29 октября 1944.
1. Иисус говорит:
«Приди, маленький Иоанн, и увидь. Взявшись за Мою руку, что поведет тебя, перенесись в годы Моего детства. И то, что ты увидишь, должно быть включено в Евангелие Моего детства, где Я хочу, чтобы поместилось и видение пребывания Семейства в Египте. Расположи это так: Семейство в Египте, затем первый урок ремесла для Мальчика Иисуса, потом то, что ты сейчас запишешь, сцену совершеннолетия (обещанную сегодня, 25.11)[1], и последнее – видение Иисуса среди учителей Закона в Храме на Его двенадцатую Пасху. И то, что ты сейчас увидишь, тоже не просто так. Напротив, оно высветит некоторые моменты Моих ранних лет и Мои отношения с родственниками. А тебе это подарок, в праздник Моего Царствования[2], тебе, чувствующей, как мир назаретского дома, когда ты его созерцаешь, изливается на тебя. Записывай».
2. Вижу ту комнату, где обычно обедают и где Мария трудится на Своем ткацком станке или занимается рукоделием. Комната эта соседствует с мастерской Иосифа; слышно, как там старательно работают. Здесь же, наоборот, тихо. Мария сшивает несколько полос шерстяной ткани, очевидно, Ею сотканной, шириной около полуметра и в два с лишним раза больше длиной, которые, мне кажется, предназначены стать плащом для Иосифа. За дверью, открытой в сад, виднеются изгороди, заросшие теми сине-фиолетовыми маргаритками, что обычно зовутся «цветами Марии» или «звездным Небом». Я не знаю их точного ботанического названия. Они в цвету, и поэтому, наверное, осень. Тем не менее, зелень на деревьях еще густа и красива, и пчелы из двух ульев, придвинутых к солнечной стороне стены, жужжа, танцуя и сверкая на солнце, перелетают со смоковницы на виноградную лозу, с нее – на гранатовое дерево, увешанное своими круглыми плодами, которые уже потрескались от излишней спелости, обнажив ожерелья сочных рубинов, выложенных рядами внутри этих красно-зеленых шкатулок с желтыми перегородками.
3. Под деревьями Иисус играет с двумя мальчиками примерно одного с Ним возраста. Они курчавые, но не светловолосые. Один, скорее, настоящий брюнет: головка черного ягненка, еще сильнее подчеркивающая белизну кожи на круглом личике с двумя широко раскрытыми прекрасными глазками синего, переходящего в лиловый, цвета. У другого, не такого кудрявого и с темно-каштановыми волосами, глаза карие и цвет лица более смуглый, но с розоватым оттенком на щеках. Иисус, со Своей белокурой головкой на фоне двух потемнее, кажется, уже окружен сияющим нимбом. Они дружно играют с маленькими тележками, на которых находятся… различные товары: листья, камушки, стружки, деревяшки. Они, видимо, выступают в роли купцов, а Иисус – делает покупки для Мамы, относя Ей то одну вещь, то другую. Мария с улыбкой принимает эти приобретения.
Но затем игра меняется. Один из двоих ребят предлагает: «Устроим Исход из Египта. Иисус будет Моисеем, я Аароном, ты… Марией».
«Но я же мальчик!»
«Не важно! Все равно. Ты будешь Марией и будешь плясать перед золотым тельцом[3], которым будет вон тот улей».
«Я не стану плясать. Я мужчина и не хочу быть женщиной. Я правоверный и не хочу плясать перед идолом».
Иисус вмешивается: «Давайте не это место. Давайте возьмем другое: когда Иисус избирается преемником Моисея[4]. Так мы обойдемся без этого скверного греха идолослужения, а Иуда не против быть мужчиной и Моим преемником. Ты не против, не так ли?»
«Да, Иисус. Но тогда Тебе придется умирать, потому что Моисей умирает, после[5]. Я не хочу, чтобы Ты умирал, ведь Ты всегда так хорошо ко мне относишься».
«Все умирают… Но прежде, чем умереть, Я благословлю Израиль, а раз кроме вас тут никого нет, Я благословлю весь Израиль в вашем лице».
Согласие достигнуто. Но потом возникает одна проблема. Оставались ли еще у людей Израиля, после стольких переходов, те повозки, что были у них в исходе из Египта? Мнения оказываются противоречивыми.
Они обращаются к Марии. «Мама, Я утверждаю, что у израильтян еще оставались повозки. Иаков говорит, что нет. Иуда не знает, кого признать правым. Ты знаешь?»
«Да, Сын. У этого кочевого народа еще оставались свои повозки. Во время стоянок они их чинили. На них садились наиболее слабые, и они ехали груженые теми припасами или вещами, что были необходимы для такого множества людей. Кроме Ковчега, переносимого на руках, все остальные вещи были на повозках». Вопрос решен.
4. Ребята отправляются в глубину сада, и оттуда с псалмопением идут в сторону дома. Иисус идет впереди и Своим серебристым голоском воспевает псалмы. Вслед за Ним идут Иуда с Иаковом, поддерживая какую-то небольшую тачку, возведенную в ранг Скинии. Однако учитывая, что помимо Аарона и Иисуса они должны исполнять еще и роль народа, они, сняв пояса, привязали ими другие миниатюрные тележки к своим ногам и так шествуют, серьезные, словно они – настоящие действующие лица. Преодолев всю длину навеса, они проходят перед дверью комнаты, где находится Мария, и Иисус говорит: «Мама, приветствуй прохождение Ковчега».
Мария с улыбкой встает и кланяется перед Сыном, который походит мимо, сияя в солнечном ореоле.
Затем Иисус вскарабкивается на горный склон, являющийся границей дома, или скорее, сада; там, над пещеркой, Он выпрямляется и обращается… к Израилю. Пересказывает Божьи заповеди и обетования, назначает Иисуса командующим, подзывает его к Себе, и Иуда, в свою очередь, поднимается на уступ. Он ободряет его и благословляет. Потом требует Себе… табличку (широкий лист смоковницы), записывает песнь и читает ее[6]. Не всю, но значительную часть, и кажется, Он действительно читает ее с этого листа. Потом прощается с Иисусом, который со слезами обнимает Его, и поднимается выше, почти на край обрыва. И оттуда благословляет весь Израиль, то есть, двоих, приникших к земле, а затем ложится на невысокую травку, закрывает глаза и… умирает.
5. Мария, которая улыбаясь продолжала оставаться на пороге, увидев, что Он все еще лежит неподвижно вытянувшись, кричит: «Иисус! Иисус! Поднимайся! Не оставайся так! Твоя Мама не желает видеть Тебя мертвым!»
Иисус с улыбкой встает, бежит к Ней и целует Ее. Подходят также Иаков с Иудой. Мария их тоже ласкает.
«Как Иисус мог запомнить эту песнь, такую длинную и сложную, и все эти благословения?»[7] – спрашивает Иаков.
Мария улыбается и отвечает просто: «У Него очень хорошая память, и Он очень внимателен, когда Я читаю».
«И я внимателен, в школе. Но от всех этих сетований на меня находит сон… Что же, я никогда не выучусь?»
«Выучишься, не беспокойся».
6. Стучат в дверь. Иосиф быстро пересекает сад и комнату, и открывает.
«Мир вам, Алфей и Мария!»
«И вам мир и благословение». Это брат Иосифа со своей женой. Грубая телега, в которую запряжен крепкий осел, остановилась на улице.
«Хорошо съездили?»
«Хорошо. А мальчишки?»
«В саду, с Марией».
Но мальчишки уже спешат поприветствовать маму. Приходит и Мария, держа за руку Иисуса. Кузины целуются.
«Хорошо себя вели?»
«Очень хорошо и послушно. Родственники все в порядке?»
«Все. Приветствуют вас, а из Каны вам передают много подарков. Виноград, яблоки, сыр, яйца, мед. И… Иосиф! Я отыскала именно то, что ты хотел для Иисуса. В телеге, в той круглой корзине». Супруга Алфея смеется. Наклоняется к Иисусу, который глядит на нее во все глаза, целует Его в эти два островка лазури и говорит: «Знаешь, что у меня для Тебя есть? Отгадай».
Иисус думает и не находит ответа. Я подозреваю, Он делает это намеренно, чтобы предоставить Иосифу удовольствие сделать сюрприз. В самом деле, Иосиф заходит, неся большую круглую корзину. Ставит ее на пол перед Иисусом, развязывает веревку, которая удерживала на ней крышку, открывает ее… и показывается белая овечка, настоящая шапка белой пены, спящая в очень чистом сене.
Иисус издает изумленное и счастливое «О!» и устремляется было к этому живому существу, но потом оборачивается и бежит к Иосифу, пока еще согнутому над полом, и благодарно обнимает и целует его.
Двоюродные братишки с восхищением смотрят на это созданьице, которое успело проснуться и поднять розовую блеющую мордочку в поисках мамы. Ее вынимают из корзины и дают ей горсть клевера. Она жует, поглядывая вокруг своими кроткими глазами.
Иисус не переставая восклицает: «Это Мне! Мне! Спасибо, отец!»
«Она так Тебе нравится?»
«О! Очень! Белая, чистая… овечка… о!» – и, обхватив ручками шею овечки, кладет Свою светлую голову на ее белую головку и, счастливый, застывает в таком положении.
«Вам я тоже привез по овечке», – говорит Алфей сыновьям, – «но они темные. Вы не такие аккуратные, как Иисус, и если бы у вас оказались белые овцы, они были бы неопрятными. Они будут вашим стадом, вы будете содержать их вместе и больше не станете шататься по улице – вы, два озорника – и кидаться камнями».
Мальчишки бегут к телеге и видят там двух других овечек, скорее уже черных, нежели белых.
Иисус остался со Своей. Он относит ее в сад, дает ей воды, и она идет за Ним, будто всегда Его знала. Иисус называет ее. Он дает ей имя «Снежок»[8], и та отвечает радостным блеянием.
Гости садятся за стол, и Мария предлагает им хлеб, оливки и сыр. Ставит также амфору с сидром или медовым напитком, не знаю: вижу, что он очень-очень светлый. Они разговаривают между собой, пока ребята играют с тремя маленькими существами, которых Иисус захотел собрать вместе, чтобы напоить и двух других, и дать им имена.
«Твоя, Иуда, будет зваться „Звездочка“, потому что у нее такая отметина на лбу. А твоя – „Огонек“, потому что она цвета огоньков увядающего вереска». Все согласны.
Взрослые говорят, и слово берет Алфей: «Надеюсь, таким способом проблема ссор между мальчиками разрешится. Это ты, Иосиф, подсказал мне эту идею. Я подумал: „Моему брату нужна овечка для Иисуса, чтобы Тот немного развлекся. Я возьму еще двух для этих мальчишек, чтобы заставить их быть чуть поспокойнее и не иметь постоянных проблем с другими родителями из-за разбитых голов и коленей“. Там школа, тут овцы – и мне удастся их присмирить. 7. Но в этом году и Тебе придется отправить Иисуса в школу. Пора».
«Я никогда не отправлю Иисуса в школу», – решительно говорит Мария. Необычно слышать Ее отвечающей таким образом, и отвечающей вперед Иосифа.
«Почему? Ребенок должен учиться, чтобы в свое время суметь выдержать экзамен на совершеннолетие…»
«Ребенок сумеет. Но в школу не пойдет. Это решено».
«Тогда Ты будешь единственной в Израиле, кто так поступит».
«Буду единственной. Но поступлю так. Правильно, Иосиф?»
«Правильно. Иисусу нет нужды ходить в школу. Мария была воспитана в Храме, и Она – настоящий специалист в познании Закона. Она и будет Его Наставницей. Я тоже этого хочу».
«Вы балуете Мальчика».
«Ты не можешь так говорить. Он самый лучший в Назарете. Ты когда-нибудь слышал, чтобы Он плакал, капризничал, проявлял непослушание или неуважение?»
«Такого нет. Но так станет, если Его будут продолжать баловать».
«Держать детей при себе – не значить их баловать. Это значит любить их от всего ума и от всего сердца. Так мы и любим нашего Иисуса, и учитывая, что Мария образованнее школьного учителя, Она будет Наставницей Иисуса».
«А когда твой Иисус станет мужчиной, Он будет барышней, что боится даже мухи».
«Не будет. Мария – Женщина сильная, и знает, как дать Ему мужское воспитание. Да и я не трус и сумею преподать уроки мужества. Иисус – Дитя, не имеющее ни физических, ни моральных изъянов. Поэтому Он будет расти здравым и сильным: и телом, и духом. Не беспокойся, Алфей. Он не посрамит семью. И потом, я решил, и этого достаточно».
«Решила, вроде бы, Мария, а ты…»
«А если и так? Разве это не прекрасно, когда двое любящих друг друга склонны иметь одни и те же мысли и стремления, чтобы взаимно угадывать желания другого и превращать их в свои собственные? Если бы Мария захотела чего-то неразумного, я сказал бы Ей: „Нет“. Но Она желает того, что исполнено мудрости, и я это одобряю и присоединяюсь. Мы ведь любим друг друга как в первый день… и будем так любить, пока живы. Правда, Мария?»
«Да, Иосиф. И, не дай Бог, но если одному из нас случится умереть раньше другого, то и тогда мы будем любить друг друга».
Иосиф гладит Марию по голове, словно юную дочь, а Она смотрит на него Своим ясным и любящим взглядом.
8. Вмешивается сноха: «Вы совершенно правы. Если бы я могла учить! В школе наши дети узнают и хорошее, и плохое. Дома – только хорошее. Не знаю… Если бы Мария…»
«Чего ты хочешь, сестрица? Говори, не стесняйся. Ты знаешь, Я люблю тебя и всегда рада тебе угодить».
«Я говорю… Иаков и Иуда немного старше Иисуса. Уже ходят в школу… А что они при этом знают?! Иисус же, напротив, уже так хорошо знает Закон… Мне бы хотелось… что, если бы я попросила Тебя брать и их тоже, когда Ты обучаешь Иисуса? Я думаю, они стали бы лучше и образованнее. В конце концов, они кузены, и было бы справедливо, если бы они стали относиться друг другу как братья… Я была бы так счастлива!»
«Если Иосиф и твой муж согласны, Я готова. Говорить для одного или для троих – одно и то же. Перечитывать Писание радостно. Пусть приходят».
Трое мальчиков, которые успели незаметно войти, слушают и ожидают решения.
«Они Тебя разочаруют, Мария», – говорит Алфей.
«Нет! Со Мною они всегда хорошие. Не правда ли, вы будете послушными, если Я стану вас обучать?»
Оба брата подбегают к Ней вплотную, один справа, другой слева, обхватывают Ее за плечи, прикладываясь к Ней своими головками, и обещают все, что только можно.
«Разреши им попробовать, Алфей, и разреши Мне попробовать. Я думаю, попытка не вызовет у тебя недовольства. Они могут приходить каждый день от шестого часа до вечера. Поверь, этого достаточно. Я знаю секрет учебы без утомления. Детей надо захватывать и развлекать одновременно. Чтобы совладать с ними, нужно их понимать, любить и вызывать у них любовь. А вы меня любите, не так ли?»
Ответом служат два громких чмоканья.
«Видишь?»
«Вижу. Мне остается только сказать: „Благодарю“. А что скажет Иисус, видя, как Его Мама занята с другими? Что скажешь, Иисус?»
«Я скажу: „Блаженны слушающие Ее и устраивающие возле Нее свои обители“[9]238. Как и с Премудростью, блажен, кто дружит с Моей Матерью, и Я счастлив, что те, кого Я люблю, Ее друзья».
«Кто же вкладывает такие слова в уста этого Ребенка?» – удивленно вопрошает Алфей.
«Никто, брат. Никто – в этом мире».
Здесь видение прекращается.
9. Иисус говорит:
«И Мария стала Наставницей: Моей, Иакова и Иуды. Вот почему мы полюбили друг друга как братья. Не только из-за родства, но и из-за совместного обучения и воспитания. Словно три побега лозы, поддерживаемые одной опорой. Моей Мамой. Эта Моя ласковая Мама – Учитель, равных которому в Израиле нет. Будучи Престолом Премудрости, причем истинной Премудрости, Она обучала нас и мирскому, и Небесному. Говорю: „обучала нас“, поскольку Я был Ее учеником, ничем не отличаясь от двоюродных братьев. И на Божьей тайне, в ответ на происки Сатаны, была утверждена „печать“, утверждена под видимостью обыкновенной жизни.
Ты обрадована этой умилительной картиной? Теперь пребудь в мире. С тобой Иисус».
[1] Слова про сцену совершеннолетия вставлены между строками, написанными 29.10, и относятся к дальнейшему обещанию
[2] В последнее воскресенье октября отмечали праздник Христа Царя.
[3] См. (Исх. 32:4-6). Мария – это Мариам, сестра Моисея и Аарона.
[4] (Втор. 31:7) и далее.
[5] (Втор. 34:1-7)
[6] Песнь Моисея: (Втор. 32:1-43)
[7] Благословения Моисея: (Втор. 33:1-29)
[8] В оригинале: Neve – Снег, в итальянском это слово женского рода.
[9] См. (Притч. 8:34)