Марков Евгений (1835-1903)
Цитаты из его книги "Очерки Крыма" изданной в 1872 году.
В Крым приехал в 1866 году.
Цитаты взяты с электронной версии издания 1995 года.
- Некоторое колличество интересных цитат о посещении крыма.
- Старался не комментировать интересные моменты - они итак очевидны. Написал лишь в паре мест. Но там по цитатам видны заметки автора о сплошных развалинах, и свидетельствах некогда богатства плодородных городов и земель. Также и о отношении тогдашней власти к исследованию прошлого своих земель (цитаты о Фирковиче, мол, продавай свои исследования и найденные рукописи европейским странам, но вот самому Фирковичу власть на благо своей страны и своей истории не поможет абсолютно ничем)
- Название цитаты пришу по схеме: (описание контекста (название главы откуда цитата))
* * *
(О путешествии по малороссии в крым - интересное слово писатель подбирает - "земля всколыхалась. Он любит поэтические образы, но тем не менее" (I. На пути в Крым))
"Природа не умеет формироваться в некрасивые и негармонический формы; может быть, оттого, что только в ней одной и заключается наш критериум красоты; что бы ни делалось в природе — все живописно, все нравится… Земля, например, всколыхалась и застыла — эти беспорядочные опухоли и трещины для нас являются нежно-округленными холмами, дикими утесами, великолепными обрывами, всем тем, что пленяет фантазию живописца, поэта и простого любителя природы. Море взволнуется — какой бы, кажется, ждать тут гармонии и правильности, какого повода к наслаждению?"
* * *
(о бахчисарае (III. Столица Гиреев))
[в контексте - автор отмечает плотно и грубо/некрасиво понастроенные татарские дома, и с одной стороны это можно воспринять как образное преувеличение, но с другой, кто знает, возможно это торчат недораскопанные дома, сверху которых понатыкали новостроя]
|
|
"Грязные лавчонки иногда вдруг расступятся, и вы видите под собою узкую, вьющуюся змеею щель — это переулок, спускающийся в нижнюю часть города. Там, глубоко внизу, видны сквозь эту щель плоские крыши домов, цветущий миндаль и персики, высокие стрелы минаретов и еще более высокие, прелестные тополи… Вам отсюда кажется, что один дом стоит на крыше другого, а другой — на крыше третьего; кажется, что и вы сами едете по крышам домов… Как спускаются туда вниз, особенно в арбах и верхами — это нелегко понять. По таким лесенкам лазают у нас только в подвалы и погреба. Оглянитесь налево, и вы увидите противоположное зрелище: тут уже не бездна под вами, сплошь налитая крышами и вершинами дерев, тут вы сами копошитесь у подножья массы построек, которые словно вырастают одна над другой, одна из крыши другой, и готовы сейчас раздавить вас, потому что выше самой высокой из них поднимаются каменные выступы гор в довольно угрожающем положении..."
* * *
(о библиотеке известного караимского раввина в мертвом городе у чуфут-кале (IV. Мертвый город))
"Более двадцати лет он усердно занимался отыскиванием и объяснением рукописей: европейских, сирийских, арабских и других. Он обладает, как говорят знатоки, особенною эрудициею по своей специальности; прожив много лет в Дербенте, Иерусалиме и других местах Азии, он достал рукописи чрезвычайной важности. Многие из них, говорят, были просто откопаны из земли. Одно собрание рукописей уже куплено у него правительством. Теперь он возвратился из нового путешествия с запасом новых библиографических редкостей и деятельно приводит их в порядок…"
|
|
* * *
(пейзаж с крепостной стены мёртвого города возле чуфут-кале (IV. Мертвый город))
"...К горам прилегли сплошные леса, которыми, как шерстью, обросли их скаты… Между горами ползла, далеко видная, белая каменистая дорога в Мангуш… По дороге ползли крошечные, как микроскопические мушки, волы и возы… Ущелья и долины там темнели, там зеленели…
— Здесь кругом было прежде море![21] — с какою-то тихою торжественностью сказал мне мой путеводитель, простирая вперед обе руки: — Чуфут был остров, и где теперь дорога, там плавали корабли…
— Когда же это было, и кто это узнал? — спросил я также тихо.
— Это было 1000 лет назад, и это знает один наш старик, — с непоколебимою уверенностью ответил мне караим, и опять стал смотреть на далекие горы.
Древние географии то же предполагали о всем горном Крыме."
[заметка в книге под номером 21 говорит, якобы научные исследования не подтверждают этого. Однако есть выпуски о тайном/скрываемом посвящённое конкретно крыму, серия выпусков по потопе начинается с 11 серии
https://www.youtube.com/watch?v=WOgtlQ4C5t8&list=PLqubcast9S_NRWFHLxWPvLC5oe0P68usS&index=8
Если интересно, можете поглядеть. Всего в списке 64 серии.]
* * *
(о начале постройки хрма св Владимира в Севастополе (VII. Трахейские святыни))
|
|
"Хотя храм св. Владимира, над местом крещения равноапостольного князя, едва выведен до половины нижнего этажа, но зато совершенно отстроены великолепные палаты для помещения архимандрита с братиею.
Палаты эти значительно громаднее двух бедных церквей, построенных в первый раз на развалинах Херсонеса, еще при преосвященном Иннокентии.
Но эти палаты также не имеют никакой архитектурной физиономии, и уже, во всяком случае, более похожи на французский замок, чем на греческий или русский монастырь.
Вокруг дома большая чистота и порядок; садик деятельно разводится кругом, у крылец оранжерейные растения в кадках, везде лак, блеск, парад; недостает швейцара с булавой и красною перевязью.
Храм Владимира, судя по плану и началу кладки, будет прост и величествен, вполне в русском стиле. Посредине его еще стоит древний мраморный престол, несколько обломанных мраморных колонн, да несколько мраморных ступеней. Тут же что-то вроде колодца. Уверяют, что это именно тот храм, в котором крестился Владимир; но, кажется, нет на это серьезных данных.
Рядом с этим храмом уцелели остатки другого или, может быть, только придела его. Мраморные ступени в нем идут амфитеатром, и форма постройки храма ясно заметна.
По-видимому, эти сиденья полукругом были устроены в алтаре для духовенства, стало быть, храм этот был местом соборного служения.
Подале, я нашел следы еще двух храмов, совершенно подобных этим; все они небольшие, имеют в плане форму креста, все обделаны белым мрамором. Обломков колонн, карнизов, престолов, сидений, крестов — до сих пор такое множество, что они сложены кучами в монастырских дворах. Но ценных или интересных находок уже не открывают в последнее время. Французы во время войны много разорили Херсонес, частию своими археологическими раскопками, а еще более батареями.
При работах вырывают множество черепов и других костей. Их собирают в особенный склеп под крестом, открывающийся как-то сбоку. Я заглянул в него и увидел целый магазин могильного товару, опрятно сложенного по сортам, бедра к бедрам, черепа к черепам — богатый клад для краниологов."
* * *
(по пути к горе Кастель (IX. Пустыня и море))
"Мирликион, Ктенус, Портмион, Нимфеум, Малакион, Неаполис и многие другие не оставили по себе никакого достоверного следа. Между тем, каждая татарская деревушка, каждый колодезь, поворот дороги, ущелье, — носят весьма загадочные и вместе с тем весьма вразумительные названия.
Кучка мирных хижин носит вдруг воинственное название кермена, или исара, или кале, иногда Кастеля, Кстрона; все эти слова, по-турецки, по-татарски или по-гречески означают одно и то же: крепости. В лесу, которым вы проезжаете, вам указывают вдруг на небольшой подъем дороги, называя его Темир-хапу, то есть железные ворота. Этих тепир-хапу множество в Крыму.
В других местах вы встречаете название эндек, то есть окоп, вигла (стража по-гречески), знакомитесь с татарскими деревнями, которые зовутся Ай-Даниль, Ай-Василь, Ай-Петри: ай — значит святой, — святого Даниила, святого Василия, святого Петра. Тут без глубоких исторических исследований многое придет в голову, и многое станет понятным. Главная загадка остается в одном: куда же все это девалось и неужели девалось безвозвратно?
Феодосия еще при занятии русскими имела, как говорят, до 20000 домов, 111 мечетей и до 100 фонтанов. Сумароков рассказывает, что в ней поместили до пяти наших полков, а в его время могли расположить только одну роту."
* * *
(взбираясь на гору Кастель (Х. Поход на Кастель))
"Нет сомнения, что сильное землетрясение раскололо макушку Кастели. Я не думаю даже, чтобы оно было в доисторическую эпоху.
Писатели о Крыме цитируют византийского летописца Кедрина, который упоминает о страшном землетрясении, распространившемся из Греции даже до Крыма, в XIV столетии. Нет ничего удивительного, если и Кастель треснула только тогда.
Местные жители тоже рассказывают о великом землетрясении, как о событии вполне историческом; уверяют даже, будто на месте кратера стоял дворец Феодоры или монастырь, и будто в камнях этого провала нашли ту мраморную колонну, о которой я упоминал."
* * *
(о развалинах Алушты (XI. В горах и лесах))
"Этою стеною преграждался путь степовникам в алуштинское ущелье. Исторические разыскания, основываясь главным образом на Прокопии, обыкновенно приписывают императорам Анастасию и Юстиниану постройку крепости и стен Южного берега. Бесспорно, что они могли и должны были укреплять его. Но, кажется, что задолго до Юстиниана, и даже до Рождества Христова, должны были быть здесь подобные постройки. Кто видел своими глазами многие крымские развалины, тот не может отделаться от мысли приписать их народу, несравненно менее образованному и менее избалованному, чем византийцы VI века. Иногда развалины носят совершенно циклопический характер."
* * *
(о руинах Судака (XIV. Древности Сурожа))
"Еще недавно остатки древнего Сурожа были гораздо многочисленнее и интереснее. Паллас рассказывает, что в первое его путешествие (1793) он еще видел внутри крепости множество зданий готического стиля, изящной архитектуры; но во второй приезд его, постройка казарм уничтожила все следы."
* * *
(о руинах Судака а также греческие vs латинские храмы (XIV. Древности Сурожа))
"Митрополит Сестренцевич уверяет, будто в древности в Судаке было более ста церквей. А Мартин Броневский, посетивший Судак в 1578 г., слышал от тамошних греческих христиан, которых в его время оставалось уже немного, что число церквей доходило до нескольких сот, потому что, по словам этих греков, отцы их, у которых генуэзцы отняли потом Судак, опасаясь постоянной междоусобицы, не хотели ходить в общественные храмы и стали строить собственные церкви, каждый для своего семейства...
...Как ни малы вообще бывали старинные храмы Крыма, однако, поместить их несколько сот на тесной горе, в пределах стен, не было бы никакой возможности. Да и следов их в таком огромном количестве никто в Судаке не видал.
Из единственной хроники Сурожа, приписки к Халкисскому Синаксарю, видно, что главная святыня, соборный храм древнего Сурожа, был храм св. Софии, в котором покоились в IX в. мощи св. Стефана Сурожского. Кроме того, упоминаются храмы во имя св. Стефана, великомученицы Варвары, св. Афанасия, св. Дмитрия, св. Николая, Богородицы Одигитрии, Скутарионтиссы (в монастыре). Судя по множеству имен скончавшихся монахов и священников, упоминаемых в этой приписке, надо думать, что названные выше церкви и монастыри были упомянуты случайно из числа многих других, тогда существовавших. Имена этих церквей странно противоречат с именами, приписываемыми существующим развалинам в записке о христианских древностях Крыма, составленной преосв. Гавриилом, бывшим в 1844 г. архиепископом херсонским и таврическим. Если данные, на которых основана эта записка, достойны вероятия, то следует заключить, что большинство настоящих развалин принадлежит не греческим, а латинским церквям, что отчасти видно из самих названий св. Георгия и др. Действительно, мы увидим ниже, что в XIII-м столетии греческий Судак был почти совершенно уничтожен татарами, и если он возник опять в XIV столетии, то уже под властью и по инициативе генуэзцев, латинское духовенство которых, как доказывается историческими документами, сильно теснило греческую церковь. Приписка с синаксарю с 750 по 1282 г. упоминает 11 архиепископов и 1 митрополита судакской епархии, между тем в следующие 130 лет, до 1419 г., упоминается только 1 архиепископ Лука, и тот погребен уже в Кафе. Греческая епископия была в XIV столетии заменена латинскою, и из устава колоний видно, что в XV столетии в Судаке, уже низошедшем со степени международного торгового центра на степень маленького военного форта, было 13 латинских церквей, пользовавшихся правительственными пособиями.
Во всяком случае, многочисленные остатки церквей кругом крепости Судака в связи с отзывами старых авторов о количестве церквей в древнем Суроже, доказывают, кажется, несомненно, что в древности, именно в греческую эпоху свою, этот торговый город занимал значительное пространство внизу крепостной горы, а не ограничивался одним горным укреплением, что было бы несообразно ни с его населенностью, ни с его торговлею."
* * *
(первый отрывок о крыме в целом (XV. Благодеяния христианской цивилизации неверному татарину))
"Поселения так редки, что от одного до другого едешь на почтовых по нескольку добрых часов. Какие есть — не поселения, а развалины. Из десяти хат обитаемы две; на одну уцелевшую — десять лежат в кучах мусора. Из десяти фонтанов, восемь, наверное, разбиты или пересохли. Где на памяти старожилов были еще лесные места, — теперь голь голью... ()...Татарские названия урочищ, по-видимому, беспричинно относимые к пустынным местностям, напоминают вам имена населенных и богатых деревень, бывших здесь прежде. Эти имена так часты, что вы поражаетесь сравнительною многолюдностью, которая должна была быть здесь когда-то. На придорожных холмах, вдали от поселения, вы часто натыкаетесь на густо насаженные божьи нивы, на обширные татарские кладбища, в которых узкие камни с чалмами и фесками, исписанные стихами Корна, торчат в разные стороны, как расшатавшийся частокол. Половина их вросла в землю, половина рассыпана и растаскана.
Судите, какие сельбища должны были быть около таких погребальниц. Животной жизни также убыло. Верблюды стали редки, буйволов почти нет, лошадиные косяки держатся только немногими мурзаками, и на степи вы редко встречаете небольшой табунок."
* * *
(второй отрывок о крыме в целом (XV. Благодеяния христианской цивилизации неверному татарину))
"Вообще, редко что может быть безотраднее, как впечатление степи в разгар лета, когда она желтою и сухою могильною скатертью лежит обезлюденная, обезвоженная, разоренная и заброшенная.
Не то, конечно, впечатление производят горы, зеленеющие лесами, синеющие вершинами скал.
Но и в горах — разоренные могилы по дорогам, одичавшие сады по ручьям, названия, утерявшие смысл, деревни, потерявшие жителей.
А все что есть, все почти было и тогда, при татарах.
Вот какое впечатление производило экономическое состояние Крыма на путешественника в 1787 г., три года спустя по занятии Крыма:
"Крым может прокормить целое войско произведениями своей земли, которая еще плодороднее, чем украинская. (Очевидно, здесь говориться не о горной, а о степной части). Я видел татарина, засевавшего невспаханное и не унавоженное поле: как скоро дождь смягчил землю, то он запряг лошадь в борону, сел на нее и, повесив через плечо корзинку с семенами, сеял их проезжаясь. Через два месяца сжал он хлеб, прогнал скотину свою по снопам, вывеял его на том же поле, отвез ночью в ближайший порт и на другой день возвратился в недра своего семейства с горстью пиастров. Леса служат убежищем множества дичи, сады наполнены приятными плодами, и виноградники весьма изобильны. Термометр Реомюра редко опускается ниже восьми градусов, и небольшие морозы редко стоят более трех дней"."
* * *
(о балаклаве (XVI. Южный берег))
"К.Риттер очень убедительно доказывает, что Балаклава — Гомеров город Лестригонских людоедов. Большинство крымских археологов, основываясь на созвучии имен, признают Балаклаву древним Палакионом, который, по словам Страбона, был построен против Митридата Евпатора скифским вождем Палаком, сыном царя Скилура."
* * *
(проезд через Байдарские ворота (XVI. Южный берег))
"Вообще, может быть, ни в какой части Крымских гор нет такого хронического состояния разрушения, как в скалистых горах между Байдарскими воротами и Алупкой. Тут мы застаем геологические силы еще на месте преступления."
* * *
(описание чёртовой лестницы (XVI. Южный берег))
"Эта чертова лестница, которую еще древние генуэзцы звали Scala (по-итальянски — лестница), теперь чаще называется просто Мердвень; впрочем, уцелело и итальянское имя ее Скала. Она немного подальше Байдарских ворот, в окрестностях деревни Кикинеиза и в стороне от шоссе. Верно, еще Лестригонские людоеды Гомера строили ее или ходили по ней. Для жалких размеров нашего человеческого племени она слишком громадна. Она приноровлена к шагам титанов, она по вкусу и по плечу одним циклопам. Гигантские ступени вырублены почти в отвесной скале. Маленькая крымская лошадь должна ложиться чуть не на брюхо, чтобы растянуть ноги от одной ступени до другой. Верхом сидеть уже невозможно, нужно спускаться пешком. Ступени обломались, приглодались в течение веков, как зубы древнего старца; кое-где они уже заменены обрубками дерева, всеченного концами в скалу. Мне многие рассказывали о том времени, когда не было другого спуска к Южному берегу, со стороны Байдарской долины. Шоссе построено всего только в 1828 году... ()...Древность Мердвеня должна быть просто циклопическая; эта лестница, без сомнения, видела все периоды крымской истории и пропустила через себя по очереди все народы, обитавшие когда-нибудь на Южном берегу. О происхождении ее не сохранилось даже намека."
[должен заметить, что в первоночальном виде этой лестницы сегодня уже нет, от неё осталась лишь тропа, нужно искать старейшие фотографии и зарисовки, может быть что-то осталось близкое к первоначальному виду]
* * *
(О партените (XVI. Южный берег))
"Партенит — поселение глубокой древности. Некоторые ученые думают, что храм девственной богини тавров, в котором совершалась драма Ифигения и Ореста, стоял около нынешнего Партенита, на Аю-даге, а не на мысе Партениум в Георгиевском монастыре. Недавние археологические находки сильно подтверждают мнение о глубокой древности Партенита. В Партените недавно еще показывался орех, толще и старее которого не было в Крыму."
* * *
(описание увиденного в Магнупе (I. Древняя столица готов))
"Остатки древности исчезают год за годом, и очень может быть, что через 2 года путешественник не найдет тех башен, которые я еще видел. При Мартине Броневском, в XVI столетии, "Мангуп имел 2 замка, драгоценные греческие храмы и здания". Паллас в конце XVIII столетия видел в Мангупе синагогу и несколько домов, в которых обитали еврейские кожевники; в развалинах двух христианских церквей он мог еще разглядеть византийские образа, писанные al-fresco, между прочим, образ Богоматери в восточном углу храма; а татарская мечеть сохранилась до его времени еще лучше христианских храмов. Теперь же с трудом можно отыскать самые развалины синагоги. церкви и мечети. никем не оберегаемые, разрушаемые стихиями и невежеством, эти древние памятники стираются один вслед за другим с лица земли, погребая под собою историю и лишая прекрасные местности Крыма их живописнейшего и интереснейшего украшения.
В Мангупе теперь сколько-нибудь сохранились только стены и башни, отрезающие с южной стороны всходы и буруны, те самые, что мы видели снизу, от дороги. Лучше всех уцелела та часть их, которая сбегает довольно глубоко в круглую лощину Гаман-дере; здесь еще видно в них много зубцов, бойниц, и некоторые круглые башни почт инее тронуты. Толщина крепостных стен более аршина, высота доходит до 2 сажен. С внутренней стороны этих стен, в вершине оврага, несколько обширных пещер, которыми скот пользуется теперь, как убежищем от непогоды. В глубине одной из этих пещер заметен ключ и пробитый к нему колодезь; проводники объяснили нам, что это были древние бани, от которых и овраг прозвался Гаман-дере. Для татар Коджа-сала этот ключ в горном пастбище сущий клад. При Палласе на этом месте был оправленный фонтан, с иссеченною татарскою надписью 953 г. Геджры, т. е. 1546 г. — Броневский также упоминает о прекрасной воде Мангупа, о "нескольких ручьях, истекающих со скалы, чистых и удивительных".
Довольно полно сохранились также воротные и другие башни, замыкающие вершину последнего оврага — Капу-дере, а также отдельный замок при входе на восточный выступ — Тешкли-бурун. Замок этот — главная замечательность Мангупа и, по-видимому, служил центром его жизни и его укреплений. На восточном фасе его сохранилась очень хорошо красивая каменная резьба около окон, которую одни считают восточного, другие греческого рисунка. По-моему, она напоминает точно так же и готические украшения. Нижний этаж сделан сводом, и сквозь него проезд готической формы на Тешкли-бурун. В стенах узкие амбразуры для ружей. Развалины христианской церкви и мечети, о которых говорят Паллас и Кеппен, находятся недалеко, против переднего (западного) фасада замка. Многие считают этот замок греческой архитектуры; но Богуш Сестренцевич в одном месте своей Истории Таврии уверяет, что старинные греки называли Мангуп-кале Кастрон-Готикон, "Готическим замком", и действительно, замок производит некоторое впечатление готического здания.
...Но во всякого случае замок этот теперь давно не то, что он был при Броневском, который видел в нем "отличные ворота, украшенные греческими надписями и многим мрамором"."
* * *
(описание увиденного в Магнупе (I. Древняя столица готов))
"Но всех поразительнее «Барабан-пещера», Даулджи-коба. Нос Тешкли-буруна, пробитый навылет, служит крайне живописным сходом в эту пещеру. Лестница то спускается под треснувшим сводом этой огромной щели, то лепится совсем сбоку скалы, вися, как гнездо ласточки, над пропастью. От ограды остались одни только ямки в камне, самые ступени слизаны и обглоданы временем, так что некоторых не видать. Не всякая голова в состоянии прогуляться по этой лестнице; зато с разных поворотов ее виды вниз и вдаль поразительного эффекта.
Барабан-пещера названа так потому, что от удара кулаком в толстый известковый столб, поддерживающий свод ее главной залы, раздается сильный звук, напоминающий барабан. Очевидно, это была тюрьма. Из главной залы низенькие проходы в целый ряд келий; в некоторых из них заметны пробои в каменных столбах для цепи или веревок."
* * *
(размышления о древности Магнупа (I. Древняя столица готов))
"Оттого Мангуп, — или, по другому произношению, Манкуп, Манкопия, Мангут, — с незапамятных времен, как только появилось в истории его имя, играет роль средоточия местной жизни. Он постоянно главным городом чего-нибудь, — то целого народа, то княжества, то области. Горы, степь и берег моря у него одинаково в руках.
Нам не только неизвестно, в каком веке, но даже и каким народом был построен Мангуп-Кале.
Караимский раввин из Чуфут-Кале Мортхай Султаньский передавал в 1833 г. академику Кеппену, что в то время еще оставалось в живых 3 человека, когда-то обитавших в Мангупе, хотя при Кеппене они уже жили в Евпатории и Бахчисарае. Эти старики слышали от предков своих, что караимы переселились в Крым, вместе с татарами, из Персии, Бухарии и Черкесии. Кроме того, в Мангупе поселились впоследствии выходцы из Старого Крыма. Вместе с ними караимов в Мангупе было до 300 семейств; но, ко времени присоединения Крыма к России, в 1783 г., число это, по разным причинам уменьшилось до 70 семейств. В 1791 г. и эти рассеялись по разным местам; мангупская земля поступила во владение бывшего хазнадара, отца Адиль-бея Балатукова, в семействе которого остается до сих пор. В числе памятников мангупского кладбища есть памятник Моисея, Исаакова сына, относящийся к 1274 г., стало быть, существование Мангупа и пребывание в нем караимов в XIII столетии — несомненно. Но, сколько помню, знаменитый караимский археолог Фиркович говорил мне о гораздо древнейших надписях мангупского кладбища. Если принять во внимание, что предание связывает поселение в Мангупе с переселением караимов из Азии, то это событие должно относиться к глубокой древности. Фиркович доказывает, на основании одной приписки к древнему Пятикнижию, что соплеменники его поселились в Крыму в IV веке до Р.Х.
В Иосафатовой долине Чуфут-Кале ученый этот откопал древний гроб, почти ушедший в землю, и прочел на нем надпись одного из самых первых годов первого века нашей эры, чуть ли не шестого года по Р.Х. Сверх того, он нашел на том же кладбище гробницу караимского раввина, обратившего хозар в иудейскую веру в VII столетии. Все эти обстоятельства, а равно необыкновенное сходство Чу-фута с Мангуп-Кале и их близкое соседство, заставляют верить, что Мангуп был древнейшим местожительством крымских караимов. Глядя на столовую гору и на гробницы Мангупа, вы легко можете вообразить себя в Чуфуте, и трудно думать, чтобы эти два родственные и соседние города населились не одновременно.
Во всяком случае, поселение караимов в Мангупе не может служить к объяснению времени основания его. Никто не приписывал караимам постройки Мангупа, уже по той простой причине, что караимы никогда не вели самостоятельного политического существования.
Всего вероятнее, что Мангуп основан готами, которые поселились в Крыму частью во II, частью в IV столетии нашей эры. Многие старые писатели говорят о Манкупе или Манкопии, как о столице готов. Краковский каноник из Мехова, живший на переломе XV и XVI-ro столетий, в своем описании страны сарматов говорит, что татары вошли через северные ворота Тавриды (т. е. Перекоп) и заняли все города, селения и земли оной, так что один только замок Мангуп остался за владельцами манкупскими, которые были родом готы и говорили по-готски. Мухамед же, когда завладел Кафою и привел в зависимость перекопских татар со всем полуостровом, убил двух братьев и владельцев манкупских, последних готов, когда-либо бывших в Сарматии, Италии, Испании и Франции, и овладел Манкупом.
Такое обстоятельное и решительное известие имеет большое значение в устах человека, бывшего современником Магометова завоевания.
Это подтверждает и Бержерон, говоря, что готы, теснимые гуннами, перешли частью во Францию, Болгарию и далее в Италию, частью в Тавриду, где, после изгнания их татарами, некоторые остались в Мангупе и других местах.
Бузбек, немецкий посол в Константинополе, расспрашивал в XVI столетии о крымских готах у людей, бывавших в Крыму. Они передавали ему о воинственном характере готов и о том, что у них главные города Манкуп и Scivarin. Стало быть, во время Бузбека готы еше жили в Крыму, как отдельная национальность.
Так же определительно выражается Тунманн, которого обстоятельное сочинение о Крыме помешено в 1787 г. в Бюшинговой географии. Упомянув, что греческие владения в Крыму с 1204 г. сами себе избирали правителей или подпали под власть особых князей, он добавляет, что два таких княжества существовали до покорения этих мест турками: Феодорийское (Инкерманское) и Готское (Мангуп).
По уверению Тунманна, уже в 754 г. в Мангупе был готский епископ. Готы жили в нем еще в 1560 г. Главными городами их Тунманн, вероятно со слов Бузбека, называет также Мангуп и "местечко неподалеку оттуда, по имени Schuren или Schiuarin"; не трудно угадать в этом последнем нынешний Сюйрень на Бельбеке, в соседстве с Мангупом; в нем действительно видны развалины сильного укрепления.
Литовский митрополит Богуш Сестренцевич, современник присоединения Крыма к России, лично посещавший Крым и знакомый со всею древнею литературою о Крыме, самым положительным образом говорит о Мангупе, как о столице Готии.
"В 7 от Инкермана гора Баба, отделенная, покрытая лесом, с остроконечною скалою на вершине…" — говорит Сестренцевич.
"Гора сия составляет почти равносторонний треугольник с теми, на коих находится Инкерман и Балаклава. Она приступна с одной стороны через отлогий скат. В прочих же местах пресекается она пропастями неизмеримой взором глубины. Ее внутренность содержит великие, иссеченные в камнях, пещеры. Вершина ее есть пространная, прямая и плодовыми деревьями покрытая равнина, в середине коей видны развалины пространного города, некогда бывшего местом пребывания готов, которые назвали его Мангупом, а греки Кастрон-Готикон".
В других местах своей "Истории Таврии", составленной по Геродоту, Берозу, Лиодору и пр., особенно же по византийскому историку Прокопию, Сестренцевич говорит:
"В середине II века готы покорили тавров, коих имя почти истребили. В конце IV века другое колено готов, гонимое гуннами, проникло сквозь неприступные теснины гор и основало в оных республику, после известную под именем княжества Трапезитских Готов, государи коих жили в Мангупе. Готы названы были греками трапезитами потому, что жили на столовой горе Южного берега (Синаб-даге), параллельно Южному берегу. По готскому произношению, страна эта называлась Дорие (Tayrie) и Готия. Столицею был Мангуп".
Сестренцевич, посетив Мангуп, был поражен чертами лица и наречием его обитателей. Он нашел в Мангупе "несколько ветхих строений, обитаемых неимущими жителями. Они происходят от древнего народа, как-то можно заключать по местоположению, особым их чертам и наречию, совершенно отличному от языка соседей"."
* * *
(О Эски-кермене, о развалинах (II. От Черкес-Кермена до Чуфута))
"Старик Сеид-Мазин из Бахчисарая, провожавший нас в Эски-Кермен, — уверял меня, что он был несколько лет тому назад проводником графа Уварова, по распоряжению которого будто бы был раскрыт один гроб и в нем будто бы найден скелет человека с золотыми кольцами. Без сомнения, Сеид говорил о графе Уварове, авторе археологического сочинения о Крымских древностях. Старик добавил, что в то время эклисе была почти совсем цела, и на стенах видны были писанные красками фигуры людей. Татары верят, что эта большая пещера была греческою церковью, а некоторые путешественники считают ее остатком монастыря. Не знаю — об этом ли храме говорит Мартин Броневский: "Храм, украшенный мрамором и серпентинными колоннами, уже разрушен, но обломки его свидетельствуют о прежней славе и роскоши города".
Трудно предположить, что польский посол находил признаки славы и роскошы города в подземных пещерах, неспособных предоставить даже обыкновенных удобств общественному богослужению и, во всяком случае, свидетельствующих гораздо более об опасностях и стеснении своды, чем о славе. Также странно было бы со стороны Броневского величать роскошным городом систему пещер, если бы наверху горы, над пещерами, не существовал в старину действительный и, конечно, укрепленный город, как в Мангупе, Черкес-Кермене, Инкермане и Чуфут-Кале.
Действительно, Броневский, который мог застать развалины города и слышать о нем еще свежие предания, говорит, как мы видели, совершенно определенно: "На каменной горе, на которой расположен город". Не знаю, точно ли турки XVI ст. называли Мангуп Черкес-Керменом, или автор, слышавший рассказы турок через переводчика, спутал Мангуп с Черкес-Керменом, о котором в его путешествии не говорится ни слова, и которого он, по всей вероятности, не видал. Как бы ни было, описание его, несомненно, относится к богатому пещерами Эски-Кермену, это "древней крепости", которой имя было уже забыто в XVI ст. даже старинными жителями греками, которая поэтому была признана древнею даже относительно древнейших городов своего соседства Мангупа, Черкес-Кермена и проч. Немудрено, что место такого старого города поросло лесом еще в XVI столетии, несмотря на свою скалистость, и что мы, путешественники XIX века, не видим даже следов его развалин. В таком случае нужно думать, что и богатый мраморный храм, о котором говорит Броневский, находился при нем в числе наружных, то есть наземных развалин города... ()...Конечно, особенно плодотворным должны бы оказаться раскопки естественных сталактитовых пещер Крыма, например, пещер Чатыр-Дага, где знаменита пещера тысячи голов, «Бимбаш-коба», сохраняет в себе, даже на поверхности почвы, массу неисследованных скелетов. Но и "пещеры троглодитов", подобные эски-керменским, не должны быть упущены из виду археологами. Меня поражает то обстоятельство, что каждая столовая гора пещерных городов Крыма — непременно соединена с преданием о море, окружавшем когда-то гору. Ай-Тодорская долина у южного подножия Мангупа до сих пор называется у греков пелагос (море), а татары извратили это имя в филегус. Эски-кермен называется также у татар Денгис (море). Фиркович рассказывал мне, со слов своих караимских предков, что в глубокой древности Чуфут-кале был островом, а долина, по которой пролегает дорога в Мангуп, была покрыта морем. Любопытно, что и Плиний в своей Естественной Истории говорит, будто горный Крым был прежде островом. Если люди жили в эпоху этих горных озер, то пещеры по их соседству получают еще больший смысл."
* * *
(Об эски-керменских пещерах (II. От Черкес-Кермена до Чуфута))
"Об эски-керменских пещерах писали мало. Подробнее других описание г. Козена, о котором я упоминал. Он считает пещеры Денгис-кермена за "жилища троглодитов". Приведу из его письма наиболее оригинальные места, которые дополнят читателю мои личные впечатления.
"Все силы скалы были иссечены руками человеческими, начиная от самой вершины оных вниз, на несколько саженей в глубину; и каждая скала заключает в себе большее или меньшее число жилищ, разделенных внутри на этажи. Их находится столь бесчисленное множество, что на обозрение всех требуется, по крайней мере, две недели времени… Стены и потолки чрезвычайно тонки, ибо редко имеют более пяти или шести дюймов толщины; стены же внутренние, для раздела горниц, еще и того менее, и не превышают двух и трех дюймов толщины…