Совершенномудрые легендарные правители китайской древности Хуан-ди, Фу Си и Шэнь-нун. Все они так или иначе обогатили китайскую цивилизацию новыми знаниями и умениями. Фу Си даровал людям огонь, научил ловить рыбу, установил правила вступления в брак и изобрел письменность. Хуан-ди ("Желтый владыка") изобрел колесо и керамику, построил первые дороги, мосты и корабли, ввел 60-летний календарный цикл. Шэнь-нун ("Божественный земледец") даровал людям знания о земледелии, а также о фармакологии: он ходил с красным кнутом и стегал травы, определяя их вкусовые качества и целебные свойства; также основал первые в стране базары.
и даже как «фаллическую космогонию» - все эти определения позволяют представить себе масштабность И цзина и его значение для китайской культуры.
Как гласит легенда, лежащие в основе И цзин триграммы создал еще легендарный правитель древности совершенномудрый Фу Си; видимо, от Фу Си и следует вести историю И цзина. Позже другой легендарный правитель китайской древности - Вэнь-ван - будучи в темнице кровавого деспота Чжоу Синя и размышляя о судьбах Вселенной, утратившей первоначальную гармонию золотой древности, испытал озарение (может, его укусила крыса?) и создал гексаграммы - двойные сочетания триграмм, особые графические символы, состоящие из всех возможных вариантов сочетаний шести расположенных друг над другом непрерывных и прерывистых линий. Всего гексаграмм получилось шестьдесят четыре.
Считается, что гексаграммы существуют на все случаи жизни, т. е. являют собой всю без остатка совокупность жизненных ситуаций, они логично вытекают друг из друга и полностью объясняют как общественные процессы, так и индивидуальные человеческие судьбы. Необходимо только правильно понять смысл и значение гексаграмм. Такие попытки, собственно, и составляют основное содержание И цзина. Сочинение состоит из канонической части, включающей в себя два раздела и относящейся, по всей видимости, к VIII-VII вв. до н. э.; а также комментаторскую часть И чжуань, куда входят так называемые «Десять крыльев» (VI-IV вв. до н. э.) - семь комментариев-чжуакь, три из которых имеют по два раздела. Ю. К. Щуцкий выделял в основном тексте И цзина три слоя: первый - собственно названия гексаграмм и
|
мантические формулы (например, гексаграмма Кунь в первом слое выглядит так: *Кунь. Исполнение, изначальное свершение; благоприятна стойкость кобылицы»); второй - афоризмы при гекса- граммах, со включением цитат из первого слоя (та же Кунь: «Кунь. Исполнение. Изначальное сверше- ние; благоприятна стойкость кобылицыцы. Княжичу есть, куда выступать. Выдвинется [он] Восемь триграмм - заблудится последует – обретет
господина. Благоприятно: на юго- западе обрести друзей, на северо-востоке - утратить друзей. [Пребудешь] спокойно в стойкости - будет счастье»); третий слой - афоризмы при отдельных чертах, со включением цитат из первого и второго слоя (для Кунь: повторение всего вышесказанного; дальше идет разбор отдельных черт гексаграммы, сверху вниз - «[I] В начале шестерка. [Если ты] наступил на иней, [значит], близок и крепкий лед. [И] Шестерка вторая. Прямота, повсеместность, величие. И без упражнения [не будет ничего, что бы не было благоприятно]» и так далее).
Помимо этого имеются также многочисленные комментарии и толкования разного времени, зачастую не менее загадочные, чем сами гексаграммы, которые они поясняют.
К сказанному следует добавить, что И цзин, в его практическом применении, является, по всей вероятности, древнейшей в мире гадательной книгой.
«Лунь юй»
Один из наиболее распространенных переводов названия этого сочинения - «Суждения и беседы» - неразрывно связан с именем Конфуция. Вернувшись из многолетних странствий по древнекитайским царствам, великий учитель отдал всего себя воспитанию многочисленных учеников; он учил каждого, кто приходил к нему со связкой вяленого мяса. У Конфуция было более трех тысяч последователей, из которых постигли учение лишь семьдесят два и только двенадцать удостоились чести находиться при особе Учителя постоянно, задавая вопросы и получая исполненные мудрости ответы. Однажды один из учеников, сраженный очередным афоризмом, записал его на собственном поясе и положил тем самым начало собранию высказываний учителя.
Конфуций умер в возрасте семидесяти трех лет, успев приложить руку к редактированию многих классических письменных памятников китайской древности, но не оставив никакого сочинения, подписанного своим именем и заключавшего бы в себе квинтэссенцию его учения - ведь учитель «не создавал, но передавал»; опора на чистые, ведущие к общей гармонии знания древних, запечатленные в письменных текстах, видны во многих высказываниях Учителя: «Что касается ритуала Сяу я мог бы рассказать о нем, но в Ци недостаточно свидетельств [об этом]. Что касается ритуала Инь, я мог бы рассказать о нем, но в Сун недостаточно свидетельств [об этом]. И это по той причине, что недостаточно письменных источников и знающих людей. Было бы достаточно, тогда я мог бы доказательно [рассказать] об этом».
После смерти Конфуция, дабы речения наставника не пропали втуне, ученики и составили данный изборник,
|
представляющий собой собрание афористических высказываний Конфуция по разным поводам, а также его диалоги с учениками (иногда довольно пространные). Эти разрозненные и бессистемные отрывки объединяет исключительно идейное содержание: во всех них так или иначе излагаются основы конфуцианского мировоззрения и морально-этических принципов, служащих приобщению человека к культуре, что сопряжено с постижением великого и изначального принципа Дао. В результате приобщения и постижения по логике учения должен получиться «благородный муж» (цзюнь-цзы), безусловно ассоциирующийся с образом идеального правителя государства или по крайней мере высокопоставленного чиновника, посредством своих уникальных (благовоспитанных Конфуцием) качеств служащего надежей стране и опорой ее правителю: Цзюнь-цзы ест, но не ищет насыщения; живет, но не ищет покоя; в делах он проверен, но в словах осторожен; он идет к тому, что обладает Дао, и исправляет себя» (пер. Н. И. Конрада). Цзюнь-цзы помышляет только о верности долгу, живет сыновней почтительностью, пронизан гуманностью (которая, впрочем, может быть выражена и в том, чтобы, «наложив прямое на кривое», отрезать острым ножиком все то, что торчит).
Текст Лунь юя имеет длинную и сложную судьбу: стоит упомянуть, что он был уничтожен в 213 г. до н. э., при династии Цинь, когда жгли все книги, которые не устраивали Цинь Ши-хуана. При династии Хань были известны три списка текста, различающиеся по объему и стилю. Ученики и последователи корпели, исследовали, углубляли и отсекали, в итоге, распространенный в настоящее время текст памятника насчитывает двадцать глав. В заглавия вынесены первые иероглифы, с которых главы начинаются.
Лунь юй является одним из центральных сочинений конфуцианского канона, оказавшим мощнейшее влияние на тысячелетнее развитие китайской культуры в целом. Без изучения этого памятника невозможно по-настоящему понять традиционную систему взглядов и социальную психологию китайцев.
«Ли цзи»
Еще одно наиважнейшее произведение конфуцианской канонической литературы - «книга ритуалов» или «Книга установлений». Формирование его текста относится к IV-I вв. до н. э., в I в. до н. э. памятник вошел в конфуцианский канон. В XII в. две главы из Ли цзи - «Великое учение» и «Учение о середине» - стали существовать как самостоятельные произведения. Современный текст Ли цзи содержит сорок девять глав.
Основное содержание памятника - описание идеальной конфуцианской модели социального механизма, в основе которой лежит принцип ли - ритуал, то, что в Европе долгое время было принято называть «китайскими церемониями», и в роли источника информации часто выступает все тот же Конфуций, отвечающий на вопросы правителей древнекитайских царств. Ли является совокупностью норм, регулирующих поведение человека в кругу других людей, а также взаимоотношения индивида и общества. В социальной жизни ли реализуется через сяо - сыновнюю почтительность, понимаемую и как эталон отношений в семье, и как основу отношений между государем и его подданными. Нарушение ли ведет за собой потерю лица. Вся Поднебесная, рассматривающаяся как единая структура, построенная по принципу семьи, в которой соблюдается сыновняя почтительность, живет благодаря следованию требованиям ли, ритуалов.
Только благодаря этому возможна и гармония между обществом и природой, своеобразным координатором между этими двумя стихиями выступает правитель.
Правитель, просветлевший в знании, достигает гармонии благодаря следованию ритуалам, согласованию своих действий с календарным циклом, а также благодаря указам, направленным на прагматическое использование окружающей среды и стимуляцию разных родов человеческой деятельности.
Постоянной опорой в деятельности просвещенного правителя является просветлевший в истинном знании и потому беспристрастный ученый: «Ученый не дорожит золотом и драгоценными камнями, ибо его сокровище - преданность и верность... Верность и преданность государю - вот кольчуга и шлем ученого, ритуал и справедливость - вот его малый и большой щит... Внимательный и спокойный, он не идет на поводу у других, однако, обладая большой ученостью, он знает и что такое почтительность. Приникнув к литературным сочинениям, он трудолюбиво оттачивает на их точиле свою скромность и бескорыстие» («Поведение ученого». Пер. И. С. Лисевича).
В свою очередь, простые члены социума для овладения основами ритуала предаются сюэ, учению, которое четко согласовано с временами года. Так, например, весной и летом предписывалось отдавать силы военной подготовке, а осенью и зимой предаваться изучению церемониалов, музыки, письменных текстов и пр.
В Ли цзи можно найти самый широкий круг информации - от описания основ политической администрации, функций различных ведомств и разного рода обрядов, до информации о политико-административном устройстве древнего Китая.
Яо
Один из совершенномудрых легендарных правителей китайской древности. Его царствование - по традиции с 2356 г. до н.э. -олицетворяло собой "золотой век". По преданию, его отцом был верховный владыка, а матерью - дочь повелителя огня. Яо имел восьмицветные брови - знак мудрости, отличался скромностью и неприхотливостью в одежде и еде, все помыслы направив на счастье жителей Поднебесной. Известно, что во время его царствования трава во дворе превратилась в злаки, и там поселились фениксы.
«Чунь цю»
Еще один из канонических конфуцианских памятников - «Весны и осени», погодная историческая хроника древнекитайского царства Лу, родины Конфуция, которая охватывает период с 722 по 481 г. до н. э. Ему же приписывают и авторство этого текста, однако по другим сведениям Конфуций проделал над Чунь цю лишь свою любимую редакторскую работу, откорректировав изложение с точки зрения соблюдения норм ли, дабы можно было судить об ушедших правителях по тому, как они соблюдали принципы Великого Дао. Редакторская работа Конфуция выразилась, по всей вероятности, исключительно в употреблении определенных иероглифов для обозначения важных исторических событий – восшествия на престол и пр., поскольку текст чунь цю представляет собой скупую фиксацию фактов без каких-либо пространных рассуждений и тем более оценок: «В 11-й луне, в день жэнь-сюй, цзиньский государь и цинь-ский государь сошлись в бою у Хань. Цзиньский государь попал в плен». Вскоре летопись Чунь цю обросла комментариями, уже содержащими эти самые рассуждения и оценки, самым известным среди которых является Цзо чжуань («Комментарий Цзо»), приписываемый Цзо Цю-мину (конец VI-V вв. до н. э.), придворному историографу царства Лу, ученику Конфуция и его современнику. Известно, однако, что фактический текст памятника был составлен в IV в. до н. э.
Текст Цзо чжуань представляет собой летопись событий периода, несколько большего, чем в Чунь цю - с 722 по 468 г. до н. э. и содержит описания исторических событий и диалоги исторических лиц, во многом дополняющие Чунь цю (например, в Цзо чжуань к цитированному выше сообщению о битве между цзиньским
и циньским государями добавлен в несколько раз больший по объему пассаж относительно предшествовавших раздору событий, заканчивающийся цитатой из Ши цзина и призванной объяснить, почему так произошло) и дающие богатейшую информацию о самых разных сторонах жизни древнекитайского общества.
«Го юй»
Сочинение, известное как Го юй («Речи царств» или «Рассказы о царствах») является первым в Китае неофициальным историческим трактатом, рассказывающим об общественных событиях в восьми древнекитайских царствах Чжоу, Ци, Лу, Цзинь, Чжэн, Чу, У, и Юэ в X-V вв. до н. э. и в этом смысле может рассматриваться как вспомогательный комментарий к Чунь цю. Считалось, что Го юй составлен из материалов, не вошедших в Цзо чжуань, и потому авторство этого памятника традиция приписывает Цзо Цю-мину. Однако, по всей видимости, Го юй был составлен несколько позже, в IV—III вв. до н. э.
Основное содержание памятника - записи летописцев при чжоуском дворе и дворах удельных княжеств, собрание исторических анекдотов, дидактически обработанных и дополненных преданиями и легендами, относящимися к тому же периоду. Значение Го юй для изучающего древнюю историю Китая велико; не давая детальных подробностей, памятник фиксирует существовавшее в то время положение вещей относительно той или иной стороны древнекитайской культуры. По отдельным местам из высказываний разных исторических персонажей можно узнать, что, например, в то время в Китае широкое распространение в земледелии получили орудия производства из железа: «... дурной металл используйте для отливки больших и малых заступов и тяпок,
которые проверяйте в работе на земле»; о товарно- денежных отношениях и тех последствиях, которые влечет за собой изменение количества металла в денежной единице: «Ныне вы, ван, хотите упразднить легкие и выпустить тяжелые монеты, из-за чего народ лишится имеющихся у него ценностей; разве это не приведет к его обнищанию?» (пер. В. С. Таскина); о том развитии, которое получила наука и культура, в частности о теории музыки, о знаниях по астрономии, о распространении литературы - текст Го юй насыщен цитатами и ссылками на такие произведения, как Ши цзин.
Однако главное содержание Го юй, то, вокруг чего объединены все прочие сведения, - ранняя конфуцианская теория государства, согласно которой Небо выступает в качестве беспристрастной верховной силы, внимательно наблюдающей за всем, что происходит на земле, награждающей добродетельных и карающей злых правителей. Прежде, чем покарать, Небо тратит некоторое (иногда значительное) время на увещевание неправедного правителя, что делает посредством посылаемых ему знамений и знаков - землетрясений и других стихийных бедствий, явлений духов и необычных животных, а также в виде результатов гаданий.
Правитель же, дабы получить милость Неба и установить истинный порядок, переходящий во всеобщее процветание, должен стремиться к пестованию своей добродетели, что достигается через неукоснительное следование нормам «ли». Главная цель правителя здесь -завоевать преданность (чжун) и доверие (синь) народа с помощью человеколюбия, что ведет к укреплению владения и позволяет управлять успешно. Дела правителя не должны расходиться с его речами: «Противоречивость в речах указывает, что правитель с каждым днем все более подрывает к себе доверие» (пер. В. С. Таскина). Не
обладающий достаточной добродетелью правитель имеет вполне реальный шанс восполнить этот недостаток, ибо добродетель является не врожденным, но развиваемым качеством. Это происходит, с одной стороны, посредством чуткого и внимательного обращения к мудрости древних и их опыту; с другой - функцию шлифовки добродетели правителя выполняют люди, его увещевающие и наставляющие на путь истинный, причем, невзирая на занимаемое положение - увещевание, собственно, есть долг окружающих в отношении правителя. Ищущий добродетели правитель обязан прислушиваться к увещеваниям: «Возвысившие царство ваны награждали увещевавших их сановников в то время как ваны, стремившиеся к собственному удовольствию, наказывали их». И, как следствие, лишенный добродетели правитель мог быть запросто свергнут со своего трона.
Третьим слагаемым, помимо Неба и правителя, в данной теории государства являлись слуги - чиновники различных рангов. Они обязаны верно служить правителю, но преданность их, требовавшая от слуг отдавать на благо правителя все, вплоть до самоей жизни, была двоякой, ибо чиновник мог нарушить приказ правителя, если того требовало его благо. Помимо этого чиновник обязан быть почтительным, усердным, покорным и вести скромный образ жизни, не кичиться своими заслугами и не ставить себя выше окружающих.
Конфуцианская теория государства предстает в Го юй стройной, глубоко продуманной, простой и удивительно логичной по построению. Добродетельный правитель мудро правит народом, руководствуясь благом последнего; Небо и народ поддерживают такого правителя; наступает всеобщее счастье. Но коренящееся в самой основе этой теории противоречие - невозможность построить жизнь общества на расплывчатой и обязательной
для всех добродетели - сделало ее нежизнеспособной ив реальной жизни воплотившейся лишь отчасти.
«Мэн-цзы»
Данное сочинение, как и многие другие древнекитайские памятники, получило название по имени своего предполагаемого автора - философа Мэн Кэ (327-289 до н. э.), называемого также «Вторым совершенномудрым», поскольку Мэн Кэ был вторым после Конфуция идеологом раннего конфуцианства. Мэн Кэ учился у последователей Цзы Си, внука Конфуция, много путешествовал, как и Конфуций, надеясь получить государственный пост, достаточный для того, чтобы претворить в жизнь свои взгляды. Это удалось ему лишь однажды, в царстве Ци, где Мэн Кэ получил должность советника при дворе Сюань-вана. После Конфуция прошло не так уж много времени, однако отношение к философам-советникам в Китае того времени переменилось: правители княжеств стали приглашать их наперебой, желая посредством их мудрых советов сделать свое правление угодным Небу, а значит, процветающим и долгим. И если Конфуций в своей жизни не видел особенных материальных благ, то Мэн Кэ на посту у циского Сюань-вана получил довольно щедрое содержание; один выезд его состоял из нескольких десятков повозок.
Трудно с полной уверенность сказать, что именно в Мэн-цзы принадлежит самому Мэн Кэ, а что добавили туда ученики и последователи - среди таких называют Гунсунь Чоу и Вэнь Чжана. Окончательный вид сочинение приобрело в III в. до н. э., и совершенно очевидно, что составителем его Мэн Кэ не был, ибо данный трактат не объединяет в себе всех высказываний Мэн Кэ, некоторые из которых обнаруживаются в других
древнекитайских сочинениях. До наших дней дошло семь глав Мэн-цзы, основу которых составляют рассуждения Мэн Кэ о политике, морали, философии и образовании, а также размышления о благе народа и о справедливом к нему отношении. Многие его высказывания афористичны и напоминают речения Конфуция: «Если не доверять человеколюбивым и мудрым, государство придет в упадок. Если не будут соблюдаться ритуал и справедливость [в отношениях] между высшими и низшими, наступит хаос» (пер. Л. И. Думана). Учение Мэн-цзы способствовало дальнейшему развитию конфуцианства и превращению его в ту самую стройную систему взглядов на мир и общество, которая была принята в качестве официальной идеологии Китая спустя два столетия.
«Дао Дэ цзин»
Этот памятник, «Книга Пути и Благодати» - пожалуй, один из самых известных и популярных древнекитайских памятников, его переводы только на английский язык исчисляются десятками. Также существует более чем достаточное количество вариантов переводов названия памятника: «Каноническая книга о Дао и Дэ», «Каноническая книга Пути и Благодати», «Канон Дао и Дэ» и цр.ДаоДэ цзин, основополагающий даосский трактат, оказал бесспорное влияние не только на развитие китайской культуры, но и занял прочное место в сокровищнице мировой философской мысли: некоторые положения этого сочинения взял на вооружение Лев Толстой, он же в свое время перевел, пользуясь западными изданиями, текст этого памятника на русский язык.
Традиция возводит авторство Дао Дэ цзина к имени Лао-цзы (VI-V вв. до н. э.), одного из самых загадочных
персонажей китайской истории. Источники называют его также Лао Дань и Ли Эр, прочая информация об этом человеке крайне скудна и противоречива: вряд ли можно полностью доверять сведениям о некоторых эпизодах его жизни, встречающихся в древнейших памятниках повествовательной литературы. Легенда гласит о его встрече с Конфуцием, который после беседы с Лао-цзы высказывался относительно небывалой мощи ума последнего и признавал, что ему, Конфуцию, до Лао-цзы очень далеко: «Мне не угнаться за драконом, парящим в облачном эфире и странствующим в Великой Чистоте!» Скудность информации можно объяснить тем, что Лао-цзы жил в полном соответствии с положениями своей доктрины - вне мира, освободившись от страстей и желаний, вне поля зрения людей обычных.
Те же легенды рассказывают о создании самого Дао Дэ цзина следующее. Лао-цзы решил покинуть Китай и удалиться на запад, и вот, достигнув пределов Поднебесной, на пограничной заставе встретил человека по имени Инь Сы настолько добродетельного и мудрого, что внял его мольбам оставить людям свое учение, изложив его в письменном виде. Так родился Дао Дэ цзин - небольшой текст, всего в пять тысяч иероглифов, значение которого, однако, прямо противоположно его объему. Традиция возводит возникновение Дао Дэ цзина к VI-V вв. до н. э., однако современная наука считает более достоверной датировкой III—I вв. до н. э. Известный ныне текст памятника состоит из 81 главы (чжан). Дао Дэ цзин написан ритмизованной прозой, в значительной части рифмованной, что ставит дополнительные проблемы перед переводчиками.
Смысл сочинения Лао-цзы настолько всеобъемлющ и неоднозначен, что уже с II в. до н. э. его стали комментировать. Классические комментарии принадлежат ано-
нимному автору, скрывшемуся под псевдонимом Хэшан гун («Старик с речного берега», II в. до н. э.) и известному философу Ван Би (III в.). Как мы знаем, древнекитайский текст писался без каких-либо знаков препинания, и, расставив в тексте точки так или иначе, каждый новый комментатор получал смысл отличный от предыдущего. За две тысячи лет таких комментариев появились многие сотни, но несмотря на все стремления определить окончательный смысл Дао Дэ цзин непостижим также, как и непостижимо то Великое Начало, для обозначения которого Лао-цзы взял условный термин Дао. Поэтому каждый раз обращаясь к ДаоДэ цзину, мы должны помнить, что имеем дело с книгой изначально закрытой. Мы никогда не можем быть уверены, что поняли сказанное в ней правильно и до конца.
«Чжуан-цзы»
Чжуан Чжоу - так звали философа, которого мы ныне знаем под именем Чжуан-цзы - жил примерно в 369-286 гг. до н. э. Мы немногое знаем о его жизни, но роль оставленного им после себя трактата Чжуан-цзы столь велика, что даосское учение в Китае нередко называют «учением Лао-цзы и Чжуан-цзы». Уйдя от мира и отрешившись от его суеты, Чжуан Чжоу тем не менее прославился как человек крайнего ума. Неоднократно ему приходилось отвергать приглашения на службу от сильных мира сего и не только из простого нежелания заниматься такого рода делами, но и из убеждения в том, что окружающий мир со всеми его страстями - лишь иллюзия, мир химер и теней, ненужная мелочь в сравнении с высотой человеческого духа. Сочинение Чжуан-цзы (частично тоже, по-видимому, плод деятельности учеников и последователей философа) представляет из себя собрание
притч-парадоксов, ошеломляющих читателя и, как чаньские гунъань, способствующие тем самым освобождению от привычных стереотипов сознания, размышлению над привычными истинами под непривычным углом зрения, раскрепощению и полету духа и мысли: «Использовать палец, чтобы пояснить, что палец не является пальцем, хуже, чем использовать то, что не является пальцем, чтобы пояснить, что палец не является пальцем... Небо и земля не больше чем палец». Человеческому разуму не дано познать мир, он слишком слаб и несовершенен, однако в душе человеческой есть частица Дао, порождающего и воплощающего в себе весь мир. Познавший Дао приближен к совершенству, ему не к чему больше стремиться, он следует естественности и помогает истине явиться в мир посредством недеяния, он предоставляет всему окружающему быть самим собой.
Современный текст Чжуан-цзы состоит из 33 глав и трех частей - «внутренней» (7 глав), «внешней» (15 глав) и «смешанной» (заключительные 11 глав). Самому Чжуан Чжоу принадлежат, по всей вероятности, только «внутренние» главы.
Трактат помимо прочего содержит многочисленные критические пассажи в адрес различных философских направлений, существовавших в древнем Китае - в первую очередь конфуцианства - и в этом смысле может рассматриваться как первый китайский историко-философский текст.
«Ле-цзы»
Ле-цзы («Учитель Ле») - один из основополагающих памятников даосской философской мысли - приписывается древнему китайскому философу и подвижнику
Шунь
Один из совершенномудрых легендарных правителей китайской древности. Согласно легенде, мать зачала Шуня, увидев в небе радугу. Являл собой образец сыновней почтительности. Уйдя из дома, он занимался земледелием и рыболовством, и слухи о его добродетелях дошли до другого идеального правителя - Яо, который в обход собственного непутевого сына решил передать свой трон Шуню. Но перед этим устроил будущему преемнику ряд испытаний. Шунь благополучно царствовал тридцать девять лет. Останки его похоронены на горе Цзюишань, где водились двуглавые змеи.
Ле Юй-коу (IV в. до. н. э.?), но на самом деле составлен этот трактат был все же его учениками. О самом Ле Юй-коу мы вообще почти не располагаем какими-либо сведениями, знаем только, что он был бедным отшельником, через два поколения даосских учителей воспринявшим учение Лао-цзы и достигшим сверхъестественной мудрости, на практике осуществившим идею «недеяния», а также благодаря упорным упражнениям в самосовершенствовании овладевшим сверхъестественными возможностями, Чжуан-цзы, например, сообщает, что «Ле-цзы передвигался, управляя ветром, легко и искусно». Известно также, что Ле Юй-коу до самой смерти пребывал в безвестности, от которой совершенно не стремился уйти, а трактат, названный его именем, стал популярен лишь во времена правления династии Хань.
У самого трактата тоже непростая судьба: он был утерян в начале IV в. до н. э., но вскоре восстановлен по памяти (а частично и просто дописан) другим древнекитайским мыслителем - Чжан Чжанем, автором, кстати, и первого, наиболее авторитетного комментария к Ле-цзы. Однако современная наука не позволяет признать ныне известный текст Ле-цзы подлинным -из-за особенностей языка памятника, и из-за определенного влияния буддизма, явно читающегося в тексте. Текст Ле-цзы во многом эклектичен: например, в него включены целые фрагменты и сюжеты из Чжуан-цзы.
«Люй ши чунь цю»
«Весны и осени господина Люя» - философский сборник-компендиум, написанный по заказу первого министра древнекитайского царства Цинь Люй Бу-вэя
учеными, жившими при его дворе. История жизни Люй Бу-вэя поистине поучительна и любопытна. Простолюдин Люй в юные годы познакомился с наследником циньского престола. Последнему понравилась наложница Люй Бу-вэя, и тот уступил ее царственному другу. Именно эта женщина родила будущего императора Цинь Ши-хуана. Когда через тринадцать лет бывшая наложница стала вдовствующей императрицей, Люй Бу-вэй был призван ко двору и стал первым министром, получив княжеский титул и сто тысяч крестьянских дворов. Именно тогда, в 241 году по его приказу было предпринято составление Люй ши чунь цю. Охватившая его мания величия дала о себе знать: помня, что Чунь цю было так талантливо отредактировано Конфуцием, что ни одного знака нельзя было ни прибавить, ни убавить, Люй Бу-вэй приказал вывесить Люй ши чунь цю у столичных ворот и обещал тысячу золотом тому, кто сможет изменить в этой книге хотя бы один иероглиф. Желающих не нашлось.
Люй ши чунь цю представляет собой попытку создания компендиума основных знаний того времени об астрономии, календарной системе, ритуальных установлениях относительно праздников, погребения, траура и проч., учении о достижении бессмертия, основах конфуцианской системы воспитания, конфуцианских взглядах на музыку и ее роль в жизни общества («Тому, кто желает услышать музыку высшего порядка, следует отправиться в страну высшего образа правления»). Конфуцианские взгляды играют в сочинении определяющую роль. Всего сочинение насчитывает 160 глав, разделенных на 26 цзюаней и три раздела: «Двенадцать описаний», «Восемь обозрений» и «Шесть рассуждений».
«Янъ-цзы чунь цю»
Название данного сочинения следует переводить как «Весны и осени Янь-цзы», и это совершенно справедливо, ибо представляет оно собой именно летопись – летопись деяний и высказываний древнекитайского философа и государст- венного деятеля Янь-цзы. Его взгляды, а также и стиль поведения были настолько оригинальны и даже иногда экстравагантны, что он, пожалуй, единственный из древнекитайских философов, кто удостоился специального сочинения-компендиума, где в виде летописи собраны его высказывания, а также истории, так или иначе с Янь Ином связанные. Его звали Янь Ин и жил он в VI в. до н. э. Сведения о его жизни во многом легендарны. Точно известна лишь дата его смерти - 500 г. до н. э. Известно также, что Янь Ин был министром в своем родном царстве Ци при трех государях. Традиция утверждает, что у него был рост лилипута - немногим более 60 сантиметров, и безобразная внешность: «Рост Янь-цзы не превышал трех чи, и обликом он был безобразен, но среди верхов и среди низов не было такого человека, который бы из-за этого относился к нему без почтения» (Кун цун цзы, гл. 2). Впрочем, в более поздних текстах нет сведений о том, что Янь Ин был лилипутом, однако упоминается его малый рост. В старой художественной прозе существует несколько расхожих сюжетов, интрига которых связана именно с его низкорослостью. Так, правитель царства Чу, куда Янь Ин прибыл с посольством из Ци, желая его унизить, приказал сделать специально для посла крошечный, наподобие собачьего лаза, проход в городской стене. Янь Ин отказался воспользоваться этим замечательным входом, а на аудиенции, в ответ на насмешки правителя, сказал, что в его родном царстве
Ци есть обычай в достойные государства отправлять послами людей мудрых, а в недостойные - глупых. «Я – самый глупый из всех жителей царства Ци и мог претендовать только на то, чтобы стать послом при дворе чуского правителя».
Образ Янь Ина, как он предстает перед нами в различных древнекитайских текстах, противоречив - это прагматичный политик, чуждый каких-либо отвлеченных спекуляций, умелый и талантливый государственный деятель, просвещенный ученый конфуцианец и в то же время острослов, герой исторических анекдотов, демонстрирующий в курьезных ситуациях свое остроумие и риторический талант. Кроме того, Янь Ин часто выступает как образец соблюдения правил поведения, церемоний «лы». Одному из четырех величайших последователей Конфуция Цзэн-цзы принадлежат слова: «Про Янь-цзы можно сказать: "Он знал церемонии!" И за то снискал себе почет и уважение» (Ли цзи).
Дошедший до нас текст Янъ-цзы чунь цю был в основном составлен в V-IV вв. до н. э. и с тех пор неоднократно пополнялся. Многие отрывки из Янь-цзы чунь цю были включены в другие древнекитайские сочинения, например в Ле-цзы. Ныне книга состоит из 215 рассказов, которые частично повторяют друг друга.
«Шань хай цзин»
Шань хай цзин («Каталог гор и морей») - анонимный памятник, сложный по своему составу и содержанию, источник по истории научных знаний в древнем Китае, в первую очередь по географии, ботанике, зоологии, минералогии, космологии, медицине, ландшафтоведению, а также по мифологии, народным верованиям
и религии. Современная наука датирует время создания этого памятника примерно IV-III вв. до н. э., тогда как традиция возводит написание Шань хай цзина непосредственно к легендарному правителю древности Юю и тем временам, когда Юй усмирял потоп, то есть к 2205-2197 гг. до н. э., а точнее - к Бо-и, помощнику Юя, который якобы выгравировал текст Шань хай цзина на священных бронзовых сосудах.
Сведения, сообщаемые Шань хай цзином, интересны, местами фантастичны: «Бог Востока - Гоуман. У него птичье туловище и человеческое лицо, ездит на двух драконах» («Каталог заморья Востока»), или: «Есть царство Чжуцзюань. Там обитает черная змея с зеленой головой. Поедает слонов».
Известный нынче текст Шань хай цзина состоит из 18 глав. По содержанию и стилю памятник распадается на две отличные друг от друга части - Шань цзин, т. е. «Каталог гор», составляющую по объему примерно две трети всего памятника, и Хай цзин, т. е. «Каталог морей». Основным содержанием первой части является описание континентального Китая с зоогеогра- фической, ботанической, медицинской точке зрения, а также с привлечением народных верований и мифологии. Во второй части весьма сжато (в виде перечня и отдельных фрагментов) даются сведения о землях и народах, которые, согласно представлениям того времени, находились на окраинных землях и за пределами обитаемого мира. Обе части внутри себя неоднородны по составу и дают многочисленные материалы для анализа письменных традиций различных культур древнего Китая, легших в их основу.
УЧЕНИЯ,
РЕЛИГИИ,
КУЛЬТЫ
КОНФУЦИАНСТВО
| П |
редварите лъные замечания. На протяжениивсей своей так называемой «культурной истории» человечество в основных очагах своего развития усиленно занималось тем, что пыталось изменить естественно данного человека, прививая ему ту или иную нормативную систему, превращающую его в индивида, пригодного для нормального и спокойного проживания в данной общественной структуре. Одним из рубежей в этой истории духовного воздействия общества на индивида явилась так называемая эпоха «осевого времени», начало которой в главных культурных центрах человечества - Средиземноморье, Индии и Китае - можно датировать VI-V вв. до нашей эры. Начиная с этого времени в передовых обществах в духовном воздействии социума на его элементы произошли радикальные перемены: все виды внешнего воздействия и принуждения, все то, что, по сути дела, существует и поныне, было дополнено культурными средствами, предназначенными для внутренней трансформации человека, ограничивавшейся, как правило, реально лишь т