполне верны им потому, что дают им во свидетельство верности написанную бумагу, или что-нибудь другое; 2) заключают с дьяволами тесную дружескую связь, получают от них изображение или что-нибудь другое для заклинания дьяволов, или для совершения злодеяния через вызов дьявола; 3) злоупотребляя таинством крещения, изображения из воска или другого вещества крестят во время вызова дьявола, или злоупотребляют священной гостьей для совершения своих злодеяний. Ты поступи с ними, как с еретиками: Папа дает тебе на это полное право. Дано в Авиньоне 22 августа 1320 г.»
Во время процесса против Энгеррарда (Enguerrard) де Мариньи (de Мarigny), колдун был пойман врасплох в то время, как он изготовлял восковые изображения Людовики и Карла Валуа; он сознался, что намерен был проколоть или расплавить эти изображения, чтобы посвятить смерти упомянутых лиц.
О графе Руджиери из Флоренции, великом безбожнике и явном чародее рассказывают, что в его доме была секретная комната, в которой он однажды заперся и проколол булавкой восковое изображение короля, — и, в надежде, что государь этот непременно лишится жизни вследствие совершенного расслабления, — проклял его и страшною чародейской формулой посвятил смерти.
Имели ли успех или нет эти заклинания, восковые изображения и чародейские слова, — во всяком случае они доказывали веру в них, злое желание колдунов, и боязнь, что эти заклинания могут иметь успех; в самом деле достаточно было одного опыта открытого, чтобы колдуна все боялись.
Невежество в естествознании признавало тогда многие естественные явления природы за сверхъестественные, — и приписывали колдовству то, что может быть объяснено естественным образом.
Но если строже исследовать дело, то вместо чародейств останутся только простые отравления ядом, соединенные с суеверием и обманом. Все, что мы говорили о чародеях и чародейских формулах, о смертных посвящениях или, правильнее, заклинаниях и о волшебных изображениях — все эти рассказы ничто иное, как произведения невежества и суеверия. Отъявленных негодяев, которые по злобе к соседям отравляли их самих или их домашний скот посредством ядовитых составов, невежество и суеверие считало колдунами, которые будто посредством чертовских чар могут вредить и вредят своим недругам. Если же мнимые колдуны и делали что-нибудь похожее на восковые изображения, то они также жалко обманывались, как и те суеверы, которые боялись этих волшебных изображений, которые как такие, не приносили никому вреда, кроме напрасной потери со стороны тех, которые занимались изделием их, и пустой тревоги со стороны суеверных и невежественных трусов.
Некоторые шарлатаны самым недобросовестным образом пользовались доверием суеверных невежд. Известно из сочинения Олая Магнуса, что финляндцы, будучи еще в язычестве, продавали матросам ветры, т. е. дело состояло в том, что они давали им канаты с тремя узлами, уверяя, что если развяжут первый узел, то произойдет легкий ветер, благоприятный; если второй, произойдет ветер более сильный; если третий, то поднимется опасная буря. Таких обманов было очень много. К таким обманщикам, которые говорили, что имеют общения с нечистой силою, относится мнимый маг Гокке, историю которого мы сейчас расскажем.