— Это наш маленький секрет.
Когда он исчезает за дверью, я чувствую удушье – легкие просто отказываются работать. Я задыхаюсь. Отпуская одеяло, сползаю с кровати и бегу в ванную, и там склоняю голову над унитазом. Я выплескиваю все наружу, до тех пор, пока желудок не опустел окончательно, но я все еще чувствую себя грязной внутри, испорченной, гнилой, мерзкой. Это убивает меня, грызя мои внутренности, и мне нужно избавиться от этого чувства.
Я засовываю палец в горло, отчаянно пытаясь избавиться от него. Я давлю и снова рву, до тех пор, пока горло не начинает кровоточить, а из глаз не текут слезы. Мои плечи подергиваются, когда я смотрю на кровавый след на полу и слышу детей за пределами комнаты, смеющихся и играющих в прятки.
Я задыхаюсь, впиваясь ногтями в затылок.
— Уйди, Уйди, — шепчу я, а Сет издает громкий храп.
Встаю с кровати и ищу свою обувь, испытывая нужду избавиться от чувств, вырывающихся на поверхность. Но я не могу найти ее. Слишком темно. Я дергаю волосы, желая вырвать их и закричать.
В конечном итоге я сдаюсь и выскакиваю за дверь босая. Коридор пуст, и я бегу в самый конец, где расположены уборные. Запираюсь в самой дальней кабинке и встаю на холодный кафель коленями, наклоняю голову к унитазу и проталкиваю два пальца в рот.
Как только рвота начинает выходить наружу, я чувствую себя лучше. Я продолжаю выплескивать все, пока желудок не становится полностью пустым. Спокойствие накатывает на меня, и я снова беру контроль над собой.
Кайден
На следующее утро, после моего инцидента с Келли в "Джунглях", я просыпаюсь с головой, полностью набитой дерьмом. Я поднимаюсь с кровати и начинаю собирать сумку, заталкивая несколько футболок и пару джинсов в нее. После я застегиваю ее и вещаю себе на плечо.
Люк лежит на своей кровати, лицом вниз, и я трясу его за плечо. Он переворачивается со сжатыми кулаками, готовыми впечататься в мое лицо.
— Какого черта?
— Эй, мне нужна помощь.
Я беру свой бумажник и телефон с комода.
Он расслабляется.
— Какая помощь? И зачем тебе сумка?
— Мне нужен твой грузовик. — Я подтягиваю сумку выше на плече. — На несколько дней.
Он моргает, еще не придя в себя, и тянется за часами на тумбочке.
— Сколько времени? — он трет глаза, а затем упирается в меня взглядом. — Шесть часов гребанного утра. Ты с ума сошел?
— Мне нужно уехать отсюда на некоторое время, — отвечаю я. — Хочу собраться с мыслями.
Вздыхая, он приподнимается и садится.
— Куда ты поедешь?
— Домой, — говорю я, понимая глупость моего возвращения, но мне больше некуда податься. Здесь мне не место, остаться - значит иметь дело со всем этим дерьмом, с которым я не смогу справиться, а Келли заслуживает только лучшего. — Я думал навестить маму и убедиться, что там все нормально.
Он потирает лоб и смотрит на восход солнца над горами.
— Ты же понимаешь, что я застряну здесь, если ты возьмешь грузовик? И что я буду делать? Останусь здесь на все выходные?
— Ты сможешь взять у кого-нибудь машину.
Я оборачиваюсь в поисках ключей, а затем подхватываю их со стола.
— Думаю, смогу попросить Сета меня подвезти. — хмурится он. — Черт побери. Лучше бы, чтобы это оказалось действительно важным.
Мой желудок сжимается.
— Так и есть. На самом деле, это вопрос жизни и смерти.
Я выхожу за дверь, не проронив больше ни слова, бинты скрыты под моей рубашкой, но я чувствую боль. Это все - что я чувствую.
***
Возвращение домой вызовет лишь гребанную тоску, но если я буду шататься по кампусу, то непременно захочу быть с Келли, а это не лучшее решение для нас двоих. И я делаю только то единственное, что мне известно. Возвращаюсь домой, надеясь, что смогу разобраться в своих мыслях о ней.
Когда я припарковываю грузовик перед двухэтажным домом, то все воспоминания нахлынывают на меня разом. Кулаки, побои, крики, кровь. Все это связано со мной, как вены под моей кожей и шрамы на теле, и то, что внутри этого дома – это все что у меня есть.
Мне требуется секунда, чтобы набраться смелости и открыть дверь грузовика. Мои ботинки тут же оказывают в луже, когда выхожу наружу. Нырнув обратно в салон, забираю сумку с пассажирского сиденья, а после захлопываю дверцу. Вешаю ремень сумки себе на плечо и иду по дорожке, окруженной красно - зеленой венериной мухоловкой. С деревьев уже опали листья, и сын соседа выгребает их из травы.
Каждый год моя мама платить кому-нибудь, чтобы те убирали их, потому что отец ненавидит, когда двор завален ими. Он говорит, что они мертвы и бесполезны, и выглядят, как дерьмо.
Я машу парню, пока поднимаюсь вверх по лестнице крыльца. Я замираю перед входом, и, сделав глубокий вдох, шагаю внутрь. Тут все точно так же, как и перед моим отъездом. На картинах в холле и перилах, ведущих наверх, нет пыли. Пол отполирован, окна вымыты. Я подхожу к семейному портрету, висящему на самой дальней стене, и смотрю на него украдкой.
Мама и отец сидят в центре, а мои два старших брата и я стоим вокруг них. Мы улыбаемся и выглядим счастливой семьей. Но у Тайлера не хватает одного зуба, из-за того что он упал лицом на стол, когда отец гнался за ним. У Дилана повязка на запястье посл падения с дерева, потому что он пытался вобраться на него и скрыться от отца. Пусть этого и не видно на портрете, но у меня синяк на голени размером с бейсбольный мяч от того, что отец пнул меня, когда я случайно рассыпал хлопья по всему полу.
Интересно, почему никого и никогда не интересовали наши травмы, возможно, именно поэтому мы всегда были задействованы в спортивных играх. Как только мы достигали нужного возраста, нас отправляли гонять мяч и играть в бейсбол, а когда становились постарше, то на баскетбол и футбол. Это были отличные оправдания и шли на руку моей матери.
Я думал несколько раз о том, чтобы рассказать кому-нибудь, когда стал старше и в моем мозгу начали крутиться такие мысли, но страх и стыд останавливали меня. Да и к тому же, я был замкнутым в детстве. После этого существовала только боль. И я делал больно себе. Это просто часть моей жизни. А все остальное: счастье, смех, любовь – чертовски сложны для моего понимания.
Келли
— Я начинаю нервничать, когда вижу Кайдена, — признаюсь я Сету, когда он идет со мной в мою комнату. Ни у одного из нас нет занятий этим утром, поэтому мы решаем пойти позавтракать, только он и я - чтобы мы смогли поговорить.
К счастью, шарфа на ручки нет, и когда я открываю дверь, то вижу, что Вайолет нет в комнате. Хотя она повсюду оставила банки содовой и какой-то мерзкий бутерброд на столе.
— Могу я дать тебе совет? — спрашивает он, смотря на незастеленную кровать Вайолет. — Пожалуйста, побрызгай везде дезинфицирующим раствором.
— Совет принят. — Достаю клетчатую рубашку и джинсы из комода. — Можешь выйти, пока я не переоденусь?
Кивая, он отступает к двери.
— Поторопись, а то я умираю с голоду.
Когда он закрывает дверь, я выскальзываю из своей рубашки, которая пахнет сахарной ватой, смешанной с запахом сигаретного дыма. Я вдыхаю этот аромат, вспоминая те ощущения, когда Кайден целовал меня, а после бросаю ее на кровать и вставляю руки в клетчатую рубашку. Натягиваю джинсы, а затем хватаю расческу, чтобы собрать волосы, но останавливаюсь, думая о своих страхах и о том, что сказал сегодня утром Сет, что я должна послать их куда подальше.
После случившегося прошлой ночью, прежде чем я вернулась в комнату Сета и легла в постель, я пообещала себе, что этого больше не повторится. Проснувшись утром, я чувствовала себя гораздо лучше.
Я стягиваю резинку и позволяю волосам рассыпаться по плечам.
— Ты можешь сделать это, — бормочу себе под нос, беря сумку. — Ради Бога, ты уже целовалась с парнем.
Когда я выхожу за дверь, на лице играет улыбка, но мое радостное настроение испаряется, при виде Сета и Люка – ни один из них не выглядит счастливым. Люк одет в черные джинсы и черную обтягивающую футболку. Слишком много черного, но ему так нравится.
Когда Сет ловит мой взгляд, его глаза полны состраданием и жалостью.
Я хмурю брови, когда приближаюсь к ним.
— Что случилось?
У Люка виноватое выражение на лице, когда он оборачивается ко мне.
— Привет, Келли, как дела?
Я накручиваю прядь волос, а после заправляю ее за ухо.
— Ничего особенного. Мы с Сетом просто хотим пойти позавтракать.
— Да, мы как раз говорили об этом. — Люк спешит вниз по коридору, как будто отчаянно пытается скрыться от меня. — Я спрашивал у Сета, могу ли взять его машину, а то мне больше не у кого попросить.
— Почему? Где твой грузовик? — спрашиваю я, и его плечи напрягаются, когда он останавливается в центре холла.
— Кайден забрал его куда-то. — Он машет мне, разворачиваясь на каблуках, и спешит прочь. — Я догоню вас позже.
Он растворяется в группе чирлидеров, разодетых в свои униформы.
Я поворачиваюсь к Сету в замешательстве.
— Что это сейчас было?
Он смотрит на меня задумчиво, а потом вздыхает и делает так, чтобы я взяла его под руку.
— Нам нужно поговорить.
Мы выходим на свежий осенний воздух под пасмурное небо. Бодрость университетского двора окружает нас, желтые и оранжевые листья проносятся по увядающей траве.
— Ты собираешься сказать мне, почему смотришь на меня так, будто собираешься оповестить меня о смерти моей собаки? — спрашиваю я, когда мы сходим с тротуара и спускаем по асфальту на парковку.
Он смотрит по сторонам, прежде чем мы подходим к его машине.
— Я хочу кое-что рассказать тебе, но не знаю, как ты это воспримешь.
Он отпускает мою руку, и мы расходимся по разные стороны машины.
Когда мы садимся внутрь и захлопываем двери, он вставляет ключ в зажигание и молчит, пока прокручивает плей-лист на айподе.
— Кайден взял грузовик Люка. — Начинает звучать песня, когда он ставит плеер обратно на подставку на приборной панели. — Чтобы съездить домой на несколько дней.
Я пристегиваю ремень безопасности.
— Ладно, и почему же ты ведешь себя так странно?
Он оттягивает рычаг переключения передачи и смотрит через плечо, выруливая с парковки.
— Ну, потому что он ничего не сказал тебе. — Он выравнивает руль и выезжает на дорогу. — Погоди-ка. Он говорил тебе?
— Нет, но почему он должен был? Мы едва знаем друг друга.
— Келли, ты зажималась с ним прошлой ночью, и дала ему пощупать твои сиськи.
— Эй, я же сказала тебе это по секрету.
Он обхватывает руль сверху.
— Расслабься, я просто указываю на то, что это был большой шаг для тебя – очень важный шаг. Тебе не просто сделать это с каким-нибудь парнем.
— Мне нравится Кайден, — признаюсь я. — Но это не значит, что он должен докладывать мне о каждом своем шаге. Я не его девушка.
— Ну, и что? — Сет делает тише музыку. — Он должен был предупредить, а не уезжать втихую. Он знал, что ты, скорее всего, захочешь его увидеть. Ты знаешь его самый темный секрет, Келли, а это самая сложная часть при знакомстве с кем-то.
Он цитирует свою "Психология 101", а я скрещиваю руки на груди и смотрю в окно, наблюдая как листья летят по улице и падают прямо в канаву.
***
Вернувшись в комнату в тот же день, я пишу до тех пор, пока моя рука не начинает болеть, мне хватает смелости рассказывать все, только чистому листу бумаги. От письма нет никаких обвинений и стыда, только свобода. Когда ручка качается бумаги – на некоторое мгновение я снова жива.
День, когда я изменилась, как шрам. Он там, в памяти, в моей голове, то, что я всегда буду помнить и никогда не забуду. Это было через неделю после моего дня рождения. Я заперлась в ванне и целую вечность смотрела в зеркало. Я раньше любила смотреть на свои длинные волосы, идеальны для плетения кос. Я всегда была крошечной для своего возраста, но внезапно мне захотелось стать еще меньше, и быть незаметной. Я больше не хотела существовать.
Я схватила ножницы из ящика, и даже не задумываясь, начала кромсать свои длинные каштановые волосы. Даже не пыталась делать это аккуратно, я просто отрезала их и иногда закрывала глаза, давая волю случаю, как это было в моей жизни.
— Чем уродливее, тем лучше, — шептала я с каждым надрезом.
Когда я закончила, то была совершенно не похожа на себя. Я очень плохо спала и из-за этого под моими голубыми глазами были темные круги, а губы потрескались от обезвоживания из–за рвоты. Я чувствовала себя уродливой, и от этой мысли на губах проскользнула крошечная улыбка, потому что я знала, что теперь никто не будет смотреть на меня, и никто не захочет приблизиться ко мне снова.
Зайдя на кухню в куртке брата и самой мешковатой паре джинсов, я видела, как с лица мамы сошли все цвета. Мой отец завтракал и посмотрел на меня с ужасом в глазах. Мой брат и Калеб уставились на меня с такими же выражениям лиц.
— Какого черта с тобой случилось? — сказал мой брат с выпученными глазами.
Я ничего не ответила. Просто стояла, посматривая на него, жалея, что не могу быть еще крошечней.
— Боже мой, Келли, — выдохнула моя мама, ее глаза были так широко раскрыты, что напоминали шарики. — Что ты наделала?
Я пожала плечами и схватила свою сумку с дверной ручки.
— Обрезала себе волосы.
— Ты выглядишь... ты выглядишь. — Она глубоко вздохнула. — Ты выглядишь просто ужасно, Келли. Я не буду лгать. Ты испортила себя.
Я испорчена куда больше, чем ты думаешь – хотела ей ответить я. Но она продолжала смотреть на меня с отвращением, как будто в течение целой секунды желала, чтобы меня не было, и я чувствовала себя точно так же. Я сдерживала все, зная, что никогда не смогу рассказать ей, иначе она будет смотреть на меня с еще большей ненавистью и отвращением.
В течение первых нескольких лет моего помешательства, она пыталась понять меня. И я отдаю ей должное за это. Она задавала вопросы, отправляла на встречи с психологом, который после говорил ей, что я делаю все это, чтобы привлечь больше внимания. Он был провинциальным специалистом, и мало имел понятие о том, что говорил, хотя я и не пыталась помочь ему понять меня. Я не хотела, чтобы он знал, что таилось у меня внутри. В тот момент, все хорошее и чистое во мне, стало тухлыми яйцами, забытыми на солнце.
Моя мама любит приятные мелочи и ненавидит плохие вещи, о которых рассказывают в новостях, и отказывается их смотреть. Она не читает заголовки газет и не любит говорить о проблемах в мире.
— Только потому, что мир полон плохих вещей, не означает, что я должна позволять ему давить на меня, — это то, что она говорила мне все время. — Я заслуживаю того, чтобы быть счастливой.
Так что я позволяла своему позору владеть мной, убивать меня, отрывать от себя тысячи отмерших частичек, понимая, что, если буду все это сдерживать в себе, то ей никогда не придется узнать о той грязи, что навсегда поселилась во мне - плохой, уродливой, покоробившейся. Она могла спокойно жить своей счастливой жизнью, как того и заслуживала.
В конце концов, она перестала заваливать меня кучей вопросов и начала рассказывать всем, что я страдала от подросткового страха, как сказал ей врач.
Я слышала однажды, как она разговаривала с соседом, который обвинял меня в краже его садовых гномов, и говорила что я не плохой ребенок. Что в один прекрасный день я вырасту и оглянусь на те мгновения, когда проводила время, запершись в своей комнате, сочиняла темные стихи, наносила слишком много карандаша для глаз и носила мешковатую одежду и буду жалеть о том, чего не сделала. Что я буду сожалеть о своей одинокой юности, извлекая из нее уроки, и превращусь в красавицу, у которой будет много друзей, и она будет улыбаться миру.
Но та вещь, о которой я сожалею и буду сожалеть всегда – это то, что я зашла в свою комнату на мой двенадцатый день рождения.
Глава 10.
#49 Рассказать правду о себе
Кайден
Я провел дома два дня, практически вернувшись к тому, от чего сбежал. Отец еще ни разу меня не ударил, но я боюсь его так же, как и в детстве.
— Какого хрена ты оставил эту чертову развалину у подъезда? — спрашивает он, войдя в кухню. На нем костюм, хотя сегодня нерабочий день. Ему просто нравится выглядеть важно.
— В гараже нет места, — я намазываю масло на тост как можно тише, потому что отец ненавидит звук ножа, проведенного по сухому хлебу.
— Меня это ни черта не волнует, — он открывает буфет, достает коробку кукурузных хлопьев. — Ты должен убрать машину из нашего двора, с нее масло течет.
— Хорошо. — Откусываю тост. — Я перевезу ее куда-нибудь.
Отец останавливается передо мной, и я замираю. Взгляд его зеленых глаз жесток, челюсти напряженно сжаты, на лице маска безразличия.
— Мне кажется, ты кое-что забыл.
Силой заставляю себя проглотить кусок.
— Хорошо, сэр. Я перевезу ее куда-нибудь.
Он смотрит на меня угрожающе еще несколько секунд, прежде чем отойти.
— Когда вернешься, убери тут, на столешнице крошки остались.
Я медленно вдыхаю через нос, разворачиваясь к выходу.
— Да, сэр.
Пока отец достает тарелку из посудомоечной машины, я стараюсь поскорее выбраться из дома. Почему у меня не получается просто ударить его? Не раз думал об этом, когда был помладше, но всегда боялся, что он ответит тем же, только раз в двадцать сильнее. К тому времени, когда я стал старше и больше, внутри меня что-то умерло и мне стало безразлично. Я позволял ему бить себя, пинать, надеясь, что однажды он переступит черту, и все будет кончено.
Пока до этого едва не дошло той ночью, но появилась Келли и спасла меня.
Мой телефон начинает звонить, я достаю его из кармана, на экране высвечивается номер Дейзи.
— Чего тебе? — отвечаю, сбегая по ступенькам с крыльца.
— Эй, — говорит она визгливым голосом, который использует в кругу своих друзей. — Как поживает мой любимый мальчик?
— Нормально.
— Что такое? Разве ты не рад меня слышать?
— Я тебя уже выслушал несколько дней назад. Когда ты явно дала понять, что мы больше не пара. Или, точнее, Люк дал мне понять, рассказав, как ты спишь с кем-то у меня за спиной.
— Боже, да он просто вендетту против меня устроил, — огрызается Дейзи. — Такое ощущение, что он хочет нас поссорить. Никогда не понимала, почему ты с ним дружишь. У вас нет ничего общего.
— Что тебе нужно, Дейзи, — говорю я сдавленным тоном, идя по газону к грузовику, на ходу доедая свой тост.
— Чтобы ты сходил со мной на бал выпускников, как обещал.
— Я обещал, когда мы еще встречались.
Она мелодраматично вздыхает.
— Слушай, я знаю, ты сердишься, но мне не с кем больше пойти, а меня номинировали на звание Королевы бала. Не собираюсь быть в одиночестве, когда меня объявят победительницей.
— Уверен, толпа парней готова пойти с тобой на бал.
И залезть тебе под юбку потом.
— Но я хочу, чтобы со мной пошел ты, — ноет Дейзи. — Пожалуйста, Кайден. Мне это нужно.
Телефон вибрирует, и я останавливаюсь у подъездной дорожки, быстро переключая экран на входящие смс.
Келли: Хотела спросить, все ли у тебя в порядке? Люк сказал, тебе пришлось вернуться домой. Если что-нибудь понадобится, дай знать.
Я качаю головой, читая ее милое сообщение. Она беспокоится обо мне. Никто прежде не беспокоился обо мне.
— Черт, я так не могу, — бормочу, пиная землю ногой. — Не могу быть с тобой.
— Конечно, можешь, — отвечает Дейзи. — Тебе просто нужно заехать за мной в семь.
Я говорил не с ней, но это не важно. Мне нужно отвлечься.
— Ладно, я схожу с тобой на церемонию, но на вечеринку после не останусь.
Мы прощаемся, и мерзкое чувство возникает у меня в животе. Выруливая грузовик на улицу, я едва не сворачиваю на шоссе, в сторону кампуса. Но глянув на шрамы на своей руке, направляюсь в западную часть города, чтобы временно припарковаться где-нибудь, а потом вернуться домой и отвести Дейзи на бал.
Келли
— Сегодня суббота, — говорит Сет, распределяя гель по волосам. — Ты просто обязана пойти со мной. Черта с два я тебе позволю сидеть дома.
— Со мной все будет нормально, — я приподнимаю стопку учебников, разыскивая свой блокнот. Если честно, у меня немного испортилось настроение после того, как Кайден не ответил на мое сообщение. Скорее всего, он просто занят. — Ты явно переоцениваешь эту ситуацию с Кайденом.
Он садится за компьютер, и, крутясь в кресле, просматривает свою страницу на фейсбуке.
— Не тебе приходится смотреть в твои грустные щенячьи глазки вот уже второй день.
Бросаю книги, упирая руки в бока.
— Куда, черт возьми, я дела свои заметки?
— Ты оставила их у себя в комнате, — отвечает Сет. — Помнишь, ты отложила их, пока… — он замолкает, затем внезапно отключает монитор. Когда он разворачивается в мою сторону, его карие глаза расширены. — У меня возникла блестящая идея. Почему бы нам с тобой не сходить куда-нибудь? Я сплавлю Грейсона, а сами пойдем в кино на тот глупый фильм, который ты хотела посмотреть.
Я сажусь на его кровать.
— Нет уж. Я не испорчу твое первое за тысячу лет свидание.
— Пожалуйста, Келли, пошли со мной, повеселимся.
— Что с тобой? Ты ведешь себя как ненормальный. — Я приподнимаюсь на локтях.
— Это потому, что я ненормальный, — Сет встает с кресла, не смотря на меня, и отталкивает коробки ногой, чтобы открыть дверь шкафа. — Боюсь, мне придется рассказать тебе кое о чем, что может тебя расстроить, но мне кажется, ты должна знать.
— Хорошо… в чем дело?
Сет снимает с перекладины вешалку, на которой висит его куртка.
— Знаешь, давай просто выберемся погулять, сделаем что-нибудь безумное.
— Сет, пожалуйста, скажи мне, что происходит. Ты начинаешь меня беспокоить.
Я поднимаюсь с кровати.
Он вздыхает, нагибаясь к шкафу, чтобы повесть вешалку обратно.
— Пожалуйста, не позволяй этому испортить твой прогресс, но я увидел, как Кайден отметил на фейсбуке, что он сейчас на балу выпускников с Дейзи МакМиллиан.
Я до боли прикусываю язык.
— Ладно.
Сет застегивает куртку, подхватывает со стола ключи.
— Хочешь переодеться, прежде чем пойдем?
— Наверно, я лучше вернусь к себе в комнату, позанимаюсь, — отвечаю, поднимая свою сумку с кровати.
— Келли, я…
— Сет, я в порядке. А теперь беги на свое свидание, повеселись как следует, за нас обоих.
Я выскакиваю из комнаты, прежде чем он попытается меня переубедить. Не уверена, что чувствую по поводу поступка Кайдена. Мне казалось, в моей жизни наметились некоторые перемены. Я думала, что в воздухе запахло новыми возможностями.
Похоже, я ошиблась.
Кайден
Я проскальзываю в свою комнату посреди ночи, до сих пор одетый в смокинг, с сумкой в руках. Когда включаю свет, Люк садится на кровати, моргает и качает головой.
— Ладно, нам надо разработать расписание так, чтобы ты перестал меня будить. — Он изучает мой наряд. — Значит, та отметка была верна? Ты все-таки пошел с ней?
— Нет, я заехал за ней, но пока расплачивался на заправке, она взяла мой телефон и сама написала об этом.
— Ты не пошел с ней на танцы? Тебе что, просто захотелось разодеться ради развлечения?
— Нет, мы были уже на парковке, когда на меня снизошло озарение, — отвечаю, стягивая галстук-бабочку с шеи.
Люк смотрит на часы.
— Слышал, эти штуки недурно меняют жизнь.
Я снимаю пиджак, бросая его на пол.
— Похоже, мое как раз из того разряда… Может быть. И тебя оно порадует.
— Почему это?
— Потому что частью моего озарения было то, как я понял, что Дейзи – стерва.
Он улыбается.
— Наконец-то. Долго же до тебя доходило. Знаешь, ты тупишь временами.
Я сажусь на кровать, развязывая шнурки на туфлях.
Озарение, на самом деле, было довольно простое. По дороге в школу Дейзи без умолку жаловалась, что мастер маникюра запорола ей ногти. Она ныла, и ныла, а я стал замечать мелкие детали, которых не видел раньше – как она морщит нос, когда говорит, или сухость ее волос. Дейзи старалась, чтобы ее голос звучал легкомысленно, и когда она положила руку на мое колено, мне захотелось ее скинуть.
Она не переставала всех оскорбляла, поэтому я пытался сменить тему, перевести все в шутку, но Дейзи ни разу не засмеялась. На самом деле, она глянула на меня, будто спрашивая себя, зачем со мной связалась. Позже я начал спрашивать себя, зачем связался с ней.
Я высадил ее на школьной стоянке, не заглушая мотор.
— Приятно тебе провести вечер.
Дейзи вытаращила на меня глаза.
— Что? Ты не идешь?
Покачав головой, я слабо улыбнулся.
— Мне вообще не следовало быть тут с тобой.
Прежде чем вылезти из машины, она обрушила на меня все угрозы, на которые ей хватило фантазии. Я вернулся домой, собрал вещи и отправился обратно в колледж, чувствуя, словно гора с плеч упала.
— Ты прав. Я туплю, — подняв туфли, я швыряю их в шкаф. — Эй, ты виделся с Келли, пока меня не было? Я нашел сережку в машине, мне кажется, это ее.
Люк молчит несколько секунд, затем начинает ерзать на месте.
— Я должен задать тебе один вопрос. Про Келли. Она тебе очень нравится?
Я пожимаю плечами, сам толком не зная ответа.
— Она милая и интересная. — Снова пожимаю плечами, сбитый с толку. — Чего ты вдруг задаешь такие чертовски странные вопросы?
— Ну, сегодня я пересекся с Сетом на стоянке, — говорит Люк. — И он сообщил мне, что Келли в курсе про твой поход на бал с Дейзи.
Подняв пиджак с пола, я подхожу к шкафу, чтобы снять вешалку. Мои шаги замедляются, когда я понимаю, что значат его слова.
— Он не сказал, она сильно расстроилась?
— Сам Сет уж точно был расстроен, — отвечает Люк. — Он орал на меня минут десять.
Я накидываю плечики пиджака на вешалку.
— Наверно, мне надо с ней поговорить.
Достав футболку и пижамные штаны из сумки, я переодеваюсь за дверцами шкафа, чтобы Люк не заметил мои отвратительные шрамы.
— Ага, удачи, — Люк снова завалился на кровать, зевая. — Потому что я уверен, Сет тебя и близко к ней не подпустит теперь.
Сердце сжимается у меня в груди при одной мысли об этом. Несмотря на то, что я все время твержу себе держаться от Келли подальше, было больно думать, что я действительно могу ее больше не увидеть. Впервые в жизни я признаюсь в своих чувствах. У меня они действительно есть. Чувства к Келли. Но вот что мне с ними теперь делать, я не имею ни малейшего понятия.
***
Следующим утром я просыпаюсь рано, потому что не могу спать. Снова и снова меня преследует сон – я у гостевого домика, отец бьет меня. Хотя на этот раз Келли не приходит, и его кулаки продолжают врезаться в мое лицо без остановки, пока я не теряю сознание.
Одевшись, я отправляюсь в кофейню через дорогу от общаги. На обратном пути мне навстречу выходит Келли. У нее книга в руках, она читает на ходу, не обращая внимания на других людей и машины на дороге. Ее волосы заплетены в косу сбоку, выбившиеся из прически пряди обрамляют лицо, куртка застегнута наполовину. Обтягивающие джинсы подчеркивают, насколько она хрупкая.
Останавливаюсь у светофора и жду. Она замечает меня в самый последний момент.
— Привет, — говорю я, стараясь не беспокоиться о том факте, что Келли останавливается в нескольких футах от меня. Я медленно подхожу к ней, отпивая кофе. — Что читаешь? Похоже, тебя не оторвать.
У меня все внутри сжимается от ее взгляда. Приподняв книгу, Келли стучит по обложке, указывая на название.
— Сестра Керри, — читаю вслух.
Она опускает книгу, заложив палец между страницами.
— Задали по Американской литературе, а пара уже через час. Я должна была закончить ее еще вчера, но не могла найти книгу.
— Ох, понятно, — я не знаю, что сказать, потому что в ее голосе явно слышится напряженность.
Келли нажимает кнопку на светофоре.
— Как домой съездил?
— Нормально, — отвечаю, готовясь к обвинительной тираде.
Продев палец под ручку сумки, она повыше закидывает ее на плечо и ждет смены сигнала.
— Это хорошо.
Становится тихо, когда Келли возвращается к роману. Наблюдаю, как двигаются ее губы, пока она читает про себя; эти губы, я знаю по собственному опыту, невероятно мягкие и едва тронутые. Могу поспорить, ее нечасто целовали, отчего меня тянет к ней еще больше, потому что она доверяла мне достаточно, чтобы я стал одним из немногих. Но, похоже, это доверие уже потеряно.
— Слушай, мне кажется, нам надо поговорить. Мне нужно тебе кое о чем рассказать
Загорается зеленый, и Келли смотрит вверх на светофор.
— Я сейчас не могу говорить. Мне нужно купить кофе, а потом забежать в библиотеку перед парой.
Она начинает переходить улицу, но я хватаю ее за рукав.
— Келли, я должен тебе объяснить.
Ее мышцы напрягаются, когда она смотрит на мои пальцы, обхватывающие ее руку, потом опять мне в глаза.
— Нет, ты мне ничего не должен, правда. Я не думала, что мы встречаемся, ничего подобного.
Она высвобождается из моей хватки и поспешно перебегает через улицу.
Я едва не выкрикиваю, что она не права и я обязан ей всем, но Келли пускается в бег, словно ей больше всего на свете хочется оказаться подальше от меня.
Глава 11.
#3 На этот раз делай все, черт возьми, что ты хочешь, вместо того, чтобы думать об этом
Келли
Я избегаю его. Уже тысячу раз повторила себе, что он не сделал ничего плохого, но я "колеблюсь", как сказал мне Сет на паре истории. Еще он сказал, что я урезала свое общение с Кайденом, потому что, когда он уехал, то забрал с собой и часть моего "доверия".
— Почему ты делаешь воздушные кавычки? — спрашиваю я, поднимая сумку с пола.
Профессор Дженнерли оглядывается на нас, а затем продолжает свою лекцию, вышагивая перед студентами, с заведенными за спину руками.
Сет склоняется над столом и шепчет, — Потому что я цитирую то, что сказано в моей книге по психологии.
— В твоей книге сказано о моей проблеме?
Я кладу сумку на стол и расстегиваю ее.
— Не конкретно о ней, но очень близко.
Он прикусывает конец ручки, садясь ровно на стуле.
Я кидаю учебники в сумку, и к тому времени, как я все складываю, пара заканчивается. Мы ждем, пока аудитория практически не опустеет, прежде чем спуститься вниз по лестнице.
Профессор Дженнерли – высокий мужчин в очках с толстой оправой и с проседью в волосах – ждет нас у дверей.
— Мой класс не для посторонней болтовни, — говорит он. — Если вам так хочется поговорить, то предлагаю на мои занятия больше не приходить.
— Извините нас, — отвечает Сет и, повернувшись ко мне, закатывает глаза. — Этого больше не повторится.
Мы идем по переполненному коридору. За окнами футбольный стадион простирается вдаль, а металлические ограждения поблескивают на солнце.
— Думаешь о нем? — спрашивает Сет
Я отрываю пристальный взгляд от окна и обхожу группу ребят, занявших половину коридора.
— Думаю о ком?
Он поворачивает голову и морщит лоб.
— Келли, тебе просто нужно забыть о нем или поговорить с ним. Ты не можешь избегать его и при этом продолжать хотеть.
— Я не хочу его, — лгу я, и когда он начинает хмуриться – вздыхаю. — Ладно, хорошо. Да, я думаю о нем. Постоянно. Но я свыкнусь с мыслями о нем. Видит Бог, я едва его знаю.
— Но у вас двоих много общего, — подмечает он, давя рукой на дверь, чтобы открыть ее. — Ты спасла его. Он был первым парнем, которому ты доверилась. Он дал тебе твой первый настоящий поцелуй.
— В первый раз я доверилась тебе.
Я роюсь в сумке в поисках жевательной резинки, пока ветер раздувает мои волосы.
— Это не одно и то же.— Он отпускает дверь, и она со щелчком закрывается. — Я друг. А Кайден больше этого.
— Я даже не знаю так ли это. — Я достаю упаковку и вытаскиваю пастилку жвачки. — Я не знаю, что испытываю к нему, и хорошо ли это или плохо. На самом деле, порой чувствую себя перепуганной девочкой, которая не понимает, что нужно делать.
Он смотрит на меня с жалостью, пока мы идем под навесом голых деревьев, через ветви которых проблескивает солнечный свет.
— Ну, возможно тебе нужно сделай все, черт возьми, что ты хочешь, вместо того, чтобы думать о своих действиях.
Я тычу в него пальцем, с упреком в глазах.
— Ты только что процитировал пункт из списка.
Он лукаво смеется, запрокинув голову, так что светлые волосы попадают ему на глаза.
— Потому что это цитата дня. Разве ты не получала сообщение?
Я качаю головой, смеясь над ним.
— Черт. Забыла проверить свои сообщения сегодня. Видимо пропустила его.
Он обнимает меня за плечи.
— А теперь вопрос: "что ты хочешь сделать?" И я имею в виду, что ты действительно хочешь?
Я останавливаюсь перед скамейкой, обдумывая вопрос и смотря на большой стадион вдали.
— Я хочу повеселиться.
Кайден
— Я правда не в духе для вечеринок сейчас. — Пшикаю несколько раз одеколоном на рубашку и убираю его обратно. — Я бы лучше просто остался дома и отоспался. Чувствую себя, как кусок дерьма.
— Это потому что у тебя депрессия. — Люк открывает ящик комода, в поисках рубашки, и наконец, останавливает выбор на одной с длинными рукавами. — Из-за той, чье имя я не могу упомянуть, иначе ты будешь смотреть на меня так, будто вот-вот прикончишь.
Я провожу пальцами по волосам.
— Да это просто бред собачий.
Он просовывает ремень в довольно широкие петли джинсов.
— Мы же пешком пойдем, да? Тогда никому не придется садиться за руль на обратную дорогу.
— Ну, ты же в курсе, что вечеринка в трех кварталах от кампуса. Было бы глупо брать машину.
— Я думал, что она будет где-то далеко, разве нет?
Я проверяю сообщения на телефоне, а после нажимаю и удерживаю с боку кнопку блокировки экрана.
— Нет, это всего в нескольких улицах отсюда.
Он хватает куртку со спинки компьютерного кресла.
— Что значительно облегчает ситуацию с вождением.
Мы запираем дверь и выходим наружу. Уже поздно, звезд не видно, но фонарные столбы освещают асфальт. Группа девушек в обтягивающих платьях и на высоки каблуках идет в том же направлении, что и мы.
В конечно итоге мы оказываемся позади них, и в голове Люка начинают крутиться колесики, пока он наблюдает за самой упругой задницей.
— Думаю сейчас самое время для вызова.
— Или ты просто мог бы пофлиртовать с ней. Это тоже всегда срабатывает.
— Только если ты пойдешь со мной. — Он смотрит на меня, проверяя мою реакцию. — Что думаешь?
Я пожимаю плечами, хоть и понимаю, что не хочу этого.
— Я могу пойти с тобой.
Он закатывает глаза.
— Ладно, раз ты этого хочешь.
Мы приближаемся к девушкам, и Люк начинает разговаривать с той, которую заприметил. Девушка с короткими светлыми волосами, в красном платье, начинает что-то говорить мне, но я не слышу ее. Все мои мысли заняты Келли, тем, чтобы я делал, если бы по-настоящему был с ней.
— Я бы определенно не пошел на вечеринку, — бормочу себе под нос. — Это точно.
Девушка, разговаривавшая со мной, моргает в недоумении.
— Что?
— Эта ночь действительно прекрасна, — говорю я, а она смеется в ответ, но это веселье не затронуло ее глаз.
По барабанным перепонкам стучит смесь из музыки и криков толпы, которая собралась вокруг трехэтажного дома, где проходит вечеринка. Я открываю дверь каждому, кто хочет войти.
Люк шутит, входя в помещение, а две девчонки за ним хихикают и толкаются. Это настолько раздражает меня, что я стучу кулаком о стену и сгораю от желания сбежать от них.
Один из членов футбольной команды, Бен, организатор вечеринки вырастает рядом. Он кажется мне хорошим парнем, хотя близко мы не знакомы. Он сразу подлетает ко мне с улыбкой, словно мы лучшие друзья.
— Кайден, братан! — он подносит свой кулак для приветствия.
Я ударяю своим кулаком по его.
— Привет, чувак.
Он смотрит через мое плечо на Люка и девчонок.
— Ты привел гостей, — ухмыляется он, отступая в сторону, чтобы мы могли войти.
Этот дом намного больше моей комнаты в общежитие. Музыка играет из стерео системы. В углу играют в покер. Бутылки с алкоголем стоят в линию на столе в кухне вместе со стаканами, чипсами и прочей закуской. Между диванчиками танцует толпа людей.
Мои глаза сосредотачиваются на девушке с каштановыми волосами,