сочетания позволяли выразить более сложные отвлеченные понятия, связанные по смыслу с простейшими знаками, их образующими. Например, знак «светлый», «ясный» (мин明) образован путем сочетания жи («солнце» 日) и юэ («луна» 月), а «лес» (линь林) в своем составе имеет два знака «дерево» (му 木).
Бросается в глаза то обстоятельство, что чтение полученных таким образом иероглифов никоим образом не связано со знаками, их породившими. Так, иероглиф «лес», будучи образован из сочетания двух «деревьев», должен был бы по логике вещей читаться как муму, однако ничего такого не произошло.
Крайняя ограниченность существующих в китайском языке слогов для чтения иероглифов привела к тому, что громадное количество отвлеченных понятий, требующих своего письменного обозначения, получали такое по знаку, читающемуся сходным образом, но - с добавлением иероглифического элемента, обособляющего данный знак от его прототипа. Так, иероглиф «лев» (ши狮) был образован от иероглифа «наставник» (ши师), но с добавлением слева знака «собака». С другой стороны, существует значительное количество иероглифов, образованных путем смыслового соединения нескольких знаков в единое целое.
Но подавляющее большинство иероглифов образовано по принципу, представляющему из себя комбинацию двух первых: к заимствованному по сходности чтения для обозначения другого понятия знаку добавлялся знак-определитель, делающий значение иероглифа более ясным. Этим способом созданы иероглифы, состоящие из явно выраженных двух частей: определяющей класс знака и используемой для аналогичной цели во многих других иероглифах и получившей название «ключевой знак» или просто «ключ»; и второй, так сказать «фонетической», указывающей на чтение иероглифа. Всего ключевых знаков в современном китайском языке насчитывается 214.
Хорошим примером такого «ключевого» иероглифо- образования может быть история со знаком яо, используемым для обозначения народности, населяющей
юг современного Китая. В древности считалось, что центр мира, и соответственно, цивилизации, мудрости и знания, расположен там, где находится Китай - Срединная Империя, Чжунго. Жившие окрест народы а priori считались варварами, ничего не знающими о правильном устройстве государства, семьи и о фундаментальных принципах мироустройства. Так вот, южные народы, насаждению среди которых правильного порядка посвятил значительное время и усилия, а также и государственные средства ни один китайский властитель, первоначально в письменных источниках назывались мояо, что, видимо, являлось попыткой транскрипции яоского слова на китайский язык. В таком виде это название сохранилось до времени правления династии Юань (1271-1368), когда к иероглифу яо был добавлен ключевой знак «собака», что явилось, как считают китайские этнографы, выражением презрительного отношения императорского двора к этим самым южным варварам. В 1911 году, после буржуазной «синьхайской» революции, дабы отстоять человеческое достоинство этого незаслуженно обиженного и угнетенного народа ключевой знак заменили на ключ «человек», а после 1949 года, т. е. после основания КНР и благополучного перехода к планомерному строительству светлого будущего под руководством коммунистической партии, иероглиф претерпел окончательное, существующее и поныне начертание: ключ «человек» был заменен на ключ «нефрит» - по всей вероятности, чтобы яо еще сильнее почувствовали, как о них заботятся в Пекине и какую непреходящую ценность они представляют для страны.
Так в общем обстоит дело с китайской иероглификой. Главное же, на что мы должны здесь обратить внимание: китайские иероглифы ни в коем случае не являются
буками, слогами, из которых складываются слова, но обозначают понятие или предмет. В отличие от большинства других языков в китайском нет двусложных или многосложных коренных слов. В нем нет слов, образованных посредством присоединения суффиксов или изменяющихся при помощи суффиксов. Грубо говоря, определить, какой частью речи является данное слово, в китайском языке возможно главным образом по тому месту, которое данное слово занимает в предложении. Китайское слово не содержит в себе никаких грамматических показателей, не дает информации ни о роде (за очень редкими исключениями, представляющими собой нововведения новейшего времени), ни о числе, ни о падеже, ни о виде, ни о каких-либо других грамматических показателях.
Зато в китайском языке особое значение приобретают другие формы объединения понятий. Например, предметы объединяются в не совсем привычные для нас группы: плоские, например - листы бумаги; длинные или продолговатые - веревки, дороги; предметы, у которых можно найти что-то, что напоминает ручку и т. д. Таких групп множество, и для каждой существует свое счетное слово. Доходит, правда, до смешного: для всех животных определено счетное слово чжи, однако собаки при этом считаются на ба, «ручки» (и ба гоу, «одна собака»), а кошки - на гэ, «штуки». Сами китайцы, впрочем, тоже часто не помнят всего великого множества счетных слов, и тогда, особенно в разговорной речи, на помощь приходит универсальное счетное слово гэ, «штука».
Что же до фонетики, то главную трудность для европейца в китайском языке представляет существование в нем так называемых тонов. Нельзя сказать, что тоны являются исключительной особенностью китайской
фонетики, однако, именно здесь они приобретают неповторимый и значительный смысл. Крайне ограниченное число слогов, которыми могут читаться бесчисленные иероглифы, увеличивается именно за счет той тональности, в которой слоги произносятся. В нормативном варианте современного китайского языка, основанном на северном диалекте и принятом в континентальном Китае в качестве государственного стандарта, насчитывается около четырехсот слогов, для которых различают четыре тона: ровный, восходящий, нисходяще-восходящий и нисходящий. Хрестоматийный пример различия значения слова в зависимости от тона, часто приводимый в учебниках для начинающих таков. Слог ма, будучи прочитан последовательно в каждом из указанных тонов, образует следующую замечательную смысловую последовательность: «мама», «конопля», «лошадь», «ругань». Как видим, отличия действительно значительны.
Весьма важно то, как и на чем писали и пишут китайцы. Если не возвращаться к упоминавшимся черепашьим панцирям, то следующим материалом для письма, оказавшим значительное влияние на последующее его развитие, были узкие длинные бамбуковые дощечки, на которых писали сверху вниз. Именно форма этих дощечек и определила направление и расположение записей на столетия: писали вертикально сверху вниз и справа налево; только стремление к светлому будущему заставило китайцев на континенте начать писать по-другому, выводить горизонтальные строчки. Однако образованный человек (или тот, который образованность хочет показать) пишет сверху вниз и справа налево до сих пор. И действительно, в таком расположении текста есть некая внутренняя магия.
. Первоначально на бамбуковых дощечках записывались, по-видимому, распоряжения правителя; древнейшие образцы таких дощечек датируются V—III веками до нашей эры. Технология изготовления бамбуковых дощечек для письма была следующей. Бамбук распиливался на куски соответствующей длины, которые потом расщеплялись на планки, с планок соскабливали верхний слой и сушили на огне. Полученные дощечки имели обычно около одного сантиметра в ширину; в высоту на одной табличке помещалось в среднем до шестидесяти знаков.
Исписанные дощечки соединяли вместе с помощью шнурков, продеваемых в специально просверленные отверстия. Затем текст свертывался, и получалась связка. Несколько связок образовывали книгу. Книги были, как это можно себе представить, достаточно громоздки и неудобны. Мудрецы и ученые в путешествиях возили книги за собой на телегах. В исторических анекдотах часто именно телегами измеряется образованность того или иного персонажа.
Пытливый китайский ум не мог долго мириться с таким безобразием, и вскоре на смену бамбуку пришел легкий и удобный шелк. Для записи брали шелка шириной до тридцати сантиметров, в длину - по необходимости. К одному концу шелка прикреплялся специальный круглый деревянный стержень, на который «книгу» наматывали. После того, как с записью книги было покончено, и она вся находила себя вокруг стержня, свиток помещали в футляр и перевязывали красивой ленточкой. Именно свиток на долгие века стал основной единицей существования книги.
Ежели свитков в книге получалось больше чем один, а так случалось часто, то их складывали вместе в особый футляр, а название сочинения писалось на его боку.
Китайская рукопись в форме свитка-цзюаки, намотанная на деревянный стержень и перевязанная шнурком. В левом верхнем углу изнаночной стороны рукописи обычно помещали название сочинения.
Компактно, легко и удобно. Интересно при этом отметить, что некоторое время шелк и бамбук существовали параллельно как материалы для письма: в одном из старинных погребений были найдены куски шелка со списками различных сочинений, копирующие тексты на бамбуковых дощечках; шелк предварительно был даже расчерчен красными полосами на вертикальные строки.
Вскоре в качестве материала для письма в Китае появилась бумага. Традиция приписывает ее изобретение Цай Луню, жившему во II в. н. э., однако археологические свидетельства со всей очевидностью показывают, что бумага была известна в Китае еще раньше, по крайней мере в II—I вв. до н. э., и Цай Лунь, по всей видимости, просто внес достаточно существенные изменения в рецепт ее изготовления, а также предоставил результаты своей деятельности императорскому двору. Долгое время бумага спокойно сосуществовала с бамбуковыми дощечками и шелком, причем сила традиции была так велика, что состоятельные слои общества из имеющихся трех видов материалов для письма предпочитали дощечки и шелк, а к использованию бумаги прибегали только в крайних случаях, когда к тому их вынуждали обстоятельства.
Массовое использование бумаги началось в Китае лишь в V в. В книжном деле бумага стала главным материалом только в X в., с массовым распространением ксилографии. Археологи располагают достаточным количеством образцов, чтобы можно было сделать вывод о том, что в это время в Китае производилось достаточное количество разных сортов бумаги - от низкосортной и грубой, использовавшейся для незначительных ежедневных надобностей или деловых документов, до высококачест- венной и достаточно дорогой. В частности,
в последней четверти V в, появляется бумага, подкрашенная желтым (интенсивность этого цвета варьировалась с течением времени) и обладающая особой прочностью, плотная и очень ровная по толщине; на бумаге такого сорта были переписаны многие классические буддийские и даосские сочинения. К X в. - времени правления династии Сун - относятся, видимо, и первые общегосударственные стандарты производства бумаги, иначе чем можно объяснить удивительное единообразие ее образцов, произведенных на протяжении более чем двух столетий?
Китайцы писали (и некоторые до сих пор пишут) кистью. Прежде, в глубокой древности, надписи делались путем процарапывания бороздок на костях с последующим втиранием в эти бороздки красящего вещества. Позднее появилась кисть, но ее история также уходит корнями в глубокую древность. Первые образцы писчих кистей были обнаружены в погребениях периода Чжаньго (475-221 гг. до н. э.) - в то время кисть представляла собой тонкую бамбуковую трубочку, поверх которой была закреплена собственно кисть из заячьей шерсти. Позже, при династии Хань, кисть была несколько видоизменена: заячью шерсть начали вставлять между четырьмя тонко оструганными палочками, соединенными с помощью надетого на них колпачка с одной стороны и обвязанными с другой; для придания прочности шерсть покрывалась тонким слоем лака.
В более позднее время кисть получила такой вид, какой мы знаем сегодня, и- производство кистей для письма заняло достойное место в кругу национальных ремесел. В IV в. сведения о кистях и способах их изготовления уже стали предметом теоретических обобщений; знаменитому каллиграфу и поэту Ван Си-чжи (321-
379) принадлежит сочинение «Трактат о кистях» (Би цзин). В нем перечислены различные виды писчих кистей, начиная с династии Хань. Из этого сочинения мы узнаем, что центральный стержень кисти делался более упругим при помощи добавления в него особо жестких волос, прочее изготавливалось из более мягкой, как правило, заячьей шерсти, и хотя нам известны образцы кистей, изготовленных из шерсти белки и даже орангутанга, знатоки отдавали безусловное предпочтение шерсти заячьей. Рукояти кистей также бывали разные - от простых бамбуковых до инкрустированных перламутром, резных, и даже из золота.
Известны и династии кистеделов, пользовавшиеся широкой популярностью и передававшие свое умение из поколения в поколение. Хорошая кисть ценилась очень высоко. Изготовленные в Поднебесной кисти пользовались большой популярностью в сопредельных странах: «Кисти раскупают столь стремительно, что даже наполовину лысая кисть почитается удачным приобретением», - замечал китайский литератор XII века Чжу Юй.
Помимо кисти для письма китайцы использовали тушь. Трудно сказать, когда именно в Китае стала применяться тушь, однако несомненно, что надписи на бамбуковых пластинках периода Чжаньго были выполнены именно тушью. Тушь существовала преимущественно двух цветов: черного и красного (киноварь). Черная тушь использовалась как правило для записи текста, а красной производилась его разметка. Необходимость разметки проистекала из того, что старый рукописный китайский текст писался без разделения на фразы и абзацы; аналогичный порядок соблюдался также и после возникновения и развития книгопечатания. Поэтому при чтении возникала вполне закономерная проблема
разделения текста на фразы. Вот и приходилось размечать часто читаемые тексты, главным образом посредством выделения маленькими красными кружочками смысловых кусков. Также красной тушью пользовались для внесения в текст исправлений или, например, для обозначений ошибок в экзаменационных работах.
Китайская тушь существовала и существует в виде сухих прессованных брусков, основным компонентом которых является сажа, получаемая от сжигания сосновых дров. Подробный рецепт приготовления туши приводит автор V в. Цзя Сы-се. Для приведения туши в рабочее состояние использовались специальные тушечницы - как правило, каменные, имеющие небольшое углубление, куда наливалось небольшое количество воды, и где растиралась сухая тушь. Тушечницы, кстати, тоже быстро стали объектом искусства - в музеях можно увидеть поистине потрясающие образцы, украшенные узорами, каллигра- фическими надписями, благопожелательными изобра- жениями и просто отдельными иероглифами. В тушечнице ценили в первую очередь ее долговечность, и прослав- ленные китайские династии тушечницеделов известны в первую очередь не столько внешней отделкой своих изделий, но прежде всего тем, что их тушечницы прошли сквозь века и руки поколений книжников с минимальным для рабочих возможностей уроном. Имена этих мастеров мы знаем ныне по оставленным ими на своей продукции клеймам, а также из сочинений современников и благодарных потомков.
Культ письменного слова и стремление довести до предельного изящества предметы письма привели к тому, что тушь, кисть, бумага и тушечница получили в старом Китае название Сы бао, что значит «Четыре драгоценности». Образованные люди носили «четыре драгоценности» на поясе, всегда под рукой.
В прямой зависимости от того, как и на чем писали китайцы, находится и развитие и изменение китайских почерков. Так называемое «головастиковое письмо» (кэдоу цзы), стиль письма глубокой древности, по виду напоминающий головастиков, в археологических находках не обнаружен и является чисто гипотетическим. Следующие за ним древнейшие стили письма да чжуань («большая чжуань») и сяо чжуань («малая чжу-ань») имеют прямые аналогии на древних находках: да чжуань («великая печать») - стиль надписей на древних бронзовых сосудах и на костях, таких знаков известно не так много; сяо чжуань («малая печать») - упрощенная чжуань, что было связано, по всей вероятности, с внедрением туши и деревянной палочки в качестве материалов для письма, его распространение относится к VII-VIII вв. до н. э.
Несколько позже, при династиях Цинь и Хань сформировался и распространился повсеместно стиль письма под названием лишу («канцелярское письмо»). Первоначально так писали на бамбуковых планках и шелке, позже стали писать на бумаге. Почерк этот в целом характеризуется энергичным нажимом и на вертикальных, и на горизонтальных чертах, отсутствием плавных переходов на изломах черт и тяготением всего иероглифа к квадрату, вытянутому, впрочем, слегка по горизонтали. Одним из признанных мастеров этого стиля является уже упоминавшийся Ван Си-чжи, что не помешало ему создать скорописный стиль письма, также весьма распростра- ненного - цаошу («травяное письмо», действительно несколько напоминает спутанные между собой стебли трав). Вообще ко времени правления в Китае династий Хань и Цинь относятся сведения о восьми существовавших тогда почерках написания иероглифов (в том числе кэфу, «письмо для резных бирок»; чуншу, «насекомоподобное письмо»;
муин, «знаки для печатей» и пр.)» из которых именно лишу стал стилем общеупотребительным - в первую очередь из-за того, что все остальные стили письма были слишком сложны.
По мере того, как кисть стала более мягкой, она позволила пишущему добиться более ровного нажима, плавности в изломах и поворотах, просто изгибов и равномерной толщины всех графических элементов иероглифа. Так появился почерк кайшу («уставное письмо»): знаки тут также стремятся в своей форме к квадрату, но слегка сжимаются по горизонтали и вытягиваются по вертикали. Разработка кайшу связывается с именем Ли Дэ-шэня (начало III в.), который вместе со своими учениками сначала создал курсивное начертание знаков стиля лишу, а потом предложил новое начертание. Однако кайшу не был признан официальным стилем письма и в течение довольно долгого времени тексты классических сочинений и официальные документы записывались и переписывались почерком лишу, претерпевающим, конечно, некоторые незначительные изменения. Лишь в 744 г. стиль лишу был отменен специальным указом танского императора Сюань-цзуна и заменен на кайшу. Впоследствии на основе кайшу был разработан курсивный вариант синшу и скорописный - новая цаошу. Кайшу остается главенствующим стилем среди китайских почерков вплоть до нашего времени.
С течением времени бумага стала основным мате-. риалом для письма. По мере увеличения числа пишущих и читающих, возросло и количество центров, где переписывались рукописи: требовалось все большее количество копий текстов. Рукопись, как правило, писал один писец на одной стороне предварительно разграфленного листа, по мере необходимости подклеивая к
Китайская рукопись, сброшюрованная в тетрадь (сверху) и китайский ксилограф, сброшюрованный "бабочкой" (снизу).
J
нему слева новые листы. Профессиональный переписчик обычно помещал на одном листе около двадцати восьми строк по семнадцать знаков в строке. В итоге получался свиток горизонтального направления длиной до десяти метров, который первоначально, как и рукопись, выполненную на шелке, наматывали, начиная с конца, на деревянный стержень, и помещали потом в специальный футляр. Именно этот свиток (цзяанъ) и оставался главным видом рукописной книги до самого конца I тысячелетия.
Нельзя не признать, что книга такого вида безусловно хороша для неспешного индивидуального чтения и изучения, но вряд ли удобна в случае, когда читающему надо быстро найти определенное место в тексте -ведь для этого нужно размотать весь свиток и попытаться найти необходимое. Распространение образования и знаний породило новую форму книги - книгу-«гармонику», представляющую собой тот же длинный свиток из склеенных листов, но не свернутый, а сложенный в виде гармоники на равные по размеру вертикальные узкие листочки. Такую рукопись можно было листать, она годилась для чтения быстрого и выборочного. Подобные книги уже ни на что не наматывали, а складывали и связывали между собой. Нижний и верхний листы гармоники делались из более плотной бумаги и содержали название сочинения. Однако, поскольку древние тексты, служившие объектом копирования, делились на свитки, то и в книгах-«гармониках» основной единицей деления по-прежнему оставался «свиток» (цзюань). Такая традиция сохранилась в китайском книгоиздании до нового времени.
От массовой переписки, как известно, остается один шаг к изобретению более дешевых и простых способов размножения текстов. Мы не можем сказать, когда
именно была отпечатана в Китае первая книга, однако письменные памятники доносят до нас свидетельства, из которых можно сделать вывод, что ранние опыты такого рода имели место уже в VIII в. Употребление печатей для оттисков было известно в Китае еще до нашей эры. Эстампажи стали производиться не раньше конца II в. н. э., после того, как в г. Лояне - это произошло в 175-183 гг. - были поставлены стелы с выгравированными на них текстами канонических книг. Несомненную роль в становлении китайского книгопечатания сыграла деятельность буддистов и даосов в дотанский период - с деревянных досок и трафаретов они в массовом количестве печатали заклинательные надписи (талисманы) и изображения божеств. Наконец в IX в. возникла и распространилась ксилография.
Деревянную (как правило, из грушевого дерева) доску, форматом соответствующую формату будущей книги, покрывали особым составом, который размягчал ее поверхность и позволял отпечаткам остаться на ней. Потом на доску накладывался тонкий лист с текстом, который подлежал размножению. После того, как этот лист снимали, на поверхности доски оставались зеркальные отпечатки иероглифов, и резчик удалял все' части поверхности доски вокруг этих отпечатков. Полученная таким образом доска смазывалась тушью, после чего на нее накладывали лист бумаги и проводили по нему специальной щеткой для получения отпечатка. Быстрота такого способа размножения текста было совершенно очевидна: один рабочий за день мог снять с одной доски до двух тысяч отпечатков! Отпечатанный лист сгибался пополам и образовывал обычную двойную страницу китайской книги с текстом на лицевой и оборотной сторонах. Далее листы складывались так, что сгиб образовывал лицевую сторону книги; внутренняя
сторона прошивалась шелковой ниткой. Новый способ печати определил и новую форму книги - брошюровку «бабочкой». Однако такие доски, особенно при больших тиражах, быстро изнашивались.
Известно также, что в Китае довольно рано узнали способ печати с применением подвижного шрифта. По
свидетельству письменных памятников автором новой технологии был Би Шэн (? - после 1050) - талантливый простолюдин, в мастерской которого книги печатались с металлических наборных пластин, куда набирали необходимые иероглифы-литеры, изготовленные из обожженной глины. Сама металлическая пластина покрывалась специальным клеящим составом, фиксирующим литеры и размягчающимся при нагревании, что позволяло извлечь литеры и подготовить доску к набору следующей страницы. Однако этот способ книгопечатания не получил распространения.
Настоящего расцвета книгопечатание достигло при династии Сун (960-1279). К этому времени относятся такие замечательные культурные мероприятия, как печатание конфуцианского канона в 932-953 гг., буддийского канона в 971-983 гг., свода династийных историй в 994-1063 гг.
Китайская печатная книга, сброшюрованная "бабочкой" и убранная в футляр - сверху на крышке наклеена бумажка, на которой обычно писали название всего сочинения. Футляр закрывался сбоку специальными скрепами, изготовлявшимися из кости.
ПИСЬМЕННЫЕ
ПАМЯТНИКИ
ДРЕВНОСТИ
К |
итайская культура обладает поистине поражающим воображение количеством разнообразных письменных памятников, дошедших до наших дней. Этим она обязана в первую очередь великой исторической преемственности, коренящейся в сознании китайского народа, лучшие и образованнейшие представители которого на протяжении тысячелетий бережно сохраняли и кропотливо приумножали доставшееся им письменное наследие предков. Многие древнейшие памятники обросли комментариями и поясняющими текстами, значительно превышающими их по объему. Даже простое перечисление важных для понимания китайской культуры и истории текстов займет многие и многие страницы; это, впрочем, давно было сделано до нас, и любой желающий может убедиться в этом, обратившись к разделам, посвященным письменным памятникам в любой династийной истории.
В центре внимания многих древнейших китайских письменных памятников находится основное понятие
китайской философии и культуры - Дао-Путь; это понятие всеобъемлющее и расплывчатое, и попыткам подхода к постижению его посвятили свою жизнь, энергию и труды многие поколения китайских книжников; им пронизаны все классические произведения китайской литературы. Самое общее представление о непостижимости Дао можно получить из определения, данного в свое время одним из основоположников отечественного китаеведения академиком Василием Михайловичем Алексеевым; Дао есть сущность, есть нечто статически абсолютное, есть центр круга, вечная точка, вне познаний и измерений, нечто единственно-правое и истинное. Оно есть Великое Дао, невыразимо живущее в наитии и не делающее себя утварью людей, объектом пользования и уделом формы. Оно - самопроизвольная самоестественность. Оно для мира, вещей, человека, поэта и его наития есть Истинный Владыка, Изначальный Предок, Созидатель Превращений, Духовидный Преобразователь, Небесный Станок, лепящий формы; чудесный, непознаваемый, полный неуловимых чар Механизм; Высшая Гармония; Магнит, притягивающий к себе непротивящуюся ему человеческую душу; древнее начало, исповеданное патриархами Хуан-ди и Тан Яо; Нечто, приравнявшее себя к праху мира; и, наконец, Черное Небытие».
Не будучи в состоянии и настроении объять необъятное, ниже мы весьма кратко остановимся лишь на некоторых древнекитайских памятниках - тех из них, которые принято относить к классическим или каноническим сочинениям и которые впоследствии стали непререкаемыми авторитетами, объектами пространных толкований и обширных комментариев и во многом определили судьбу китайской традиционной культуры.
«Ши цзин»
Название этого памятника принято переводить как «Книга Песен», и это верно, ибо Ши цзин включает в себя наиболее древнее из того, что мы знаем в древнекитайской (да и мировой) поэзии. Русский читатель мог познакомиться с памятником в прекрасных переводах А. Штукина. История формирования Ши цзина достаточно длинна и легендарна. Песни, вошедшие в Ши цзин, были собраны в XI-VIII вв. до н. э., по крайней мере, события одной из песен датируются 775 г. до н. э. По преданию собирались эти песни бездетными мужчинами и женщинами, достигшими преклонного возраста, которым государство специально предоставляло пропитание и одежду для того, чтобы они, путешествуя по стране, собирали образцы народного творчества. Таким образом древнекитайские правители знакомились с умонастроениями простых людей, ведь эту информацию вряд ли бы смог получить официальный посланец двора. Подобным способом было собрано более трех тысяч текстов, представляющих, если так можно выразиться, срез народных настроений эпохи.
Несколько позже за дело взялся Конфуций (551-479 до н. э.), который подверг собрание редактированию на предмет повторов и единообразия, а также на практике осуществил принцип «наложения прямого на кривое» и удаления всего того, что торчит, т. е. выбросил все, что не отвечало его учению о нравственном идеале. В результате его действий осталось всего триста пять текстов - ритуальных гимнов, од и народных песен, - которые мы ныне и знаем под названием Ши цзин и по которым довольно трудно судить о том, что было первоначально собрано. Во II в. до н. э. Ши цзин вошел в конфуцианский канон. За время своего бытования
этот памятник оброс многочисленными и обширными комментариями.
Ши цзин издревле делится на четыре раздела. Это: Го фэн или «Нравы царств» - записи песен древнекитайских царств Чжоу, Шао, Бэй, Юн, Вэй, Чжэн, Ци, Гуй и других; Сяо я или «Малые оды» - поэтические тексты, приуроченные к разного рода торжественным случаям; Да я или «Великие оды» - крупные произведения, посвященные большим церемониям по поводу крупных событий; Сун или «Гимны» - ритуальные песнопения, прославляющие великих совершенномудрых предков. Составляющие Ши цзин тексты во многом разнятся друг от друга; это могут быть простые и бесхитростные строки:
«Персик ясен и нежен весной - Ярко сверкаю, сверкают цветы. Девушка, в дом ты вступаешь женой - Дом убираешь и горницу ты»
(«Нравы царств»: «Песнь о невесте». Пер. А. Штукина)
а могут быть и строки, насыщенные образами и именами и нуждающиеся в обстоятельном комментарии:
«Был Хуан-фу всей властью облечен, Фань просвещеньем ведал у царя, Цзя-бо - правитель, Цзюй ведет дела, Чжун-юнь на кухне правит, чуть заря. А Чжоу-цзы? Вершит законы он,
Карая и щедротами даря,
Гуй - конюший. Наложница на трон
Взошла в ту пору, красотой горя».
(«Малые оды»:
«О знамениях небесных и земных, предвещающих бедствия». Пер. А. Штукина)
«Шу цзин»
Один из наиболее почитаемых древнекитайских письменных памятников, название которого принято переводить как «Книга истории» или «Книга документов». Как и во многих других случаях, составление и редактирование Шу цзина приписывается Конфуцию. Судить об этом с полной определенностью мы не можем, так как подлинный текст книги не дошел до наших дней: в период правления династии Цинь (221-207 до н. э.), когда император Цинь Ши-хуан предпринял массовое сожжение неугодных ему книг, Шу цзин был также уничтожен, однако в 178 г. до н. э. частично восстановлен - благодаря ученому эрудиту Фу Шэну, знавшему наизусть 29 глав сочинения и учившему по ним своих учеников. Вообще, история этого памятника весьма терниста: он часто терялся, потом находился, возникали сомнения в его подлинности, и даже высказывались соображения о фальсификации текста... Известный ныне Шу цзин состоит из пятидесяти восьми глав, из которых только тридцать три не вызывают сомнения в подлинности.
По своему содержанию Шу цзин представляет собой собрание преданий, мифов, легенд, записей исторических
событий, правительственных распоряжений и пр., по времени относящихся к XXIV-VIII вв. до н. э. многие пассажи можно отнести к описанию базовых категорий китайской культуры: «Первое начало - вода, второе - огонь, третье - дерево, четвертое - металл и пятое - земля. [Постоянная природа] воды - быть мокрой и течь вниз; огня - гореть и подниматься вверх; дерева - [поддаваться] сгибанию и выпрямлению; металла - подчиняться [внешнему воздействию] и изменяться; [природа] земли проявляется в том, что она принимает посев и дает урожай» (пер. Н. И. Конрада).
Обилие конфуцианских идей (принципы государственного управления, требования к правителю Поднебесной, этико-моральные категории) говорит о том, что если и не сам Конфуций, то уж его ученики и последователи непременно приложили руку к обработке текста.
«И цзин»
И цзин или «Книга перемен» - самый древний памятник китайской философской мысли, восходящий непосредственно к древнейшей китайской гадательной практике (на костях и стеблях тысячелистника). Без особого преувеличения можно назвать это сочинение Библией Востока. Конфуций говорил, что если бы ему было отпущено еще пятьдесят лет жизни, то все это время он отдал изучению И цзина и в результате смог бы избежать многих ошибок. Ю. К. Щуцкий, великий китаевед и переводчик И цзина на русский язык, характеризовал этот уникальный памятник и как гадательный текст, и как философский трактат, и как собрание поговорок, и как политическую энциклопедию