Если в карасукскую эпоху помимо могил служителей культа и вождей различаются погребения воинов-колесничих, а также представителей семейной знати, то в тагарскую эпоху, когда появляется собственность на только на личные вещи и орудия труда, но и на скот и ценное оружие, общественная дифференциация все больше разрастается.
К подгорновскому этапу относятся не менее 4 курганов, в которых похоронены племенные или родовые вожди. Эти курганы (общей площ. 625-840 м2) стоят особняком, отличаются крупными размерами насыпей, монументальными оградами (Узун-Оба; Тигей; Кара-Курган I, к. 2; Тунчух, к. 13). В них содержится либо по одной обширной могиле с погребением мужчины, либо по две - мужчины и женщины. Несмотря на ограбление, в них найдены остатки золотых украшений и вещи, получившие распространение в следующий, сарагашенский период. Это бронзовые бляшки с изображением свернувшегося хищника, 2 колоколовидных навершия, декорированных золотом, и 2 штандарта. Навершия и штандарты массивны и еще не украшены фигурками козлов. Среди рядового населения баиновского этапа выделяются могилы воинов. На подгорновском этапе могилы воинов уже составляют половину всех мужских захоронений. Они отличаются набором оружия и количеством строго определенных украшений. Наиболее скромны украшения у лучников. Воины, похороненные с боевыми топорами и кинжалами, имеют больше, чем другие, предметов украшения. Могилы воинов расположены в отдельных оградах или рядом с другой могилой, в которой, как правило, похоронена женщина. Колесничий, видимо, по-прежнему составляли особую группу. Атрибут колесничего («пнн») находится у наиболее полно вооруженных мужчин. В этих могилах встречаются также золотые украшения и впервые оружие, украшенное фигурками животных. Часто воины были захоронены совместно с женщиной. Повторяемость таких совместных захоронений позволяет считать их неслучайными.
Самым крупным сооружением сарагашенского этапа по-прежнему остается курган Салбык, сооруженный, как принято считать, для вождя союза племен. В той же долине Салбык возвышаются еще 5 «гигантов» с насыпями выс. 7-9 м, возможно, также родовой знати. Курган Салбык сооружали не один год, плиты для него весом до 50 т возили за много километров. При закладке ограды были совершены человеческие жертвоприношения (скелеты найдены под углами ограды), а при погребении у входа в камеру положены два умерщвленных слуги. Однако обычай совершать человеческие жертвоприношения и зарывать их в ограде получил распространение позже, в конце культуры.
Среди пяти раскопанных курганов меньшего размера, с одной или двумя камерами, где похоронены по одному человеку, два наиболее уверенно можно отнести к захоронениям родовых вождей. Оба расположены около с. Аскиз, отдельно от рядовых курганов. В одной ограде, площ. 700 м2, было 2 могилы, мужчины и женщины. Хотя обе могилы разграблены, в них сохранились золотые украшения. Мужчина был похоронен на ложе, от которого осталось фигурное навершие. На покрытиях ям был зажжен поминальный костер, отчего бревна обуглились. Для рядового населения этот обычай получил распространение в позднесарагашенский период. В срубе второй разрушенной ограды был похоронен мужчина с полным вооружением (кинжал, боевой топор с фигуркой кабана, «пнн»). Уши украшали золотые серьги, налобную повязку - золотые бляшки, грудь - зеркало и 3 пастовые фигурные застежки (Тунчух, к. 33, 41). Таким образом, вождь у тагарцев был прежде всего воином, поэтому понятно, что и отдельных военачальников хоронили особенно пышно. К могилам последних условно относят такие, которые, хотя и выделяются среди рядовых, но были сооружены в одних и тех же оградах с могилами других представителей рода.
Почти на каждом кладбище среди могил с коллективными захоронениями встречается одна, реже больше, где похоронены лишь 1-2 человека. Эти могилы всегда богаче, в них встречаются штандарты и навершия, ценное оружие, декорированное скульптурками, и непременно «пнн» - атрибут колесничего. В то же время по конструкции, расположению в ограде или в могильнике эти могилы не отличаются от прочих. Наиболее полное представление об этой категории могил дает курган у с. Тесь. В ограде располагались в ряд 4 ямы. На дне каждой стоял высокий сруб с дощатым полом и потолком. Над потолком в 2 ряда уложен бревенчатый накат, 2 других наката бревен закрывали могилу. Выше них была сложена насыпь из плит и дерна. В трех могилах похоронено по 1 человеку, в одной-пара и ребенок. Покойники лежали на деревянных ложах в виде кроватей с высокими стойками и раскрашенными высокими стенками. На каждую стойку одето навершие с фигуркой козлика, прикрытое кожаным колпачком. Под кровать поставлены сосуды и блюда с мясом. Над ложами были остатки балдахинов из ткани, кожи и камыша. В могилах много редких украшений, зеркала, чеканы, 2 штандарта, «оленные бляхи», деревянная фигурка лошади и т.д. Рукояти чеканов обмотаны листовым золотом. На покрытии ям устраивали поминальный костер, сжигая часть одежды, поэтому бревна обуглены и на них найдены многочисленные сердоликовые и пастовые бусины. Таким образом, и здесь для знати соблюдали обряд, включающий частичное сожжение, получивший распространение для рядового сословия значительно позже.
Среди рядовых людей, похороненных в общих камерах, видимо, также не было абсолютного равенства. Замечено, что вещей положено значительно меньше числа захороненных. Лишь единичным покойникам положены «пнн», «оленная бляха», украшения, декорированные золотом. Коллективные могилы, видимо, отражают уже не только социальное, но и имущественное различие.
По непонятной причине многоступенчатая структура сарагашенского общества отчетливо прослеживается по погребениям в степях Енисея и слабо - в лесостепных районах Минусинской котловины, где очень редки могилы военачальников. Например, из 43 коллективных гробниц могильника Березовский обнаружена только одна могила, видимо, военачальника. Сооружена она для одного воина, но с ним похоронены женщина и мужчина. На лбу воина - повязка с бляшками, в ушах массивные бронзовые серьги, на шее - гривна, на ногах - «браслеты». При нем чекан, нож, кинжал, комплект из трех культовых предметов (зеркало, «пнн», «оленная бляха») и штандарт.
Вывод: своеобразный погребальный обряд и закономерность выбора того или иного образа в тагарском искусстве звериного стиля не только идеологической потребностью, но и фактором географической среды.
Заключение
В искусстве тагарских племен представлены в основном одиночные изображения фигур животных. Для него не характерны сцены борьбы зверей, занимавшие большое место в ряде других областей скифского мира (единственный сюжет - фигура тигра с головой горного барана в пасти, - распространенный на Алтае, в Туве и Ордосе, вероятно, был не местного происхождения). Нет фантастических существ (за исключением головы грифона), количество заимствованных образов ограничено, их изображения представлены малым числом экземпляров.
Главное достоинство тагарских художественных образов - монументальность и простота, позже усложненная и обогащенная рядом декоративных элементов. В тагарском искусстве нет присущей ордосским художественным бронзам вычурности, ему не свойственна манера заполнения новерхности изделия фигурами и головами различных животных, а также взаимовписывание фигур, что встречается в искусстве соседней Тувы (Грач, 1980). Поверхность большинства тагарских изображений гладкая. Отсутствует стилистический прием передачи мускулатуры кружками, «запятыми», «полуподковками», воспринятый из искусства ахеменидского Ирана и распространенный в пазырыкском искусстве и на изделиях Сибирской коллекции Петра I. Среди очагов искусства звериного стиля тагарский менее других испытал влияние древних цивилизаций Переднего Востока, но, несомненно, имели место контакты тагарских племен с синхронными культурами соседних кочевнических областей.
Тагарская культура оставила после себя значительное художественное наследие - созданы серии предметов материальной культуры с изобразительными сюжетами. Примечательно наличие подобных изделий в рядовых погребениях тагарцев. Это позволяет предположить, что искусство обслуживало все слои тагарского общества, было общедоступным, создавалось на основе народных традиций широким кругом мастеров.
Среди самых поздних тагарских курганов (тесинских) могил вождей не встречено, однако есть основания предполагать, что они продолжали сооружаться, только не для одного человека, а для династии вождей. Косвенно об этом свидетельствует курган, еще конца сарагашенского этапа, раскопанный Г.Н. Курочкиным около с. Новоселове в 1984 г. Он стоял обособленно и по монументальности занимает второе место после кургана Салбык. В ограде площ. 1500 м2 была камера, в которой похоронено 5 мужчин, покрытых, видимо, шелковым балдахином, от которого сохранились нашитые золотые орнаментированные бляшки. Похороны сопровождались человеческими жертвоприношениями - скорченный мужской скелет обнаружен под угловым камнем ограды.
Таким образом, во все периоды тагарской культуры для вождей возводили огромные курганы, которые сооружали вне родовых кладбищ. Сначала в них хоронили одного вождя или с женой, позже начали сооружать склепы для династии или семьи вождя. Помимо монументальности эти курганы отличаются двумя принципиальными моментами. Вождям клали те изделия (боевые, культовые, украшения), которые в дальнейшем получили распространение среди привилегированного сословия, и в погребальный ритуал захоронения вождей вносили те новые элементы, которые стали общепринятыми в последующие периоды. Среди остального тагарского населения отчетливо выделяются военачальники и воины разных рангов. Впервые ощущается имущественное неравенство среди рядового населения, но коллективность захоронений затрудняет выделение социальных категорий.
Список литературы
курган вождь погребальный тагарский
1. Г.А. Гальперина, Е.В. Доброва «Популярная история, археология».
2. Кубарев В.Д. Портативный «алтарь» из Чичкеши // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии. - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1998б. - №3.
. Молодин В.И., Черемисин Д.В. Древнейшие наскальные изображения плоскогорья Укок. - Новосибирск: Наука, 1999.
. Матвеева Н.П. Полово - возрастные особенности населения Сибири скифо - сарматского периода М, Наука, 1995 г.
. Парцингер Г. Сейминско-турбинский феномен и формирование сибирского звериного стиля // Археология, этнография и антропология Евразии. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2000. - №1.